Инсинуации

14

Элис плохо помнила, как пережила следующий день. Вокруг что-то происходило, но понять и осознать это не получалось. Занятия в этом году были и без того непростыми, а уж после наполненной переживаниями бессонной ночи… Тяжёлые веки грозили схлопнуться точно две коллапсирующие звезды, мешки под глазами превратились в подобие бассет-хаунда, а бледность побила рекорды. Эл одинаково хотелось спать и убивать любого, кто решался заговорить.

Силовую Электронику она продремала, машинально перерисовав однотипные схемы, а вот лекция Риверса позабавила. Профессор, по всей видимости, тоже не спал. Его выдали по-вампирски покрасневшие глаза, тяжеловатые для его резкой натуры движения и градус сарказма, который пробил новую планку. Это добавило профессору немного восхитительной лености, заставив однокурсниц пускать слюни с удвоенной силой. Чёрт возьми, Джеральд Риверс вызывал желание его поиметь в любом своём состоянии. Однако сегодня и без того микроскопическая чаша терпения массачусетского знамени секса и маскулинности переполнилась почти мгновенно, стоило Риверсу попасть в окружение мило щебечущих девушек. Не дожидаясь, пока иссякнет поток вопросов из ярко накрашенных ртов, он рявкнул так, что даже Элис невольно вздрогнула на своём месте. Восторженная толпа всколыхнулась, непонимающе отхлынула, а Риверс мгновенно нашёл взглядом единственную достойную его внимания персону и слегка закатил глаза, будто молчаливо пожаловался. Ох, профессор… Опустив голову, Эл попыталась спрятать улыбку, но безрезультатно. Не сдержавшись, она прыснула в кулак, чем заслужила ещё один взгляд, теперь притворно-сердитый.

Они напоминали заговорщиков, объединённых одной на двоих тайной. Совместно пережитое маленькое приключение и их странные ни на что не похожие взаимоотношения создавали иллюзию общности. К счастью, обмен пантомимами так и остался никем не замеченным. И никто не понял, отчего губы профессора Риверса дрогнули в лёгкой улыбке в ответ на душераздирающий зевок, который мисс Чейн тщетно пыталась скрыть в сгибе локтя. Никто, кроме Эриды-Мелани и Энио-Кэтрин – вечных спутниц Ареса. Полные священного негодования взгляды прожгли Элис не хуже факела войны. Но она лишь пожала плечами и после лекции направилась в сторону остановки, проигнорировав назначенную встречу с руководителем. Вести с Хиггинсом серьёзные разговоры о своём будущем не было сил. А потому на безусловных рефлексах Эл вернулась домой, где с разбегу рухнула в кровать и проспала до самого вечера.

На кухню Элис выманил запах еды. Постоянно обжигаясь и тихо ругаясь себе под нос, она наскоро проглотила тушёные овощи, которые заботливо приготовил друг, а после устало забралась с ногами в любимое кресло. Эл хотела было ознакомиться с содержимым той самой флешки, но уже через несколько минут стало понятно, что старый эмулятор программы не мог распознать скачанный файл. Он выдавал сообщение об ошибке и экстренно закрывался, а значит, кто-то изменил код исходной программы. Это было весьма неприятно, но не критично. На то, чтобы переписать исходники потребуется время, но Элис не сомневалась, что справится. Ей приходилось решать задачки и посложнее. Оставалось найти на это время, и вот с этим было сложнее. Она понимала, что почти перешла в состояние сомнамбулизма, так стоило ли ради праздного любопытства доводить себя до истощения? Впрочем, праздного ли… Ведь дело не в досье Риверса, а в тайне, куда исчез Оливер.

Элис закрыла крышку ноутбука и без сил откинулась на спинку, зажмурив слипавшиеся глаза. Тонкие руки с болезненно остро торчавшими косточками устало свесились с подлокотников и своими углами больше напоминали изломанный край осколка, нежели человеческие конечности. В груди снова перекатывалась тупая ноющая боль, отчего хотелось раздвинуть рёбра и нежно погладить перетруженное сердце.

– Клаус зовёт в гости на День Благодарения, – пробормотала Эл, обращаясь к Джошуа.

Друг что-то самозабвенно выпаивал из очередной микросхемы, чуть ли не носом зарывшись в горячий припой.

– Хочешь, чтобы я составил тебе компанию? – спросил он не отвлекаясь.

– Ты же собирался к родителям.

Джо лишь взмахнул паяльником, не заметив, насколько опасно приблизилось к шторе раскалённое жало.

– Планы поменялись. Папа решил устроить маме третий медовый месяц, так что они будут греться под багамским небом, а я мёрзнуть в Бостоне.

– Как это мило, – сладко протянула Элис.

– Ох, лучше помолчи. – Друг поморщился, когда в глаз попал ядовитый дымок канифоли. – Тебе составить компанию?

– Было бы неплохо, – зевая, протянула Эл. – Ты знаешь, как дядя любит вдаваться в воспоминания. В одиночку мне не справиться с лавиной сожалений о прошлогоднем снеге.

Парень отложил паяльник и хитро посмотрел на подругу.

– Пуговка, я же знаю, что дело не в этом. Просто тебе хочется поесть нормальной индейки, а не жирного ужаса из ближайшего супермаркета.

– И это тоже, – не стала отнекиваться Эл. Джошуа отлично знал подругу.

– Нет, не тоже. Это главное. С хорошей едой можно переварить любые разговоры.

Элис лишь хмыкнула. По логике Джо их беседы с профессором Риверсом следовало запивать алкоголем, а лучше сразу концентрированной кислотой.

– Так ты придёшь?

– Ну не бросать же тебя один на один с индюшачьим кошмаром.

– Ты душка. – Элис ослепительно улыбнулась.

– Кстати, – будничным тоном заметил Джо спустя пару минут. – Тебя Хиггинс уже потерял. Спрашивал сегодня, не случилось ли чего, беспокоился, как продвигается работа.

– М-м-м. – Элис прикрыла глаза. Желания обсуждать Мэтью Хиггинса не было совершенно, но кто её спрашивал…

– Если честно, профессор показался мне нервным и дёрганым. Ты не появлялась у него больше недели и, кажется, он начал что-то подозревать. Долго и пространно рассуждал, всё ли хорошо у тебя со здоровьем, поинтересовался учёбой…

– А позвонить он не мог? Видимо, совесть не позволила, – всё так же, не открывая глаз, высказала предположение Эл.

– Дуешься? Из-за того, что он без твоего ведома ответил NASA отказом?

– Дуюсь? Да я в гневе! – зло воскликнула она и в упор посмотрела на Джо. – Ты действительно не понимаешь? Это всё равно, как если бы тебе предложили работать в Беркли или у IBM!

– Ну не надо настолько драматизировать…

– Джошуа. – Элис закусила губу, пытаясь облечь готовые сорваться резкие слова во что-то более приемлемое. Друг не виноват в произошедшем дерьме. – Меня зовут в Кремниевую долину, в центр Эймса. В подразделение NASA, без которого не обходится ни одна космическая миссия. Они лидеры в астробиологии. И я не верю, что ты не понимаешь, какой мне дали удивительный шанс.

– Уверен, Хиггинс хотел…

– Да плевала я на то, что хотел Хиггинс! – взорвалась она. – Кем он себя возомнил? Его желания волнуют меня в последнюю очередь. Моя жизнь и моё будущее принадлежат только мне, и я никому не позволю отобрать у меня право самостоятельного решения.

– Я с тобой не спорю, – примирительно поднял руки Джо. – Но как твой руководитель он мог найти для тебя что-то более интересное.

– Более интересное, чем NASA? Это пост Президента, что ли? – Лицо Эл скривилось в ухмылке. – Или более интересное для него? А? Опять же, если всё было так, как ты говоришь… Разве не стоило поставить меня в известность? Как минимум я бы перестала беспокоиться о работе. Это было бы правильно, достойно научного руководителя. Чёрт, это было бы просто по-дружески! Я доверяла Хиггинсу, а он врал мне в лицо, не смущаясь. Всё, что я вижу, Джо, эгоизм и какие-то тайные игрища. Не собираюсь в этом участвовать.

– И снова намекну на свои предположения. – Друг ткнул в её направлении паяльником. – Держу пари, он будет уговаривать тебя остаться. У него… и с ним. Он мог бы позаботиться о тебе, Пуговка…

– Да иди ты к чёрту! – Элис всплеснула руками. – Совсем помешался…

С этими словами она соскочила с кресла и направилась к себе в комнату, едва удержавшись от театрального хлопка дверью. Слушать любовные умозаключения Джошуа стало невыносимо. Элис думала, что успокоилась. Что уже готова обсудить случившееся. Что накрывшее в четверг после покера безумие окончательно изжило себя. Но нет. Снова и снова в голове звучал вопрос – почему? Почему Хиггинс ничего не сказал? Элис не была идиоткой и понимала, что за такую работу каждый второй выпускник Массачусетса не только мать родную продаст, но и ещё пяток родственников сверху накинет. И если бы не чудо и сотворивший невозможное Риверс, чтоб ему крепко спалось этой ночью, не видать ей NASA. На глаза снова навернулись слёзы обиды и разочарования.

Утро вторника встретило красными из-за недосыпа глазами, продиравшими до костей сквозняками и запахом чуть подгорелой яичницы. Вставать не хотелось, но утомлённая беспокойным сном Элис медленно сползла с кровати. И как будто этого было мало, в горле першило, а в нос точно набили ваты – не вздохнуть, не чихнуть.

– Мне нужно зелье от простуды, – пробормотала она вместо приветствия, когда, укутавшись с головой в одеяло, выползла из своего логова.

– Уже звоню в Хогвартс. – Джо стоял с лопаточкой наперевес и скептически оглядел подругу.

– Нотации оставь при себе, – мгновенно остановила его Элис, не находя в себе воодушевления выслушивать очередное нытьё про безалаберность. Парень в ответ лишь обиженно хмыкнул и вернулся к плите.

Наскоро умывшись и приведя себя в относительный порядок, Эл вернулась на кухоньку, где Джошуа уже выставлял тарелки.

– Еда. Таблетки. Парацетамол получишь после того, как всё съешь, – коротко бросил он и выложил перед Эл россыпь лекарств.

– Ты святой, – вздохнула она.

– Не подлизывайся. Я всё ещё лелею надежду сдать тебя какому-нибудь нормальному мужику, и пусть дальше это будет его забота. Ибо сама ты точно не выживешь.

– Злюка.

– Вот и вся твоя любовь, – усмехнулся Джо. – Как там Риверс, кстати?

– Жив, здоров.

Она сосредоточенно гоняла яичницу по тарелке. Есть не хотелось.

Элис стремительно шла по коридору в сторону лаборатории Хиггинса. Весь день внутри колючим клубком катался дикобраз нервного ожидания встречи, пока она мысленно выстраивала линию разговора. Возможно, стоило начать сразу? «Профессор, я знаю, что в прошлом году вы отказали Хильде Ротчер. И теперь у меня только один вопрос – какого чёрта?» Нет. Надо быть хитрее, возможно, стоило лишь намекнуть: «Ах, знаете, мистер Лукач переживал, что я не приму их предложения. Ума не приложу, с чего бы…» Элис мысленно закатила глаза. От убогой реплики за милю несло дешёвым театром. К тому же Риверс отвратительно прав, актриса из Эл просто дерьмовая. «Поговаривают, им сказали, что я откажусь…» Чёрт… «Профессор, я всё знаю. Это были вы. Объяснитесь, подлец!» Точно, и после выхватить шпагу, чтобы выяснить отношения проверенным способом.

Она приложила подрагивающую от волнения руку к прохладному лбу. Элис не понимала, сошла ли с ума, или во всём виновата простуда. В голову лез всякий бред и, закинув в рот очередной леденец, от которых уже начинало тошнить, Эл решила положиться на случай. Свернув в нужный пролёт, она было ускорила шаг, но чем ближе становилась заветная дверь, тем осторожнее делалась поступь. Подслушивать, конечно, совсем невоспитанно, но Элис было очень уж любопытно.

– Тебе надо лучше следить за своими студентками, а то шастают по ночам в одиночку…

Громкий, весёлый голос Риверса не смогла бы заглушить и стена. Он пролетел по коридору вместе со скрипом старого кресла и затих где-то за поворотом.

– Не ломай мою мебель. И я не понимаю, о чём ты, – тон Хиггинса был сух.

– М-м-м… нет. Пожалуй, она не твоя, – сам себе двусмысленно возразил Риверс, а потом начисто проигнорировал прозвучавшую просьбу. Раздался скрежет колёсиков и специфический гул прокатившегося влево кресла.

– Джерри, или помолчи, или говори яснее, а то у меня голова уже болит от твоих вечных шарад.

Смешок, и в кабинете повисла такая длинная пауза, что Элис взялась было за ручку, но прозвучавший вопрос заставил остановиться.

– Как мисс Чейн отреагировала на твою маленькую ложь? Извержение Эйяфьядлайёкюдля подойдёт для описания настигшей тебя катастрофы?

– Джеральд, что ты несёшь? – процедил Хиггинс, словно не понимал, о чём речь. И Элис, хоть и подрастеряла за эти дни зёрна гнева, вдруг почувствовала, как закручивается кимберлитовой трубкой едкая злость. Если профессор даже сейчас начнёт отпираться…

– Да ладно, не прикидывайся, Мэтти. Столько времени прошло, а эта монашка никогда не отличалась терпением. Наверняка в первый же день нацедила тебе в кровь десять унций презрения. Если что, я не знаю противоядия.

– Не называй меня так!

Послышался новый смешок, и кресло в очередной раз куда-то покатилось.

– Я знаю, что ты знаешь, что она знает, это был её дорогой уважаемый профессор, – мерзенько на одной ноте протянул Риверс. – Милый, добрый Мэтью Хиггинс. Обожаемый преподаватель. Руководитель. Чуть ли не друг. Достойный всяческого восхищения человек, который чуть было не сгубил Элис Чейн ещё не начавшуюся карьеру. Благородный джентльмен, что щелчком пальцев выставил дурой студентку перед работодателем.

– Я не…

– Хиггинс, ты идиот! Уж мне-то можешь не врать. Твою Чейн хочет ведущая лаборатория по астробиологии, а ты рискуешь вставлять им палки в колёса. Чёрт тебя дери, о чём ты думал? Такая удача выпадает единицам!

– Ты не понимаешь!

– Так объясни! Объясни, чем тебя не устроила работа, где твоя разлюбезная Чейн сразу получит простор для исследований, деньги, влияние и возможность вписать своё имя в историю. И всё это в неполные двадцать пять лет. Шанс один на миллион! Даже я готов признать, что она вполне заслуженно его получила. Так зачем ты вырываешь счастливый билет у неё из рук?

Элис закусила губу и заочно выдала Риверсу «Оскар». Какая экспрессия, какой накал, эталонный сарказм.

– Джеральд, прекрати, – новый голос неожиданно вступил в диалог. Генриетта? Решила тоже поприсутствовать на линчевании? – Мэтью, я предупреждала, что это плохая идея. Эл не из тех, кто позволит безнаказанно манипулировать.

– О, Генри, так ты была в курсе? Тебе надо было прислушаться к этому голосу разума, Мэтти.

– Откуда тебе известно? – тем временем холодно спросил Хиггинс. Риверс фыркнул и, судя по скрипу кресла, решил повращаться.

– А какая уже разница? Так что сказала мисс Чейн? М-м-м, не завидую я тебе. Девчонка мастерски умеет выстраивать аргументацию, и я остался весьма впечатлён. Пять футов взъерошенной наглости. – Неожиданно Риверс прервался, присвистнул, а потом коротко скрипнули пружины кресла. – Постой-постой! Похоже, даже пощёчину не дала. Надо же. Ну, может, хотя бы послала? Что, тоже нет? Право слово, я удивлён. Мне доставалось от неё и за меньшее.

– Заткнись! – громко взвизгнул в ответ Хиггинс, но сразу заговорил сбивчиво и сумбурно. – Я не видел Эл больше недели, с того самого покера. Все так поздравляли её. Хвалили! Восхищались! Элис такая умница. Такая упорная. Старательная… О, ну конечно! А она радовалась и улыбалась всем: тебе, Генри, официантам, незнакомым людям! Кому угодно, но не мне! А ведь это был я, кто дал ей проект. Три года я помогал, окружал вниманием, делал всё, чтобы она осталась со мной. У меня были планы, уговор с Хильдой! Но потом появился проклятый Лукач, и Ротчер сдалась. Конечно, какое им дело, что это я её сделал. Что Элис Чейн никто без меня! Просто имя…

Хиггинс прервался, а Эл пришлось бороться с подступающей слабостью. Руки неожиданно онемели, пока сердце отчаянно билось. Просто имя? Никто?! Господи, за что? Это его Элис с гордостью называла другом вот уже третий год? Но куда делся тот чуткий рыжий чудак? Нет-нет. Она не знала и не хотела знать человека, который так горячо говорил о каких-то своих тайных планах и целях. Элис не хотела этого слышать. Ничего и никогда.

– Что за бред ты несёшь, Мэтью? – тем временем тихо проговорил Риверс. – Чтобы она осталась с тобой? Вот, значит, как…

Кажется, он получил больше, чем думал, и теперь был удивлён вырванным признанием. Но Хиггинс проигнорировал комментарий. Его беспокоило совсем иное.

– Каковы шансы, что Лукач ей ничего про меня не сказал? У нас был частный разговор. Чёрт, если бы не какой-то говнюк, напомнивший им об Элис!

– Серьёзно? Ты, наивный дурак, полагаешь, что Хильда и Майк просто так проглотят насмешку и не нагадят тебе напоследок? Потрясающая вера в человечество! – Риверс даже рассмеялся. – Во-первых, Мэтти, ты нешуточно подставил их, выставив в неловком свете перед соплячкой. Во-вторых, я, конечно, тот ещё… Как ты там сказал? Говнюк? Ну так вот, мне задали вопрос, я высказал своё мнение. Ничего больше. Пойми ты уже, никто не забывал о твоей Чейн. Тебя просто-напросто обскакали…

– Ты! – Судя по всему, кулак Хиггинса встретился со столом. Послышалось ворчание Кёлль. – Ну, спасибо, друг! Твоя инициатива, как всегда, была не к месту.

– Разумеется, у нас один только ты знаешь, что и кому следует говорить, когда вопрос касается…

– Хватит лезть не в своё дело! Я просто намеревался предложить ей другое…

– Другое?

В лаборатории что-то упало и повисла тишина, пока Элис хватала ртом воздух в тщетной попытке справиться со слезами. Другое? Мало есть на свете вещей лучше всемирно известного центра. Особенно для девчонки, у которой из всего имущества – ноутбук да собственные мозги.

Тем временем кажущееся бесконечным молчание Хиггинса давило с каждой секундой сильнее. И реальность качнулась из стороны в сторону, когда впервые в жизни Элис вдруг осознала себя незначительной пешкой, которую, перехватывая друг у друга, невидимые руки двигали в дамки. Отвратительно. Мерзко. А затем тишину нарушил приторный голос Риверса:

– Что «другое», Мэтти?

– Какую чушь ты им наплёл? – вместо ответа устало спросил Хиггинс. – Твою мать, Джеральд, откуда тебе вообще знать что-либо об Элис? Три месяца занятий и уже считаешь себя в праве судить?

– Что «другое»? – с нажимом напомнил Риверс, но его не услышали.

– Не смеши меня. Она не справится с Эймсом, это же очевидно!

– Что. Другое.

Два слова тяжело упали в воздух аудитории, прервав Хиггинса. Снова послышался гул колёсиков по линолеуму, и голос Риверса зазвучал ближе.

– Почему ты так несправедлив в способностях Чейн? Тебе же прекрасно известно, что эта девчонка достойна побольше, чем NASA.

– Господи, да дело не в этом!

– А в чём? Хочешь повязать бантик на член и подложить ей в диплом на пару с кольцом?

Элис едва не фыркнула от абсурда. Это уже слишком!

– Не смей! – громко прошипел Хиггинс, которого такое предположение, похоже, задело. Брови Эл удивлённо поползли вверх сами собой. Шутка оказалась вовсе не шуткой? Да быть не может! – Элис достойна лучшего. Достойна, чтобы к ней относились серьёзно.

Действительно, профессор? А выходит, что достойна только вранья.

– Да уж куда серьёзнее! – вторил её мыслям догадливый ублюдок.

– Джеральд! – воскликнула Генри. – Я же просила тебя не поднимать эту тему. Твоя совесть и так вся в трупных пятнах, не добавляй новых.

– Моя совесть чиста, в этом году я ею ещё ни разу не пользовался! – Риверс хохотнул и добавил, растягивая слова: – Ты говоришь такие интересные вещи, Мэтти, прямо-таки удивительные. Одураченный своими собственными фантазиями глупец. Я три года наблюдаю за тобой, дружище, почти полгода за Чейн, и, поверь мне, она может быть очень плохой девочкой.

Элис зажмурилась, пытаясь сдержать истерический вопль. Господи, это какой-то кошмар.

– Перестань! – И снова Хиггинс. На этот раз его голос звучал угрожающе. – Не смей говорить так о ней в моём присутствии! Я знаю, какой ты ублюдок, Джеральд, но прошу: не здесь и не про неё.

– Мэтью, – в голосе Риверса сквозил скепсис, – если хочешь кого-то трахнуть —трахни. Для этого необязательно прикрываться возвышенными порывами.

И Элис впервые не смогла сдержать в своей душе каплю благодарности к этой самодовольной сволочи. Чёрт возьми, он хотя бы называл вещи своими именами и говорил в лоб всё, что было у него на уме.

– Не всё измеряется твоими мерилами!

– Мэтью, Джеральд, перестаньте уже! – Генри попыталась унять бушующие стороны. Но всё было тщетно.

– Зато я хотя бы не лгу тем, кто интересует меня в подобном отношении.

– Не хочешь ли ты сказать?.. – прошипел Мэтью, но его сразу перебили.

– Знает ли мисс Чейн, что я не прочь её поиметь? – легкомысленно спросил Риверс и снова катнулся на кресле. Элис захотелось его пристрелить. – Полагаю, уже месяца три, как она в курсе.

– Ублюдок! – взревел Хиггинс. И что-то с грохотом рухнуло со стола. – Только тронь её пальцем!

– И что ты мне сделаешь?

– Она не в том состоянии… Господи! Элис не тот объект, с которым можно играть в твои игры!

– А в твои, значит, можно? Какая забавная у тебя система координат – плавающая. Так и быть, когда придёт время, я буду очень осторожен.

Без сомнений, Риверс намеренно подначивал Хиггинса, что было очевидно всем, кроме самого Хиггинса.

– Джеральд, пожалуйста, перестань, – вновь устало попросила Кёлль.

– Ты нарываешься. – Хиггинс уже рычал.

– А ты так переживаешь, – тихо и задумчиво протянул провокатор. – Надо же. Столько экспрессии, патетические выкрики… значит действительно хочешь её трахнуть сам. Да, Мэтти? Не об этом ли ты мечтал, когда врал Чейн? Это собирался предложить под личиной заботы и рыцарских поступков? Нет! И даже не думай отпираться! Мы дружим более пяти лет, и почти три из них я смотрю, как ты пускаешь слюни на эту монашку. Я не слепой и не дурак. А потому лучше скажи, сколько раз, когда она сидела рядом с тобой, ты представлял, как поимеешь её на столе?

– Заткнись!

Закусив до крови губу, Элис боролась с подступающей тошнотой и впервые жалела, что поступила в Массачусетс. В данную секунду она ненавидела обоих мужчин.

– А, значит, не один раз, точно, – тем временем довольно протянул Риверс. – И после этого меня называют ублюдком! Да брось, уж я-то тебя понимаю. Хотя смотришь на неё и вроде ничего особенного: тощая, невзрачная, только и интересного, что волосы да мозги. Но потом… Проклятье! Никогда не думал, что меня будет возбуждать настолько умная женщина. Прости, Генри.

– Ох, отвали, Риверс.

– Не сердись. Просто отыметь такие мозги дорогого стоит, девчонка весьма многообеща…

– Закрой свой грёбаный рот! – Хиггинс уже визжал. – И даже не думай хоть пальцем коснуться Элис.

– Ты совсем рехнулся…

– Молчи! Тебе не понять! Ты только и умеешь, что ломать игрушки да смазливых дур нагибать, без шансов на проблески человечности. Коэн не сможет вечно покрывать твоё распутство, Джеральд. Скольких с её курса ты уже трахнул? А сколько было до этого? Давай, расскажи хоть раз. Про тебя ходит столько легенд, что впору бордель открывать вместо университета. Но Элис – это другое. Она образец искренности и бескорыстия, и это я разглядел её, сделал для себя… вырастил той самой. Неповторимой! Книги, музыка, беседы… Шажок за шажком давал привыкнуть к себе, создавал вокруг идеальный мир, делал всё, чтобы стать единственным и незаменимым! Я, а не ты! И у меня почти получилось. Господи! Мне таких трудов стоило прятать от тебя Эл, знал ведь, что как только влезешь – растопчешь к херам всё то немногое, чего мне удалось достичь. Но она моя и только моя, Риверс! Мне плевать как, однако я сделаю всё, чтобы так было и дальше. И не приведи господь тебе тронуть её! Серьёзно, если ты хотя бы…

– Угрожаешь мне?

Голос, заставивший Хиггинса оборваться на полуслове, был тихим, но лишь от одной только интонации по спине поползли мурашки.

– Забавно. А теперь слушай сюда и запоминай. Твоё помешательство на Чейн перешло все границы. Ты сделал идол из обычной девчонки, и до блаженного состояния уверовал в это. Что ты там говорил про игрушки? Хиггинс, ты заигрался в свои собственные фантазии. Ничего этого нет! Ни её привязанности к тебе, ни, чёрт возьми, каких-то чувств. Ты вообразил Пречистую Деву, но Чейн не святая и стоит от Рая примерно так же далеко, как и мы с тобой. Ну, возможно, я немного подальше, чем вы двое. Она не ангел, а целеустремлённая умная стерва. Мэтью, вынь уже голову из задницы и посмотри здраво. Перестань подгонять теорию под эксперимент, ты же видишь, не сходится. Остановись, не ломай жизнь себе и, в первую очередь, Элис!

Раздался невнятный шум, грохот и голос Генри.

– Да как же вы меня достали!

А в следующий момент послышался торопливый стук каблуков, и дверь распахнулась. Элис едва успела вжаться в стену напротив, но мимолётное движение не скрылось от глаз подруги. Их взгляды встретились, и Кёлль замерла. Воцарилась тишина, во время которой в ушах Элис нарастал отвратительный гул, однако рвано вздохнув, Генриетта холодно бросила через плечо:

– Вы, разумеется, можете продолжать свою беседу, ломать мебель или втаптывать в пол мои печатные платы. Можете врать, соблазнять, подавлять или ещё как-то манипулировать Элис. Очевидно, что ваш эгоизм, как и члены, срочно потребовали линейки. Но, пожалуйста, решайте свои самцовые проблемы только между собой и позвольте ей сделать собственный выбор. Мне кажется, она этого заслуживает. Хотя на её месте я бы отправила вас на хер.

– А меня она уже послала. Раза два, – весело откликнулся откуда-то из глубины аудитории неунывающий Риверс. Будто и не было только что потасовки.

– Там тебе и место, – всё таким же ледяным тоном припечатала Генри.

С этими словами она закрыла дверь и схватила Эл за руку.

– Как много ты слышала? – глухо спросила Кёлль, пока тащила за собой по коридору.

– Достаточно, – мрачно откликнулась Элис. Генри резко остановилась и устало потёрла лоб.

– Чёртовы кобели-затейники… Пойдём, надо поговорить.

Генри развернулась и стремительным шагом направилась в сторону выхода. Шумно выдохнув, Элис ринулась было за ней, но быстро поняла, что не успевает за длинноногой валькирией.

– Хэй! – не выдержала она. – Я ещё не научилась прыжкам сквозь пространство и время.

– Ох, прости. – Генриетта наконец замедлила шаг. – Задумалась о мужском сволочизме.

– Да что ты говоришь, – с сарказмом откликнулась Элис, но тут же натужно закашлялась. Кёлль немедленно оказалась рядом.

– Господи! – испуганно прошептала подруга, пока Эл чуть ли не выплёвывала лёгкие на покрытый плитами пол. Дерьмо! У неё так давно не было сердечного кашля, что уже успело позабыться, как дерёт в груди и тянет под правой лопаткой.

– Всё в порядке, – ответила она, мелко и дробно дыша.

– Пойдём, сядем в кафе. – В синих глазах Генриетты плескался недавний испуг.

– Если ты настаиваешь, – вяло откликнулась Элис и двинулась следом за Кёлль.

Они расположились на первом этаже кампуса в просторном и уютном кафе. Генри принесла два какао и сэндвич.

– Будешь?

Элис лишь отрицательно покачала головой, грея руки о горячие бока белой чашки. На какое-то время воцарилась тоскливая тишина.

– Это полный трындец, – не выдержала наконец Генри.

– Как никогда солидарна с тобой, – пробормотала Элис и отхлебнула терпкую порошковую дрянь. Она любила какао, но как же эта бурда была далека от того самого, с корицей и свежими ягодами. Увы, такой делали только в одном кафе Бостона, и определённо не здесь. Элис вздохнула и сделала ещё глоток. – Лучше бы я ничего не слышала.

– Когда ты пришла?

– Не помню… Генри, ответь мне. Риверс сказал правду? Хиггинс действительно… Чёрт, я даже не знаю, как это назвать. – Элис раздражённо фыркнула и заметила, как помрачнела подруга. – Уже нет смысла отпираться.

Кёлль какое-то время молчала и нервно теребила край пластиковой упаковки, а потом всё же выдохнула:

– Да. Это правда.

Элис откинулась на спинку стула.

– Я не могу поверить. Нет, просто отказываюсь! Всё это время… Всё это время я думала, что обрела учителя, старшего друга. Человека, на которого могу положиться и которому могу доверять. А что в итоге? Он манипулировал мной ради совершенно бредовых целей. Три года притворства, чтобы просто залезть ко мне в трусы?

– Не просто… – пробормотала Генриетта, а Элис лишь горько хмыкнула. – Знаю, для тебя всё выглядит безумно и дико. Так оно, впрочем, и есть, но я уже привыкла к его помешательству. Он действительно переживал за тебя, пусть и таким извращённым способом. Не смейся, но Мэтью и кольцо уже присмотрел.

– Кольцо? Серьёзно? Что за бред… Генри, да я даже не люблю его!

– Мне ли не знать, – она грустно усмехнулась. – Будь всё не так, я бы вряд ли осталась…

Что-то в голосе подруги заставило Элис прислушаться чуть внимательнее, и в голове появилась догадка. Безумная, но не самая невероятная, учитывая всё услышанное за сегодня.

– Генри, ты что, любишь его? – прямо спросила она, глядя в невозможно-синие глаза тяжело вздохнувшей Кёлль. – Как давно?

– Почти пять лет.

– Господи Боже… И ты ни разу не говорила ему о своих чувствах?

– Нет. Сначала боялась, думала, пройдёт и отпустит, я же была ещё студенткой. А потом появилась ты, и Хиггинса словно перемкнуло. Серьёзно, будто наваждение какое-то. – Генриетта невесело хохотнула. – Всё нарастало снежным комом, и я даже понять не могу, в какой момент вышло из-под контроля. Он вообразил тебя несчастной девой, а себя рыцарем. Бегал, менял расписание, чтобы утром по понедельникам тебе не ставили пары, ведь иначе не выспишься. Только в этом году из-за Джеральда не получилось. Выбил самый прибыльный проект, чтобы ты смогла отработать долг перед университетом до выпуска. А ведь NASA со своей астробиологией вообще не его тема. А потом у тебя случился приступ, и начался ад. Мэтью носился по профессорам, заставлял их помогать тебе по учёбе…

– Вот чёрт…

Элис поверить не могла тому, что слышит, но память подсовывала одну сцену за другой. Страшно даже вообразить, что теперь преподаватели о ней думают. Считают Хиггинсовой подстилкой? Ни к чему не способной дурочкой, которую тянет «папочка-профессор»? Какой позор!

– Но пару месяцев назад для меня наступила точка невозврата. Чёрт возьми, Эл, он действительно хотел сделать тебе предложение. Он смотрел на меня, просил помочь, а я слушала и понимала, что больше нет того Мэтью. Я его придумала, как и он тебя. Девчонкой влюбилась в весёлый, жизнерадостный, такой светлый образ несуществующего человека. А на самом деле он двинутый манипулятор. Чёрт, куда там Риверсу! Но сердце всё ждало… а вдруг… Вдруг что-то случится, и он очнётся. Джеральд упорно старался вправить мне мозги, но бесполезно. Я должна была понять всё сама. Вот и поняла. То, что он провернул за твоей спиной, те причины и основания, которые приводил как аргумент, недостойны. Это подло и отвратительно по отношению к тебе. Мы его предупреждали. Джеральд не раз пытался с ним поговорить…

– Как давно Риверс в курсе? – Элис захотелось побиться головой о стену.

– Почти с самого начала, но беспокоиться начал только в прошлом году.

– Долго терпел.

– У него всегда слишком много работы, чтобы ещё следить за мной и Хиггинсом. Он же нам не нянька. – Генриетта криво усмехнулась. – Хотя искренне пытался помочь. Как умел.

– В смысле?

– А ты думала, он спал со мной, потому что я ему нравилась? Да бог с тобой, просто хотел отвлечь меня, и заодно заставить Мэтью ревновать. Никакой лирики, Эл. Никаких чувств. Просто дружеская услуга. Однако даже при таких обстоятельствах он до конца оставался джентльменом. Всячески стремился сгладить неловкость, к которой привела наша безумная договорённость. Дарил красивые подарки, делал комплименты, водил по ресторанам, заставив перепробовать весь мишленовский кошмар. Однажды я всё же не выдержала и затащила нас в «Pizza Hut». – Генри мечтательно рассмеялась, вспомнив события прошлого года. – Он глубоко оскорбился, но покорно ел пиццу, сидя на пляже прямо в своём Gucci или что там было, не знаю. В общем, мы старались играть обычную парочку, но провалились по всем фронтам. К тому же я совершенно не его типаж, он больше по всяким куколкам: грудь третьего размера, попа орехом, губы бантиком и ветер в голове. Так что изображать африканские страсти было трудновато, хотя он, конечно, демонически красив.

– Я умерла и попала в «Блудливую Калифорнию». Когда там будет следующая серия? – поражённо произнесла Элис. Кажется, болезнь дала неожиданный эффект – она спит и видит до жути реалистичные сны. Стало смешно.

– Его слова сегодня удивили меня, – продолжила Генри. – Ты не во вкусе Риверса, но, чёрт возьми… Я знала, что вопреки всем ухищрениям Мэтти, он заинтересовался тобой, но и представить не могла насколько сильно. Неожиданно. Слушай, Джеральд действительно предлагал тебе переспать?

– Ну… – Элис замялась. Никаких слов не хватало, чтобы объяснить происходившее между ней и профессором. Она опёрлась острым подбородком на скрещённые руки и пробормотала: – Напрямую – нет. Но его намёки не оставляли простора для сомнений.

– И вы до сих пор?..

– Ты же знаешь, что нет.

– Элис, ты реально очень странная, – в голосе Кёлль сквозило недоумение. – Почему?

– Меня абсолютно устраивает наше общение на грани приличий, сарказма и откровенного хамства.

– Да ладно! Никогда не поверю, что ты…

– Хочу ли я профессора Джеральда Риверса? Разумеется, да. Но не на таких условиях. Понятия не имею, чем вызвала внимание с его стороны, раз он до меня снизошёл. Но прекрасно понимаю – поддаваться на сантименты смерти подобно. – Элис фыркнула. – Стать очередным трофеем на гигантской полке его полового успеха мне не позволяет чувство собственного достоинства. Он уверен, что я сдамся первая, но его ждёт разочарование. У меня есть голова на плечах. Я не готова рисковать учебой, и… не хочу менять эту феерию речевого абсурда на банальный и скучный секс.

– Скучный? Подруга, ты даже не пробовала, чтобы утверждать подобное! – Генри осуждающе покачала головой.

– Дело не в пробе. Просто ровно через пять минут, как он вытащит из меня член, я стану ему совершенно неинтересна. И, культивируя личную гордыню, мне кажется верным держать его как можно дальше от тела.

– Вот даже не знаю, что на это сказать. – Подруга была явно поражена услышанным, а Элис лишь улыбнулась. Никто в целом мире не мог бы понять всей прелести пикировок с Риверсом.

– Тогда закроем тему. С Риверсом я разберусь сама. Мы хоть и видимся три раза в неделю, но неприятностей от него меньше, чем от Хиггинса.

– Прекрасный способ решать проблемы, – закатила глаза Генри.

– Господи, как это возможно?! – неожиданно громко прошептала Эл. – Почему я? Почему он выбрал меня, а не тебя? Ведь это ты всё время рядом, без тебя Хиггинс попросту пропадёт. А я кто? Всего лишь одна из сотни студентов, что пришли и ушли. Как он верно заметил – никто. Имя. Без него и проекта я действительно была бы никем. Чёрт… А ещё мне плохо только от одной мысли, что моё появление встало между тобой и профессором. Как я могла это пропустить? Как не заметила?

– Что я могу сказать… Он делал то, во что верил, но такое не прощают, Эл. Даже я не уверена, что смогу понять мотивацию его поступков. Ты не виновата в том, что у Мэтью снесло крышу. На твоём месте могла оказаться любая другая, просто не повезло именно тебе.

– Это дикость! Почему ты мне ничего не сказала?

– Так! – Генриетта хлопнула ладонью по столу. Удар вышел громким, и некоторые из посетителей кафе удивлённо посмотрели в их сторону. Так что Кёлль продолжила уже много тише. – Сейчас же перестань заниматься самобичеванием и собери обратно пепел, который ты тут уже разбросала. Сама подумай, что бы ты сделала, расскажи я тебе? Ушла с проекта? Сменила руководителя? Чушь! Мы обе знаем – это не выход. Только мучилась бы дольше, потому что от правды о чувствах Мэтью для тебя лично ничего не изменилось. Ничего! Как бы я ни относилась к Хиггинсу, сделанное им слишком мерзко, и нельзя закрывать на это глаза. У тебя лишь одна проблема – его поведение с Ротчер и Лукачем. И Риверс тысячу раз прав: такой шанс выпадает раз в жизни. Перед тобой откроются двери. Уже открылись. А ты бегаешь от Хиггинса словно это твоя вина!

– Я шла поговорить с ним, когда услышала…

– Забудь! Не это должно сейчас волновать тебя, а вопрос с NASA. – Генри замолчала, нервно отщипнула кусочек от нетронутого сэндвича, но внезапно рассмеялась. – Знаешь, я рада, что ты отшила Джеральда. Ему полезно периодически обновлять алгоритмы своих подкатов, а то вконец обнаглел.

Элис фыркнула и одним глотком допила какао. «Алгоритмы подкатов», как метко сказано.

– Он правда переспал с моими однокурсницами?

– Понятия не имею. – Генриетта пожала плечами. – Хиггинсу на слово верить не стоит, а Риверс никогда не скажет всей правды. Только будет загадочно улыбаться, шутить и делать многозначительные намёки.

– Его кто-нибудь проверял на венерические? – Элис возвела очи горе.

– Вот уж не знаю, но у нас был безопасный секс.

– Пожалуйста, давай без подробностей!

Дверь в лабораторию тихо щёлкнула и словно отсекла собой полчаса метаний и желание картинно плюнуть Хиггинсу под ноги. Вышло бы драматично, но непродуктивно.

– Добрый вечер, профессор, – поздоровалась Элис. Она даже не пыталась выглядеть радостной.

Каждый нерв внутри натянулся, будто канат под канатоходцем – того и гляди, лопнет. Маячившая в другом конце лаборатории Генри из-под стола показала скрещённые наудачу пальцы, отчего захотелось истерически рассмеяться. Однако мысль, что она не одна, придавала Элис уверенности.

– А! Эл! Ну, наконец-то! Я уж подумал, не случилось ли с тобой что. Пришлось вчера попытать Джо.

Мэтью Хиггинс был весел, но от Элис не скрылась ни натянутая улыбка, ни сбитые костяшки пальцев. Интересно, что здесь произошло после их с Генри ухода? С виду всё вроде бы цело, или опять пострадала кладовка? Заметив, что Элис даже не попыталась отреагировать на шутку, профессор моментально подобрался.

– У тебя всё хорошо?

– Да. – Она и сама понимала, как неестественно звучал голос. – Немного простыла, но это мелочи.

– Тебе следует быть осторожней…

– Профессор, давайте оставим заботу для другого раза, – не выдержала Эл. И вздрогнула, заметив, с какой тревогой, почти испуганно взглянул в ответ Хиггинс. Боже, где были её глаза? Вздёрнув вверх подбородок, Элис заговорила: – Сэр, у меня есть вопрос, на который я хотела бы найти ответ. После этого я покажу программу, получу задание на следующую неделю и уйду.

Наигранное радушие стекало с лица Хиггинса дешёвым гримом, пока они в последний раз так открыто смотрели друг другу в глаза.

– Ты знаешь.

– Да. И у меня только один вопрос – за что?

– Прости?

Какой же дурой она была!

– Я хочу знать, за что вы так поступили со мной. – Боясь пропустить хоть одну из череды сменяющихся эмоций на враз побледневшем лице, Элис впилась в Хиггинса взглядом. – Меня не волнуют ваши мотивы, их оставьте себе. Не желаю даже знать. Но мне непонятно, чем я заслужила подобное отношение. Мне недоставало усердия? Была недостаточно сообразительна? Уделяла мало внимания проекту? Во мне что-то было не так?

Повисшая тишина убивала. Она втаптывала в ничто три года удивительных отношений, наставничества и… ах, нет. Этого ничего не было. Всё придумано. Элис на секунду сжала пальцами манжеты свитера, пока где-то слева Генриетта с силой сцепила руки в попытке совладать с напряжением. Подругу раздирало от противоположных желаний: остаться здесь и очутиться на другом конце Америки.

– Я, пожалуй, выйду, – пробормотала наконец Кёлль.

– Останься, Генри. У меня нет никаких тайн или скелетов в шкафу, мне нечего скрывать. Если я чем-то не устраиваю профессора, думаю, для него не составит труда сказать об этом вслух, – ровно откликнулась Элис. На лице появилась такая же половинчатая, как и у Риверса, полуулыбка, что заставила Хиггинса нервно сглотнуть, а затем подавиться собственным вздохом. А Эл заговорила: – Скажите, каково это – ощутить свою власть и всего лишь молчанием перечеркнуть шесть лет моей каторги? Каково это – скрывать от меня, врать и притворяться? У вас ведь были на это причины? Верно? Потому что иначе немыслимо. Ведь профессор Хиггинс, которого я знаю вот уже столько лет, никогда не поступал подло или нечестно. Профессор Хиггинс – это прекрасный и верный друг. Профессор Хиггинс всегда являлся примером заботы. А потому я жду ответа, профессор. За что? Что я сделала не так?

Она замолчала, а стены в аудитории эхом вторили судорожному поверхностному дыханию загнанного в угол мужчины. Где-то чуть вдалеке по-прежнему стояла вцепившаяся в стол Генриетта. И Элис мысленно вымаливала у подруги прощение за все слова, за тон, за унижение человека, которого та каким-то чудом имела несчастье любить.

– Проблема не в тебе, Элис, – наконец медленно произнёс Хиггинс. – Я хотел…

– Профессор, я предупредила, что не желаю слышать о ваших желаниях. Оставьте свои мотивы при себе. Разбирайтесь со своей совестью сами.

– Лучше бы ты действительно меня ударила, – пробормотал он, отворачиваясь.

– Профессор? – Элис сделала вид, что не расслышала или не поняла последней фразы. Ну а Хиггинс на мгновенье застыл, а затем ровно проговорил:

– Мне нечего сказать.

– Что же… – Элис поставила сумку на стол и достала ноутбук. – Тогда приступим к тому, за что вам платят деньги.

Мужчина дёрнулся, будто от пощёчины, и побледнел ещё больше.

– Эл, не говори так, не надо…

Но она не обратила внимания на эту мольбу, лишь уселась на стул и запустила программу. Послышался глухой стук каблуков и хлопанье двери. Значит, Генри всё же решила уйти.

– Я написала алгоритм для автоматического определения и дешифровки отдельных участков, – деловым тоном заговорила Элис, словно не было этих напряжённых минут. – В свою очередь профессор Риверс помог доделать необходимое интеллектуальное наполнение баз…

– Что у тебя с Риверсом? – резко и грубо бросил Хиггинс, отчего Элис вздрогнула. Его губы сжались в тонкую линию, а на скулах теперь играл лихорадочный румянец. Но Эл лишь чуть-чуть повернула голову, бросив тяжёлый взгляд на преподавателя.

– Даже несмотря на то, что данный вопрос я имею полное право проигнорировать, профессор, я отвечу. С профессором Риверсом у меня лекции по Искусственному Интеллекту, парочка не очень красивых ссор и вынужденное кратковременное сотрудничество, к которому вы нас склонили.

А ещё двусмысленные намёки, неприлично дорогие подарки, отвратительные медведи, дурацкие записки и прочий кошмар «Стандартизированного Списка Подкатов». Но Мэтью Хиггинсу знать это больше не полагалось.

– Ещё какие-нибудь вопросы, или мы всё же вернёмся к работе?

– Я просил сказать, если у тебя будут с ним проблемы…

– С профессором Риверсом, – перебила Элис, вновь выделив официальное звание главного бостонского интригана, – у меня проблем нет. Но ещё один личный вопрос, сэр, и у нас с вами они точно начнутся. Моя частная жизнь касается только меня, так не вынуждайте же врать, хитрить или отмалчиваться. Так что, можем ли мы вернуться к программе? Сэр.

Хиггинс ещё какое-то время смотрел в никуда, а затем молча уселся рядом. А через час, выйдя из кабинета после утомительной демонстрации, Элис набрала номер Генри и услышала закономерный вопрос:

– Что будет с покером в четверг?

– Ничего. Если Хиггинс захочет, пусть приходит. Он не перестал быть нашим руководителем и твоим другом.

– Спасибо, Эл.

– Пустое, Генри, – пробормотала она и вздохнула.

Больные чувства Хиггинса не трогали, но то, насколько в угоду своим желаниям он был готов наплевать на саму Элис, разбивало её вдребезги. Иллюзий не осталось. Тёплое и нежное общение раз и навсегда кануло в воды залива. И хуже всего, что профессор так и не понял, в чём был неправ.