Измена. Если муж кинозвезда

28. 2 глава

28. 2 глава

Ехать на электричке непривычно. Давно я не пользовался общественным транспортом, но у меня есть цель, и я знаю, к чему эти жертвы, и готов претерпеть некоторые неудобства.

Настя не отказалась просто погулять со мной, и если я не замечу разницы в ее поведении, то буду окончательно уверен в том, что со мной ей все равно где находиться. Что ей нужен исключительно я!

Поезд провозит меня по железнодорожному мосту, потом его качает, и я улыбаюсь детским воспоминаниям.

Раньше мы часто всей семьей ездили на электричке на дачу и всегда выходили в тамбур после этого своеобразного движения вагонов. Это был негласный сигнал вставать и идти, и я тут же встаю и, как когда-то в детстве, направляюсь к дверям.

Выхожу на перрон, прохожу через турникеты и замечаю Настю. Честно говоря, я удивлен. Она, конечно, знала, на какой электричке я приеду, но мы не договаривались, что она встретит меня на станции.

Посылаю ей свою самую ослепительную улыбку и ловлю ее ответную. Она быстро подбегает ко мне и прижимается всем своим телом. Утыкаюсь носом в ее волосы и вдыхаю их запах.

Что же такого в этой девочке, что она так притягивает меня к себе?

Касаюсь губами ее прохладной щеки и, взяв за руку, тяну за собой.

Вырица осенью представляет собой удручающую картину — даже несмотря на всю теплую палитру раскрашенных деревьев, в ней сквозит какая-то обреченность от полувымершего поселка. Все вокруг навевает грусть и скуку, но сегодня, когда я держу за руку сияющую и смеющуюся над моими рассказами Настю, она предстает для меня в другом виде. Возможно, действительно мы воспринимаем окружающий мир в свете того состояния души, в котором находимся в данный момент. Это удивляет меня и заставляет задуматься.

Мы проходим мимо красивого, но уже давно нуждающегося в реставрации здания почты и сворачиваем к реке. Пробравшись по размытой дождями дороге, доходим до синего железного моста. Там останавливаемся, и я, притянув ее в свои объятия, даю волю желанию и долго не отрываюсь от ее сладких, нежных губ.

— Ты мне так нравишься, — шепчу я ей, сгорая в пламени ее черных глаз.

Губы малышки, вздрогнув, приподнимаются в улыбке.

— Ты мне тоже. Очень.

Я столько раз слышал подобные слова, но никогда они мне не были дороги, как сейчас, никогда так не согревали душу.

Мы снова приклеиваемся губами друг к другу, подкрепляя свои признания действиями. Нам не холодно, и даже ветер, прогоняющий нас по домам, ничего не может сделать.

— Ты останешься у меня завтра? — спрашиваю я, чувствуя, что больше не могу откладывать на потом желание полностью обладать ею.

Ее щеки окрашивает румянец, она невероятно смущается, но произносит заветное «да».

Все так же находясь в объятиях друг друга, мы начинаем вспоминать детство. Настя рассказывает о родном Севастополе, я делюсь своими воспоминаниями, кое-что приукрашивая и упиваясь тем, как она очаровательна, как верит всему, что я говорю, и как делает большие глаза от моих невероятных историй.

Я в восторге.

Немного замерзнув, мы решаем пройтись и, перейдя мост, направляемся к плотине.

Мы проводим вместе три часа, гуляя, болтая и растворяясь друг в друге. Нам хорошо просто потому, что мы рядом, но, когда уже подходим к ее дому, Настю опять отвлекает телефон, и она, что-то прочитав там, мгновенно меняется в лице. Мне не нравится это.

Не желая опять сомневаться и теряться в догадках, я спрашиваю напрямик:

— Что случилось?

— Ничего.

Останавливаю ее, поворачиваю к себе и приподнимаю голову за подбородок, чтобы она смотрела на меня.

— Тебе кто-то что-то написал, и ты стала другой. Точно так же, как вчера.

Я вижу, как Настя покраснела.

— Мой бывший парень никак не хочет оставить меня в покое, — нехотя признается она.

Я выдыхаю. Всего-то! С ним я точно разберусь!

И вслух предлагаю:

— Давай я поставлю его на место.

— Мне бы не хотелось, чтобы у тебя были проблемы из-за меня.

Усмехаюсь.

— Думаешь, я с ним не справлюсь?

Она смущается.

— Нет. Я не это имела в виду. Просто я не хочу вешать на тебя свои проблемы.

— Теперь это не твои проблемы, а наши.

Она смущенно улыбается мне и шепчет: «Хорошо».

Целую ее на прощание и ловлю себя на мысли, что совсем не хочу отпускать ее. Это ощущение непривычно. Эта сладкая девочка приклеила меня к себе. Я понял, что влип по самое не хочу.

Мы разъединяем руки, и она скрывается в своем подъезде, а я направляюсь обратно к станции, но не успеваю пройти и ста метров, как какая-то черная тачка подрезает меня, и из нее вылетает парень, в котором я узнаю своего брата.

— Леха? Что это значит?

Он удивлен не меньше меня и какое-то время, нахмурившись, смотрит и молчит, но через несколько секунд его прорывает, и он орет:

— Что ты делал с моей девушкой?

— Что?!

— Настя моя!

Я вспоминаю ее слова: «Мой бывший парень никак не хочет оставить меня в покое». Я даже не мог предположить, что бывший парень — это мой младший брат. Я в шоке. Пока я заторможенно прокручиваю в голове обрушившиеся новости, Лешка снова вопит:

— Чтобы больше я тебя с ней не видел!

Улавливаю в его голосе нотки отчаяния. Он всегда близко к сердцу принимал, когда какая-нибудь девчонка предпочитала меня ему, но мне двадцать четыре, а не девятнадцать, я опытнее, увереннее в себе.

— Сбавь обороты! Не тебе мне указывать, что я должен делать! — пытаюсь остудить его пыл.

— Ты будешь спать с девчонкой, с которой спал я? Неужели баб мало?

Эти слова задевают меня за живое, но я кидаю ему:

— Без тебя разберусь!

— Я люблю ее! Она моя девушка! Не стой на моей дороге!

Ничего не отвечаю и быстро иду прочь. Всю дорогу до станции в голове крутятся его слова: «Ты будешь спать с девчонкой, с которой спал я? Неужели баб мало?».

Все чудесные моменты сегодняшнего дня и наших прошлых свиданий не дают мне покоя, но больше всего то, что она спала с моим братом. Я чувствую, что это та единственная преграда, которую я не могу перешагнуть.

Уже приехав домой, в скверном настроении, я долго лежу на своей постели и думаю, что написать ей и как, не объясняя причину, порвать наши отношения, и не придумал ничего лучше, как обмануть ее.

«Уезжаю на неопределенное время. Всего тебе хорошего».