Измена. Игра на вылет

Глава 40.

Глава 40.

– Ты молчишь.

– А что сказать?

– Не знаю. Может, как многие – осудить, потыкать носом, что я плохой отец.

– Ну, я тоже была слепа в части своего брака. Так что… Мне ли судить?

Я согласилась на предложение Александра временно пожить у него, но мне важно было не это сейчас.

Когда я шла к машине, Воронов предложил своё участие в сборе вещей дома, но я отказалась. Моя война с собственным мужем – это моя война.

В данный момент всё, что я хотела – это посмотреть Белову в глаза.

Узнав, что его нет на работе, я сразу же поехала домой.

Застаю моего мужа, сидящим за столом. Увидев меня, он реагирует совершенно спокойно, словно ничего не изменилось за это время.

– Марта, мне на работе сказали, что у твоей мамы… – только и успевает сказать.

Не говоря ни слова в ответ, подхожу к нему и начинаю хлестать его по лицу.

Во мне столько злости, негатива, ненависти к этому человеку, что я не могу остановиться.

Каждый удар словно выплеск всей боли, всех унижений, которые я терпела эти недели от совместного проживания рядом с ним и его любовницей. А главное – обиды от его подлого и низкого поступка.

Он сначала теряется, словно не ожидает от меня такого поведения, затем его глаза расширяются от удивления, и теперь он пытается схватить меня за руки, чтобы я прекратила.

– Как ты мог! – кричу ему, и голос срывается на хрип. – Как ты мог так поступить с моей матерью! Она любила тебя как сына! Я ненавижу тебя! Презираю! Ты подлый, ничтожный человек! Ты сядешь, скотина, слышишь! Ты же знал, что это может убить её, и всё равно съездил к ней, наговорил…

– Остановись, истеричка! – он сильнее меня и ему удаётся сжать мои руки в своих. – Объясни, что происходит!

Мы оба тяжело дышим, и он смотрит на меня с явным непониманием. Актёр!

– При чём здесь я?! Мне сказали, что у матери твоей приступ. Всё! Трубка у неё и у тебя вне связи, в областную я поехал, там меня не пустили. Что ты на меня взъелась?!

– Прекрати на него орать. И хватит руки распускать, нашла моду. Это я.

Замечаю, как в дверях появляется Воронова младшая.

Заходит на кухню уверенно и прислоняется к косяку двери, скрестив руки на груди. В её руках пилочка, которой она неспешно пилит ногти.

Поворачиваюсь к ней. Увидев мою реакцию, её губы растягиваются в медленной, ядовитой ухмылке.

– Что... ты? – сразу не понимаю, что она имеет в виду говоря о себе. Я слишком возбуждена в своей злости.

Лариса на мой вопрос лишь закидывает голову и громко начинает смеяться.

Только теперь мне это кажется не совсем смех, это злобный хохот, полный торжества и ненависти.

– Это я рассказала твоей матери, что мы живём вместе. Приукрасила, правда, но получилось отлично! Долбануло твою мамашу по полной программе. Сказала, ты простила ему измену, и что я с вами теперь живу. Тройничком! Она, конечно, не поверила мне, но я ей видео скинула, где ты в домашнем костюме на кухне хлопочешь, готовя себе завтрак, а я в спальне твоего муженька обхаживаю. Сняла для неё, так сказать, сторис о нашей жизни.

Она делает театральную паузу, наслаждаясь эффектом от своих признаний.

– Я же говорила тебе, что отомщу!? Говорила! Вот и жри теперь большой ложкой, тварь! А ты думала, я просто так сюда переехала? Чтобы терпеть тебя? Эдакая Лариса - терпила? А ты и поверила, дура! Не-е-ет! Я никогда не прощаю унижения, слышишь?! Я въехать-то въехала, раз отец всё равно домой не пустил, но усердно ждала момента, чтобы ударить побольнее! За ментов, за обезьянник, за то, что ты меня уволила! За всё тебе разом отомстила. Так отомстила, что ты теперь кровавыми слезами умываешься! И как? Нравится? Не очень, поди. А я вот пищу от удовольствия!

Каждое её слово вышибает из моих лёгких воздух. Мне становится трудно дышать. Ровно также, когда я узнала, что маме стало плохо.

– Лариса, ты идиотка?! Что ты натворила, сумасшедшая? И откуда у тебя номер матери Марты? – Белов подходит близко к своей любовнице, хватает за руку и заставляет посмотреть ему в глаза.

– У тебя в телефоне списала. Делов-то! – выплёвывает зло в его сторону.

– Подло… – неожиданно говорит Белов.

– Ах, какой правильный нашёлся! Что же ты правильный, только и ждал, пока мой папа меня простит и позволит нам жить в его доме, а? Думал, бесследно игры твои пройдут, простит папа мой тебе всё только потому, что ты со мной будешь? Пристроиться планировал поудобнее? Не выйдет! Ты меня использовал!

– Марта, я правда не знал, – смотрит сначала на меня, а потом поворачивается к Вороновой младшей снова. – Лара, зачем так? Ну мне бы мстила, или Марте! Но матери… Её мать больна, и ты практически угробила её!

– А я ни о чём не жалею, понял?! Ненавижу её! – её палец дрожит, указывая на меня. – Отец из-за неё на меня злится! Ну, ничего, всё равно рано или поздно всё это закончится!

Не слушаю её больше, поворачиваюсь к Белову.

– Прекращай этот театр. Ты знал, что она маме звонила? – почему-то не верю ему.

– Нет.

Устало садится на стул и обхватывает руками голову. Он растерян.

– Говори правду! – мой голос срывается в крик. – Говори, подлый ты человек!

– Нет! Я не вру! – орёт в ответ. – Когда я говорил, что отомщу, я не имел в виду твою мать! Я имел в виду, что я лишу тебя твоей доли в клинике. Проверки на тебя натравлю, Роспотребнадзор, Министерство здравоохранения. Но про твою мать у меня даже мысли не было! Я знаю её полжизни, плюс я медик, неужели ты думаешь, я на такое способен? – Белов правда удивляется этому.

Стою слегка растеряна. А ведь на самом деле, я ведь не знаю, кто и что ей наговорил. Знаю только: стало плохо после звонка. Но кто позвонил ни слова об этом никто не говорил … Мама в реанимации, и пока я не могу её расспросить более подробно.

Я была уверена, что это Белов, потому что он мне обещал отомстить. Но про Воронову младшую я и не думала.

Поворачиваюсь к этой твари. Сейчас в моих глазах всё сузилось до Ларисы. До её ухмылки. До её торжества.

Быстрым шагом направляюсь к ней. Она от такой реакции не успевает отпрыгнуть от меня.

Моя рука вцепляется в её волосы, сжимая их в кулаке. Я прямо чувствую, как её кожа головы натягивается.

Она начинает визжать, но я не слушаю и уже тащу её к двери. Через прихожую, мимо зеркала, в котором мелькает наше отражение. На миг останавливаюсь возле него и наслаждаюсь, замечая её перекошенное.

Ей больно, а мне прекрасно в этот момент.

Она пытается ухватить меня за руку, но я не позволяю. Наученная опытом недавней борьбы за свою территорию.

– Отпусти, стервоза! – Воронова младшая царапает мне руки, но я лишь сильнее сжимаю пальцы на её волосах.

Дверь распахивается, и я уже привычно вышвыриваю её на лестничную площадку.

– Ты сдохнешь за это! – она падает на колени, но быстро поднимается.

Захлопываю дверь. Поворачиваю ключ.

– У нас договор! – орёт через дверь! Я сейчас вызову полицию, и меня пустят обратно!

– Посиди в подъезде, пока я вещи собираю. И не мельтеши перед лицом!

Вытираю выступившую от борьбы испарину на лбу, и ухожу в комнату.

Белов идёт молча за мной.

– Что ты делаешь? – наблюдает, как я собираю вещи.

– Ухожу.

– Да, это правильно. Так жить невозможно. А я с ней сам разберусь. Обещаю.

– Ты?! – ухмыляюсь зло. – Ты ни на что не способен, Белов. И именно поэтому скоро ты останешься совершенно точно ни с чем, – даже не смотря в его сторону, говорю спокойно. – Неужели ты так и не понял, что ты проиграл не только деньги в казино, но и свою жизнь? Тебе повезло только в одном: ты не сядешь, раз непричастен к приступу моей матери. Сядет твоя любовница. И теперь тебе уже будет не спасти.

Он молчит. И мне больше не нужны его слова, оправдания, эти фальшивые попытки что-то объяснить. Всё кончено.

Выхожу на улицу, холодный воздух бьёт в лицо, но внутри горит огонь.

Я замечаю её. Она сидит на лавке с лицом, напоминающим раздавленную сливу, и судорожно поправляет свои драгоценные нарощенные волосы, которые я так старательно превратила в копну и пакли.

«Выглядит потрёпанной мочалкой» – единственная ассоциация у меня с её внешним видом.

Понимая, что она слышит меня, достаю телефон, специально включаю громкую связь и набираю номер Воронова. Не могу сдержать улыбки, представляя её шок оттого, что она сейчас услышит.

– Алло, Саша… – говорю нарочито громко, чтобы каждая моя фраза была слышна. – Я, оказывается, не рассчитала свои силы при сборе вещей. Их действительно много. Приезжай, помоги.

– Через пятнадцать минут я у тебя.

Вижу, что до Ларисы медленно доходит, с кем я разговариваю.

Лариса подскакивает с лавки и подходит ко мне близко. Слушает внимательно, словно боится пропустить что-то очень важное.

– Не таскай сумки сама. Я всё сделаю.

– Спасибо за заботу. Жду тебя.

Лариса застывает, словно пытается осознать то, что услышала в эту минуту. Её лицо искажается в ужасе, глаза расширяются.

– Какого Сашу ты ждёшь? К кому ты собралась с вещами?! – её голос теперь дрожит, и дрожь ей эту уже не побороть.

Она узнала голос своего отца и мне этого достаточно.

– К папе твоему, – отвечаю спокойно. – Нам так хорошо вместе. Он предложил мне переехать к нему. Возможно, даже я скоро стану твоей мачехой, … доченька… – подмигиваю ей.

– Ты врёшь…

– Зачем мне это?

Она отступает на шаг, наверное, на инстинкте. Буквально шатается на месте теперь.

– И давно у вас это…

– Что это?

– Всё! – кричит. Киваю. Вру. – Нет, я не верю. Только не с тобой… Но как он мог…вообще захотеть тебя?!

– Мог! И ещё как! Не мужик, а… ходячий тестостерон! А что? Ты спишь с моим мужем, а я с твоим отцом. Всё честно.

Замечаю, как к подъезду подъезжает машина Воронова. Он приехал даже раньше, чем обещал.

– Папа… – Воронова младшая бросается чуть ли не под колёса его огромной машины и растерянно смотрит на отца. – Ты что, правда, с ней? И правда, собрался на ней жениться?

Воронов смотрит то на неё, то на меня, видимо, не сразу понимая, что происходит.

Мы обе ждём его реакции.

– Да, – кивает, подходит и целует меня в губы. Но без наглости, так, для вида.

– Нет, – отступает на несколько шагов назад Воронова младшая. – Нельзя, – крутит быстро головой отрицательно.

– Почему?

– Потому что я не смогу жить с ней, – на мгновение закрывает глаза, потом открывает, и говорил ласково отцу: – Папочка, я всё осознала, я хочу вернуться домой.

Замечаю, как Лариса меняется в поведении за мгновение.

Воронов словно паузу выдерживает и отвечает не сразу.

– Хорошо. Возвращайся…

– Правда? – у Вороновой младшей в голосе столько радости.

– Ну конечно, Лариса, я не против.

Воронова младшая смотрит на меня победно, а я беру себя в руки, чтобы скрыть свою растерянность.

-----

****

Друзья, сегодня приглашаю вас в новинку от Леи Вестовой Развод. У него была другая жизнь

— Мам, смотри, — голос Кати доносился как сквозь толщу воды, приглушённый, искажённый нереальностью происходящего. — Это же папа, да?

— Да, — едва слышно выдохнула, наблюдая, как Андрей наклоняется к блондинке и легко целует её в щёку — тем самым жестом, каким ещё несколько дней назад целовал меня перед отъездом в мнимую командировку.

Я видела, как его рука на мгновение задержалась на её животе — чужом животе, в котором рос чужой ребёнок. Его ребёнок. Они рассмеялись звонким смехом счастливых людей, довольных своей жизнью. Жизнью, в которой для нас с дочерью не было места.

— Мама! Что происходит? — настойчивый голос дочери ворвался в красную пелену, разрывая кокон ярости, в который я начала погружаться.

— Ничего, солнышко, — мой голос звучал странно, будто принадлежал кому-то другому — механический, бесцветный, как у автоответчика. — Просто... папа вернулся из командировки раньше, чем планировал. Иди в школу, я... я поговорю с ним.