Играя на струнах души

ГЛАВА 3

ИТАН

После саундчека передаю свою бас-гитару Коротышке. Быстро осматриваю территорию, ожидая увидеть Томми, ждущего меня, но маленького засранца нигде нет.

— Эй, — окликаю Коротышку, когда он ставит мою гитару на стойку. — Где этот парень, Томми? Я сказал ему, чтобы он нашёл меня после саундчека.

Мужчина поворачивается ко мне, приподнимает одну бровь и выглядит не очень довольным.

— Что тебе нужно от Томми?

Я слегка отшатываюсь. Какое, на хрен, ему до этого дело?

— Это личное.

Мужчина усмехается и качает головой.

— Скажи мне, что тебе нужно, и я позабочусь об этом.

— Что мне нужно, так это поговорить с Томми. Сейчас же. — Кто, блядь, на кого здесь работает? Мне никогда не приходилось просить о чем-то больше одного раза во время гастролей.

— Пророку это не понравится, — бормочет он.

— Какого хрена это должно его волновать? Почему ты защищаешь этого парня?

Коротышка успокаивающе поднимает руки.

— Томми работает здесь недавно. Если тебя что-то не устраивает, ты можешь обсудить это со мной…

— Этот маленький говнюк должен был после вчерашнего концерта набрать несколько фанаток и доставить их в мою гримерку. Я вошел и обнаружил двух очень нетерпеливых мужчин, надеющихся залезть ко мне в штаны… Это не смешно!

Коротышка завывает от смеха.

Я скрещиваю руки и смотрю, как мужчина пытается сдержаться и терпит неудачу.

— Ты закончил?

Он кивает, поднимает руку и снова разражается смехом.

— Извини.

— Теперь ты знаешь, почему мне нужно поговорить с этим парнем. Такое дерьмо не может продолжаться весь тур. Теперь найди его и приведи ко мне в гримерку, чтобы я…

— Его?

Я закатываю глаза к небу и молюсь о терпении. Сколько травы курит этот ублюдок?

— Да, — стону я. — Томми, парень, о котором мы говорили.

Когда отвожу взгляд от потолка, вижу, что мужчина щиплет себя за переносицу, его плечи подпрыгивают в беззвучном смехе.

— Если Томми не будет в моей гримерке через пять минут, он снимается с тура.

Я не жду, что скажет Коротышка, бегу по коридорам в гримерку Джесси Ли. Джесси и Бен внутри, их жены, вероятно, ушли на ужин, осмотр достопримечательностей или шопинг — все, чем занимаются женщины, когда они не сосут лицо своим мужчинам.

— Ты в порядке? — Бен, как всегда заботливый, изучает меня. — Выглядишь расстроенным.

— Так и есть.

Джесси наклоняется ко мне.

— Что случилось?

Я рассказываю ему историю, игнорируя Бена, потому что он был там, смеялся и наслаждался неловким моментом. Джесси улыбается, когда я заканчиваю рассказывать ему то, что произошло.

— Это был просто розыгрыш, — говорит Бен. — Когда ты стал относиться к жизни так серьезно? У тебя хорошие отношения с отцом?

Я показываю на мужчину.

— Прекрати пытаться залезть мне в голову!

— Остынь, Итан. — Спокойный ответ Джесси пронизан юмором. Идиот. — На гастролях случаются розыгрыши. Помнишь, как наша команда склеила все бутылки с водой вместе? Или как мы вдрызг пьяные разыграли нашу охрану, улизнув и погуляв по центру Денвера после концерта?

— Это не то же самое. — Я упираю руки в бедра. — Что, если просочится слух, что ко мне за кулисы приводят мужчин?

Бен пожимает плечами.

— Неужели это чем-то отличается от твоей репутации, когда к тебе за кулисы приводят поклонниц женского пола?

— Тебя никто не спрашивал.

— Но ты спросил, — говорит он, ухмыляясь. — Ты только что спросил.

Раздается робкий стук в дверь.

— Это он, — шепчу я и широко распахиваю дверь. — Томми, ты должен был найти меня после саундчека.

Я отхожу в сторону, а парень смотрит на Джесси и Бена, прежде чем войти в комнату.

— Мне жаль. — Он кивает и смотрит на меня, его глаза затенены козырьком бейсболки, поэтому я не могу сказать, искренне он сожалеет или нет. — Было много работы…

— Сколько тебе лет? Звучишь так, будто твои яйца еще не опустились.

Он наклоняет голову и очень не по-мужски упирает одну руку в бедро.

— Мои яйца?

Я чувствую, как мои глаза расширяются, когда понимание ударяет меня, как пуля в грудь.

— Ты… ты… ты…

Джесси сжимает рукой мое плечо.

— Полагаю, что слово, которое ты ищешь — «девушка». — Он улыбается ей и протягивает свободную руку. — Джесси.

Она улыбается. Слегка, но достаточно, чтобы увидеть кончики ее ровных, белых зубов.

— Я знаю, кто ты. — Она пожимает руку Джесси. — Томми.

— Томми. Что это за гребаное имя такое — Томми?

Она отпускает руку Джесси, и я ожидаю, что девушка съежится от раздражения в моем голосе, но та выпячивает подбородок и напрягает свою женственную челюсть. Как я не заметил, что он… это она?

— Тебе придется спросить моего отца. Это он начал называть меня Томми.

— Но ты же девушка, — говорю я, как будто никто в комнате не видит этого, кроме меня.

— А ты — засранец.

Моя челюсть падает на пол, и я отступаю на шаг назад, опешив.

— Я… я…

Никто не говорит со мной так. Никто, кроме Джесси, который громко хихикает рядом со мной.

— Приятно познакомиться, Томми, — приветствует Бен парня… девушку… Я смотрю на ее грудь. Там не так много, наверное, одни соски. На ней вообще есть лифчик? — Мою дочь зовут Эллиот, так что я понимаю. Имена действительно должны быть бесполыми.

Она дарит Бену искреннюю улыбку, от которой мне хочется ударить его локтем в горло. Затем начинает рассказывать об унисекс-именах и о том, что никто не ставит под сомнение Билли Джин Кинг, Крис Эверт или какую-то цыпочку по имени Блейк и бла-бла-бла…

Я закрываю глаза.

— Подожди одну гребаную секунду. — Когда открываю глаза, ее лицо наклонено ко мне настолько, что свет проникает под ее кепку, и, о черт, она сверлит меня взглядом. — Нам нужно обсудить то, что ты сделала со мной прошлой ночью.

Девушка пожимает плечами.

— Ты попросил групи. Светловолосых, достигших совершеннолетия. Я сделала именно то, что ты просил.

— Вот только у тех парней не было сисек!

Она пожимает плечами.

— У одного из них были…

— Слушай, ты прекрасно знаешь, что я просил фанаток женского пола. Не знаю, в чем твоя проблема, ревность или что-то еще, но…

Она разражается смехом.

— Боже, ты свинья.

Джесси смеется.

Я хмуро смотрю на этого засранца.

— Ты не против оставить нас наедине?

Он устраивается в ближайшем кресле.

— Я бы ни за что не пропустил это. — Он взмахивает рукой. — Продолжайте.

Я игнорирую его и возвращаюсь к маленькой засранке передо мной.

— Я играю в группе, что технически делает меня твоим боссом…

— Элайджа Марстен из компании «Элит тур» — мой босс.

— Она права, — мягко говорит Бен.

Я скрежещу зубами.

— Тебя наняла моя группа…

— Вообще-то, — вмешивается Джесси, — «Элит тур» наняли «Аренфилд Рекордз».

— Это я к тому, — говорю я, изо всех сил стараясь не швырнуть гребаный стул через всю комнату, — что я могу тебя уволить.

Она ухмыляется.

— Можешь попробовать.

Я подхожу ближе, надеясь запугать ее своими размерами, что, похоже, совсем не работает.

— Так вот как ты хочешь играть, да? Хочешь воевать со мной?

— Не особенно, нет. Я хочу, чтобы ты делал то, за что тебе платят поклонники, а именно играл музыку, а не играл с их чувствами, чтобы залезть к ним в трусики…

— Они взрослые люди и сами хотят этого!

— А я хочу делать свою работу, а не быть использованной как когтевой кран, чтобы помочь заполнить твою кровать. Потому что, каждый день смотрясь в зеркало, я не хочу жить с чувством вины, видя отражение каждой женщины, с которой ты трахался.

Джесси втягивает воздух сквозь зубы с бормотанием:

— Ох, черт.

Не могу подобрать слов, глядя на девушку, которая внезапно выглядит старше, чем я думал. У меня пересыхает во рту.

«Скажи что-нибудь, Итан! Не дай ей взять над тобой верх!»

— Ну, Томми… — Я прочищаю горло и складываю руки на груди. — Тебе повезет, если ты увидишь этих женщин в зеркале, потому что ты сама выглядишь как пацан.

— Господи, Итан, — ворчит Джесси.

Бен делает шаг вперед, словно собираясь утешить ее, но останавливается, когда девушка смеется. Искренне смеется. Нежный, мелодичный звук со временем становится гортанным и маниакальным. Я делаю шаг назад, ожидая, что она замахнется на меня.

Но она этого не делает. Вместо этого качает головой и смахивает слезы с глаз.

— Боже, это было потрясающе. — Она испускает долгий вздох. — Если мы здесь закончили, то мне действительно нужно кое-что сделать, чтобы сегодняшнее шоу прошло без сучка и задоринки. Если, конечно, ты не предпочитаешь продолжать издеваться над тем, как я выгляжу, ну, знаешь, ради шуток и хихиканья?

Джес и Бен оба смотрят на меня оценивающим взглядом.

Я переминаюсь с ноги на ногу и киваю.

— Пока мы понимаем друг друга, ты свободна.

Она облизывает губы. Они не слишком большие, не маленькие, просто типичные, скучные губы. Интересно, какого цвета у нее глаза?

— О, я отлично тебя понимаю.

— Хорошо. — Не думаю, что она имеет в виду, что услышала меня и с этого момента собирается уважать мои требования, но я нанес достаточно вреда для одного разговора. — Ты можешь идти.

— Спасибо… — Она хватает подол своей безразмерной футболки изящными пальчиками и делает драматический реверанс. — Милорд.

Бен прикрывает рот, чтобы не рассмеяться.

Когда Томми выходит из комнаты, Джесси вздыхает.

— Мне нравится эта цыпочка.

— Мне тоже, — говорит Бен.

— Вы что, ребята, с ума сошли? Она неуважительная маленькая заноза в заднице.

Джесси осматривает меня с ног до головы оценивающим взглядом.

— Как давно ты не трахался?

— Слишком давно.

Пять дней. Я на взводе и так расстроен, что даже поднятие тяжестей или выпивка не помогут. Что, блядь, со мной не так? И почему эта цыпочка Томми подливает масла в мои и без того пылающие внутренности?

ТЕЙЛОР

К тому времени, когда Джесси Ли и его группа выходят на сцену, я готова заползти в автобус, чтобы вздремнуть. Мне понадобится вся энергия, которую смогу собрать, когда шоу закончится около полуночи. Я говорю себе воспользоваться парой свободных часов, чтобы пойти отдохнуть, но любопытство к Итану после нашей стычки в его гримерке заставляет меня сидеть сбоку от сцены.

Он стереотипная рок-звезда — высокомерный, грубый и чертовски избалованный. Так почему же я трачу свои драгоценные свободные часы, наблюдая за его выступлением? Назовите это слежкой. Или злобным желанием увидеть его провал. Полагаю, что имя Джесси Ли не просто так всемирно известный феномен, но часть меня надеется, что Итан — слабое звено в группе и что его навыки игры на бас-гитаре — полный отстой.

Оказывается, как бы сильно я ни презирала Итана, должна отдать ему должное за то, как мастерски он играет. Я прячусь в темном углу между двумя стопками ящиков, где он не сможет меня увидеть. Освещение сцены оставляет мало места для воображения. Проклятье. Его лохматые каштановые волосы мокрые от пота, а футболка прилипла к телу. Он играет на бас-гитаре без особых усилий, как будто инструмент является продолжением его тела. Все это только заставляет меня ненавидеть его еще больше.

Выпиваю «Ред Булл» до окончания последней песни. Мне придется задействовать весь свой резерв энергии, чтобы очистить сцену и загрузить трейлеры.

Я нахожу Дикси и моего отца и протискиваюсь между ними, когда в зале гаснет свет. Когда Итан сойдет со сцены, не хочу остаться одна. Я не боюсь его — скорее боюсь того, что могу сказать ему что-то, из-за чего меня могут уволить. Сегодня мне повезло: братья, Джесси и Бен, были рядом и прикрыли меня. Больше я не могу испытывать судьбу.

В зале зажигается свет — это сигнал к началу работы. Группа принимает объятия и поцелуи от своих возлюбленных, а я намеренно избегаю смотреть на Итана, боясь, что он неправильно истолкует мой взгляд. Его высокомерная задница может подумать, что я проверяю его, а не слежу за своим врагом.

— Начни с басовых усилителей, — требует глубокий, ворчливый голос моего отца, перекрывая шум толпы.

Я смотрю на него, надеясь, что он разговаривает с Дикси, но его взгляд без всяких сомнений направлен на меня.

— Почему? Обычно ты просишь меня начать с микрофонов и барабанов.

В свете ярких ламп отец бросает на меня взгляд, который говорит: «Делай, что тебе говорят», и уходит.

Я направляюсь к сцене, к месту, где Итан проводил большую часть ночи — когда не прыгал вокруг или не свисал с передней части сцены, играя для своих орущих фанатов.

— Если бы они только знали, какой он на самом деле, — ворчу я про себя, сматывая шнуры.

Благодарная за то, что Итан больше не показывался на сцене, я немного расслабляюсь и продолжаю разбирать вещи. Погрузочная платформа арены оживает с сотнями членов команды, и мы работаем вместе, как хорошо смазанная машина.

Я толкаю ящик с оборудованием к грузовикам, когда Пол проходит мимо меня, возвращаясь внутрь.

— Я возьму это, — говорит он и пытается подтолкнуть мой ящик за меня.

— Я сама.

— Позволь мне помочь. — Он почти отпихивает меня в сторону, чтобы занять мое место.

— Какого хрена? Я сказала, что сама справлюсь.

Пол хмурится и поднимает руки.

— Черт. Я просто пытаюсь помочь.

— Я не вижу, чтобы ты пытался помочь Скрипу или Капитану.

«Потому что они не слабые маленькие девочки, не так ли, Пол?»

Он сдержанно улыбается.

— Хорошо.

Прикусываю язык, чтобы не сказать «Спасибо», потому что действительно, за что я должна его благодарить? За уважение к моим желаниям? Я не вижу, чтобы кто-то еще благодарил друг друга без всякой причины.

Толкая ящик по коридору в сторону грузового контейнера, я пробираюсь сквозь организованный хаос. Выхлопные газы от простаивающих неподалеку автобусов создают в воздухе клубы жуткого дыма.

Два человека выходят из автобуса и направляются ко мне. Я моргаю, чтобы сфокусироваться, и вижу Итана с великолепной блондинкой под руку. Он выглядит так же хорошо, как и всегда, в черной толстовке с капюшоном, которая, вероятно, дизайнерская и очень мягкая. Его джинсы не слишком свободные и не слишком узкие, а черная бейсболка прикрывает его влажные волосы, которые вьются вокруг ушей и линии челюсти.

Он улыбается мне.

Ублюдок.

— Йоу, Томми!

Черт. Он не видит моих глаз из-за козырька кепки, закрывающей верхнюю часть лица, поэтому я пользуюсь возможностью нахмуриться. Парень останавливается в футе от меня, и запах мужского средства для мытья тела доносится до меня раньше, чем приторно сладкие духи его спутницы. Он смотрит на меня, а она на него, готовая ловить каждое его слово. Или, может быть, фантазируя о его губах. У него действительно красивые губы. Ублюдок.

— Что я могу для тебя сделать? — говорю я. — Пополнить запасы презервативов? Может быть, одноразовые простыни?

— Тебе понравилось сегодняшнее шоу? — говорит он с дерзкой ухмылкой.

Он видел, что я смотрю? Как, черт возьми, тот заметил, что я смотрю? Пожимаю плечами, как будто мне все равно.

— Думаю, все было хорошо.

Его улыбка становиться шире.

Я кладу руки на свой ящик.

— Мне нужно вернуться к работе.

— Подожди, я хочу познакомить тебя с моей подругой, Эрикой.

— Моника, — поправляет его женщина.

— Моникой, — повторяет он без малейшего намека на раскаяние. — Это Томми.

Я открываю рот, чтобы поздороваться и быстрее убраться отсюда, но Моника опережает меня, пискнув:

— Тебя зовут Томми?

Глубокий вздох.

— Да. — Я наваливаюсь всем весом и толкаю ящик вперед, но он не двигается с места. Какого черта? Толкаю его снова. Должно быть, колесо застряло в трещине.

— Дай помогу, — говорит Итан и исчезает за дальним краем ящика. Он приподнимает один конец, доказывая, что эти мышцы не только для эстетики. — Вот, теперь должно сработать. — Возвращается ко мне и берет меня за руку. — Вот так. — Он опускает переднее колесо ящика в мою ладонь.

— Сукин сын, — шепчу я.

Он хихикает и обнимает Монику.

— Хорошей ночи, Томми.

— Пока-а-а! — кричит Моника, когда он тащит ее обратно к своему автобусу.

Я благодарна ему за то, что парень не обернулся, иначе увидел бы пар, вырывающийся из моих ушей.

— Сукин сын, гребаный козел…

— Потеряла колесо? — спрашивает Медведь, проталкивая мимо меня ящик вдвое больше.

— Что-то вроде того. — Я обхожу спереди и пытаюсь понять, как, черт возьми, ему удалось так быстро открутить колесо.

— Я помогу.

— Нет! Я сама. — Изо всех сил пытаюсь поднять вес ящика настолько, чтобы подсунуть под него колесо.

Не говоря ни слова, Медведь приподнимает ящик, и мне удается вернуть колесо на место.

— Спасибо, — бормочу я, ненавидя то, что мне понадобилась помощь.

Я оглядываюсь в поисках Итана, чертовски надеясь, что он наблюдает, пока толкаю отремонтированный ящик. Мне хочется ухмыльнуться ему и сказать: «Хорошая попытка, засранец».

И нахожу его прислонившимся к своему автобусу, его руки запутались в волосах Моники, а язык проник в ее горло.

— Мерзкий урод.

Я толкаю ящик вперед и обдумываю свою месть.