Императрица Ядов

10

Константин Тарханов

Николай открыл дверь и повис на дверной ручке. Он был в пижаме, которая была слишком велика для него, манжеты штанов утопали в его лодыжках. Пижама Антона — я подслушал, как Роксана упомянула Антону, что он будет делиться своей одеждой некоторое время.

Глаза Николая расширились, когда он увидел и свою мать, и меня. Его светлые волосы были взъерошены от сна, а на щеке виднелась складка от подушки.

Он потер глаза.

— Мама? — снова спросил он.

Елена оторвалась от того места, где стояла.

— Мой дикий мальчик, почему ты не спишь? У тебя был тяжёлый день, а это значит, что тебе нужно хорошенько выспаться.

Николай посмотрел на меня, а затем снова на свою мать.

— Ты шумела.

Я увидел, как напряглись мышцы на спине Елены. Она пригладила его волосы.

— Мы тебя разбудили? Прости, малыш. Мы просто... Мы просто разговаривали.

Для малыша у него было довольно продвинутое выражение лица, которое звучит: это враньё. Хотя я предполагал, что Елена носила это лицо в своих генах и передала его так же легко, как и ее зеленые глаза.

— Мммм, — пробормотал он. — Я спал.

— Прости меня, малыш. Позволь мне уложить тебя обратно в постель.

Елена посмотрела на меня через плечо, ее глаза внезапно вспыхнули. Это еще не конец, обещало выражение ее лица.

Да, не конец, я ответил ей.

Николай взял мать за руку, позволяя ей вывести его. Уходя, он повернулся ко мне и слегка помахал рукой.

— Спокойной ночи.

Елена послала мне еще один горячий взгляд. Скажи в ответ, ты, кусок дерьма.

— Спокойной ночи, Николай. — я не смотрел на его мать. — Елена.

Если бы ее сына там не было, она, возможно, снова обругала бы меня. Вместо этого Елена сдержала свой гнев, подхватила малыша и ушла.

Расчетливым движением с ее стороны она оставила дверь кабинета открытой.

Я знал, что она почувствует удовлетворение от мысли, что я встану и закрою за ней дверь, словно я ее чертов дворецкий.

Обойдя свой стол, чтобы закрыть дверь, я остановился в коридоре. Я сказал себе, что просто проверяю, нет ли угроз, просто разминаю ноги.

Но даже я не мог обмануть себя.

Сквозь стены я слышал, как Елена воркует со своим сыном. Время от времени он издавал ликующий смешок, прежде чем затихнуть под шиканье матери. Слышал, как ее голос перебирает слова и ускоряется в темпе, что означало, что она читала ему историю.

Я прислонился к стене и прислушался.

Слова были приглушенными, но именно ее тон меня очаровал. Каким нежным был ее голос, когда она разговаривала со своим сыном, какой терпеливой и любящей она была, описывая и объясняя окружающий его мир.

Даже в лесу, когда мы впервые нашли их и шли к машинам, она отвечала на все его вопросы.

Птичка?

Да, это дятел.

Дядел?

Дятел. Не забывай звук «т».

Т, т, т, повторял он, пока Елена не рассмеялась. Дятел.

Елена часто балансировала на грани между терпением и нетерпением. Она могла бороться с людьми, которые не понимали концепций так быстро, как она могла, или быстро раздражались обычными способами делать вещи. Но она также часами сидела с Романом, пока учила его читать, и ждала в течение нескольких месяцев убийства своего отца.

Слушая их двоих...

Трудно описать, что я при этом ощущал. За последние несколько часов я испытал гнев, печаль и радость. Как правило, все в одно и то же время.

Я обожал своих племянников и племянниц, души в них не чаял с намерением когда-нибудь завести собственных. Но я пропустил почти три года жизни Николая. Я не видел его новорожденным и не видел, как он делает свои первые шаги. Я даже не знал его первого слова, а его полное имя и фамилию узнал всего три минуты назад.

Меня обманули, Николая обманули. Наши отношения никогда не складывались и не развивались, и ради чего? Чтобы Елена могла жить со своей свободой?

У Елены даже не было шанса на свободу. У нее ребенок, о котором нужно заботиться, а потом, когда Николай станет достаточно взрослым, чтобы ходить в детский сад, Татьяна пошлёт своих людей выследить Елену.

Участие Татьяны в этой ситуации было поводом для беспокойства. Почему именно сейчас? Почему она решила нанести удар в это время?

Я давно подозревал, что ее молчание в течение последних нескольких лет было связано с тем, что у нее было время создать свою армию. Тем не менее, когда мои люди и другие организации осматривали, не было никаких доказательств существования армии — или даже самой Татьяны.

Ей снова удалось перехитрить нас всех.

За исключением этого момента, моя неудача в поимке ее угрожала не только моей семье или женщинам, которых я любил. Но также, моей племяннице, племяннику... и моему сыну.

Мелодия звонка прервала размышления, позволив на мгновение отвлечься от вихря, который был моими мыслями.

— Да. — я ответил.

— Босс. — это Федор. — У нас на линии Дон Манхэттена.

— Соедини его.

Линия соединялась в секунде, прежде чем голос Джованни Вильяно был услышан:

— Тебе нужен секретарь.

— У меня есть. Только не говори Федору.

Он не смеялся, Джованни никогда не смеялся. Я подумал, что это потому, что он не видел смысла смеяться. В то время как я смеялся, успокаивая окружающих меня людей или очаровывая тех, кого нужно очаровать, Джованни не стал бы заморачиваться.

Он психопат, сказал мне Роман, когда мы впервые встретились с Джованни наедине.

Психопаты пытаются слиться с толпой, ответил Артем. Они очаровательны и продуктивны в обществе. Джованни... Джованни просто апатичен.

Я согласился с Артемом. Пустоту внутри Джованни нельзя было объяснить медицинским термином. Это нечто гораздо более ужасное.

— Слышал, твоя маленькая женщина вернулась, — сказал Джованни. — Могу ли я довериться, что твои кровавые буйства тоже подходят к концу?

Я откинулся на спинку кресла, улыбаясь про себя.

— Ты один можешь сказать.

— Действительно.

— Пока ты разговариваешь со мной по телефону, я должен поблагодарить тебя за лодку. Это сократило наше время в пути вдвое.

— Ты оказал мне услугу, и теперь я оказал ее тебе. Мы квиты.

Через несколько месяцев после ухода Елены Джованни и его новая жена оказались в затруднительном положении, и я был более чем счастлив протянуть им руку помощи.

— На данный момент, — ответил я.

Джованни издал звук согласия.

— Слышал, у тебя появился наследник. Мои поздравления.

Моя хватка на телефоне усилилась.

— Мы с его матерью не женаты. — хитрый намек на собственное происхождение Джованни. — Если он хочет получить королевство, ему придется убить старого дона и жениться на его дочери.

— Или украсть его вдову, — возразил Джованни.

— Совершенно, верно. — я снял невидимый кусочек ворса со своих брюк. — Такие примеры мы подали нашим мальчикам.

Дон не засмеялся, но в его голосе прозвучал юмор, когда он ответил:

— Будем надеяться, что их матери окажут лучшее влияние.

Никто из нас в это не верил.

— Я позвонил, чтобы узнать о ситуации с Титусом. Она вернулась?

Впервые за десятилетия боссы мафии отложили в сторону свое соперничество и разногласия, чтобы выследить Титуса. Она убивала невинных женщин и детей — все хотели кусочка. Мы с Джованни работали в тесном сотрудничестве. Он не простил ей покушения на жизнь его дочери, Марции.

— Ее лакеи вернулись и усердно работают. Но сама женщина остается скрытой.

— Дай мне знать, если будут какие-либо новости.

— И ты тоже.

Мы повесили трубку, гораздо более сердечные друг с другом, чем были все эти годы назад. Время — забавная штука, не правда ли? Оно могло как успокаивать, так и причинять боль. Оно могло уменьшить боль, но также могло вызвать негодование. Хуже всего было то, что вы не могли сделать перерыв; это продолжалось и продолжалось, пока вы не оглянулись и не подумали, куда ушло время?

Выйдя из кабинета, привлеченный запахом бекона, Роман нашел меня. Выражение его лица было мрачным, а ноздри раздувались, с него капала кровь.

— Дмитрий?

Мой byki — бык вздохнул.

— Дмитрий.

— Где?

Лицо Романа исказилось.

— Уверен, что хочешь иметь с ним дело, босс?

Смысл его слов было нетрудно расшифровать. Для него я был пороховой бочкой, готовый взорваться, и соединяя меня с пьяным Дмитрием могло закончиться только катастрофой.

— Где? — повторил я.

Он не потрудился скрыть беспокойство в своих глазах, когда ответил:

— В его ванне.

Он выглядел так, словно мог сказать что-то еще, то ли предупреждение, то ли совет, но он замолчал. Роман не осмелился бы рисковать моим характером в эти дни, но, с другой стороны, кто бы осмелился?

Она осмелилась, прошептал голос у меня в голове. Я проигнорировал это и пошел не поиски Дмитрия.

***

Я нашел Дмитрия на полу в его ванной, бутылки с водкой валялись вокруг него, как странный ритуал. Его голова низко свисала, волосы были спутанными и липкими. Его правая рука кровоточила, опухоль вокруг костяшек указывала на то, что причиной травм было лицо Романа.

— Дима?

Дмитрий вырос в Штатах и почти никогда не использовал русские клички для домашних животных. Он даже забывал добавлять суффикс-а к женским фамилиям, когда разговаривал с женщинами русского происхождения. Но в этот момент он ответил:

— Костя?

Я наклонился к нему, мельком взглянув на его руку. Раны неглубокие — он не нуждается в медицинской помощи.

— Что стряслось? — спросил я.

Дмитрий поднял голову. У него всегда были резкие черты лица, будто он состоял из прямых линий. Даника однажды прижала палец к его скуле и спросила, может ли он порезать ее из-за остроты. Антон обычно поднимал руку и кричал: Колючка!

Теперь черты его лица делали его изможденным и пустым, вся жизнь уходила из его тела. Когда-то ярко-голубые глаза теперь глубокие и темные, наполненные только болью.

— Брат, — сказал он тяжелым и невнятным голосом.

— Брат, — я обхватил его затылок, крепко сжимая. Боль на мгновение прочистила его мозг. — Ты же знаешь, что дно бутылки — это не лекарство.

— Я скучаю по своей жене, — проворчал он.

Я на мгновение закрыл глаза.

— Я знаю, что ты скучаешь.

— Я скучаю по своему сыну. — Дмитрий указал на открытый воздух. — Скучаю по своей дочери.

— Я тоже по ним скучаю.

— Это не то... — он икнул — ...То же самое. Ты получил своего обратно. — Дмитрий приложил руку к сердцу, словно показывал мне, где у него болит. — Я никогда не верну своих обратно.

Я сопротивлялся желанию взбеситься, позволить своему безумию взять верх. Я ощущал это на периферии своего сознания, как плесень, которая медленно разрасталась в моем гипоталамусе и мозжечке. Даже малейшего упоминания об этой женщине и секрете, который она скрывала от меня, было достаточно, чтобы воспламенить зверя, бродившего под моей кожей.

В редкий момент самообладания я просто сказал:

— Твой сын сейчас внизу, ждет своего отца.

Антон ждал своего отца. Даже если физически их разделял всего один этаж, их разделял каньон потерь и страданий.

Дмитрий покачал головой.

— Не могу... Я не могу быть тем, в чем он нуждается. Чего он заслуживает... — его грудь содрогнулась от невысказанного рыдания. — Боже, мы все просто наши родители. Просто повторяется одна и та же гребаная история снова и снова, пока травма не укоренится в нашей генетике.

— Никто из нас не является нашими родителями.

— Артем сказал, что ты иногда похож на свою мать, — проворчал он. — Когда ты в своем... безумии, после ухода Елены...

Моя хватка на его волосах усилилась.

— Мы все похожи на наших родителей. Ничего не поделаешь.

— Антон похож на меня... Николай похож на тебя. Бедные мальчики. — Дмитрий саркастически улыбнулся мне. — Что мы сделаем с ними до того, как наше время истечет?

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

— Евва будет в порядке, но мальчики? О, наши сыновья, мальчики. Может, у Елены была правильная идея... не позволить ему расти здесь. Не позволить тебе воспитывать его.

— Теперь я понимаю, почему Роман так зол на тебя.

Я пытался сдержать свой гнев, пытался напомнить себе, что Дмитрию грустно и он пьян. Это легче сказать, чем сделать.

Дмитрий пожал плечами.

— Я сказал ему правду.

— Могу себе представить.

— Ему нужно... — ход его мыслей оборвался, прежде чем он снова его нашел. — Даника не будет ждать долго.

— Я всегда предполагал, что Роман был преследователем, а Даника отрицателем, — сказал я.

Дмитрий покачал головой.

— Даника полюбила Романа с тех пор, как увидела его. Она попросила меня ничего не говорить, так что... не говори ей, что я тебе сказал.

— Не скажу.

— Но ненамного дольше... теперь она девушка. Влюбленные щенки не выдерживают испытания временем.

— Нет, не выдерживают. — я еще раз сжал его. — Хуже всего то, что все, что мы можем сделать, это наблюдать за ними. Этих людей мы практически вырастили. Будем надеяться, что они не станут слишком сильно портить друг другу жизнь?

Дмитрий слабо улыбнулся.

— Хорошая практика для малышей.

— Хорошая практика для малышей, — согласился я. Я почти съежился от следующей мысли, которая пришла мне в голову. — Я не хочу даже думать о том, что они встречаются. Роксане понадобится транквилизатор для Артема.

Он проворчал.

— Мне уже жаль парня, который попытается встречаться с нашей племянницей.

Я рассмеялся.

— Как и мне. Но давай не будем сейчас об этом беспокоиться. Они дети. Антон ребенок. Ему нужен его отец. Иди и стань его отцом, Дмитрий.

Дмитрий наклонился вперед и прижался своим лбом к моему.

Несколько мгновений мы оставались в наших объятиях, оба тихо дышали.

Я вспомнил тот день, когда он появился на моем пороге. Он был воспитан Вором и не знал другой жизни, кроме преступной. Всю свою юность он переходил от Братвы к Братве, от Пахана к Пахану, ища, кому бы служить.

Дмитрий постучал в мою дверь. Он был моложе, но омрачен жизнью. Достойный солдат моей империи.

— Я здесь, чтобы служить тому, кого они называют русским джентльменом, — сказал он.

— Да, так они меня называют.

Его темно-синие глаза смерили меня взглядом.

— Тогда хорошо, — сказал он наконец. — Я Дмитрий Грибков.

Я не пожал ему руку.

— Константин Тарханов. Заходи.

У Артема чуть не лопнула вена, когда я позже пересказал ему эту историю. Он не мог поверить, что я впустил незнакомца в наш дом, будто мы были старыми друзьями. Роксана успокоила его, заверив, что иногда ты просто знаешь, когда впускать людей в свой дом.

Дмитрий не выделялся из импровизированного фойе. Мы жили во временном доме, обеспечивая себе более постоянное место жительства. На самом деле Дмитрий стоял там и оценивал это место так, словно был там тысячу раз.

— Дмитрий, — я нарушил молчание. — Считай, что это твое собеседование при приеме на работу.

— Сэр.

Я обошел его, как лев, кружащий вокруг своей добычи.

— Расскажи мне о себе. Отец?

— Солдат Братвы Смирнова.

— Мать?

— Учительница.

— Ты?

— Это все, что я когда-либо знал.

— Как ты нашёл мой адрес?

— Кто-то... сказал мне, что дом в этом районе. Я решил, что он твой.

— Как это?

— Это единственное здание, бронированное до зубов.

— Я думал, мы осторожны.

— Для обычного пешехода, конечно. Но я вырос в этом мире. Я видел камеры видеонаблюдения, собак у ворот. Так что, я постучался.

— Что привело тебя сюда?

Дмитрий глубоко вздохнул.

— Я служил десяткам людей, и все они думают, что они лучше, чем предыдущие. Я видел, как они принимают трусливые решения и мучают своих верных людей. Я не был создан для того, чтобы быть мимолетной мыслью, чернильным пятном на странице.

— Для чего ты был создан?

— Я был создан, чтобы служить империи. Я не роман, но я важная глава. Я необходим для этой истории. Это то, для чего я создан: служить, созидать и прославлять тех, кого я считаю достойными этого.

— Как думаешь, я достоин этого?

Он встретился с моими глазами в сверкающей силе, такого яркого цвета, что они могли бы быть их собственными источниками света — быть проклятым солнцем.

— Ты не убивал своих братьев и не нарушал мир в России. Вместо этого ты пришел сюда и вырос. Ты приобретал силу постепенно, но это сила, которая не исчезает. Ты строишь империю, которой будешь править веками, для своих детей и внуков. Я хочу стать частью этого.

Я улыбнулся и протянул руку.

— Добро пожаловать, Дмитрий. Давай мы вместе построим империю, которой смогут править оба наших сына и которую смогут унаследовать наши внуки.

Однако Дмитрий меня не слушал. Его взгляд переместился на верхнюю площадку лестницы, откуда спускалась Татьяна.

— Ох, Костя, — она рассмеялась. — Кого ты привел в наш дом? Артем убьет тебя.

Он протянул руку, его внимание было приковано к ней с таким упорством, словно меня даже не было.

— Дмитрий Грибков, мисс.

Татьяна вложила свою руку в его, нежную, как бабочка, садящаяся на листок.

— Пожалуйста... зови меня Татьяна.

Через год они поженились. Антон появился на свет вскоре после этого.

Влюбленные, всегда думал я, когда видел их вместе. Они два влюбленных человека.

Я был неправ. Мы все ошиблись.

— Брат, — выдохнул я. — Позволь мне вынести эту боль за тебя.

— Нет, — вздохнул он. — Это моя работа терпеть это. Я ее муж, ее вторая половинка. Я не могу позволить, чтобы это коснулось нашего сына. Не могу позволить Антону почувствовать это.

Я не ослабил хватку.

— Его ничто не тронет.

— Наши сыновья теперь в безопасности. Но не навсегда. Никто не может вечно оставаться в безопасности.

Это ужасная мысль, но Дмитрий прав.

Никто не мог оставаться в безопасности вечно.

Так нас и нашел Артем. Он тяжело дышал, как будто бросился к нам, как только услышал, что я остался наедине с Дмитрием. Когда-то давно он бы так не волновался, но я уже не был тем человеком, которым был когда-то.

Где он? Человек, с которым я познакомилась почти три года назад.

Ее слова не давали мне покоя, затрагивая меня больше, чем я хотел бы признать.

Человек, который подарил мне библиотеку и шутил со своей семьей. Человек, подаривший мне библиотеку и шутивший со своей семьей. Человек, которого уважали его люди до того, как стали его бояться.

Я хочу знать, где он.

Я не знал, где он был. Я съел его живьем в тот день, когда Елена оставила меня, проглотив его и все его слабости целиком.

Все, что осталось, это монстр Тарханов и его набитое брюхо.