Измена. Ты нас променял

Эпилог

Спустя полгода

– И что ты решила? – спросила у меня Ира, когда мы с Верой в коляске гуляли по парку.

– Насчет?

– Давида, конечно. Каждый раз, когда он приходит навестить Веру, твои глаза сияют. И не отрицай, что не прихорашиваешься ради него, у меня есть глаза.

Я поджала губы, но комментировать ее слова не стала. Она была права и знала это.

Ненавидеть себя за эту слабость я перестала месяца два назад. Вот только Давид вообще никак не намекал на что-то большее, приходил лишь, как отец Веры и держался ровно.

Сначала меня его поведение устраивало, так как я чувствовала себя в безопасности, что я контролирую ситуацию, но спустя почти четыре месяца это начало меня раздражать.

Мои чувства к Давиду после всего, что я узнала, снова взросли в моей душе. В этом сыграла роль и его "смерть", когда я целую неделю считала его погибшим. Именно тогда я поняла, что исправить можно всё, кроме одного. Смерти.

– Так что? Дашь ему еще один шанс?

Ира явно вознамерилась вынуть мне сегодня душу.

– Это уже неважно, чего я хочу, Ир. Поздно. Не читала новости города, что ли?

– Ты про его свадьбу? Уверена, намекни ты ему, и эта моделька в ту же секунду получит от ворот поворот.

– Делать первый шаг и так унижаться, выпрашивая мужика у другой? Нет уж, я была по ту сторону и не хочу оказаться разлучницей. Кем я тогда буду?

– Матерью его дочери, Аль. Ты еще не поняла? За свое счастье нужно бороться. И он сначала был твоим мужем, так что ты никого ни у кого не отобьешь. У тебя на него пожизненное право, если уж на то пошло.

Я была невероятно зла с самого утра, а слова Иры лишь усугубляли ситуацию.

Все эти месяцы я налаживала собственную жизнь и наконец пришла в себя. Стала более спокойной и уверенной в себе. Не было больше прежней Али, я давно изменилась, и новая я нравилась мне гораздо больше.

А злилась я из-за Давида.

Сегодня весь интернет пестрит новостями о том, что бизнесмен Давид Доронин женится на какой-то подающей надежды модели.

В то время, как я переваривала то, что с нами произошло, он жил себе припеваючи и устраивал свою личную жизнь.

Чувство, что я навсегда теряю возможность стать счастливой, никак не желало меня покидать.

В какой-то момент я вдруг остановилась и уставилась в одну точку. Во мне словно скопилась энергия, а деть ее было некуда.

– Иди к нему прямо сейчас, Аль. Пока не поздно. С Верой я побуду, сколько нужно.

Я растерянно глянула на подругу и несколько раз глупо поморгала.

– Идти? Куда идти?

– Ох, мать, ты совсем расклеилась. Куда идти, куда? На работу его, конечно.

– Так я там никто. Меня не пустят.

– Так. Подожди секунду. Я звонок сделаю.

Она отошла, а вернулась минут через пять. Довольная и светящаяся от хорошо проделанной работы.

– Всё, едь, Аля, там тебя уже ждут и пропуск выписывают.

– Но... А как ты...

– Сказала Давиду, что тебе нужно срочно переговорить с ним по поводу Веры с глазу на глаз. Так что он тебя ждет.

– Ты что сделала?!

Гневу моему не было предела, вот только толку от этого не было никакого.

– Не трать время и иди. Если злишься, лучше на него свою агрессию и выплесни.

Мне не оставалось ничего другого, как поехать в офис к Давиду. Из-за действий Иры я не могу пойти на попятную, иначе это будет выглядеть, как блажь или бегство с моей стороны.

Я сотни раз прокручивала в голове варианты диалогов и тем, которые могу затронуть касательно Веры, ведь предъявить ему за свадьбу ничего не могу. Мы никто друг другу, так что это будет даже выглядеть глупо.

Вот только когда я, наконец, вошла в кабинет Давида, то забыла все заготовленные фразы.

– Ты занял мой прежний кабинет?

От увиденного я опешила, ведь совсем этого не ожидала.

– Хотел быть поближе к тебе так. Да и отдавать его новому совладельцу не захотел. Не знаю, наверное, это глупо, да и ты вряд ли хочешь это слышать, но я ревновал твой кабинет и оставил его себе.

Услышанное заставило меня изумленно посмотреть на Давида.

В этот момент он встал и вышел из-за стола, оказавшись прямо напротив меня. Теперь нас ничего не разделяло, и я обхватила себя руками.

Моя злость будто испарилась, уступая место неуверенности.

– Чай, кофе, воды?

– Нет, я ненадолго.

– Что-то с Верой? Что-то серьезное? Ты только скажи, я найду любую сумму...

– Дело не в деньгах, Давид! Мы с ней ни в чем не нуждаемся, всё у нас есть!

Я невольно вспылила, но дело было отнюдь не в его предложении о помощи.

– Не хотел тебя задеть, Аль. Понимаю, ты не хочешь принимать от меня помощь, но я такой же отец Веры, как ты ей мать. Моя помощь никак не повлияет на наши отношения.

– Между нами нет никаких отношений.

– Да, нет, – как-то странно усмехнулся Давид и резко отвернулся, отчего я не поняла выражение его лица.

– Я бы хотела обсудить твое дальнейшее общение с Верой.

– Я сделал что-то не так? – сразу же насторожился Давид.

– Ты женишься, и я бы не хотела, чтобы твоя новая жена обижала мою дочь. Сейчас она маленькая, и ты видишься с ней на моей территории, но она подрастет, и ты будешь забирать ее к себе. Так что мне нужно знать, как твоя новая пассия относится к тому, что ты воскресный папа.

Я ожидала много чего, но не того, что Давид запрокинет голову и рассмеется. Гортанно так и медленно, с чувство да расстановкой. Так, словно я его рассмешила.

– Что ты смеешься? – спросила я недовольно.

– А чего мне не смеяться? С каких пор ты веришь во всякую желтую прессу?

– Фото там говорят сами за себя.

– Какие? Обед в ресторане, где было еще пять бизнес-партнеров? Это дочь одного из них. Не удивлюсь, конечно, если это она заказала эти посты в интернете.

– Ты ей нравишься?

Я прищурилась, глядя на него с подозрением.

– А тебя это так волнует? Ревнуешь?

А вот и старый Давид. Подтрунивает надо мной так же, как делал это раньше, в самом начале нашего знакомства. Я была так ошарашена, что не смогла как-то отреагировать, из-за чего Давид напрягся, и улыбка слетела с его лица моментально.

– Прости, я просто пошутил, Аль. Не подумай, что я претендую на что-то большее.

– Ясно, – поджав губы, недовольно произнесла я.

Внутри я чувствовала некую обиду. Шутки он шутит…

– Так что тебе не о чем беспокоиться. Я не женюсь, и у Веры не появится злая мачеха.

– Ты не подумай, что я против, просто беспокоюсь о дочке.

– Да, конечно, Аль, о другом бы я и не подумал. Ты меня ненавидишь и терпишь только из-за дочки.

Настроение Давида явно ухудшилось, и он посмурнел, а вот я вся оцепенела, ощущая острую необходимость выговориться. Все слова, которые я недоговаривала, и эмоции, которые сдерживала все эти месяцы, так и рвались наружу.

– Не ненавижу, Давид. Нет.

Это всё, на что хватило моей смелости. Вот только теперь Давид в отличие от прошлого не мог прочитать мои мысли и не понимал, что я хочу сказать.

– Это уже радует. Не хочу, чтобы Вера чувствовала твой гнев по отношению ко мне. Я читал, что взаимоотношения родителей важны для формирования психики ребенка, особенно в возрасте до пяти лет.

– Читал?

– Да. В последний год я увлекаюсь психологией, так что буду рад, если ты пойдешь мне навстречу, чтобы Вера видела, что между нами хорошие отношения.

– Да. Хорошо.

Фразы мои были отрывистые и рубленые. И толку, что он увлекается психологией, если не видит меня насквозь?

– Я тогда пойду.

– Я попрошу водителя тебя отвезти.

– Я на своей.

Наш диалог закончился, а мы продолжали смотреть друг другу в глаза.

Когда его рука поднялась и коснулась моих волос, я замерла и едва не прикрыла глаза от удовольствия, наслаждаясь даже толикой его прикосновений.

– Зачем ты устроил тот спектакль, Давид?

Он замер, услышав от меня вопрос.

– Ты про тот самый день?

– Да.

– Дурак был, Аль. Кризис так повлиял. Мне казалось, что я тебя разлюбил, и всё мне надоело, поэтому невольно и бессознательно пытался внести в наши отношения разлад. Это сейчас я всё понимаю. Я ведь еще и к психологу ходил и разобрался в себе, насколько мог. Нас ведь с тобой постоянно окружало одно и то же. Больницы, работа, дом. Мы даже в отпуск с тобой ездили последний раз лет пять назад. К тому же, рядом постоянно крутились твои родственники, тянувшие из нас деньги, а из тебя еще и жилы. Всё наложилось одно на другое.

– Мне было очень больно, Давид.

Я едва не всхлипнула, чувствуя, как грудную клетку разрывает от боли. Все эти месяцы я подавляла в себе эти негативные эмоции, и вот кубышка переполнилась, расплескивая всё содержимое наружу.

– Прости меня, Аль. Я очень перед тобой виноват. Если бы сразу тебе рассказал про тот случай с Ольгой… Может, всё бы сложилось по-другому. И сейчас бы мы вместе воспитывали нашу дочку.

– Ты ведь в курсе, что с Ольгой у вас и тогда ничего не было?

– Да. Она мне рассказала, просила, чтобы ей смягчили приговор и даже готова была всё поведать тебе.

– И ты не согласился?

– Ты бы не поверила, а я не хотел лишний раз тебя тревожить. Хотел, чтобы ты стала счастливой.

– Ага, так хотел, что готов был отдать меня замуж за Пашку.

На скулах Давида заиграли желваки, но ничего грубого он не сказал. Его самоконтроль просто поражал. Видимо, он и правда изменился за всё это время. Не без усилий и трагедий, но результат был на лицо.

– Я хотел как лучше, Аль. Он и правда мог сделать тебя счастливой. Хотя я слукавлю, сказав, что не рад, что у вас с ним нет отношений. Так я могу тешить себя иллюзиями, что когда-нибудь, лет через пять или десять, ты меня простишь и дашь мне шанс.

У меня перехватило дыхание от той искренности, которая звучала в его голосе, а в душе я ликовала. Все мои волнения и тревоги были напрасны. Я считала, что ему всё равно на меня и он устраивает личную жизнь, а оказалось, что просто дал мне свободу, которую я и хотела.

– Кошки гуляют сами по себе, – улыбнулась я и посмотрела в окно, практически ничего там не видя, – но всегда возвращаются туда, где им было хорошо.

– Что ты имеешь в виду, Аль?

– Ты, Давид, может, и стал более спокойным, но вот проницательность – не твой конек. Я уже два месяца как всячески намекаю тебе, что жду твоих активных действий, а ты только и делаешь, что интересуешься только делами Веры. Я тут вся из себя чуть не вышла, узнав, что ты, гад такой, решил жениться! Столько нервов мне выпил, а сам тут в благородство, видите ли, играет!

Пока я выговаривалась, на лице Давида расплывалась довольная и счастливая улыбка. А после он притянул меня по-хозяйски к себе, крепко прижимая и целуя быстро-быстро по лицу.

– Люблю тебя, Алечка. Прости меня, прости, что я такой остолоп слепой. Прости. Ты не представляешь, как я и мечтать не мог, что ты проявишь ко мне сострадание и сжалишься. Дашь нам снова шанс стать счастливыми.

Я принимала его поцелуи и едва сдерживала улыбку, чувствуя, как в душе у меня наступает гармония.

– И на этот раз никаких родителей, Давид. Моих и правда было слишком много в нашей жизни. Я больше не общаюсь с ними и не помогаю. Перестала уже искать материнской любви.

– Моей любви хватит на всех нас, Аля. Обещаю, что сделаю тебя и Веру счастливой. Никогда больше тебя не подведу.

На этот раз его обещания звучали от всего сердца и были куда ценнее, чем заготовленные дежурные клятвы в ЗАГСе.

Я прикрыла глаза и отдалась во власть ощущений. Лучше я буду счастливой, чем несчастной, но гордой.