Измена. Ты нас променял

Глава 24

Встреча с Давидом с глазу на глаз выбила меня из колеи. При этом я подметила, что парфюм у него тот же самый, что был и восемь месяцев назад.

Тот самый, который я подарила ему на седьмое мая.

Он нес какую-то околесицу, но я старалась не слушать. А уж на Ольгу и подавно не смотрела, чтобы не вспоминать о прошлом. Сейчас мне нужны были только положительные эмоции, поскольку я стала кормящей матерью.

Не знаю, насколько я права, но я боялась, что мое испортившееся настроение может как-то повлиять на состав молока.

Всё то время, что Ира вела меня под руку, я старалась успокоиться, чтобы перестать трястись.

– Нет, ну до чего же наглый! – всё возмущалась Ира. – Неужели думает, что после того, что он сделал, может вот так спокойно подойти к тебе и разговаривать? Да что он вообще хотел? Ему тут ловить совершенно нечего. Нас вообще не должно касаться, что у него какие-то проблемы с женой. Да и потом, ты видела, как на тебя смотрела эта стерва Ольга? Явно хотела вцепиться тебе в волосы и выдрать их. Мне нельзя спускать с тебя глаз, а то вот так отвернусь, и накинется на тебя сзади с ножом.

– Фантазия у тебя, Ира, конечно, мощная, но я не думаю, что такое случится. Ольге я, конечно, не нравлюсь, но вряд ли она решится на убийство. Ее же тогда посадят.

Я попыталась отшутиться, чтобы скрыть свою нервозность и какую-то неуверенность, которая царила в моей душе, но Ира не оценила, нахмурилась и подергала бровями. Она всегда так делала, когда нервничала, или ей что-то не нравилось. Вот уж про кого говорят, что на лице написано всё, что человек думает.

– Ой, знаешь, решится или не решится, неизвестно, нам такого не надо. Ты мне нужна здоровая, пусть эта Ольга ходит на свободе. Да и вообще, лучше не зарекаться. Ты знаешь, вот такие тихони ходят, ходят, а потом хоба и серийными маньячками оказываются.

– Ну тут сравнение неуместно, Ольга у нас не тихоня. И давай не будем о серийных маньяках, я и так на нервах. К тому же, только родила, не хочу думать о таких ужасах.

– Ладно, ладно, прости, я просто новостей насмотрелась, и мне немного страшно. Ты же знаешь, что я любительница поболтать о всякой ерунде. Привыкла, что с Пашей можно обсудить абсолютно всё, и для него нет никаких запретных или страшных тем. Сама понимаешь, какая у него работа.

– Что-то я проголодалась, давай что-нибудь перекусим. Обед не скоро, а утренняя каша на меня не произвела должного впечатления, – произнесла я, когда мы зашли в столовую. Вскоре мы заняли столик у окна и отправились смотреть, что есть из еды.

– Ну не знаю, как по мне, манка была очень вкусная, но я помню, что ты не особо у нас любительница каш.

– Если честно, я бы какого-нибудь борща сейчас съела. Ну или суп на крайняк. Мне врач сказала, что нужно пить побольше жидкости.

Тема Давида не поднималась до тех пор, пока мы не сели снова за стол. А после Ира снова принялась продолжать прежний разговор.

Говорить об этом я не хотела, всё переваривала внутри себя. Несмотря на мою попытку отвлечься, я всё равно возвращалась к тому моменту, когда он шагнул ко мне и посмотрел на меня с видом побитой собаки. Раньше он так часто делал после того, как накосячил. Я не тешила себя иллюзиями, что он чувствовал себя виноватым за прошлое. Да и толку мне от его извинений, даже если он захочет мне их принести. Слишком много осталось между нами плохого, чтобы я даже просто забыла то, что было.

– Да нет, я поражаюсь, какая наглость, неужели он хотел посмотреть на ребенка? Думаешь, он догадался, что ты всё-таки беременна от него, а не от Паши? Если вдруг он будет какие-то претензии предъявлять или задавать вопросы, заткни ему рот карточкой ребенка. И наша Верочка там Павловна как раз. Хорошо, что твоего отца тоже звали Павел, не придется ничего объяснять. Смотри, даже сама легенда ложится, как по маслу.

– Давай не будем идти впереди паровоза. Честно говоря, даже не хочу представлять, что он подумает, что моя Вера – его дочка. Я не хочу, чтобы по больнице даже судачили об этом. Это лишний раз наведет его на ненужные мысли.

– Слушай, а ты не думала, что Ольга может ему проболтаться? Она ведь прекрасно в курсе, что, когда вы разводились, ты уже была беременная. А значит, это ребенок Давида.

– Вот уж о чем я точно не беспокоюсь. Ей это абсолютно невыгодно, ведь ее дети пока числятся единственными наследниками Давида. Если вдруг Давид узнает, что я родила от него дочку, у Ольги появится конкурентка за его наследство. Ты не представляешь, какая она меркантильная.

– Одна надежда только на это.

Ира еще продолжала возмущенно что-то говорить, активно жестикулируя руками, и я не стала ее останавливать, понимая, что ей нужно выговориться. Сама же я молчала, не желая слишком сильно уделять происходящему внимания.

Честно говоря, в столовой я тянула время и ела медленно. Мне очень сильно хотелось вернуться к дочке, но при этом я не желала снова столкнуться в коридоре ни с Давидом, ни с Ольгой. Но когда мы уже допили чайник чая, возвращаться назад всё равно пришлось. К счастью, в коридоре Давида не оказалось. И это принесло мне неимоверное облегчение.

– Ну где наша мамочка ходит, наша Вера уже кушать хочет. Ну или обкакалась, я не проверял, – воскликнул Паша, вставая со стула, и посмотрел на нас облегчением.

Моя девочка слегка хныкала, и я подбежала к ней, чтобы взять на руки. Мне стало стыдно, что из-за своего страха я заставила ее долго ждать. Как оказалось, она хотела кушать, так что, спровадив Пашку, мы остались с Ирой наедине, и я начала кормить дочку, пока подруга прибиралась в палате.

Несмотря на то, что она всегда говорила, что она не хозяйственная, я за ней наблюдала и видела, что она всегда старалась что-нибудь приготовить либо убраться. Больше я не стала отговаривать ее, чтобы она поехала домой и, наконец, отдохнула в свой законный отпуск.

Просто у меня начали закрадываться мысли о том, что, скорее всего, Ира сама мечтает выйти замуж и родить ребенка, поэтому и хочет заботиться о Верочке. В ней начал играть материнский инстинкт.

Тему ее личной жизни затрагивать я не хотела. Подозревала, что она в кого-то безответно влюблена, и лишний раз давить на больное не желала.

С работы она часто приходила грустная, и я предполагала, что ей нравится кто-то из работников. Как-то ее подруга Дана, мой акушер-гинеколог, обмолвилась, что за ней ухлестывает зав. отделения, но я знала, что тот был женат, и понимала, что Ира никогда не пойдет на подобное. Не станет любовницей женатого мужчины. Слишком уж она уважает себя.

Видеть ее грустной и несчастной мне не нравилось, но и сделать что-то я не могла.

– Так, эти вещи я заберу постирать, вечером вернусь. А ты давай, не отлынивай и хорошо питайся. Тебе что-нибудь принести?

Ира собрала в сумку грязные вещи и встала у порога, осматривая палату. Пашка уже ждал ее на улице, в машине, поскольку ему надо было ехать на работу. Он уже несколько раз ей звонил, но Ира продолжала озираться по сторонам, словно что-то забыла.

– Всё, Ир, иди, Паша на работу опаздывает. Захватить ничего не нужно. Если что-то понадобится, я тебе позвоню, хорошо? И не переживай так сильно. В конце концов, я взрослая девочка и сумею решить проблемы, если они возникнут.

Честно говоря, я не понимала, почему она относится ко мне, как к ребенку, ведь я, действительно, была взрослым человеком и способна позаботиться о себе.

Всё-таки я была права, и она хочет заботиться хоть о ком-то. Инстинкт.

Когда я осталась одна в палате вместе с дочкой, то почувствовала себя немного одиноко.

Всё это время Ира забивала своей болтовней внешний фон, а, оставшись со своими мыслями один на один, я не могла от них никуда деться.

Я постоянно прислушивалась к звукам в коридоре, словно думала, что Давид начнет штурмовать мою палату. И когда прозвучал какой-то бешеный стук в дверь, я отчего-то решила, что это он. Обрадовалась, что Вера уснула, а сама подорвалась с постели, безумными глазами глядя на закрытую дверь.

Не успела я ничего сказать, как дверь вдруг внаглую открыли с той стороны, даже не дождавшись разрешения с моей стороны, но это был совсем не Давид, а злая и недовольная Ольга.

Я совершенно не удивилась тому, как она нагло и беспардонно вошла в палату и кинула задумчивый взгляд на бокс, в которой сопела моя дочка. Я инстинктивно сделала шаг влево, чтобы закрыть ее собой, не желая, чтобы Ольга даже одним глазком посмотрела на нее. Мне показалось, что она может сглазить или пожелать плохого. Я уже и не знала, чего от нее можно ожидать, и видела каким-то монстром с рогами.

– Поговорим? – резко произнесла она и скривила губы, осматривая меня с головы до ног.

Она замолчала, но я понимала, какие мысли сейчас бродили в ее голове. В отличие от нее, я сохранила во время беременности свою стройность, и ей это не понравилось.

Я вдруг вспомнила, что, когда она была беременна Данилом, то за девять месяцев набрала примерно двадцать килограмм. Вот только тогда она была моложе и сразу после родов сумела сбросить эти килограммы, усиленно занимаясь в зале, но, видимо, сейчас возраст давал о себе знать. В весе набрала она сильно, так что в ее глазах, хоть она этого и не хотела, я заметила неподдельную чисто женскую зависть.

Конечно, во время беременности я старалась придерживаться определенной диеты, чтобы сильно не поправляться, как велела мне врач, но предполагала, что большую роль сыграли и гены.

Не знаю, сумеет ли Ольга похудеть, но ее мама начала набирать вес после тридцати и сейчас была довольно плотной женщиной в теле, в отличие от моей матери, которая до сих пор выглядела тростиночкой.

– Давай выйдем, – кивнула я ей на выход, не собираясь разговаривать внутри палаты.

Конечно, дочка ничего не поняла бы, но я не хотела, чтобы она даже слышала наш непростой разговор. Я чувствовала, что диалог у нас будет непростой, и я наверняка отхвачу кучу оскорблений. Это было вполне в духе Ольги.

Когда мы вышли в коридор, то встали друг напротив друга, и я сложила на груди руки.

– Ты так и продолжишь молчать, или, наконец, разродишься?

Не сразу я поняла, что моя фраза прозвучала двусмысленно. Я целенаправленно грубила ей, чтобы она поняла, что перед ней больше не та тюфячка Алевтина, которой она могла помыкать. Пусть не думает, что может оскорблять меня безнаказанно, и что я не отвечу ей в таком же духе. Таких, как она, нужно сразу ставить на место. За прошедшие восемь месяцев, этому Ира меня обучила профессионально. Она часто ходила со мной в поликлинику, где были огромные очереди из бабок, беременных и просто хабалистых женщин. Ира научила меня отстаивать свои интересы, так что опыт скандалов у меня уже был.

– А ты изменилась, – недовольно произнесла Ольга и сделала шаг назад, посмотрела на меня как-то по-новому.

– Слушай, я тут не собираюсь разглагольствовать и впустую тратить свое время. Говори, что хотела, и я пойду У меня нет времени просто так тут с тобой болтать. Мы с тобой не подружки

– Отстань от моего Давида! Мы с ним просто поругались ненадолго, скоро снова будем вместе. А ты не смей лезть к моему мужчине.

Я даже не пыталась сдерживаться, когда мне захотелось рассмеяться ей прямо в лицо.

– Это всё, что ты хотела мне сказать, Ольга? Во-первых, не смей мне указывать. Я сама решу, что мне делать и как. Во-вторых, твой потасканный Давид мне нафиг не нужен.

– Только не строй из себя невинную, знаю я таких, как ты. Всё ты врешь, иначе не заселилась бы именно в эту палату в то же самое время, что и я. Других больниц не нашлось, что ли? Ты же вроде вообще должна была уехать в другой город.

– Ну знаешь, еще я у тебя не спрашивала, в какой больнице мне рожать. Ты лучше начни за собой следить. И если кто к кому и лезет, то это Давид ко мне, так что будь добра ко мне не лезть, пока я нахожусь здесь. Мне твое общество неприятно.

– В общем, я тебя предупредила. Давид мой. Не смей руки тянуть к чужому!

– Ты серьезно? И это ты мне говоришь, Ольга? Та, кто увела мужа у сестры?

– Кузины, а не сестры, не путай.

– Ну да, ну да, это прям всё меняет. Если на этом всё, я пошла.

Я закрыла прямо перед ее носом дверь и прислонилась к ней, переводя дыхание. Общение с ней хоть и было недолгим, но изрядно вымотало.

Нужно держаться от нее как можно дальше.

Скорее бы нас выписали.

Не хочу находиться с ней рядом слишком долго.