Измена. Ты нас променял

Глава 8

– Алевтина? Пахомова, это ты, что ли?!

Павел Анатольевич Измайлов. Старший брат моей бывшей лучшей подруги Иры Измайловой. Я не видела его лет десять, если не больше, как раз с тех пор, как мы перестали общаться с Иркой. Мы разругались в пух и прах прямо перед моей свадьбой, а всё из-за того, что моей сестре Ольге показалось, что та положила глаза на моего Давида. Слово за слово, и вскоре нас разнимали незнакомые нам парни.

– Доронина уже лет десять, – произнесла я автоматически и прикусила кончик языка.

Скоро я верну свою девичью фамилию и стану Пахомовой.

– Хорошо выглядишь, – отметила я, желая перевести тему.

За прошедшие десять лет он заматерел, раздался в плечах и будто стал выше и крупнее, хотя куда уж больше – он и так был выше меня на полторы головы. Темноволосый, голубоглазый, когда-то он был моей первой любовью. До того, как я встретила Давида.

– Не могу сказать о тебе того же, Аль, уж извини, – покачал головой Паша, рассматривая мое разукрашенное лицо.

– Это не то, что… – вдруг начала я оправдываться. Стало стыдно, что он думает, что я живу в браке, где меня регулярно колотят. Да и Давид не бил меня кулаками, а наговаривать мне не нравилось. – Всё дело в…

– Муж избивает? Руки бы ему оторвать.

– Н-нет, д-да, – растерялась я и занервничала. – Я пришла как раз, чтобы заявление написать.

– Послушай, Аль, – вздохнул Паша. – Сколько раз ты уже писала заяву на мужа? Не хочу тебя обижать, но статистика не лжет. Большинство заявлений жены сами забирают на следующий же день. Присаживайся, кстати, – махнул он рукой на стул напротив, и я присела.

– Статистика, может, и не врет, но я свое не заберу, Паш. Я серьезно настроена.

Вдаваться в постыдные подробности того, как меня унизили муж и сестра, я не собиралась, но и идти на попятную было поздно. Мне будет элементарно стыдно даже перед Пашей, который смотрел на меня так, словно уже всё обо мне знал.

– Вот листок бумаги, пиши заявление по примеру вот. Поедем с тобой снимать побои, сделаем фотоснимки, – начал говорить Паша, рассматривая мое лицо и дергая губой в оскале, словно желал набить Давиду морду. – Был бы рядом, подрихтовал бы его лица. Кто муж-то у тебя? Преследовать не будет?

– Давид? Будет, – произнесла я, затем поджала губы. – Он развода не хочет, так что домой мне нельзя возвращаться. Только знаешь, Паш, ты на синяки под глазами не смотри, это не он. Произошло ДТП, и сработали подушки безопасности, а кожа у меня всегда была нежная. Так что вот…

– Муж пытался убить тебя, спровоцировав аварию? Это статья выше. Покушение на убийство.

– Нет-нет!

Я замахала руками и поняла, что именно я в этой ситуации выгляжу преступницей. Ведь ДТП вызвала я сама. Паша смотрел на меня проницательным взглядом, ожидая подробностей, а вот я сама замялась, понимая, как опрометчиво поступила, придя сюда без консультации адвоката.

– В общем, мой муж Давид душил меня и толкал, на шее, плечах и спине наверняка остались синяки, – я посмотрела на руки, на них также остались отпечатки пальцев Давида. Слишком сильно он сжимал на мне руки. – Он… Я просто пришла пораньше и застала его с моей сестрой. Он слетел с катушек, угрожал мне, если я подам на развод, и я… – говорить о пистолете не собиралась, пришлось фильтровать речь, – Он не давал мне уйти, душил, а когда я попыталась сбежать на машине, он выскочил передо мной и… Я сбила его.

– Что диагностировала скорая?

– Я не знаю, я уехала, – пожала я плечами, уверенная, что Давид ее не вызывал. – Он был в порядке, когда я уезжала. Встал сам, даже вышел со двора и смотрел мне вслед.

– Это осложняет дело, Аль. Если он подаст встречное заявление…

– Он не подаст, Паш. Слишком печется о своей репутации в бизнес-среде.

В этом я была уверена. А вот мое заявление – мой козырь, чтобы он не вздумал выставить всё так, словно я истеричка, сбежавшая из дома из-за пустяков. А его угроза, что я могу снова оказаться в психушке – не пустой звук. И мне нужно защитить себя со всех сторон.

Расспрашивать подробности Измайлов не стал. Принял мое заявление, после чего мы поехали фиксировать следы от применения силы Давидом. Учли и повреждения, вызванные ДТП.

– У меня друг есть с академии, он специализируется на бракоразводных процессах. Я предупрежу его о тебе. Адвокат тебе понадобится, Аль, и грамотный.

– Спасибо, Паш, ты и правда меня выручишь.

– Сейчас ты куда?

– В ЗАГС – на развод подать хочу. Ни минуты не хочу ждать.

– Тебе есть куда пойти?

– М-м-м.

С ответом на вопрос я затруднялась, ведь и сама пока не знала. Видимо, всё было написано на моем лице, так как Паша нахмурился и покачал головой.

– К матери тебе не вариант. Слушай, если хочешь, можешь у нас пожить. Ирка сейчас в больнице работает, частенько в ночные смены, я, сама понимаешь, почти постоянно на работе.

– А Ирка? – сглотнув, спросила я то, что не решалась узнать. – Я слышала, она замуж вроде вышла.

– В разводе. Детей не было, так что не смогли вместе дальше жить.

Это отозвалось во мне мукой и грустью. Срезонировало с моим отчаянием, которое я испытывала все эти годы. Низ живота вдруг потянуло, и я накрыла его рукой, чувствуя, как всё вдруг запульсировало тупой болью.

– Аль? Что с тобой? Мне скорую вызвать? Он тебя что, по животу бил? Открывай, я посмотрю на предмет синяков. Нужно зафиксировать.

Голос Паши звучал глухо и будто сквозь вату. Он вдруг подошел вплотную и стал тянуть меня за платье, и я не сразу отреагировала, только когда увидела, что стали оголяться бедра.

– Нет-нет! – закричала и отшатнулась. Ударилась спиной о стену и согнулась пополам. – Мне в больницу надо.

Последнее я просипела, чувствуя, как меня корежит, а внизу живота всё пульсирует. Я вся покрылась испариной, а колени подогнулись, не способные сейчас удержать мой собственный вес.

– Не трожь, Паш, – махнула слабо рукой Измайлову, который продолжал считать, что моя боль связана с побоями. – Давид тут ни причем. Точнее, причем, но не так, как ты думаешь. Отвези меня, пожалуйста, в больницу, я… Ай! Я не уверена, что смогу за рулем.

Я застонала и зажмурилась, а затем Паша поднял меня на руки, вынося на улицу. Когда я открыла глаза, мы уже были около его машины. Черный хаммер.

– Ты беременна, – констатировал он, когда усадил меня на пассажирское, а сам сел за руль и нажал на газ, выруливая на дорогу в сторону ближайшей больницы.

– Да, – ответила я тихо и прижала руки к животу.

Ехали мы в полной тишине. Паша периодически косился на мой живот, а я сидела максимально неподвижно, боясь спровоцировать выкидыш. Боль – нехороший признак, но я не чувствовала и не видела крови, что обнадеживало.

Не знаю, как Паша этого добился, но приняли нас сразу.

– Папочка может подождать в коридоре, – сказала медсестра, вызвавшая меня в кабинет к гинекологу.

– Он не отец, – выпалила я, чтобы не ставить Пашу в неудобное положение, а вот он, на удивление, промолчал.

Я не стала разбираться во всем этом и прошла на обследование. Боль уже отступила, но беспокойство меня не покидало.

– Гипертонус матки, – вердикт врача, который и успокоил меня, и заставил напрячься. – Полный покой, никакого стресса. Пропишу вам… Для обследования…

Стресс… Сегодня его у меня было много. И предвидится еще больше, ведь мне предстоял еще и развод. Давид не отпустит меня с миром, а значит, мне еще придется бороться за имущество. Просто так оставлять всё Ольге, когда я столько лет поддерживала Давида и помогала, я не собиралась. Это означало бы выбросить все свои труды и слезы в сточную канаву. И лишать своего малыша того, что ему причитается по праву, я не буду.

Вот только первый триместр – самый опасный, выкидыша я боялась больше всего на свете. Отдохну пару дней, проконсультируюсь с адвокатом и уже после вместе с ним выработаю стратегию.

Пусть Доронин не думает, что я с поджатым хвостом поеду к матери зализывать раны и плакать. Время слез прошло. И я не та клуша, которую себе напредставляла Ольга, горящая жаждой наживы и блеском роскошной жизни. Она совершенно не представляет себе, что такое – быть женой предпринимателя. Это не бриллианты и машины, нет, это лицо. А им владеть она никогда не умела.

– И не затягивайте, вставайте на учет, если хотите сохранить беременность.

Я кивнула врачу и вышла, чувствуя облегчение, что никакого выкидыша не было.

Встать на учет здесь я не могла, так как прописка у меня была совершенно в другом районе. С тех пор, как бизнес Давида пошел в гору, я не посещала муниципальные больницы, ходила только в частные, но сейчас мне придется подужать пояса, до тех пор, пока не решится вопрос с разводом и дележкой имущества и бизнеса.

Напряжение спало, и я вдруг вспомнила о самом главном. Моя машина осталась у полицейского участка, окна не тонированные, а на пассажирском сиденье лежит пистолет.

Измайлов всё это время сидел в коридоре в окружении женщин, где не было ни одного мужчины, так что когда я вышла, то удостоилась завистливых взглядов и шепотков, дескать, как мне повезло с мужем.

– Паш, отвези меня обратно к себе на работу. Там моя машина, – шепнула я ему, утягивая на выход.

– Дай мне ключи, я ребятам скажу, они подгонят. Зачем тебе туда ехать сейчас, у меня квартира же неподалеку.

В другой ситуации я бы с радостью согласилась, чтобы лишний раз не двигаться, но наличие незарегистрированного пистолета – серьезное преступление, и садиться в тюрьму я желанием не горела.

– Нет, Паш, я сама. Там все мои вещи.

Пришлось слукавить, хотя никаких вещей в машине не было. Я уехала в том, в чем была одета.

– Ладно, поехали.

Вскоре Паша припарковался у здания полиции, и я медленно вышла из машины, пытаясь издалека оценить обстановку. Напряглась, увидев, что около моей ласточки крутятся двое парней в форме. Они стояли около ограждения и посматривали на лобовое стекло, и я вся сжалась, предчувствуя неприятности. Неужели меня посадят?

– Ты чего это, Аль? – подошел ко мне Паша и вместо меня закрыл дверь пассажирского сиденья.

– Голова кружится, – пробормотала я и шла к своей машине на ватных ногах, не ощущая под собой асфальт.

– Чего прохлаждаемся, мужики? – поздоровался с офицерами Паша, и я расслабилась, когда они стали спокойно разговаривать о каком-то нераскрытом деле.

Периодически поглядывали с интересом на меня, но из-за Измайлова ничего не спрашивали. Вскоре они ушли, и я вздохнула с облегчением.

– Я тебе адрес смс-кой скину, – сказал мне Паша и протянул вдруг ключи. – Ирка в командировке сейчас, я сегодня допоздна, так что ты чувствуй себя, как дома, не стесняйся. Всё, что найдешь в холодильнике, всё твое.

Насвистывая, он ушел в сторону КПП, а затем скрылся за воротами. Я же, успокоив бешеный стук сердца, достала ключи, разблокировала машину и села внутрь, первым делом глянув на пассажирское сиденье. Пистолет лежал незамеченным на месте. Благо, сиденья машины были кожаные, черного цвета, и оружие не выделялось на его фоне. Только это, казалось, спасло меня от тюрьмы.

Я глянула наверх по бокам через лобовое стекло, выискивая камеры, и класть его в бардачок не решилась. Кинула сумку так, чтобы прикрыть его, завела машину и поехала по тому адресу, который скинул мне Паша.

Я хотела в ЗАГС, но глянула на часы и рассмеялась. Время близилось к девяти вечера, ни один ЗАГС не работает.

Когда я уже подъехала к дому Паши и припарковалась, раздался звонок. А когда я глянула на экран, то вся оцепенела. Свекровь. Тетя Давида, которая воспитывала его после смерти родителей.

Я ее откровенно побаивалась, ведь женщиной она была строгой, следила за порядком и не терпела пыль и грязь. Так что каждый ее приезд сопровождался нравоучениями с ее стороны и стрессом – с моей.

И никогда она не звонила просто так.

Давид не стал бы рассказывать ей правду, а значит, если она звонит, то в курсе лишь отчасти.

Я глубоко вздохнула и приняла вызов.