Интеграция

Глава 17

Александр

Августейшему папеньке, занятому новыми военными игрушками и подсчётом будущих барышей, до домыслов бастарда дела не было. Когда Александр с трудом добился высочайшей аудиенции и потребовал изъять древние амулеты у нынешних хранителей ввиду вероятной неблагонадёжности последних, поместить артефакты в имперскую сокровищницу, а также дать ему возможность лично позаботиться об охране, император разгневался. А Римми, затаив обиду, что нейр не взял её с собой, видимо, ожидала увидеть отеческие похлопывания по плечу и тёплые семейные посиделки.

Полковник был прав: в Эбендорфе действительно что-то назревало. Пока незаметно для других, но Александр тонко чуял настроения, проводя бесконечные часы на бесполезных, казалось бы, приёмах. В Северной Фларингии, например, существовала отдельная наука – политическая социология, изучающая настроения масс. А вот имперские соглядатаи специально обученным людям из другого мира в подмётки не годились, да и папенька, уверенный в своём всесилии, сплетням значения не придавал.

А было о чём задуматься. Столичные прилавки заполнили иномирные книги – дешёвые, с яркими картинками, с крупными шрифтами, явно рассчитанные на недалёкую и не всегда грамотную публику.Волонтёрыиз департамента по защите прав детей (и такое во Фларингии было, подумать только) кормили беспризорников бесплатными обедами и раздавали игрушки – пластиковых кукол, простенькие гаджеты, ярких плюшевых драконов.

На традиционную осеннюю ярмарку из другого мира привезли несколько развлечений, приведших горожан в полный восторг. Сначала выступили артисты из Чинской страны, разыгравшие красочное представление с их национальным символом – красно-золотым бескрылым змеем. После на разных площадях развернули три экрана, на которых под восторженные восклицания толпы показывалифильмы– самодвижущиеся картинки, любимое развлечениетойстороны. В каждом из них фигурировали узнаваемые твари. В качестве романтических героев или беспомощных умилительных птенцов.

В кулуарах вполголоса шепталась молодёжь с горящими глазами, и непростая – все сплошь наследники древней крови. О чём – нетрудно было догадаться. Особенно после того, как на главных дворцовых воротах однажды ночью появился почти забытый символ – два крыла в огненном круге. Рисунок быстро затёрли, вандалов поймать не удалось, зато у Александра исчезли последние сомнения. И осторожные вопросы полковника лишь подтвердили его собственные наблюдения.

Да, кто-то намеренно сеял зёрна новых идей в Эбендорфе. Но только в столице ли?.. И тот же искусный кукловод управлял возникающими, как грибы после дождя, тайными сектами драконопочитателей.

В первом осторожном выводе Вейстлена Александр и так не сомневался, хотел лишь получить подтверждение от непростого старика, потому и попросил его приехать в столицу. Хм, надо отдать должное острому уму вояки – им обоим эта мысль пришла в голову одновременно. Да, кто-то готовит миры к возвращению тиранов.

Как и Вейстлен, Александр видел два вероятных сценария. Первый – проведение обратного ритуала тайными последователями драконов и возвращение тиранов в этот мир посредством древних артефактов. Потому и настаивал на их изъятии у текущих владельцев. Однако император вновь расценил это по-своему: как попытку бастарда добраться до Драккхарта и завладеть троном. А потому Александр был удостоен лишь высочайшего гнева и очередной клятвы разделаться с предателем-щенком при первой же возможности.

Второй – прямо указующий на тех, кто за этим стоит – искусственное возрождение вида. Биозы могли бы создать из вырожденцев-дракков новое оружие – вопрос времени. Наука того мира шагнула так далеко вперёд, что Александр не сомневался – смогут.

Однако последняя озвученная мысль полковника – о том, что драконы могли выжить среди людей натойстороне – застала его врасплох. Как бы старик ни отгораживался от ментального воздействия (кстати, нейр так и не смог понять, каким образом: магических щитов на нём не было,электроникис собой тоже), как бы ни владел лицом, а Александр и без магии считал, что полковник не договаривает. Храните боги чудесную науку психологию, величайшее оружие в опытных руках... Только даже предположить не мог, что именно спросит полковник.

– Драконы? У вас? Пф-ф!.. – громко фыркнула Римми. – Скажете тоже, господин вейст! Это невозможно. Великие маги изгнали их всех, до последней твари. Уж, слава богам, их поголовье сосчитать было нетрудно!

И, ища подтверждение своим словам, вскинула голову и уверенно посмотрела на патрона. Александр механически улыбнулся, отметив, что одобрение она ищет у него, а не у отца, сидящего рядом. Вот уж совершенно не собирался отнимать у господина вей Дьечи эту роль… Однако оценил проявленное доверие. Увы, закрепить его даже простым кивком не смог.

Ибо если задуматься… Если даже теоретически…

…Как долго жили тираны – только им самим и было известно. В мир Александра и Орши – бывший когда-то единым – драконов привёл их бессменный предводитель Драган Ярый, а случилось это, если верить разрозненным людским летописям, около полутора тысяч лет назад. Он же всё это время и оставался главой Красного клана. И все драконы были известны поимённо, тут Римми была права. Весь мир держали в страхе порядка пятидесяти особей.

Сами они строго контролировали собственную популяцию. Пусть тираны и предпочитали жить в облике людей, и не было необходимости сдерживать численность стаи из-за угрозы голода, если расплодившимся тварям не хватит охотничьих угодий, но так уж они привыкли. Каждой особи нужно было пространство – примерно по одному нейрату на дракона.

Никто не знал, что за беда случилась в их собственном мире, что они с помощью Тойтса вторглись в мир этот, наделив его заодно магией. Может, им просто стало тесно. С плодовитостью у них проблем не было – вместе с собой они притащили сотни яиц, да ещё раз в сто лет создавали новые кладки. А драконьи яйца – это не куриные, они и за тысячу лет не протухнут.

Только в Пылающую Бойню были уничтожены около тридцати кладок. Ещё с десяток обнаружили после, и они тоже были растоптаны и сровнены с землёй. Увы, какую-то кладку так и не удалось обнаружить, из неё и появились первые дикие драконы.

Без обильной кормёжки, которая так важна для только что вылупившегося беспомощного птенца в первые десять-пятнадцать лет, эти твари вырастали хилые и едва ли в треть обычного размера. Если вообще вырастали – лишённых защиты старших в стае, их запросто могли сожрать хищники. А на крыло они встают лет в сто, не раньше. Неразумные, одичалые – ровно что человеческого младенца предоставить самому себе. И ведь сумели выжить, твари. А впоследствии и вовсе измельчали до дракков, расплодившихся уже по всей земле…

Лишь после смерти одной из тварей – чаще насильственной, от своих же – драконице позволялось высидеть новое яйцо. До 50-70 лет дракон считался несмышлёным птенцом, и его своим-то показывали через раз, а не то чтобы стали являть нового члена стаи жалким рабам – людям. Так что да, взрослые особи были известны поимённо, и в сложном ритуале изгнания перечислялся каждый конкретный дракон. Но возможно ли, что остался неучтённый, безвестный до поры птенец?..

Александр сдавил пальцами виски. Римми притихла, Вейстлен пристально смотрел на нейра своим странным светящимся глазом. Что ж, если и так, то после разделения миров именно в империи Флоринге-Ратенволь он бы вряд ли выжил. В истинном виде точно не смог бы – долго ли расправиться с такой мелочью. И даже если уже научился оборачиваться в человека, то владеющего хаотичной и разрушительной магией слова ребёнка лет семи – а этому человеческому возрасту и соответствовал полувековой дракон – заметили бы сразу. Не зря же птенцов прятали от остального мира: только на овладение собственной силой у них уходили десятки лет.

Зато иномирная версия птенца в стране, которая по ту сторону зовётся Северной Фларингией, могла выжить. Особенно если птенец, утратив магию, застрял в человеческом обличье. Нет магии – нет отличий от других детей. Даже у дракона. Учитывая ужасы Тёмного века во Фларингии, шансов у него тоже было немного. Эпидемии, голод… Нет. Драконов не берут человеческие болезни. И голод им тоже не страшен. Так что да, теоретически в мире Вейстлена действительно мог остаться дракон с тех самых времён.

Лишённый магии, в теле обычного ребёнка. Практически бессмертный по людским меркам. Тот, кто обладает уникальными знаниями, накопив их за шестьсот лет. Тот, кто столетиями создавал в мире Орши образ сказочного существа – всесильного, доброго, великодушного. Тот, кто сейчас пробрался и в его мир. Существо, перед харизмой которого мало кто может устоять. А ведь Александра именно это и насторожило, а то уж начал было сомневаться в собственной стойкости…

Что ж, ответ был очевиден. Но Александр Мортестиг предпочитал опираться на факты, и строить догадки на твёрдом фундаменте. А потому на вопрос Орши, заставивший всех притихнуть, так и не ответил. А обратился к помощнице, всё ждавшей подтверждения своих уверенных слов.

– Римми, завтра я попрошу вас не выходить на расчистку, а отправиться со мной в университетский архив. Придётся перебрать немало летописей. Период – около ста лет до Пылающей Бойни. Ищем упоминания о смертях в рядах тиранов. Неважно, умерли они по естественным причинам или насильственным путём.

Аримантис тут же вздёрнула нос. Ну да, копаться в бумажках выше её достоинства, когда можно в очередной раз самоутвердиться в опасной зоне и утереть нос бывшему преподавателю. Римми, Римми… Но вдруг неожиданно легко согласилась.

– Вообще-то я и так завтра иду в универ. Я там читаю лекцию. С одним очень важным человеком, – гордо сообщила она. – А после, так и быть, помогу в архиве.

Римми явно ждала расспросов, но Александр лишь согласно кивнул, а обратился уже к Вейстлену.

– Полковник, хочу прояснить ещё кое-что. Понимаю, что дело давнее. Но, может, вы знаете… Увы, ваша информационная Сеть в Эбендорфе пока недоступна. Так вот. У нас этот нейрат называется Альттани – высокогорья к югу от Эттсена. Там есть некая Белая гора…

– Ольтунский Белогорский тракт? – тут же откликнулся старик. – О, я увлекался в своё время историей железных дорог, а этот торговый путь – величайшее достижение нашей первой промышленной революции… Простите, что перебил, Александр. Спрашивайте.

– Тракт? Кажется, вы уже ответили, – нейр потёр подбородок. – Вы… что-то сделали с этой горой? Лет триста назад?

– Проложили тоннель, – кивнул полковник. – Первое использование бурильных машин вкупе с применением самой передовой взрывчатки на то время – пироксилина. Ну, это то, что у нас использовали после чёрного пороха – вам он и так известен – и до динамита и прочих нитроглицеридов. И как же вы точны, господин нерре… Да, около трёхсот лет назад. Лето в тот год выдалось необычайно жарким и засушливым, а это одно из условий подрывных работ в вечно сырых скалах – пироксилин влажность не любит…

– Храни боги ваших алхимиков, – с лёгкой завистью вздохнул Александр. – Поэтому в вашем мире и не появились дракки, теперь понял. А у нас эта же страшная жара и последовавшие пожары пробудили уцелевшую кладку. Не сразу узнали, лет через тридцать. Когда эти паразиты уже расплодились по всей провинции. А потом и по всей стране.

Вейстлен сверкнул ядовито-голубым глазом.

– Огнемётами, значит, бороться с ними бесполезно? – неумело пошутил он. – Что с дракками, что с… ранними их версиями, буде таковые объявятся?

– В огне рождаются, и сами суть огонь, – кивнул Александр.

– В своём натуральном виде, хочу подчеркнуть. Но… если моё предположение верно… Я, конечно, не эмпат, как вы, но ваша задумчивость говорит о многом. Если сейчас эта особь обретается в человеческом виде и не обладает магией…

– Что лишь вопрос времени, – вставил Александр. – Пока тварь не доберётся до пяти великих артефактов, вобравших в себя всю силу драконов. А тварь, уверен, о них уже знает.

– …то единственный способ…

– Убить тварь сейчас! – возмущённо вскричала Римми. – Какие ещё варианты?

– Госпожа Римми права, – напряжённо согласился Вейстлен. – Убить, пока тварь в человеческом облике и не обладает магическими силами. Вы сами сказали, что сегодня, вероятно, разозлили её. Значит, уже кого-то подозреваете. И думаю, наши подозрения совпадают.

Александр криво улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

– Превентивная казнь? – хмыкнул он. – Даже в нашем мире император не может казнить просто так, по прихоти. А в вашем и вовсе – гуманизм, презумпция невиновности… Римми, вы готовы хладнокровно убить человека, просто потому, что я укажу на него пальцем и назову драконом? Не имея доказательств.

– Но это не человек! – воскликнула Римми.

– Орки, чувырлы, эльфы – тоже не люди. Значит, все существа иной природы должны быть истреблены? Просто за то, что являются таковыми, только за свою суть? Или вы, полковник? Вы выстрелите в лоб разумного существа, который пока не совершил ничего дурного? А, может, и не совершит. А, может, это и не дракон вовсе. А, может, как шепчутся сейчас в тайных клубах, тираны вовсе не были тиранами. Скольких людей вы готовы убить из-за малейшего моего подозрения? Учитывая, что каких-то пять месяцев назад даже не догадывались о существовании магии, драконов и не знали действительной истории своего мира?

– Мне не нравится, когда вы эти мозгоправские штучки начинаете приплетать, – недовольно и чуть растерянно вставила Римми. – Что гуманно, а что нет… Вот нельзя без этого? Просто скажите, кого надо грохнуть, и всё! А думать, враг это или нет, я не хочу!

– Вы настоящий боец, Римми, – улыбнулся Александр. – Но, увы, всё не так просто.

– Моральная дилемма, – кивнул Вейстлен. – Ведь если мы действительно предполагаем существование взрослого и разумного дракона, то не должны его недооценивать. Он обретался в моём мире как минимум шестьсот пятьдесят лет. И скорее всего не просто жил в нём – он его строил. Готовил почву, взращивал лояльность к своему виду. Убийство дракона вызовет раскол в обществе.

– Так шлёпнуть по-тихому, никому не говоря, что это дракон! И выдать за несчастный случай!

– Где вы только набрались таких слов, Аримантис вей Дьечи, – покачал головой нейр. – По-тихому, боюсь, не получится. Пока тварь не явит на всеобщее обозрение свою суть, мы рискуем убить невинного человека без всяких на то оснований. Я не готов брать на себя такой грех.

– Зато потом будет поздно, – буркнула Римми.

– Значит, наша цель – не допустить, чтобы это «потом» вообще случилось.

– Да можно без загадок? – не выдержала Римми, зевая. – Если кого-то подозреваете, так назовите уже. Хотя бы кто это – он или она?

– Женщина, – уверенно ответил Александр.

– Мужчина, – одновременно с ним сказал Вейстлен.

Александр переглянулся со стариком и оба нахмурились.

– А всё немного хуже, чем я предполагал, – нарочито бодро подытожил Александр. – О, уже почти рассвет. Господа, располагайтесь в моём доме, спальни готовы для всех. Отныне я попрошу вас всех по возможности не оставаться в одиночестве. Это может быть опасно. Господин вей Дьечи, вас я также прошу остаться у меня, для вас тоже найдётся комната, а моя лаборатория и так в вашем полном распоряжении.

Уставшие гости поднялись наверх.

– У вас вообще-то только три спальни, – пробурчала Римми. – А мне в гостиной спать прикажете? Не знаю, о каких опасностях говорите вы, а я на собственной шкуре их сегодня испытала и ночевать одна в своём доме точно не собираюсь.

– Зачем же в гостиной? До этого вы прекрасно помещались в моей кровати. Заодно расскажете, где и с кем вы провели эту ночь.

– О, уж точно в лучшей компании, чем ваша! С настоящим джентльменом – сильным, прямолинейным, смелым и способным защитить девушку в случае смертельной опасности. Видите ли, есть мужчины, которым действительно можно доверять. А у вас самого, я погляжу, свидание не задалось? – фыркнула магичка.

Александр снова задумчиво взглянул на прозрачный квадратик с четырёхлистником, который до сих пор крутил в пальцах.

– Отчего же, мне едва не расцарапали лицо – это ли не подтверждение того, что женщины ко мне неравнодушны? И почему, интересно, меня называют обманщиком, когда я честно предупреждаю, что мне нельзя верить? – вздохнул нейр. – Так, значит, настоящий мужчина? Кажется, я понял, о ком говорил полковник. Скажите, вы влюблены, Римми?

– Не говорите глупостей! – вспыхнула магичка.

– Но доверяете этому господину Рою и готовы идти за ним хоть на край света.

– А даже если и так! Вам-то что?!

– А не староват он для вас? Такая разница в возрасте…

– Ну, вы же для меня не… Тьфу! В смысле он всего-то старше вас лет на пять!

– Да нет, Римми… Не на пять. Скорее раз в двадцать. И «Рой», полагаю, это сокращение от какого-нибудь «Ройнедраг». Кстати, со вчерашнего дня ваш господин Рой – второй официальный посол Северной Фларингии в нашей империи. Теперь уже от биозов. Вас, конечно, мало волнует политика, но наш драгоценный император заключил с ними тайный союз, опасаясь, что Альянс может объединиться с Высшим советом нейров – они ведь, по сути, одно и то же – и свергнуть его. А, может, заплатили больше. А вы умеете подбирать компанию, Аримантис вей Дьечи. Ну, разве не любопытнейшая складывается ситуация?

Римми от возмущения широко раскрыла рот и округлила глаза.

– Да как вы смеете? Нет, это уж слишком, господин Мортестиг, – только из ревности обвинять человека чёрт знает в чём! Это оскорбление – даже предположить, что такой выдающийся человек может являться какой-то там тварью… У вас нет доказательств!

– Вот об этом мы с Вейстленом и говорили, – вздохнул нейр. – С доказательствами или без, а раскола не избежать. А самое страшное, что начнётся он в наших собственных рядах. Потому что Бертла, похоже, зацепило не меньше вашего…

Римми ещё немного повозмущалась для вида, отчаянно зевая от усталости, но беспрекословно легла в единственной свободной комнате наверху – спальне самого нейра. Но нет же, ещё хватило силёнок демонстративно огородить кровать посередине лезвиями Сармы, направленными на половину нейра.

Будто не ночевала на этой неделе в ней уже дважды, не возражая против невинных объятий патрона. Поняла, наконец, их эффективность. А то выкладывается на этой расчистке так же, как делает всё остальное – живёт, чувствует – полностью, без остатка, от всей души. Заснула она мгновенно, но Александр сверху наложил ещё заклятьесладкого сна, чтобы за оставшуюся пару часов отдых магички точно ничто не потревожило.

Сам же выложил на прикроватный столик бумажник, записную книжку, снял часы и украшения, и расположился рядом в кресле. Глаза быстро приспособились к темноте. Светать начнёт только через час, ближе к семи утра. Хотя даже рассветы сейчас неубедительные; уже начало октября, и небо в Эбендорфе надолго затянула беспросветная осенняя хмарь.

Гость не заставил себя ждать.

Беспрепятственно прошёл сквозь трёхуровневую защиту, сплетённую высшим магом. Кстати, в особняке напротив защита тоже была неплоха – с ловушками, сигналками, с добавленными исключениями на запрет доступа для проживающих в нём хозяев и слуг. Александру польстило, что и его личность была внесена в исключения. Римми использовала для распознавания шилькетовый платок нейра, закопанный у порога. А ведь действительно умеет, когда хочет. Не то что эти демонстративные лезвия Сармы, которые растаяли сразу же, как только Римми заснула.

Дверь отворилась бесшумно, и невысокий силуэт на цыпочках скользнул к столику. Как только тонкие пальцы сцапали приманку, Александр перехватил руку. Мальчонка свистяще зашипел, ощерился мелкими острыми зубами и плюнул зелёным огнём, мгновенно перекидываясь в дракка. Александр и сам чуть не зашипел от боли, но удержал извивающуюся тварь, крепко тряхнул её, и резким движением переломал крылья у самого основания.

Звук вышел сухой и шероховатый, как будто сломали высохший хлебец. Тварь взвизгнула на таких высоких нотах, что звук в какой-то момент перестал быть слышимым, лишь отдавался болью в висках. В оскаленную пасть Александр сунул выроненный дракком вожделенный квадратик с клевером и выбросил тварь из окна.

Может, это и впрямь было не по-джентльменски: дать распалённой даме обещание и не сдержать его.

А ведь такой многообещающий ужин намечался. Пока его не испортил своей глупой ревностью Бертл, заявившийся в ресторан через две минуты после того, как Александр задвинул стул за госпожой Хайтвер, огладив попутно основание её груди сбоку. А разве не за этим госпожа Хайтвер откинулась на спинку, демонстрируя ему сверху соблазнительный вырез?

Чувственности госпожи Хайтвер и на двоих хватило бы, но к таким экспериментам Александр не был готов. Точно не с эмпатом Бертлом, пусть и неопытным ещё в менталистике. К тому же истинный объект страсти профессора лежал на столе со стороны Мортестига, а уж это Александр считал с первого взгляда. Хотел лишь получить подтверждение сегодня.

Сначала ему это показалось манией, неким психическим расстройством. О, в иномирных книжках по сексуальной психологии даже был крайне интересный раздел под названием «фетишизм». Александр, одобрительно хмыкнув, выявил у себя с десяток этих якобы «отклонений» и с любопытством прочитал ещё о нескольких, сделав в голове пометку опробовать.

Так что решив, что несостоявшийся ужин не стоит обещанной платы, Александр извинился, забрал клевер со стола, изящно увернулся от просвистевших в воздухе длинных ногтей взбешённой госпожи Хайтвер и покинул ресторан. Пусть теперь Бертл расплачивается. Сам виноват, разумно счёл на тот момент Мортестиг. Хотя что-то в поведении коновала и отдавало фальшью.

При всём его плебейском воспитании надо отдать Бертлу должное: за всё время их знакомства он проявил себя как честный человек и умелый лекарь, а те по умолчанию не склонны к глупостям. Да, может, умом не блещет и ему не хватает манер… Но даже Римми он не защищал так яростно, как сейчас отстаивал своё право на течную самку. Это насторожило. Александр даже наскоро «прощупал» Бертла, но не обнаружил на нем приворотного заклятья или последствий зелья.

А после ночных разговоров с полковником понял: это другое. Бертл немного не в себе. Как не в себе и Римми, которая лишь мельком упомянула о том, что её посреди ночи поднял с кровати ментальный зов и заставил уйти вглубь отравленного Абендира. Где она чуть не стала добровольной пищей для осмелевших дракков и давно уже не чувствующих страха – лишь голод – обитателей мёртвого города. Нет же, вместо этого Римми восторженно и взахлёб рассказывала о неком господине Рое…

Со вторым официальным послом Северной Фларингии ему довелось познакомиться накануне, на всё той же аудиенции у папеньки. Император опасался предательства от Высшего совета нейров, которые непременно встанут на сторону Альянса, видя в этом политическом образовании своё естественное развитие, беря за пример историю того мира, где не осталось места для первого среди равных.

Уния, объединившая в том мире почти все государства континента, в триумвирате Северной Фларингии была традиционно слаба, так что папенька сделал ставку на третью силу, Био-30, заключив с ними отдельное соглашение.

Сам Александр не доверял никому из триумвирата. Разве что Вейстлену, но отделял его личность от Альянса, на который старик работал. Но императору разве объяснишь… Слово нейра Мортестига, как и прежде, не стоило ничего ни во дворце, ни в Высшем совете нейров. Он ширма. Посол, лицо, медийный образ. Ах, как же папенька, поди, был расстроен, когда от Северной Фларингии был назначен уже четвёртый посол, а презренный бастард – первый и единственный от империи Флоринге-Ратенволь – всё никак не желал сдохнуть от иномирных опасностей.

Александру было всё равно. Он просто исполнял приказы отца. Во-первых, потому что против всей империи не попрёшь, будь ты хоть трижды высший маг. А, во-вторых, потому что с десятилетнего юнца, ещё ничего не понимающего в магии, когда-то взяли кровную клятву верности. Александр, наверное, мог бы самостоятельно её снять. Но не хотел. Иномирные мозгоправы объяснили бы это подспудным желанием обделённого вниманием мальчика во что бы то ни стало добиться расположения отца. Наверняка и название у этого синдрома есть. Хм. Может, и так. Разве не этому учат иномирные мозгоправы? Что признание проблемы есть половина её решения.

Вот значит, госпожа Хайтвер, на что вы готовы пойти ради своей истинной страсти? Вейстлену он этого не сказал, так как не сразу припомнил эту черту тиранов – слабость к коллекционированию. А как только уложил Римми, всё наконец совпало.

Что ж, госпожа Хайтвер всё же получит желаемое. А заодно и послание Александра в виде покалеченного курьера. Флирт иногда принимает такие причудливые формы…

Засыпать уже не было смысла, ночь сменилась пасмурным утром, но Александр всё равно прилёг рядом с магичкой, снимая с той заклятье. Римми тут же заворочалась, спросонья нащупала нейра и уткнулась лицом в его шею. Балансируя на грани сна, заелозила губами, подбираясь к уху и щекоча его дыханием. Больно прикусила за хрящик и, довольная, вновь мерно засопела. Александр только покачал головой, не сдержав улыбки.

Но так или иначе, а всем пора вставать. Раз уж сегодня главные актёры планируют выступать на университетской сцене, то и у Александра есть что сказать студентам. Внести несколько правок в сценарий, так сказать.