Императрица Ядов

11

Константин Тарханов

Передо мной раскинулся фруктовый сад, каждое дерево было голым, неуклюжей фигурой, с ветвей которой вместо спелых красных яблок капал лед. Холодный воздух кружился вокруг, мчался по замерзшей земле и свистел, обжигая наши носы и щеки.

Погода может быть жестокой, но именно напряжение заставило мир почувствовать себя на несколько градусов холоднее.

Я стоял перед лабораторией, засунув руки в карманы, и оценивал ущерб.

Ночью на нас напали. Не ограбили, не надули. Нет, наши враги не забрали ничего из товаров, вместо этого решив уничтожить все оборудование стоимостью в тысячу долларов, какое только могли. Окна были разбиты, товар испорчен, а камеры видеонаблюдения разбросаны вокруг.

Несколько Воров были застрелены, некоторые умерли мгновенно, в то время как другие боролись за свою жизнь в больнице. Никого из рабочих не было — небольшое милосердие.

Мы даже не успели позавтракать, как раздался звонок, предупредивший нас о нападении. Никаких сигналов тревоги не было, никаких предупреждающих знаков замечено не было. Это сразу же указало на того, кто это был... только один человек знал достаточно о моей безопасности, чтобы перехитрить это все.

— Титус? — сказал Артем рядом со мной.

— Абсолютно.

Он поджал губы, но ничего не ответил.

— Почему мы не обновили нашу систему охраны?

Это был не такой уж большой вопрос.

— Ты не спросил, сэр.

— А я должен был?

Я пошевелил челюстью, чувствуя, как мышцы дергаются от раздражения.

Я виноват. Я сменил охрану вокруг поместья и других наших активов, но не сада. Может, это вылетело у меня из головы, или, может, я был слишком самонадеян, чтобы думать, что у Титуса будет шанс. Другая причина могла состоять в том, что я слишком далеко зашел в своем горе и безумии, чтобы понять, где наша защита слабее всего.

В любом случае, это нападение было на меня. Смерть моих людей на моей совести.

Еще один грех, который стоит добавить к моей солидной коллекции.

Нападение было любопытным... Почему они не забрали с собой героин?

Зачем оставлять товары на миллионы долларов на снегу?

Волосы на затылке внезапно встали дыбом.

— Уберите все, — сказал я.

Артем не спорил и не спрашивал, почему. Просто рявкнул:

— Пойдёмте.

Бродячие Воры немедленно начали расходиться. Некоторые исчезли в зарослях деревьев, в то время как другие сгруппировались вокруг нас с Артемом, защищая. Даже большие собаки-убийцы у их ног напряглись, виляя хвостами.

Я повернулся и пошел прочь от этого места. Медленно, методично. Земля хрустнула у меня под ногами.

— Костя? — голос Артема был тихим.

Я не смотрел на него.

— Тебе не кажется странным, что весь наш товар учтен?

Осознание поразило его черты, и он быстро осмотрел местность. Он приказал нескольким людям подняться вперед и посмотреть, не прячется ли кто-нибудь у машин, ожидая, чтобы поймать нас.

Один из них немедленно вернулся с предупреждением.

— Там ждут два федерала, — предупредил нас Вор. — У них камеры и прочее дерьмо.

Я разгладил свое пальто.

— Очень хорошо. — я дернул подбородком. — Олежка.

Моему торпедо не нужна была команда или приказ. Тон, которым я произнес его имя, сказал ему все, что ему нужно знать.

— Босс? — спросил Артем, когда я двинулся дальше. — Давай обойдем здание сзади.

— В этом нет необходимости, Артем.

Мужчина обменялся взглядами друг с другом. Это взгляды, которые я видел много раз за последние три года. Переводилось так: босс безумен, и мы все пострадаем из-за этого.

— Те, кто хочет спрятаться от федералов и их камер, могут обойти сзади, — сказал я вслух. Никто из них не пошевелился. — Как я и думал.

Федералы не проделали впечатляющей работы, пытаясь замаскироваться. Они наблюдали за происходящим с переднего сиденья машины, подняв окна, сохраняя тепло. Когда мы шли к нашим машинам, сверкнула вспышка их камеры.

Я остановился, засунув руки в карманы, и оглядел их.

Весь мир, казалось, замер, когда я оценивал их. Даже ветер прекратил бесконечный вой.

Затем я начал двигаться.

Мои люди в тревоге закричали, когда я подошел к федералам. Прежде чем они успели запереть двери, я распахнул их и вытащил водителя. Оба достали пистолеты, но я не остановился.

— Ну, что у нас здесь? — я спросил.

Тот, кого я вытащил из машины, лежал на спине, направив на меня пистолет. У него раскраснелись щеки и блестел нос, он выглядел как обычный Санта. Другой федерал был моложе, с большим лбом и заостренным подбородком — его пистолет был направлен на меня, но руки слегка дрожали.

— Довольно маленькая команда, — задумчиво произнес я. — Молодой и старый бык.

Старший агент не позволил своему страху проявиться так явно.

— Осторожно, Тарханов. На тебя нацелены два пистолета.

— А на тебе шестеро.

Его глаза скользнули по моим ногам, поймав взгляд моих людей. Все они были готовы атаковать — без лишних вопросов.

— Пристрелите меня, и они никогда не найдут ваших тел.

Старший агент не опустил пистолет.

— Если это то, что нужно, чтобы уничтожить такого человека, как ты, Тарханов, так тому и быть.

Я холодно рассмеялся.

— Как грубо с моей стороны. Ты знаешь мою фамилию, а я не знаю твоей. — я наклонился и снял его значок с куртки. Удостоверение было потертым и выцветшим, показывая, как долго он работал агентом ФБР. — ССА Стивен Кавински. Очень приятно познакомиться с тобой.

Его челюсти сжались. Для человека, лежащего на спине, полностью в моей власти, я восхищался его бравадой.

— Одно неверное движение, Тарханов, и тебе конец.

— Не думаю, что это полностью правда, — ответил я. — Почему ты здесь, агент Кавински? Сезон сбора яблок прошел.

— Не твое дело.

Я надавил ногой ему на горло, перекрывая поток воздуха.

— Стивен, это не тот ответ, который я хочу услышать.

Его легкие изо всех сил пытались вдохнуть воздух, и вздохи становились все громче.

— Наводка, — выпалил молодой агент. — Мы получили наводку, что ты будешь здесь.

— Энди, нет... — выдохнул Кавински.

Я убрал ногу с его горла и улыбнулся молодому агенту. Его пистолет начал трястись ещё быстрее.

— Продолжай, Энди.

— Нам позвонили... и сказали, что ты будешь здесь. Если бы у нас была твоя фотография, мы могли бы изобличить тебя...

— Я понимаю. — я отступил назад, засунув руки обратно в карманы. — Спасибо тебе за твою честность, Энди.

Стивен медленно поднялся на ноги. Если бы он встал слишком быстро, мои люди, готовые на все, напали бы. Он потер шею, оглядывая меня, его глаза были полны презрения и подозрения.

— На горизонте еще одна война банд? — спросил старший агент.

Его тон подразумевал, что он видел много бандитских войн раньше и не был заинтересован в том, чтобы стать свидетелем еще одной. Его молодой партнер посмотрел на него с тревогой в ответ на этот вопрос.

— Это полностью зависит от того, кто встанет у меня на пути. — я наклонил голову. — Джентльмены, было очень приятно.

Оба они смотрели, все еще держа оружие наготове, как я удаляюсь. Мои люди столпились вокруг меня, от них исходили гордость и самодовольство. Только Артем выражал свое неодобрение, посылая мне предостерегающие взгляды всю дорогу до поместья.

***

Их смех первое, что я услышал.

Через несколько часов после моей импровизированной встречи с агентами ФБР я работал в своем официальном кабинете. Ущерб, нанесенный лаборатории, повлиял на наш экспорт и прибыль, но ничего такого, что не исправили бы несколько месяцев восстановления. У нас имелись и другие лаборатории, хотя и не такие большие, и мы удвоили бы их ресурсы, для поддержания нашей хорошей репутации в отношении товаров.

Однако меня отвлекали не мысли о бизнесе. Возвращение Елены и ее непреклонный отказ вернуться в семью распространились по поместью, как инфекция. Каждое движение было напряженным, каждая фраза осторожной.

Все почувствовали перемену в энергии, хотя только Роман набрался смелости спросить меня об этом. Когда я бросил на него взгляд, он отступил, но шепот и обмен взглядами через обеденный стол остались. Ее пустое место молча насмехалось надо мной.

За вторым взрывом хихиканья последовало ликующее

— Мама..!

Мне не потребовалось много времени, чтобы подняться и встать у окна, вглядываясь в сад.

Там была поляна, которую Артем расчистил, когда Евва начала ходить. Она была совсем маленькой, но он постелил мягкую траву и срезал все кусты, которые могли причинить вред его дочери. Артем потратил весь день это, и Роксана весь день наблюдала за ним, приоткрыв губы и широко раскрыв глаза.

Теперь по траве танцевали не Евва и Роксана, а Елена и Николай.

Николай протянул руку и схватил свою мать, смеясь:

— Поймал!

— Ладно! — она передразнила свой ужас. — Ой, тебе лучше бежать, Николай.

Он ринулся в потоке хихиканья. Своими маленькими ножками он не убежал далеко, только добрался до края поляны, прежде чем Елена обхватила его рукой и подбросила в воздух. Он вскрикнул от негодования.

— Мама! Ты жульничала!

— Я жульничала? — Елена рассмеялась. Этот звук был музыкой для моих ушей. — Малыш, как ты смеешь обвинять меня в таких вещах?

Николай вывернулся из ее объятий. Он побежал, чтобы поймать ее, но она отплясывала в сторону, длинные ноги практически вытянулись над ним.

— Мама!

— Тебе придется поймать меня!

Он засмеялся и побежал за ней. Елена заставила его пробежать несколько шагов, увернувшись от нескольких ударов, но в конце концов замедлилась и притворилась побежденной, когда он схватил ее.

— Ты меня поймал!

Они оба сыграли еще несколько раундов, пока Елена не покатилась по земле, подхватив Николая на руки, прежде чем он успел поймать ее. Им было наплевать на грязь или траву, когда они растянулись под солнцем, задыхаясь от смеха.

Я не мог слышать, о чем они говорили, лежа на спине, но Николай вытягивал руки вверх, касаясь своих ног. Когда его мать присоединилась к нему, демонстрируя свое аппетитное телосложение, он зааплодировал и попытался вытянуться выше нее. Его маленькие ножки взметнулись в воздух.

Это были те моменты, которые я пропустил, когда она ушла. Тихие, безмятежные моменты, когда и родитель, и ребенок были счастливы. Детская радость Николая была заразительна; даже Елена не была невосприимчива к его обаянию.

Сколько еще подобных моментов у него осталось? Я спросил вселенную. И в скольких из них я смогу стать частью? Если таковые имеются?

Внезапная ярость, наполнившая меня, могла зажечь весь мир в огне.

Резкий стук в дверь прервал мое наблюдение. Я отвернулся от окна и крикнул:

— Войдите.

Артем вошел в кабинет с каменным лицом.

— Я нашел свидетельство о рождении.

— Тогда давай посмотрим.

Гнев, закипавший во мне всякий раз, когда я видел Артема, со временем не остыл. Его тайна, секрет Елены, навсегда запятнала эту семью. Он ничего не сказал о Николае, держал их обоих в безопасности и беззащитности. Я бы никогда не пренебрег Роксаной таким образом.

Артем передал мне свидетельство со странным выражением в глазах.

— Там есть Таддео, указанный как отец?

Мой тон был мрачным, указывающим, что бы я сделал, если бы он сказал что-то настолько богохульное.

— Нет.

Он не стал распространяться.

Я развернул и прочел.

Николай Константинович Тарханов. Родился 11 августа, в 4:23 утра (ребенок, должно быть, не давал Елене спать всю ночь — проблемы с самого начала). Мать: Елена Агостино Фальконе. Отец: Константин Евгеньевич Тарханов.

Под моим именем и фамилией стояла впечатляющая подделка подписи.

— Она подделала мою подпись.

Артем скосил на меня свои темные глаза.

— Ты, кажется, впечатлен.

— Возможно, так оно и есть.

Я сложил его.

— Ты действительно верил, что она вписала что-то, кроме твоей фамилии? — он спросил.

Он казался скорее критичным, чем любопытным.

Я сунул свидетельство о рождении в свой стол. Его перенесут в более безопасное место, когда у меня появится такая возможность.

— Она намекнула, что оставила пустым.

Я сказала ей правду, сказала она, когда я спросил ее об этом. Я предположил, что правда была пустой строкой, а не моей фамилией.

— Елена подразумевает многое, — произнёс Артем. — Это ее способ защитить себя.

Я скосил на него глаза.

— Теперь мы воображаем себя психологами, а, Артем?

Его губы почти изогнулись в улыбке, единственный признак веселья. Это меня удивило; ни один из нас не был в достаточно хороших отношениях, чтобы дразнить друг друга.

— Нашей семье было бы лучше с одним, но нет, — он указал на свидетельство о рождении. — Я просто говорю, что у меня есть свой способ защитить себя, у тебя свой, а у Елены свой. Я бы посоветовал тебе не быть настолько готовым поверить всему, что она тебе скажет.

— Это твой способ предостеречь меня от Елены?

— Не было бы ничего такого, чего бы ты мне не сказал, — сказал он, напомнив мне о разговоре, который я имел с ним, когда его любовь к Роксане угрожала его власти. — Но нет. На самом деле, я думаю, что поощряю тебя сблизиться, вернуть ее в эту семью.

Мои брови поползли вверх.

— Я никогда не слышал, чтобы ты поддерживал кого-то в этой семье. Ты был против Татьяны, Даники, Романа и Дмитрия.

Я не сказал того, что действительно хотел сказать, а именно: даже если бы я предложил, даже если бы я простил, не думаю, что она вернулась бы к нам. Вернулась бы ко мне.

— Я тоже не поддерживал Бабушку, — сказал он. — Я думал, она заразит дом блохами.

— И она это сделала.

Артем кивнул.

— Да. Но от этого нам было только лучше. Кто еще стал бы так яростно охранять наших детей, когда мы не можем? Кто еще мог охранять Елену?

— У тебя был шанс, — напомнил я ему, тон стал жестче, вспоминая его неудачу. — Ты мог бы легко вернуть ее и Николая домой.

— Физически, да, я мог бы, — сказал Артем.

Я засунул руки в карманы, наблюдая за ним.

— Какой она была? Когда ты с ней виделся?

Удивление промелькнуло в его глазах при этом вопросе... и товарищества в моем тоне.

— Не лучше, чем ты, мой друг. Хотя ее безумие было менее очевидным, было ясно, что она так же убита горем, как и ты.

— Я вижу.

Артем выглянул в окно. Я все еще мог слышать Елену и Николая снаружи, но я переместился так, чтобы они находились вне моего поля зрения. Его щеки сморщились, заметив их.

— Елена была в мотеле с новорожденным, усталая и грустная. Она тоже была в ужасе.

— В ужасе от чего?

— От того, чего мы все боимся.

Я почувствовал, как моя ухмылка стала шире.

— Скромничаешь?

— Ты можешь это сказать.

Это заставило меня рассмеяться.

— Действительно.

Мы обменялись удивленными веселыми взглядами, как между мужчинами, считавшими друг друга братьями. Я все еще помнил тот день, когда мы встретились, два маленьких мальчика, задыхавшиеся в тени своих отцов. Артем уже тогда был заботливым и рациональным, никогда не интересовался моими сложными планами или любовью к искусству.

Только когда я убил своего отца, Артем начал поддерживать мои амбиции. Будучи подростками, изгоями Братвы и еще недостаточно сильными, чтобы захватить нашу собственную землю, мы часами создавали свои надежды и мечты, подпитывая стремления друг друга.

Наши жестокие натуры всегда отличали нас от других на школьном дворе и даже от наших семей, но мы были друг у друга. Когда мои братья и отец безжалостно охотились за мной, когда безумие моей матери угрожало моему собственному здравомыслию, со мной всегда был Артем.

Не было ни одной мечты о моей империи, которую я создал, где Артема не было бы рядом.

А потом он предал меня.

Какая-то рациональная часть меня понимала и знала, что Артем сделал бы все возможное, чтобы защитить свою семью. Не было ничего такого, на что Артем не пошел бы ради нашей общей безопасности. Мы были центром его мира, а Роксана была осью, вокруг которой вращался его мир.

Возможно, при виде его и осознании его предательства меня переполняла такая яростная и жгучая ненависть, но я знал, что Артем считал, что у него есть веская причина.

— Расскажи мне больше о Елене в том мотеле, — сказал я вместо того, чтобы проиллюстрировать какие-либо другие мысли в моей голове.

Артем приподнял бровь, но ничего не сказал.

— Нам с Олежкой потребовалось много времени, чтобы найти ее, — сказал он. — Она была осторожна, не оставляла следов. Даже в больнице, где она родила Николая, не осталось ее следов. Но мы все-таки нашли ее.

— Олежка был в этом замешан?

Еще один мой человек, которого нужно наказать.

— Олежка знает об этой Братве такое, чего мы с тобой даже не могли понять. Это его работа.

Я кивнул, неохотно соглашаясь, показывая ему, чтобы он продолжал рассказ.

— Она исхудала, была усталой. Николай не успокаивался. Я думал, она заплачет, когда увидит меня, но нет. — Артем задумчиво посмотрел в окно. — Я дал ей телефон для экстренных ситуаций и немного наличных. Я также поменял Николаю подгузник. А потом ушел.

Если Артем ожидал, что я поверю в то, что это полная правда, он жестоко ошибся. Я знал, что в том гостиничном номере произошел разговор, произнесенный шепотом под крики Николая.

— Она сказала, почему ушла?

Артем скосил на меня глаза.

— Ты же знаешь, что она сказала.

Он не стал дополнять.

— Я никогда не думал, что тебе нравится Елена, — заметил я. — Но опять же, ты никогда не был из тех, кому кто-то нравится с первого взгляда.

— Нет, я не такой, в отличие от моей жены. — черты его лица смягчились, как всегда, когда он заговаривал о Роксане. — Елена мне не понравилась с первого взгляда. Или даже со второго. Она отвлекла тебя, поглотила тебя. Угрожала всему, ради чего мы работали, своим неудачным первым браком.

— Что изменилось?

На лице Артема ничего не отразилось.

— Я увидел в ней что-то, что узнал. Страстную потребность защищать тех, кого ты любишь, даже если это означает сломать себя в процессе.

— Это не ответ на мой вопрос.

Он ухмыльнулся, сверкнув зубами, а в уголках его глаз появились морщинки. Артем редко улыбался, большинство его улыбок предназначались Роксане, но сейчас он улыбнулся мне так, словно я сказал ему что-то веселое. Даже в детстве Артем никогда не отличался беззаботным юмором.

— Да, это ответ, — задумчиво произнес он. — Подумай об этом, Костя. Я ответил на твой вопрос. — он указал рукой на окно. — Она ответила на твой вопрос. Перестань быть с ней таким суровым.

— Я только радушен.

— Ты бы приветствовал Дьявола, Костя. Елена не Дьявол, она девушка, которую ты любишь. Веди себя соответственно. — Артем склонил голову, будто пытался исправить все неуважение, которое он проявил ко мне. — Брат.

Я наклонил голову, но не ответил на ласковое прозвище.