Измена. Ты нас променял

Глава 19

Встретиться с почти бывшим мужем с глазу на глаз оказалось сложнее, чем я предполагала.

Внутри меня всё затряслось, хотя внешне я старалась этого не показывать. Несмотря на то, что сюда я ехала с решимостью быть холодной и независимой, чтобы не показывать Давиду, как мне тяжело видеть его, на деле это оказалось довольно выматывающе.

– Хорошо выглядишь, – подметил он, окидывая меня взглядом.

Раньше такие комплименты казались мне обыденностью, а сейчас я считала это издевкой с его стороны. Несмотря на то, что я долго собиралась, чтобы выглядеть на все сто, внутренне так себя не ощущала. Во-первых, я не выспалась. Во-вторых, ощущала себя опустошенной. К тому же утренняя должна давала о себе знать. Так что хоть я и наложила на лицо тональный крем, видела в отражении своего маленького зеркальца круги под глазами, которые делали меня еще более изможденной, отражая мое внутреннее состояние.

– Не могу сказать о тебе того же, – фыркнула я, не оставаясь в стороне.

Обычно он выглядел свежим и опрятным, но сегодня изменил себе. Взъерошенные волосы, лопнувшие капилляры в глазах, щетина явно нескольких дней, слегка помятый ворот рубашки. Ничто не говорило о том, что передо мной сидел бизнесмен. Складывалось такое ощущение, что он несколько дней пил, вот только я знала, что это лишь иллюзия.

В кризисные моменты он не уподоблялся подобному и не терял себя в горячительных напитках, наоборот, все его силы мобилизовывались, а разум был направлен на решение проблемы, и в данном случае проблемой в его жизни была я. Никогда не думала, что когда-нибудь мы будем с ним по разные стороны баррикад.

– Если мы закончили с любезностями, давай перейдем к сути дела, у меня не так много времени, чтобы рассиживаться здесь посреди бела дня.

Я выпрямила спину так, будто в позвоночник мне воткнули палку, и сложила руки на коленях, чтобы не показывать, как они дрожат. Я хотела оказаться холодной и безразличной, однако реакции тела меня выдавали, что было нежелательно, так как Давид был из тех мужчин, которые, если видели слабость, сразу же делали хищную стойку, выискивая, куда ударить.

– Скажи мне, чего ты хочешь, Алевтина? За эти дни я немного подустал. Не понимаю, как тебя вразумить, уже говорил даже с теткой, но и она не знает, как найти к тебе подход. Родителей ты слушать не желаешь, как я вижу.

– А когда я их слушала? Разве видела когда-нибудь от них что-то хорошее? Или ты думаешь, они приняли твою сторону только по доброте душевной или потому, что меня любят? Нет уж, дудки, просто они хотят твоих денег, а ты, как лох, ведешься.

Из моих уст так и выплескивался яд, который я совершенно не контролировала. Лицо Давида перекосилось, мышцы напряглись, а ладони сжались в кулаки.

– Следи за языком, Алевтина, хоть ты и моя жена, но никто не давал тебе право оскорблять меня.

– Ой, давай только без этого. Еще скажи, что я должна тебя уважать и заглядывать тебе в рот. Всё, это время прошло, больше ты никогда не дождешься от меня уважения и почтения, так что давай я сама решу, как к тебе обращаться. Между прочим, это ты меня позвал и умолял прийти. Мне это вообще не нужно.

Глаза Давида прикрылись, а дыхание участилось, он явно пытался успокоить себя, чтобы не вспылить. Наверняка опасался, что я тут же уйду, вздумай он взорваться.

Это раньше он мог показывать мне свой характер, ведь знал, что я буду всё терпеть, поскольку люблю его, но теперь это в прошлом. Терпеть я его более не намерена. Нет ни одной причины, почему я должна сдерживаться в своих высказываниях.

– Давай успокоимся, Аль.

– Я спокойна, Давид, а вот ты тянешь время. Я не хочу обсуждать с тобой ни свое состояние, ни свои мысли. Давай обсудим наш развод. Я пришла только ради этого.

Я буквально услышала, как он заскрежетал зубами от злобы, но ничего при этом сказать мне не мог.

Я порадовалась, что мы находимся в людном месте, поскольку больше не могла быть уверена в том, что он не будет распускать руки. Если раньше я всегда гордилась тем, что муж никогда не поднимал на меня кулаки, то сейчас не могла даже представить, на какие только гнусности он способен.

В тот день он открылся для меня с новой стороны, и дело даже не в том, что он сделал ребенка на стороне и все эти шесть лет скрывал от меня свое отцовство, а в том, как гнусно он поступил со мной в моем же собственном доме.

Возможно, не произойди той ситуации с Ольгой именно в доме, я бы настаивала на том, что дом останется мне, однако я больше не могла там находиться. Осознала вдруг, что даже ноги моей там больше не будет. Слишком противно и мерзко.

Пусть Давид вместе с Ольгой подавятся всеми моими стараниями и домом, что я так уютно обустраивала все эти годы, казалась бы, счастливого брака.

Если раньше весь этот уют воспринимался мною, как часть нашей жизни и моим детищем, то сейчас всё, что было связано с прошлой жизнью вместе с Давидом, вызывало у меня неприязнь и отвращение. Практически всё мне хотелось стереть из памяти. Вот только, как назло, сделать этого не получалось. Жаль, что не существовало таблетки или таких технологий, которые могли бы стереть часть моей жизни, чтобы я никогда о ней больше не вспоминала.

– Ты пожалеешь об этом, Аля. Мы с тобой столько лет женаты, разве ты не помнишь, как мы поженились по любви? Между нами по-прежнему есть чувства, и ты не можешь этого отрицать. Ты до сих пор меня любишь, как бы не обижалась за то, что я не удержал своего дружка в штанах.

– Дружка? – фыркнула я, перебив его, ведь совершенно не ожидала от него услышать такой фразы. Ему и самому претило всё это говорить, вон как он скривился. Но при этом он, видимо, сильно хотел сохранить брак, раз еще не вспылил, что для него было удивительно.

– Не придирайся к словам, Аль.

– Прекрати так меня называть. Ты потерял право на это, для тебя я теперь только Алевтина и никак иначе. Так уж и быть, не буду заставлять тебя называть меня по имени-отчеству.

– Хорошо, Алевтина. Мы ведь оба знаем, что ты пожалеешь со временем, если мы разведемся. Сама подумай, какой это геморрой. Наш бизнес завязан на том, что мы семья. Подумай, какие пересуды пойдут вокруг нас, как только все узнают, по какой причине мы разводимся. Разве ты хочешь такого позора?

Возможно, раньше, если бы я услышала такую историю от других, то подумала бы, что женщине лучше сохранить лицо. Но, оказавшись в такой ситуации самой, мне пришлось переосмыслить всё и осознать, что я не готова мириться с его изменой даже ради какого-то общественного мнения, на которое мне было плевать.

– А мне нечего стыдиться, Давид, это не я совершила адюльтер в браке. Я абсолютно чиста и могу смотреть всем спокойно и честно в глаза. Это тебе и Ольге стоит постыдиться. И не нужно прикрывать собственный страх пересуд благочестием. Это тебе так важно мнение бизнес-партнеров и клиентов, всего этого бомонда, до которого мне нет дела.

– Не забывай, что и ты вертишься в этих кругах. За все эти годы ты привыкла к роскоши, неужели готова от всего этого отказаться? Я готов пообещать, что Ольги в нашей жизни не будет, ты никогда не узнаешь про Данила, буду содержать их на расстоянии, отправлю их куда-нибудь за границу. Для меня, как и для тебя, брак – не пустой звук, и я бы не хотел его разрушать на ровном месте из-за какой-то ерунды.

– Ты знаешь, мне просто смешно, что ты считаешь измену ерундой. Ладно бы, если бы это было по пьяни какой-нибудь всего лишь раз, и ты мне сразу бы рассказал, но ты практически семь лет скрывал от меня, что всё это время Данил был твоим сыном.

– Это и было всего раз, Аль. Я не спал все эти годы с Ольгой за твоей спиной, это было один раз и по пьяни.

– Не нужно привирать сейчас после того, как я сама тебе подала эту идею. Больше тебе доверия нет.

– Аля, я…

– Может, мне было бы не так обидно, будь это какая-нибудь секретарша, но Ольга – моя двоюродная сестра. Это просто мерзко и противно. Тебе самому-то от себя не тошно? Как ты смотришь на себя в зеркало? Ты еще уважаешь себя, как мужчину? Как по мне, так ты полное ничтожество. Я не хочу быть замужем за моральным уродом, я еще молодая, найду свое счастье, не собираюсь тратить свою молодость и время на тебя.

– Закрой свой рот, Алевтина! – вспылил Давид, наконец, показывая свое истинное лицо.

Он едва сдержался, чтобы не ударить кулаком по столу, но, видимо, его сдержало то, что мы находились в общественном месте, где было полно народу.

Судя по опасению в глазах, он не удивился бы, вызови они полицию и начни кричать. После того, как я написала на него заявление, кажется, он мог ожидать от меня чего угодно. Это чувство мне понравилось, поскольку я ощутила себя защищенной.

– А ты мне рот не затыкай! Кто ты такой, чтобы тут помыкать мной и приказывать? И не смей на меня повышать голос! Я сделала одолжение, что пришла к тебе до того, как встретятся наши адвокаты.

Я старалась держаться гордо и с приподнятым подбородком, не опуская взгляда, чтобы он не принял меня за жертву. Отныне я должна держаться с ним на равных, чтобы он не ощутил с моей стороны никакой слабости.

Теперь мне придется отвечать за собственную жизнь самой, и мне нужно отвыкать от того, что раньше я была за спиной мужчины.

Конечно, это мне так казалось, что я была за каменной спиной и глыбой, но, как оказалось, это была всего лишь картонка, и теперь я снова оказалась напротив пронизывающего ветра, от которого я не знала, как защититься, но уже усиленно наращивала броню. И вполне успешно, ведь защищала сейчас я не только себя, но и малыша под своим сердцем.

Я сдержала порыв обхватить себя за живот, так как Давид всегда был внимательным мужчиной и мог заподозрить неладное, поэтому лишь откинулась на спинку стула и вздернула подбородок еще выше, чтобы показать ему, что чувствую себя с ним не то что на равных, а даже гораздо выше.

Как мужчину я его не уважала и хотела, чтобы он это увидел и не питал никаких иллюзий, что может попытаться надавить на меня или сделать что-то, чтобы сохранить брак.

Мне порядком надоели эти переговоры, поскольку идти на попятную я не собиралась, но у меня была одна мысль, как ускорить наш бракоразводный процесс, поэтому я и находилась всё еще здесь, планируя разыграть эту карту.

– Так вот как ты заговорила, Алевтина. Смотри, не пожалей, тебе не понравится иметь меня во врагах.

– А ты мне во врагах не нужен, Давид, ты мне полностью безразличен, и я просто не хочу иметь с тобой никаких дел. Будет лучше, если ты спокойно дашь мне развод, и мы поделим всё поровну. Дом и машину можешь оставить себе, они мне не нужны. Можешь заселить туда хоть Ольгу, хоть другую женщину, мне всё равно. Хоть табор из моих родственников, ты же так с ними спелся, верно?

– Ты уверена в своих словах, Алевтина? Как только наши адвокаты встретятся, пути назад не будет. Обратно я тебя уже не приму. И с чего ты взяла, что можешь претендовать на половину?

– По закону я и так имею право на половину нашего предприятия, но чтобы ты не артачился и не создавал мне проблем, не втыкал палки в колеса, я тебе сразу скажу, что развод будет на моих условиях. У меня есть кое-что твое. То, что тебе так сильно нужно. То, что я прихватила из дома. Думаю, это тебе очень сильно нужно.

Я имела ввиду пистолет, и он это понял по моему довольному и хитрому виду.

– Ты взяла его с собой, как я тебя и просил?

Он выглядел напряженным и, видимо, очень сильно переживал, раз сказал слово “просил”, а не “приказал”.

– Я похожа на идиотку, Давид? Да не отвечай, не трудись. Ты меня, видимо, такой и считаешь, раз столько лет водил меня за нос, как дурочку. И нет, я ничего с собой не брала. Он в надежном месте, где ты не сможешь его найти. И получишь ты его только после развода, после оформления всех бумаг. Если ты не хочешь, чтобы он оказался в правоохранительных органах, то пойдешь на все мои условия.

– Это тебе не игрушка, Алевтина, отдай мне его сейчас же. Ты даже не представляешь…

Он осекся, так и не договорив, поскольку, видимо, не хотел, чтобы я что-то знала лишнее. Честно говоря, во мне не взыграло даже любопытство. Я подозревала, что порой какие-то дела Давид решал не совсем законным способом, но вдаваться в такие подробности не желала. Нервничать сейчас мне было нельзя, и я воспринимала пистолет лишь как средство для достижения своих целей.

– Мне всё равно, Давид, не хочу это обсуждать. Я тебе высказала свою позицию, и если ты хочешь получить свою собственность обратно, пойдешь на условия, которые твоему адвокату озвучит мой в понедельник.

Я встала, подхватила сумочку и развернулась, чтобы уйти.

Я, видимо, заставила его задуматься, поскольку он меня не остановил и до самого выхода провожал лишь его внимательный и пронизывающий до костей взгляд.

Он смотрел на меня изучающе, словно видел впервые. Странное чувство, будто меня препарировали, но я постаралась держать спину прямо, чтобы никак не показать, как меня всё это выбило из колеи.

Мне еще никогда не приходилось кого-то шантажировать, и не скажу, что всё это было довольно приятно, но я воспринимала всю эту ситуацию, как неизбежное. То, что мне необходимо преодолеть, чтобы получить желаемое и, наконец, зажить в спокойствии.