Измена. Ты нас променял

Глава 28

– Ир, скажи, это точно? Я правильно прочитала?

Меня немного лихорадило, так что Ира готовила к выписке Веру сама. У меня же всё валилось из рук, поэтому она просто и решительно отстранила меня, чтобы я случайно не уронила дочку на пол.

– Тут написано, что Давид Демидович Доронин погиб, спасая своего рабочего. Мне жаль, Аль. Не буду ничего говорить. О мертвых либо хорошо, либо никак.

– Попроси, пожалуйста, Пашу узнать, точно ли Давид погиб. Вдруг это просто СМИ ошиблись. Мало ли, всякое бывает.

Я воспряла духом, теша себя надеждой, что Давид жив.

Когда я прочитала новости о его смерти, в душе у меня всё перевернулось, словно мне туда воткнули нож и несколько раз прокрутили его, причиняя мне еще больше боли.

Несмотря на то, что он причинил мне столько боли, смерти ему я не желала. И в глубине души до сих пор испытывала к нему что-то, чему не могла дать названия. Я любила его столько лет, что не смогла вытравить это чувство даже несмотря на его гнусную измену.

– Аль, ты только не плачь, пожалуйста, – вдруг зашептала Ира, и я подняла на нее удивленно глаза. Сама, оказывается, не заметила, что всё это время по моему лицу текли беззвучные слезы.

– Поздно, – шмыгнула я носом и постаралась улыбнуться. – Ладно, давай собираться, а то вдруг нас еще тут оставят на несколько дней. Я уже по дому соскучилась, не хочу ни дня тут оставаться. Ты присмотри пока за Верой, я схожу к Оле.

– Ты уверена?

– Да. Как-никак, и для нее это потеря. Я же не зверь какой-то, ненависть хранить в душе. Это для меня хуже. Просто узнаю, как она. Она ведь только родила, мало ли.

– Только не вздумай никакую помощь предлагать. Я тебя знаю, еще и деньги дашь ей, если она поплачет.

– Ну уж не думай так про меня. Я не такая лохушка сердобольная.

– Ну-ну, – покачала головой Ира, но спорить и убеждать я ее не стала.

Охрана на удивление исчезла, но я этому не удивилась. Узнав про смерть нанимателя, они испарились, но я на них и не рассчитывала, поэтому не расстроилась.

В общей палате Ольги не оказалось.

– Так ее выписали сегодня с ребенком. Она так истерила, что мы ускорили всё это. Никто не готов ее терпеть, скажу тебе по секрету, – поведала мне медсестра Клавдия. – Но если она тебе нужна, то выписали вот недавно. Еще успеешь ее у выхода нагнать.

Я немного помялась, а потом последовала вдоль по коридору к выходу, надеясь застать у дверей Ольгу. Вот только когда проходила мимо туалета, вдруг услышала знакомый голос.

– Неужели у нас всё получилось, Лариса? Ты не знаешь, когда Мишу освободят? Я уже соскучилась, да и дети хотят видеть отца.

Я насторожилась, сразу распознав голос Ольги. Какого еще отца? Разве отец ее детей не Давид? Если насчет девочки я была не уверена, раз Давид и сам сомневался, что дочка от него, то вот Данил – практически копия Давида.

– Угомонись и держи рот на замке. Пока дети не вступят в наследство, не дергайся. Не запори то, что мы так долго готовили.

– Не нужно говорить со мной в таком тоне. В конце концов, я мать ваших внуков.

– Ты дура, даже нормально детей подменить не могла. Как еще с тобой разговаривать? А если он Жанне успел позвонить и рассказать про тест ДНК?

– Вы слишком паникуете, Лариса, мы только недавно развелись с Давидом, так что ребенок будет записан на него. Он умер, так что тест ДНК уже ничего не решает. Вряд ли Жанна в курсе.

– Мы не можем полагаться на вряд ли. Если она узнает, что ты девчонку родила не от Давида, то и тест ДНК на Данила потребует. Сейчас ты сама на птичьих правах, так как в разводе. Еще и эта родила девчонку. Она по сути единственная наследница Давида, так что лучше бы ты поменяла детей местами.

Голос Ларисы, матери Давида, звучал недовольно. А вот Ольга говорила с ней подобострастно, словно чего-то боялась.

– Неужто ты не могла нормально лечь под Давида? Тогда бы вообще проблем с наследством не было бы.

Я насторожилась и ещё внимательнее прислушалась к тому, что они говорили.

– Вы же знаете, что я люблю Мишу. Чего мне стоило напоить Доронина, чтобы он не вспомнил, что близости у нас не было, вам не понять. Благо, что тест ДНК на Данила мы делали в клинике моей знакомой.

– В тот раз повезло, а вот с дочерью... Хорошо, что он с тобой переспал почти на глазах бывшей жены. Это будет весомым аргументом перед Жанной, чтобы она не сомневалась в его отцовстве у девочки.

– Тут такое дело... – замялась Ольга.

– Ну что еще? Не говори только, что у вас вообще никогда ничего не было!

– Секса тогда не было. Он заставил меня имитировать его. Честно говоря, у него просто не встал. Я думаю, что он вообще импотент. Ни разу за весь период брака ко мне не приставал.

– А ты что? Сама не могла?!

– Миша тогда бы меня не принял. Он и так не очень одобряет то, что мы делаем.

– Не принял бы? А что ж ты тогда так перед Давидом спалилась, милуясь прямо на его глазах с курьером? Или скажешь, что он не всё так понял?

Голос Ларисы отдавал ехидством.

– Это была минутная слабость. Гормоны. Я беременна, а мужчины рядом нет. Не считается.

Кажется, Ольга и правда в это верила.

– Ладно, с Мишей потом разберемся. Мы делаем это ради его же блага. Или он что, думает, как только из тюрьмы выйдет, все двери ему будут открыты? Он, конечно, мой сын, но ум мой не унаследовал.

В этот момент у Ларисы зазвонил телефон, и разговор прервался, чем я и воспользовалась. Ушла незамеченной, переваривая услышанное.

Вся выписка прошла для меня, как в тумане. Я никак не могла поверить в то, что Лариса с Ольгой провернули такую махинацию. Вот только… Неужели Давид никогда не спал с Ольгой? Правда ли это? Или я просто сильно хочу в это верить?

Вот только это уже неважно.

Давид мертв.

Когда Паша освободился с работы, то сразу же приехал ко мне на квартиру, где мы с Ирой праздновали выписку. Кроме нас троих и Верочки близких больше не было. Мне было достаточно и друзей Измайловых, а других я уже вряд ли подпущу близко к себе.

– В общем, пока устанавливают, кому принадлежат останки. У родственников погибших взяли анализы, чтобы определить родство и выявить, те ли считаются погибшими, – сказал мне Паша, когда я начала терроризировать его вопросами о взрыве на складе.

– И кого они вызвали? Жанну?

Я даже не представляла себе, какой это для нее удар.

– Нет. В отделение сразу же приехала биологическая мать. Лариса, если не ошибаюсь. Она, конечно, лишена родительских прав, но в данном случае это уже не играет роли. Как только придут результаты, я сразу же скажу тебе, Аль. Ты так не переживай, тебе вредно, ты же сейчас у нас кормящая мать.

Паша как-то излишне грустно улыбнулся и погладил меня по руке.

Я опустила голову, стараясь справиться со слезами, а затем встряхнула головой.

– Постараюсь, Паш, постараюсь.

Несмотря на попытки Иры остаться у меня, чтобы проследить за мной, я настояла и отправила их с братом домой. А как только осталась одна, позвонила Жанне Игнатьевне. Честно говоря, из-за того, что мы так долго с ней не общались, да и расстались не совсем на хорошей ноте, трубку она подняла с первого раза и довольно быстро.

– Алечка, это ты?

Она всегда была волевой и сильной женщиной, но с первой же секунды я почувствовала, что она сломлена смертью Давида. И именно ее надтреснутый голос прорвал плотину моих слез.

– Жанна Игнатьевна, я от Давида дочку родила-а-а, а он ум-е-е-р.

Я выпалила всё это как на духу, так как боялась, что если буду долго тянуть, то и вовсе не решусь признаться.

Воцарилось молчание. С той стороны звучали только всхлипы. Бывшая свекровь переваривала услышанное.

– Где ты, Аля? Я сейчас приеду.

Она постаралась взять себя в руки, и я быстро продиктовала ей адрес. Нам обоим сейчас нужна поддержка друг друга.

Когда она приехала и появилась на пороге моей квартиры, я расплакалась еще сильнее, кидаясь в ее объятия.

– Мне так жаль, Жанна Игнатьевна. Простите меня-я-я!

– Ты ни в чем не виновата, девочка моя. Это всё Лариса, я уверена. Не появись она снова в его жизни, он бы не умер.

Тетя Давида даже не представляла, насколько сильно была близка к истине.

Я поведала ей о подслушанном разговоре, надеясь, что она расфасует всю эту информацию по полочкам.

– В общем, так, Аля, у меня знакомый есть в органах, не последний человек, я попрошу его тщательнее провести расследование смерти Давида. Раз Лариса как-то замешана в этом, уверена, что он сможет это обнаружить. Что мы в итоге имеем. Ни Данил, ни эта новорожденная девочка не являются детьми Давида. А Лариса и Ольга хотят с помощью них завладеть наследством.

– Давид перед смертью заказал ДНК-тест на девочку.

– Это хорошо. А вот с мальчиком всё иначе. Если я правильно поняла из рассказанного тобой, то у Ларисы есть еще один сын, и именно от него Ольга родила Данила. От… – Жанна сглотнула. Видно было, как тяжело ей давалось сейчас говорить обо всем этом. – От Давида… То есть… Мальчик записан на Давида, так что я не знаю, удастся ли нам доказать то, что Ольга обманула Давида, и Данил не его сын. Поскольку Данил – действительно, родной внук Ларисы, то тест покажет, что они с ней родственницы. Единственное, что мы сейчас можем сделать, так это найти этого Мишу и сделать уже ДНК-тесты на него и детей. Позвоню знакомому, он нам и поможет.

– Я попрошу Иру, чтобы она помогла нам заполучить ДНК-тест, сделанный вчера в больнице. Или хотя бы, чтобы результаты были сохранены у них, и они не отдавали конверт ни Ларисе, ни Ольге.

– Да, нам помощь сейчас не помешает. Благо, что настоящая дочка Давида и так будет записана на него по закону. Вы ведь развелись менее восьми месяцев назад. Нельзя, чтобы самозванцы заполучили то, что принадлежит отныне ей по праву.

Я опешила, так как не смотрела на это всё под таким углом. В этой ситуации мне просто хотелось справедливости, да и защитить Жанну, чтобы она стала наследницей. Только я хотела воспротивиться, убеждая ее, что ничего нам не нужно, как она сразу же пресекла подобное мое желание.

– Не вздумай лишать свою дочь положенного, Аля! Побегала и хватит! Ты можешь отказываться сама от чего угодно, но за дочь не решай. Он ее отец, как никак, и она по праву рождения имеет право на всё его имущество. Давид бы этого хотел сильнее всего на свете, я знаю моего мальчика. И не держи обид, не позволяй им сейчас собой управлять. Он уже мертв и ничего не сможет исправить, а хранить обиды на мертвых… Не знаю, грех ли это, но по меньшей мере глупо.

В словах Жанны был резон.

– В общем, ты пока отдохни, а я позвоню и узнаю еще, что это за Миша такой и когда его выпускают на свободу. Еще нам тут уголовника не хватало.

Несмотря на то, что это был еще один ее племянник, как никак, сын ее сестры Ларисы, каких-то теплых чувств к нему Жанна не питала.

Пока она разговаривала в другой комнате по телефону, я заварила чай и, пока ждала ее, успела выпить две чашки. А вернулась в кухню она довольно мрачная.

– Мне сказали, что этого Мишу уже как неделю выпустили на свободу. Так что тебе здесь оставаться нельзя. Эту ночь переночуй, я пока подготовлю свою дачу. Кто знает, на что еще способна эта их преступная группировка. Мы вместе поживем на даче. Она записана на моего друга, так что они вряд ли там нас найдут. А пока будет идти следствие, мы переждем бурю. Раз все основные вопросы решили, Аль, пойдем, покажешь мне мою внучку.

В конце голос Жанны смягчился, а на глаза снова навернулись слезы. Плечи опустились, словно всё это время она искусственно поддерживала себя в тонусе, а сейчас расслабилась, снова начиная чувствовать боль от потери близкого.

– Я назвала ее Вера.

Вера Павловна Пахомова. Но это я уже произнесла про себя. Впервые задумалась над тем, права ли я буду, лишив свою дочь отчества. Время на подумать еще было, так что я пока просто промолчала, не говоря Жанне о своих сомнениях.

– Боже, как она похожа на Давида в детстве. Прямо копия. Я найду фотографии и покажу тебе. Сладкая моя девочка, – прошептала она в конце, поднимая Верочку на руки.

Она никак не могла надышаться ребенком, и я ее понимала. Лишившись практически сына, ей было отрадно видеть, что у него есть продолжение. Не фальшивка, которую пыталась подсунуть всем Ольга, а настоящая биологическая дочка.

– Смотри, Аль, она мне улыбнулась.

Жанна вся засияла и всё продолжала сюсюкаться с ребенком, а я в это время заглянула в шкаф, пытаясь понять, какие нужно взять вещи.

– А может, мне лучше к Измайловым переехать, Жанна Игнатьевна? – подала я ей идею и пояснила, кто это такие. – Паша – полицейский, так что там всяко безопаснее.

– А Ольга знает про них?

– Да.

– Тогда не стоит. Думаю, этот Паша и сам со мной согласится, когда обо всем узнает.

– Мне надо их предупредить.

– Ты им доверяешь?

– Да.

– Тогда хорошо. Но родителям своим рассказывать не вздумай. Не доверяю я им.

– Я с ними уже почти год и не общаюсь, Жанна Игнатьевна. Они ведь сторону Ольги приняли, так что с этой стороны проблем быть не должно.

– Ох, дочка, очень на это надеюсь.

Она еще немного побыла с Верой, а затем уехала, сказав, что подготовит дачу.

Ира с Пашей приехали утром, чтобы помочь мне с переездом, и оба были хмурые.

– Жанна эта твоя права, Аль. Мы лица уже засвеченные. Я хоть и следак, но если этот Миша – заядлый ЗЭК, то не побоится напасть на тебя и у меня дома. Я не могу уйти с работы, чтобы быть с тобой двадцать четыре на семь, а про этот загородный поселок слышал. Охрана там что надо. Мой знакомый там работает, я с ним поговорю и введу в курс дела, чтобы они там были бдительнее.

– Спасибо, Паш, ты очень меня выручаешь. Даже не представляю, чем смогу отплатить тебе и Ире за помощь.

– Вот еще, – фыркнула Ира и забрала у меня ребенка из рук, чтобы я могла сама одеться. – Мы это любя, а не ради выгоды. Так что давай тут, глупости не неси, а то я могу и обидеться.

– Ир, вы спускайтесь, я документы забыла. Подержишь дочку, хорошо? – опомнилась я у самого лифта.

– Конечно. Давай мою сладуську сюда.

Пока я копалась в комоде, собирая все документы в одну кучу, не заметила, что дверь всё это время была открыта.

– Ну что, довольна теперь?!

Гневный голос был мне до боли знаком. Я не показала, что это выбило меня из колеи и медленно обернулась, глядя на мать. За прошедшие восемь с половиной месяцев она изменилась, и не в лучшую сторону. Словно постарела и осунулась, выглядела изможденной.

– Как ты меня нашла? – флегматично спросила я и сжала папку в руке.

– Тебя только это интересует? Ничего, что у твоей сестры муж умер?! А ты, гадина, все эти месяцы даже не поинтересовалась, как мы. Давид, между прочим, перестал нас содержать из-за тебя. Благо, Ольга подсобила, помогла нашему старшенькому с университетом. А то его выгонять хотели.

– Еще скажи, что я в этом виновата? – ухмыльнулась я и прошла мимо нее на лестничную площадку. – Выходи, мне нужно дверь закрыть.

– Ты бы хоть постыдилась, что родную мать бросила на произвол судьбы.

Я тяжко выдохнула и хмуро посмотрела на нее, понимая, что поставить ее на место мне необходимо прямо здесь и сейчас.

– А с чего мне должно быть стыдно? Это ты должна стыдиться того, что все жилы из дочки тянешь. Если денег не хватает, так отправь работать своего бездельника мужа или сыновей. Я им ничем не обязана, да и тебе, если на то пошло, тоже. И не нужно сейчас снова повторять, что вы меня вырастили и отчим любит меня, как родную дочь, а я такая-сякая и неблагодарная. Он ко мне приставал, а ты закрывала на это глаза. Мне, несовершеннолетней, пришлось уходить из родного дома, чтобы спасти себя, а ты до сих пор считаешь, что я чем-то вам обязана. Нет уж, окстись, мама, и приди в себя. А если ты продолжишь меня терроризировать, то имей ввиду, я больше не та тюфячка Аля, которая готова была последнюю рубашку вам отдать. Продолжишь доставать меня, я приду к тебе на работу и расскажу всё про приставания твоего драгоценного муженька.

– Ложь! Ты его оклеветала из ревности!

Мамины глаза выпучились, а сама она выглядела так, словно вот-вот и набросится на меня, но в глубине глаз я увидела, что она боится. По-настоящему боится. И не только того, что это правда, а и того, что я и правда приду к ней на работу и опозорю ее. Этого она боялась гораздо больше чего бы то ни было. Людские пересуды всегда страшили ее.

– Ты не посмеешь, Алевтина, – тихо просипела она и положила правую руку на грудь, как бы хватаясь за сердце.

– А ты проверь, – ухмыльнулась я и закрыла, наконец, дверь. После чего развернулась и вызвала лифт, более не желая с ней разговаривать.

– Алька, ты…

– Больше не беспокой меня, иначе ты знаешь последствия.

– Неужели ты бросишь своих братьев? Своих кровинушек?

Вот оно. Теперь хочет надавить на жалость.

– Не старайся. Мы с ними не близки, и это тоже благодаря тебе. Если на этом всё, то давай закончим. Я устала и переезжаю.

– Куда?

– Тебя это не касается.

Конечно, продавать эту квартиру я не собиралась. Она мне нравилась и по расположению, и по квадратуре. Да и прикипела я к ней, даже успела сделать ремонт до родов. Так что я надеялась, что чемоданы ее убедят в том, что больше жить я сюда не вернусь.

– Не ищи меня. Я переезжаю в другой город, так что на этом наши пути расходятся.

В лифт, когда он приехал, она вскочила следом и долго молчала, казалось, уже подбирая слова.

– Ольга сказала, что ты родила девочку. Это правда? Я теперь бабушка?

– Ты? Нет, ты не бабушка.

Створки лифта открылись, и я вышла первая, обрадовавшись, что Ира с Верочкой уже села в Пашину машину на заднее сиденье, и мама не увидела ребенка.

– Мне показалось, или это была твоя мама? – сразу же подметила Ира.

– Не показалось. В любом случае, я поговорила с ней, так что надеюсь, что она больше меня не побеспокоит.

Всё то время, что машина ехала по двору, мама смотрела нам вслед, казалось, практически не моргая, а у меня в душе ничего не дрогнуло. Теперь у меня была Верочка, о которой я должна заботиться. Хватит садить себе на шею взрослых тунеядцев.