Измена. Ты нас променял

Глава 20

Свидетельство о разводе.

То, о чем я мечтала и чего хотела.

И наконец-то этот документ был у меня на руках.

Отныне меня ничего не связывало с Давидом.

Я стала свободной женщиной.

Не знаю, что повлияло на Давида, но он пошел на все мои условия, которые я выдвинула. В итоге половина бизнеса теперь принадлежала мне. От дома я отказалась, а за вещами заезжать не собиралась, хотя он любезно предложил отправить чемоданы вместе с водителем. Вот только всё, что связывало меня с прошлым, казалась мне грязным, и я уже давно купила себе новые вещи, не собираясь пользоваться старьем.

Я будто вдохнула глоток свежего воздуха, выбравшись из оков домашнего хозяйства. Впрочем, мне и забирать-то было особо нечего. Дома лежали в основном платья для раутов, костюмы для работы, а также домашние вещи.

Я уже давно не помнила, когда в последний раз носила джинсы и обычные свитера, поскольку Давид внимательно относился к тому, во что мы одеваемся, и требовал от меня всегда быть одетой с иголочки.

Я даже не представляла, как это меня тяготило и, наконец, когда мне не нужно было соответствовать статусу, почувствовала себя свободной и в кои-то веки счастливой.

Словно мои крылья, ранее обрезанные, отросли снова.

В новый брак вступать я не собиралась, да и у меня теперь есть кусочек счастья, который я намерена сохранить. И никакой очередной мерзавец в нашей жизни мне не нужен.

Несмотря на то, что на суде меня мог представлять адвокат даже без моего присутствия, я всё равно явилась на последнее слушание, чтобы поставить окончательную точку даже в собственной голове. Вот только я не ожидала увидеть там Давида и старалась всё это время на него не смотреть.

Однако прекрасно заметила, что в дальнем углу сидела Ольга. Ее голова была замотана в шаль, а на лице красовались очки, но я не могла не узнать двоюродную сестру, которую знала несколько десятков лет. Как бы она не пряталась, ей не скрыться от моего взора.

Не знаю, что она почувствовала, когда увидела, что я ее заметила, но вот я лишь улыбнулась, не чувствуя никакой обиды в тот момент, когда нас с Давидом разводили. Хоть Ольга этого и добивалась, победительницей в итоге себя ощущала я.

Когда же всё закончилось, на свежий воздух я вышла не просто свободная, но и окрыленная.

Чувство, что в этом браке мне подрезали крылья, никак не желало оставлять меня. Я не отбрасывала эти мысли куда подальше, принимая их стойко и уверенно. Всё это в прошлом, а за свое будущее отвечаю лишь я сама.

– Что же ты наделала, девочка моя?

Голос Жанны Игнатьевны прозвучал для меня неожиданно, поскольку я с тех пор, когда сбежала из кафе, так ее и не видела. Пару раз она мне звонила, но трубку я не брала, не желая с ней разговаривать после того, что услышала. Не знаю, что послужило тому причиной, возможно, ее убедил Давид, но более она меня не беспокоила, поэтому услышать ее сейчас оказалось для меня сюрпризом.

– Добрый день, Жанна Игнатьевна. Давно не виделись. Как вы, как здоровье?

В этот момент во мне вдруг возникло желание разузнать про ее сестру Ларису, появившуюся мать Давида, но я еле сдержала этот порыв, просто глянув на бывшую свекровь без любопытства во взгляде.

– Не такой уж добрый, Алевтина. Ты почему трубку не брала? Если бы ты так не отгородилась, мы бы сумели сохранить ваш с Давидом брак. А теперь он, не дай бог, еще женится на этой Ольге. Не такой судьбы я мечтала для своего мальчика, я хотела…

– Вы знаете, Жанна Игнатьевна, он взрослый мужчина и сам знает, на ком жениться. Так что если его избранница – Ольга, мы не имеем права вмешиваться.

Несмотря на мою браваду, я едва не скривилась, подумав о том, что женой Давида теперь станет Ольга. Это было маловероятно, поскольку, как я понимала, она не устраивает его по многим факторам, включая профессию, но я бы не удивилась, если бы он сделал это назло мне.

– Так-то оно так, но он же мужчина, а они порой следуют совсем не голосу разума. И думают порой не той головой.

Я едва не рассмеялась, услышав подобную фразу от бывшей свекрови. Она всегда была довольна чопорной дамой, так что из ее уст подобные пошлости звучали непривычно. Раньше она себе таких вольностей не позволяла.

– Не переживайте, Жанна Игнатьевна. Ольга не та женщина, которая устроит Давида в качестве жены. Она, конечно, достаточно привлекательна, чтобы быть его любовницей и забеременеть от него, но если он и женится, то явно не на ней.

– Да, ты права, тем более, я знаю, что он до сих пор любит тебя. Так что я надеюсь, что, несмотря на развод, он еще будет тебя добиваться и просить прощения.

Мы с бывшей свекровью так увлеклись разговором, что не заметили, как к нам подкрался Давид. Возможно, если бы мы этого ожидали, то не были бы так удивлены его появлением, но, честно говоря, я о нем просто-напросто забыла.

– Не женюсь, говоришь? А с чего ты взяла, что ты была пупом земли, Алевтина? Думаешь, буду страдать по тебе и реветь в подушку?

Я вздрогнула от его грубоватого тона, но медленно обернулась, стараясь, чтобы ни одна мышца не дернулась на моем лице.

– Ни о чем таком я, Давид, не думала, больно надо. Мы с тобой отныне чужие люди друг другу. Мне нет дела до всего этого. Это твоя личная жизнь. Делай, что хочешь.

Он прищурился после моих слов и буквально впился взглядом в мое лицо. Мои щеки начали гореть, но я старалась не подавать виду, что что-то не так и меня тревожит его пристальное внимание.

– То есть, ты хочешь сказать, что тебе всё равно, Алевтина, на ком я женюсь?

– Как я уже сказала, твоя личная жизнь меня не интересует. Делай, что хочешь.

– А может, ты просто нашла себе уже нового хахаля и прикрываешься моей изменой?

Его предположение было просто смешным и вызвало во мне гнев. Я непроизвольно вся напряглась и сжала ладони в кулаки, желая впиться ногтями ему в лицо и разодрать кожу до крови, чтобы стереть эту наглую ухмылку с его холеного лица.

Как назло, сегодня он выглядел на все сто, да и одет с иголочки, производя впечатление довольно успешного бизнесмена, чего нельзя было сказать обо мне.

Несмотря на то, что я старательно готовилась к сегодняшнему дню, утренний токсикоз давал о себе знать, так что выглядела я довольно болезненно, что не скрывало ни одно зеркало.

– Не нужно переводить тему, Давид, и перекладывать с больной головы на здоровую. К тому же, приписывать мне свои гнусные качества. Я в отличие от тебя налево не смотрела, а моя нынешняя личная жизнь тебя совершенно не касается. Как я уже сказала, мы с тобой чужие люди, и встречаться, если захочу, я могу с кем угодно.

– То есть кто-то у тебя всё же есть, верно?

Конечно, часть меня желала сказать да, чтобы он не просто от меня отстал, но и почувствовал ту боль, которую чувствовала я когда-то. Но благоразумие во мне было сильнее. Я видела, что ему не безразлична моя личная жизнь, и не хотела, чтобы он вставлял мне палки в колеса и портил жизнь. Это сейчас он пошел на уступки из-за пистолета, а что может сделать, если решит, что, не успели мы развестись, как я нашла себе нового мужчину, я не знала и знать не хотела.

– Нет, Давид. Я в отличие от тебя имею уважение к институту брака и быть проституткой, падкой на мужскую привлекательность, не собираюсь. И уж поверь, когда я найду мужчину, которого я буду уважать, то твоего мнения спрашивать не стану.

– Ты сейчас меня так завуалировано назвала проститутом?

На скулах его заиграли желваки, а глаза бешено засверкали. Я явно вывела его из себя, и это принесло мне удовольствие.

– Так, дети, успокойтесь. Вы сейчас договоритесь до того, что не сможете помириться. Мы же все понимаем, что только что вы совершили ошибку. Я еще с вашего подросткового возраста говорила, что вам суждено быть вместе, так зачем вы сейчас всё портите из-за какой-то Ольги?

– Жанна Игнатьевна, хватит.

Я хотела произнести словцо покрепче, но сдержалась, вспомнив, наконец, что когда-то она была педагогом. Как она любила повторять, педагогов бывших не бывает.

– А с чего ты, тетя, взяла, что мы что-то портим? Наоборот, сегодня лучший день в нашей жизни. Мы, наконец, сделали то, что давно нужно было сделать, – вдруг резко произнес Давид.

Судя по его взгляду, он принял какое-то решение, и я вся задрожала внутри, стараясь внешне этого не показывать. Отчего-то казалось, что сейчас он скажет то, что мне совершенно не понравится, но и повлиять как-то на его решение и слова я уже не могла. Так что просто молча наблюдала за тем, как разворачиваются события.

– О чем ты, мой мальчик, ты же буквально утром говорил, что…

Жанна Игнатьевна явно растерялась, но Давид не дал ей договорить то, что она хотела.

– А я был не в себе, тетя, поэтому не нужно было слушать то, что я говорил тебе утром, забудь об этом. Сейчас я свободный человек и принимаю решение в твердом уме и здравой памяти. Не печалься о моем разводе, это уже не важно. Я решил, что женюсь на матери своего ребенка, так что вскоре в моем доме появится новая законная хозяйка, которая давно должна была там воцариться.

– На матери своего ребенка? Я правильно тебя понимаю, что ты решил взять в жены эту Ольгу-вертихвостку? Мальчик мой, ты вообще в своем уме? Может, ты перегрелся на солнце? Дай я потрогаю твой лоб.

Жанна Игнатьевна вся всполошилась и приподнялась на носочки, касаясь лица Давида, а вот я оцепенела и смотрела на Давида во все глаза. При этом он не отрывал свой взгляд от меня.

Меня не покидало чувства, что он бросал мне вызов, словно хотел, чтобы я отговорила его от этого опрометчивого шага и вернулась к нему. Но это всё были мои фантазии. Я слишком хорошо его знала и видела, что решение он принял, и уже от него не отступится.

– Совет вам да любовь. Уж простите, подарок не пришлю, – съязвила я, а затем ощутила, как по позвоночнику прошла дрожь. Кто-то подкрался ко мне сзади, и я даже знала, кто.

– Спасибо за пожелания, дорогая сестра. Я очень рада, что ты одобряешь наш брак, ведь мы с Давидом будем полноценной семьей, и мне не хотелось бы, чтобы у тебя остались негативные впечатления после всей этой ситуации.

Голос сестры Ольги вымораживал и заставлял меня холодеть. Мне много что хотелось сказать ей, даже оскорбить и дать пощечину за это лицемерие, ведь я видела, что она лишь играет на публику, хочет выслужиться перед Жанной Игнатьевной, поэтому из ее уст и льется вся эта патока.

– Да неужели? – не выдержала я и презрительно ухмыльнулась.

– Конечно, тем более, что ты моя сестра и тетя Данила. Мы родственники, как никак, а это на всю жизнь.

У меня едва не скрипели зубы, настолько сильно я желала ими вцепиться в Ольгу. Она слишком сильно заигралась в доброту и понимание, но я четко осознавала, что делала она это специально, чтобы меня разозлить и вывести из себя.

Я всегда была девушкой спокойной и уравновешенной, но бывали моменты, когда меня доводили, и тогда я превращалась в настоящую мегеру. Видимо, она хотела, чтобы Давид увидел мое истинное лицо, как она думала. Вот только я не дам ей такого удовольствия и не покажу того, чего она хочет. Продемонстрирую чистое хладнокровие. Пусть она подавится своим ядом и подавится собственной злобой.

– Что за чушь ты несешь, девочка? Давид, скажи, что всё это розыгрыш. Ты же не можешь на ней жениться, она совершенно не соответствует твоему статусу. Не нашего круга человек.

Жанна Игнатьевна явно была в панике, даже не могла скрыть выражение своего лица, хотя раньше она была как раз-таки образцом хладнокровия, и я всегда считала, что в таких случаях нужно брать с нее пример. Но, видимо, она была в таком потрясении, что забыла о всех своих напутствиях, которые всегда давала мне, и даже не могла контролировать себя сейчас.

В этот момент я посмотрела на Ольгу и успела заметить, как она напыжилась, и ее перекосило от гнева, когда она услышала слова Жанны.

– Я своих слов обратно не забираю, тетя. Если я сказал, что женюсь на Ольге, значит, женюсь. В конце концов, у нас общий ребенок. Он станет моим полноценным единственным наследником, и будет правильно, если я буду женат на его матери. Скоро он пойдет в школу, и другие дети начнут задавать вопросы. Я не хочу, чтобы ему приходилось краснеть, в этом Ольга права.

Я хмыкнула, услышав в этой фразе всю предысторию их разговора. Видимо, она настолько сильно хотела его себе забрать, что пыталась воздействовать на него через сына Данила, намекая, что он будет страдать, если они с Давидом не будут женаты.

Вот только я была уверена, что Давиду вообще совершенно на это плевать, и он бы никогда не пошел на такой шаг, если бы не наш развод.

Если бы я его простила, то, скорее всего, он бы выполнил условие, которое сам же и выдвинул, и никогда больше не общался бы с Ольгой наедине. Вот только я слишком уважала себя, чтобы пойти на подобное и наступить себе на горло.

В это время Жанна Игнатьевна хватала ртом воздух и держалась рукой за грудную клетку, словно у нее сейчас вот-вот будет инфаркт.

– Ты же шутишь, Давид? Ты и так усыновил ребенка, он на твоем имени. От тебя этой хабалке нужны только деньги. Неужели ты хочешь, чтобы она отняла весь твой оставшийся бизнес? Помяни мое слово, не успеешь оглянуться, как она обдерет тебя до липки и предаст в любой момент твоим конкурентам.

Всё это время Давид молчал, но на скулах жестко двигались желваки, но смотрел он при этом лишь на меня, словно пытался считать все мои эмоции и реакции.

– Ты знаешь, тетя, ты ищешь предателей совсем не там. Уж кто мог бы и слить меня конкурентом и наверняка это сделает, так это твоя разлюбезная любимая бывшая невестка Алевтина. Не так ли?

Если бы я не была готова к этому вопросу, то отвела бы стыдливо взгляд. Но я не считала себя виноватой и лишь удивилась тому, что он уже был в курсе того, что я разговаривала с несколькими бизнесменами, которые хотели перекупить часть нашего с Давидом бизнеса. Я больше не хотела иметь никаких дел с ним и собиралась продать свою половину предприятия. Конечно, по закону я должна предложить эту долю сначала ему, но я была прекрасно в курсе его финансов и знала, что таких денег наличными у него сейчас нет. И мне это на руку.

– Что за глупости ты несешь, Давид? – вспылила его тетя, но ему было всё равно.

Его не волновала ее бурная реакция. Он явно хотел лишь уязвить меня. Заставить почувствовать себя ничтожеством.

Ольга сильнее прижалась к нему, словно желала стать к нему еще ближе и продемонстрировать нам, насколько он к ней серьезен.

– Не глупости, Жанна Игнатьевна. Я продаю свою часть бизнеса.

– Но как же… Вы же с Давидом выстраивали свое детище с нуля…

Я поджала губы, но ответить ничего не успела. Меня опередили.

– Ничего страшного, Жаба Игнатьевна. Я помогу Давиду не хуже. У меня отличный опыт…

Ольге настолько сильно не понравилась негативная реакция тети Давида, что она показала собственное я и оскорбила Жанну. Неприкрыто, но невзначай, словно она оговорилась.

Давид был настолько увлечен тем, что буравил меня взглядом, что даже не заметил того, как его тетку назвали жабой. Но Ольга этого не поняла и восприняла его молчание, как зеленый свет. Даже расправила плечи и высоко вздернула подбородок.

– Да какой у тебя опыт, не смеши, – хмыкнула Жанна. – Ноги раздвигать перед состоятельными только и горазда. Что ты сделала с Давидом, чтобы он посмотрел на такую, как ты? Подсыпала ему что-то?

Я ахнула, впервые слыша от бывшей свекрови подобные оскорбления.

– Давид, ты слышал?!

Визг Ольги заставил меня поморщиться и отшатнуться. Я едва удержалась, чтобы не положить руку на живот в защитном жесте.

Близкое присутствие Ольги и Давида напрягало меня и заставляло лишний раз нервничать, так что ничего удивительного, что я желала оградить своего ребенка от двух этих мерзких предателей.

– Тетя, пожалуйста, держи себя в руках, не нужно оскорблять мою будущую жену. В скором времени вам придется как-то существовать вместе. В конце концов, она мать твоего внука.

– Пф, – отреагировала Ольга и закатила глаза. – Не нужно, милый, Лариса – прекрасная бабушка, другой Данилу и не надо.

Давид перевел злой взгляд на Ольгу и посмотрел так, что она резко заткнулась и вся побледнела.

– Иди в машину. Там ждет ребенок. Тебе не кажется, что надолго оставила его?

Предупреждающий тон Давида не оставлял сомнений в том, что он в гневе и в любой момент взорвется. Вот только в отличие от меня Ольга не умела распознавать эти сигналы, или просто успешно игнорировала их, считая, что он спустит ей всё с рук.

– Он с твоим водителем. Присмотрит, как никак, мы платим ему большие деньги. Нам надо будет с тобой обсудить зарплату прислуги. Я…

– Закрой рот и иди в машину! – рявкнул взбешенный и выведенный из себя Давид, но вместо страха я испытала удовлетворение.

У меня непроизвольно вырвался смешок, и я не стала этого скрывать, продолжая улыбаться.

Ольга, несмотря на явное желание сказать мне пару ласковых, лишь сглотнула и медленно ушла, еле передвигая ногами.

– Давид. Что с тобой происходит, сынок? Неужели появление Ларисы так тебя взбаламутило? Что она тебе наплела? Зная ее, соврала про свою нелегкую судьбу и сказала, что всё это время скучала по тебе? Ты ей не верь, она та еще…

– Тетя! – грубовато одернул ее Давид, и она обиженно поджала губы.

– Раньше ты не позволял себе говорить со мной в таком тоне. Ты очень сильно изменился, Давид. Эта Ольга влияет на тебя нелучшим образом.

– Хватит, тетя. Я устал уже слушать, что я какой-то не такой. Я просто перестал быть удобным, поэтому тебе и не нравится, что я сам принимаю решения в своей жизни.

– Жениться на Ольге – большая ошибка.

– Это мое решение, тетя. И я от него не отступлю.

– Они с Ларисой обдерут тебя, как липку, поверь мне. Я всю жизнь проработала в школе и знаю психологию таких людей. От них ничего хорошего в жизни ждать не приходится.

– Кто меня обокрал, так это Алевтина, не нужно равнять Ольгу с ней.

Мне стало немного обидно, что он сравнил меня с ней, но я не стала показывать, что меня это как-то задело. Но и промолчать посчитала неправильным.

– Держи себя в руках, Давид. Мы с тобой больше не женаты, так что терпеть твой характер я не намерена. Ладно, я пойду, Жанна Игнатьевна, крепких вам нервов.

– Ох, Алевтина… – прошептала она и покачала головой.

Не знаю, хотела ли она что-нибудь мне сказать, но я развернулась и ушла, не желая больше находиться в обществе грубияна Давида, который явно вознамерился вывести меня из себя.

Когда я подошла к дороге, чтобы перейти ее и пройти к остановке, в этот момент к ней подъехала знакомая машина. Окно опустилось, и наружу высунулась голова Паши Измайлова.

– Я успел тебя застать, Алька. Поехали, пообедаем!

Я улыбнулась, быстро перешла дорогу и села на переднее сиденье.

Всё это время чувствовала на себе взгляд Давида, но ни разу не обернулась. На этом наша с ним история закончена.