Измена. Если муж кинозвезда

20 глава

Готовлю обед и с грустью думаю о том, что последнее время наши отношения с Андреем, мягко сказать, натянутые. После истории в Сочи он остается холодным, и мы перебрасываемся небольшими скупыми сообщениями и даже не созванивались ни разу по видеосвязи.

Ломаю голову, как помириться, но надеюсь только на то, что муж скоро приедет и мы, оставшись один на один, не устоим и растаем друг перед другом.

К этим мучающим меня обстоятельствам добавилось еще то, что Юлька все-таки решила поехать в Москву и раздобыть для меня доказательства неверности моего мужа. Ее уверенность, что все так и будет, разрушает во мне остатки спокойствия, и я последние дни как на иголках.

Пробую суп и, убедившись, что картошка сварилась, выключаю плиту.

В тишине раздался голос Ани:

— Мама, дай мне банное полотенце!

— Зачем? — кричу я ей в ответ и направляюсь на ее голос.

После небольшого замешательства она признается:

— Я мыла руки и случайно помыла голову…

Вхожу в ванную и застаю ее вылезающей из джакузи. Дочь смотрит на меня настороженными глазками, во-первых, потому, что она знает, что ей запрещено плескаться без разрешения, а тем более одной, а во-вторых, последнее время я не самая лучшая мама и, бывает, срываюсь на нее из-за пустяков.

— Аня! — строго начинаю я, но она сразу лепечет тоненьким голоском:

— Мамочка, я тебя люблю.

Как я могу ругать ее после этого?

Смотрю в взволнованные глазки и, сев на корточки рядом, вздыхаю и чмокаю ее в щеку.

— Ну и лиса ты, Анна.

Поднявшись, достаю полотенце из пенала, и, завернув дочь в него, несу в комнату.

Переодевшись в сухую одежду, Аня садится ко мне на диван, и я начинаю читать дочери ее любимую сказку про Золушку.

Отвлекает телефон, и я в надежде, что это Андрей, заглядываю в него и замираю, прочитав высветившиеся строчки.

Сердце мгновенно побегает стометровку, и я, холодея от прочтенных слов, открываю его полностью и читаю сообщение Юли.

«К сожалению, не могу предоставить тебе фотографий увиденного, так как твой муж разбил мой телефон, но, Настя, когда я ворвалась в их номер, он был в халате, а она в его постели голая. Так что выводы напрашиваются сами собой. Но тебе решать, что делать с твоим мужем!».

Дрожащими пальцами я гашу экран мобильного и смахиваю слезы со щек.

Дочь испуганно смотрит на меня.

— Мамочка, ты плачешь?

Неслушающимися губами я пробую изобразить что-то наподобие улыбки.

— Нет. В глаза попало что-то.

Не помню, как я дохожу до ванной, включаю воду, чтобы меня было не слышно, и даю волю слезам. Моя истерика, наверное, длится очень долго, поскольку Аня в конце концов стучит в дверь и тихонько пищит:

— Мамочка, выходи. Ты так до дыр глаза сотрешь.

Смотрю в зеркало на свое зареванное лицо, понимая, что от такой смышленой девочки, как Аня, я теперь точно не отверчусь придуманной мной отговоркой, но выходить все равно надо.

Открываю дверь и, не глядя в ее глаза, протягиваю руку и бормочу:

— Пойдем обедать.

Аня весь день тихая и внимательно смотрит на меня своими черными глазками и, думаю, не может дождаться, когда наступит вечер и я смогу ее отвести к родителям Андрея. Я тоже жду этого, чтобы наконец остаться наедине со своим горем и выплакать стоящие в глазах слезы.

Отведя Аню к Виктории и Александру, я обещаю дочери, что заберу ее завтра вечером, и собираюсь уйти, но Алина ловит меня за руку и тащит к себе.

Не успевает она затолкнуть меня в свою комнату, как набрасывается с вопросами:

— Что случилось? Ты плакала? Что ты такая опухшая?

Стоит ей только косвенно напомнить о произошедшем, как я начинаю рыдать, и меня уже не остановить. Она открывает мне свои объятия, ошарашенная моим поведением, и ждет, когда я пролью достаточное количество слез, чтобы начать говорить.

— Андрей изменяет мне с Анжелой… — всхлипывая, объясняю свою истерику.

Алина, услышав мои слова, вздыхает:

— Ты опять начиталась дурацких статей?

Отрицательно мотаю головой, чем заставляю ее удивиться.

Не в состоянии пересказывать Юлькины слова, я нахожу эсэмэску в телефоне и протягиваю его ей.

Алина пробегается глазами по сообщению и, отдавая мне мобильный, заключает:

— Я не верю этому!

— Ты хочешь сказать, моя подруга меня обманывает? — с вызовом спрашиваю, автоматически вставая на Юлькину защиту.

— Ты же не видела это своими глазами, — осторожно отвечает она.

Ну да, конечно, Алина пытается выгородить брата.

Встаю:

— Я пойду.

— Не руби с плеча. Дождись Андрея и поговори с ним.

Криво улыбаюсь.

— И ты думаешь, он признается мне в том, о чем молчал все время?

Мы не понимаем друг друга. Мы внезапно оказываемся на разных баррикадах, и мне обидно, что я не получаю от нее поддержки. Направляюсь к выходу.

— Я не верю, что он тебе изменяет! Он слишком тебя любит!

Я слышу произнесенные ею слова, но не оборачиваюсь и выхожу в коридор. Я очень хочу остаться одна.

Выхожу из дома и по знакомой дороге, словно на автопилоте, даже не вытирая мокрые щеки, понимая, что это бесполезное занятие, иду домой.

Мне так больно, как будто кто-то безжалостно взял мое сердце в тиски и сдавил его, и оно щемит, истекает кровью, но продолжает биться. Бесконечная неутихающая изощренная пытка, словно меня не хотят сразу уничтожить, а хотят посмотреть, как я буду мучиться, как я буду жить дальше с этой нестерпимой болью…

Пока я бреду по дороге, вспоминаю слова бабушки, которая когда-то говорила мне, что все страдания — в нашей голове, но я не понимаю: если действительно это так, почему же тогда болит где-то в области сердца?

И если все же принять ее слова за веру, то что же тогда делать?

Не получается вытряхнуть, как мусор, из моей головы эти страдания! Не отрубать же ее!

Едва войдя в дом, я падаю на диван и чувствую, как вибрирует телефон в кармане. Вытаскиваю его и вижу на экране три пропущенных звонка от Андрея.

Зачем он мне звонил?

Хотел узнать, выдала ли его Юлька?

Хочет услышать мои слезы?

Минут через десять телефон снова издает звук, и я, посмотрев на него, бросаю его на журнальный столик, как будто он виноват в том, что случилось.

Уткнувшись в диванную подушку, я опять заливаюсь слезами.

Нет! Это уже не истерика — я вою подобно одинокой волчице, получившей смертельную рану.

Моя любовь на грани самоуничтожения, моя ревность на грани помешательства, наши отношения — на грани краха, наша семья — на грани развода.

Но где эта грань?

Как ее не пересечь и не разрушить любовь?..

Но может быть, любовь только в моем сердце?

Я мучаюсь! Я жутко мучаюсь от этого и мучаю Андрея, но тогда я не понимала этого…