Изменяя правила

Глава 13

Глория

Вишнёвые деревья уже начинают цвести.

Под бесстрастным взглядом Синдзо я наклоняюсь к земле. Срываю цветок и кручу его между пальцами. За последние дни погода изменилась. Из-за отсутствия дождей земля и воздух стали сухими. Оглядываясь по сторонам, я с трудом узнаю то же самое место, куда вошла меньше месяца назад. Даже температура изменилась. Я родилась и выросла в Сиэтле, но не могу припомнить более жаркую весну, чем эта.

Обмахиваясь рукой, я выпрямляюсь.

— Тебе не жарко?

В отличие от меня, Синдзо полностью одет. Перевожу взгляд со своей майки на его элегантный пиджак, с шорт на его длинные брюки. Уверена, он вспотел, но ничего не отвечает. Если подумать, то с тех пор, как приехала, я не слышала, чтобы Синдзо разговаривал. Ни со мной, ни с Джуном.

— Раньше ты был добрее, знаешь?

Это неправда. Он и раньше мне не нравился. Синдзо всегда слишком осторожен, слишком внимателен, слишком опытен. Общение с Рулзом научило меня тому, что у совершенства всегда есть тёмная сторона. Чем больше света мы стараемся привлечь, тем больше теней за нами.

А у Синдзо теней должно быть много.

Когда я с ним познакомилась, он уже был правой рукой Джуна. Думаю, Синдзо видел и делал ужасные вещи. Повезло, что ему приказали за мной следить, а не убить.

Отчаянно желая оставить между нами как можно больше пространства, я поворачиваюсь к нему спиной и иду к вишнёвым деревьям. Бесцельно брожу среди них, пока моё внимание не привлекает приглушённый звук, возможно, вздох.

Я резко замираю прислушиваясь.

Шшш.

Доносится с задней стороны дома. Привлечённая этим звуком, начинаю обходить здание. Постепенно атмосфера меняется. Бетонные стены уступают место дереву и рисовой бумаге. За панелями движется тень, побуждая меня искать щель, чтобы понять, что происходит внутри. Так, я нахожу вход в помещение, похожее на додзё.

Движимая любопытством, я снимаю обувь и вхожу. Внутри царит простая и спокойная атмосфера с хорошим освещением. Никогда раньше я не ходила босиком по татами. Ощущение приятное. Шаг за шагом я пробираюсь к задней части комнаты, где две панели расположены бок о бок.

Звук, который слышу, доносится оттуда.

Чем ближе я подхожу, тем чётче он становится.

Шшш. Шшш.

Как только выглядываю за перегородку, моё сердце сбивается с ритма. Внутри стоит Джун. Его обнажённая грудь блестит от пота. Каждый раз, когда он делает выпад вперёд, его мышцы сокращаются, а когда возвращается в исходное положение, они расслабляются. Он мастерски владеет древней катаной. Как только катана рассекает воздух, я слышу звук, который привёл меня сюда.

Шшш.

В замешательстве хмурюсь. Невозможно, чтобы Джун не заметил моего присутствия, но он не поворачивается в мою сторону и не приказывает мне уйти. Он продолжает выполнять одно и то же движение, будто хочет довести его до совершенства. С тех пор как я его встретила, Джун всегда притягивал мой взгляд.

Но сейчас всё по-другому.

Я не могу не смотреть на него.

Я опускаюсь на колени на татами и замираю, созерцая его. Блестящие от пота виски, сосредоточенный взгляд, сила напряжённых мышц. Тот, кто сказал, что он не способен контролировать себя, либо хотел дискредитировать его, либо лгал, потому что я не думаю, что когда-либо встречала человека, более привязанного к правилам и традициям, чем Джун.

Уважение. Верность. Честь.

Вот о чём я думаю, когда смотрю на него.

По крайней мере, до тех пор, пока мне не вспоминаются тела его дяди и двоюродного брата, лежащие на полу. Мёртвые. Я на мгновение закрываю глаза, чтобы прогнать это воспоминание. Когда снова открываю их, Джун уже убирает катану в ножны. Положив оружие на подставку, он кланяется в знак почтения и направляется в сад.

Я как можно быстрее надеваю туфли и бегу за ним, и нахожу в саду. Он сидит на земле, прижавшись спиной к стволу вишнёвого дерева, а между его губами уже зажжена сигарета.

— Раньше ты была более осмотрительна, когда шпионила за мной.

— Я не шпионила, а наблюдала.

На долю секунды он приподнимает уголок рта, рисуя улыбку, которая исчезает вместе с облаком дыма.

Хотя Джун и не приглашал меня, я сажусь рядом с ним. Подбираю с земли цветок вишни, кручу его между пальцами, разрываясь между желанием что-нибудь сказать, и страхом, что могу испортить момент. За последние несколько дней мы стали ближе, но до взаимопонимания нам ещё далеко.

Я уверена, что если бы Джун отбросил свою гордость и решил зайти ко мне в спальню, всё могло бы наладиться. По крайней мере, мы бы не чувствовали всего этого напряжения каждый раз, когда оказываемся рядом.

— Ты когда-нибудь задумывалась, почему цветение сакуры так красиво?

Его вопрос застаёт меня врасплох.

Он тушит сигарету и пересаживается ближе. Я вздрагиваю, когда он касается цветов в моей руке, а затем и моей кожи. Одну руку он кладёт под мою, чтобы держать её неподвижно, а другой чертит невидимые узоры на моей ладони.

— B их жизни есть что-то прекрасное, но одновременно и что-то трагическое, ведь она длится всего несколько дней. — Его взгляд теряется в пустоте, но внезапно становится ярче. — Мало кто знает об этом, но цветки достигают пика красоты как раз перед тем, как упасть.

От его взгляда в груди сжимаются тиски.

Три года назад я тоже была на пике.

Мы оба были на пике.

А потом мы упали.

Он смог подняться. А я просто спряталась.

Его большой палец невесомо касается моего запястья.

— Моя тётя любила этот сад. Она посадила в нём десятки разных растений. Перед смертью она взяла с дяди обещание похоронить её прямо под вишнёвым деревом. Оябун мог бы посадить всего одно, но вместо этого он создал всё это.

— Очень романтично.

Джун отпускает мою руку и качает головой.

— Мой дядя никогда не был романтиком, но свою жену он любил до безумия. Он говорил, что её обожают вишнёвые деревья, потому что она похожа на их цветки: хрупкая и нежная, но в то же время упорная и боевая. — Выражение его лица смягчается. Но лишь слегка. И на мгновение. Затем Джун вновь обретает контроль. — Ты похожа на неё, знаешь?

Узел в горле перехватывает дыхание. Мне не нравится ни то, как потемнело его лицо, ни настороженный тон голоса. Небо над нами чистое, на горизонте не видно ни облачка, но, несмотря на это, меня не покидает ощущение, что вот-вот разразится буря.

— Тебе хотелось бы, чтобы я была другой, верно?

Джун поворачивается, чтобы поймать мой взгляд, и его глаза поглощают меня в такой тёмный и плотный вихрь, что перехватывает дыхание.

— А ты смогла бы?

Мне приходится копнуть глубоко внутри себя, прежде чем получается найти ответ. Каким-то образом Джуну всегда удаётся вытащить на свет мои самые сокровенные страхи и заставить посмотреть им в лицо.

Я поджимаю губы.

— Нет. Думаю, нет.

Я видела слишком много зла в своей жизни, чтобы отказаться хотя бы от унции силы, которой обладаю. Даже если мои чувства к Джуну очень глубоки, я никогда не смогу отказаться от себя, чтобы быть с ним.

Я отворачиваюсь, чувствуя себя неловко.

Когда пытаюсь встать, его пальцы хватают меня за запястье.

— Всё хорошо, Глория.

Поколебавшись, я возвращаюсь и сажусь рядом с ним. Он поправляет мне прядь волос за ухо. — Всё в порядке.

На этот раз он не говорит. Он шепчет эти слова.

Неспешно по сантиметру, он приближает своё лицо к моему. Джун двигается как в замедленной съёмке. Он даёт мне время осознать опасность и отступить, но я этого не делаю. Я не Цветочек. Больше нет. Даже если небо обрушит на меня самую страшную бурю или он снова причинит мне боль, я знаю, как подняться.

И всё же, когда он прижимает свои губы к моим, я трепещу.

Джун Иноуэ не целует свою жертву.

Он их мучает. Раздирает на куски, пока от них ничего не останется.

Я уже сбилась со счёта, сколько раз видела, как он причиняет кому-то боль. Он причинил боль и мне, но сейчас всё иначе, потому что боль, сжигающая моё тело, исходит не от пламени, не от лезвия ножа, а от его рта.

Испугавшись, пытаюсь отступить. Джун быстро хватает меня за шею и притягивает к себе. Я должна почувствовать себя подавленной или в опасности. Но я цепляюсь за него. Кусаю его губы, впиваясь в них со всей силой.

Я не его добыча и не одна из его подчинённых.

И не похожа на женщин, которые были до меня.

«И он это знает».

Джун знает это, когда просовывает язык мне в рот. Когда яростное рычание, поднимающееся в его горле, заставляет меня поджать пальцы на ногах. Когда отвечаю ему придушенным стоном и цепляюсь за его плечи, чтобы не упасть.

Мой мир переворачивается с ног на голову.

Он целовал меня много раз.

Но никогда так.

Мне этого недостаточно. Я хочу большего, поэтому забираюсь на него сверху. Я отменяю все расстояния, которые когда-либо были между нами, — запускаю руки в его волосы, ещё больше притягивая к себе.

Близко.

Как только из меня вырывается стон, Джун очухивается. Он откидывает голову назад, отодвигая свои губы от моих и делая быстрые вздохи. Он не планировал целовать меня и не думал, что сможет почувствовать нечто подобное. Я ласкаю его лицо, обращаясь к тем же словам, которые он сказал мне.

— Всё хорошо.

Это ложь. Есть миллион причин, по которым он должен избегать приближаться ко мне. Теперь он Оябун. Он не может — да и не должен, — позволить себе предать кодекс и традиции. Я не подхожу ему. Я чужеземка, которая заманила в ловушку его двоюродного брата; причина, по которой он предал свою семью.

Его люди ненавидят меня. Он сам ненавидит меня.

И всё же я наблюдаю, как Джун увлажняет языком губы, в то время как долг и желание яростно борются внутри него.

Он гладит моё лицо большим пальцем.

Его губы колеблются. Дрожат.

Он уже собирается поцеловать меня снова, как вдруг мы слышим крики.

— Огонь! Вон там!

Мы резко поворачиваемся. Из леса вокруг поместья поднимается густой чёрный дым. Ветер усиливается, обрушивая на нас волну жара, а за стеной ограждения вспыхивают отблески пламени.

Джун отталкивает меня и вскакивает на ноги. Он приказывает поднять по тревоге пожарных и вызвать всех свободных людей, а затем просит Синдзо увести меня. Я пытаюсь сопротивляться, но меня взваливают на плечо и несут в мою спальню. Дверь запирается на ключ, я остаюсь одна. Если Джун надеется удержать меня здесь, пока пожар движется в нашу сторону, то он сильно ошибается.

Я нахожу подходящий предмет, чтобы открыть замок. Как только звучит щелчок, я выглядываю в коридор. Пустынно. Но не обязательно, что таким будет весь дом, поэтому вперёд я продвигаюсь с осторожностью. Деревянный пол скрипит, но я не останавливаюсь. Запах дыма проникает через окна, настораживая меня. Я вхожу в кабинет Джуна и пытаюсь понять, что происходит снаружи.

В юго-восточном углу поместья Джун собрал большую часть мужчин. За пологом вишнёвых деревьев, в нескольких метрах от горящего леса, я вижу очертания склада. Я бледнею, опасаясь, что там хранится оружие организации.

Если так, то там должны быть пули. Гранаты.

Я высовываюсь из окна, гадая, куда подевались пожарные. Прослеживаю взглядом путь, что ведёт к поместью. Дорогу спасателям преграждает старый пикап, брошенный посреди дороги.

— Что за…

На столе звонит телефон, заставляя меня подскочить. Я не обращаю на него внимания, пока аппарат не замолкает. Не проходит и секунды, как вызов повторяется. Снова и снова. Пока во мне не зарождается подозрение. Я в курсе, что не должна этого делать, но поднимаю трубку.

Я ничего не говорю, даже не дышу.

Пока человек на другом конце линии не произносит моё имя.

Я широко распахиваю глаза, узнавая голос.

— Джейк… — вздыхаю я. — Как…

— Глория, нет времени. — Его голос суров. Я говорю не с мужчиной, который трахал меня на глазах у Рулза, а с тем, кто убивал ради него. — Если ты хочешь уйти, то должна сделать это сейчас, пока пожарные не расчистили дорогу.

— Откуда ты знаешь, что…

Я замираю, когда каждая деталь встаёт на своё место. Пожар начался в нескольких метрах от склада, где Джун хранит своё оружие. Пикап, перегородивший дорогу. Настойчивость, с которой телефон продолжал звонить.

— Это был ты, — обвиняю его. — Ты устроил пожар и заманил людей Джуна, чтобы освободить мне путь к отступлению!

— Пожарные уже убрали машину, — говорит он. — Ты должна…

— Ни черта я не должна, Джейк. Я не уйду.

После моего заявления наступает тяжёлая тишина.

Я слышу его глубокий вдох.

— Ты совершаешь ошибку.

— Нет, Джейк. Ошибку совершаешь ты. — Я так разозлилась, что не заметила, как стала кричать. Понижаю голос, надеясь, что меня никто не услышал. — Я не знаю, что тебе сказал Рулз, но Джун меня не похищал.

— Конечно, не похищал. Он только шантажировал тебя.

— Я вернулась к нему не ради тебя, а ради себя!

Из его рта вырывается ругательство. Если это правда, что у нас мало времени, я не собираюсь тратить его на споры.

— Джейк, я не хочу больше прятаться. Брайан заслуживает жизни при свете солнца — и я тоже. Если для этого мне придётся столкнуться со своим прошлым, то я это сделаю.

— Ты не можешь ему доверять.

— У Джуна много недостатков, но он человек слова.

— Поставишь на это свою жизнь?

Я застываю, выпрямляя спину, когда вопрос, что всего несколько дней назад задал Джун, снова начинает меня мучить.

«Ты бы умерла за меня?»

Я подношу руку к горлу.

— Я…

Снаружи кто-то кричит, привлекая моё внимание. Сирены пожарной службы звучат всё громче и громче.

— Тебе нужно кое-что знать. — Голос Джейка прорывается внутрь меня, вытесняя всё остальное. На другом конце линии я слышу шелест растительности. Джейк движется, возможно, чтобы переместиться в более безопасное место — или поближе. — Ты не одна.

«Я не одна?»

— Шэрон проникла в систему наблюдения, а я расположился в лесу снаружи. — Я смотрю вверх и рядом со шкафом вижу камеру. Вот почему телефон зазвонил именно здесь. — Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, просто кивни нам, и Рулз устроит ад.

С горечью качаю головой. Рулз не имеет ни малейшего представления о том, как выглядит ад и каково это — пройти через него.

«Но я-то знаю».

Мои глаза горят, когда я смотрю, как огонь поднимается из леса и угрожает стене, что окружает поместье Иноуэ.

Я сдерживаю себя.

— Джейк, я тебе не безразлична?

Он колеблется. А может, улыбается.

— Мы ведь друзья, не так ли?

На самом деле, мы больше, чем друзья. Когда Рулз предложил мне свою защиту, Джейк уже был с ним. В его глазах я увидела свою собственную боль. Мы оба потеряли любовь, и теперь, когда он сумел обрести её снова, я не имею права отнимать её у него.

— Тогда повернись ко мне спиной и уходи. Не приходи сюда ни за что на свете, даже если увидишь, как Джун пытает меня посреди сада. — Потому что, чёрт возьми, он может. Узнай Джун, что это Джейк устроил пожар, а сейчас прячется в нескольких метрах от его дома, он мог бы содрать с меня кожу, слой за слоем, только чтобы вывести Джейка из укрытия. — Со мной всё будет в порядке.

Мне всегда сходило с рук.

— Брайан хочет вернуть свою маму, — настаивает Джейк.

— А твой сын заслуживает отца. — Он не спрашивает, откуда я знаю, и это хорошо, потому что наше время вышло. Быстрые шаги пересекают коридор в направлении кабинета. — Возвращайся к своей жене, Джейк. И никогда больше мне не звони.

Что бы Джейк ни пытался мне сказать, это заглушается звуком хлопающей двери. Продолжая держать в руках телефонную трубку, я поворачиваюсь в сторону входа.

Там стоит Джун и смотрит на меня, как никогда разъярённый.

ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД

— Мама, я не понимаю.

— Что, милый?

Брайан двигает ладью, чтобы съесть моего коня.

— Почему его называют дьяволом?

Я хожу слоном, пряча напряжение за улыбкой.

— Почему ты хочешь знать?

Сын скрещивает руки на груди размышляя. Его взгляд прикован к шахматной доске, но на самом деле он на неё не смотрит. Три хода назад я дала ему шанс выиграть, он им не воспользовался. Тогда я поняла, что он тянет время, потому что хочет о чём-то поговорить, поэтому подыграла ему и стала ждать.

— Джун не так уж плох, — говорит он в конце концов.

Со вздохом откидываюсь на спинку кресла. С тех пор как Джун и Брайан стали проводить время вместе, я вижу, как сильно изменился сын. Он вырос не только физически, но и умственно. Я всегда старалась стимулировать развитие Брайана, но при этом держала подальше от мира, в который меня загнал его отец.

Джун показал ему другую реальность.

Он подтолкнул мальчика к тому, чтобы он задавал себе вопросы.

То же самое Джун делал и со мной.

До встречи с ним я никогда не чувствовала себя растерянной. У меня всегда было чёткое понимание своей цели: я хотела избавиться от Иноуэ-сама, вернуть свою жизнь и дать сыну будущее, которого он заслуживает, — как можно дальше от Иноуэ.

Я всё ещё мечтаю снова стать свободной, но теперь также вижу всё, что Иноуэ могли бы сделать для сына.

Я обвожу подушечкой пальца фигуру коня, что потеряла раньше, и размышляю.

— Как думаешь, что отличает плохого человека от хорошего?

Брайан свешивает ноги под стол. Он хмурится, прежде чем ответить. Моё сердце сбивается с ритма. Похоже хмурится Джун, когда что-то не сходится в его понимании. Брайан никогда раньше так не делал.

— Дьявол не хороший и не плохой. Он жестокий.

— Так же, как и Джун иногда.

— Только не со мной.

— Вы ведь много времени проводите вместе, верно?

— Да.

Насколько знаю, Оябун просил Джуна проводить с племянником пару часов в день. Первые несколько раз так и было, потом часов становилось всё больше и больше… Пока Брайан не начал проводить весь день с ним, а не со мной. Поначалу я не придавала этому значения, а, наоборот, пользовалась отсутствием сына, чтобы спланировать способ побега.

Только сейчас я поняла, какую совершила ошибку.

Иноуэ-сама никогда не заботился о своём сыне. Несмотря на то что мы жили в одном доме, он никогда не проводил с ним время. По сути, Брайан рос без отца. Я представляла, что, повзрослев, сын будет искать примеры мужчин, которые вдохновят его… Только я надеялась, что Брайан будет достаточно умён, чтобы искать их за пределами семьи Иноуэ.

— Джун когда-нибудь рассказывал тебе, чем он занимается, когда не с тобой?

Брайан качает головой. Я бы не хотела заводить с ним этот разговор, но не могу позволить малышу идеализировать его.

— Понимаешь, милый, в мире есть не только ты и я. Джун добр к нам, но он не добр ко многим другим людям.

— Это делает его плохим человеком?

— Никто из нас не может быть только хорошим или только плохим, но если ты делаешь кому-то что-то действительно плохое, то должен ожидать последствий, например того, что тебя будут называть определённым образом.

Мои слова, видимо, что-то затронули в нём, потому что Брайан снова опускает голову. Его взгляд направлен на шахматную доску, но он опять её не видит.

— О чём ты думаешь, малыш? — Я наклоняюсь к нему и касаюсь пальцем его лба. — От твоих мыслей столько шума, что их можно услышать даже за пределами этой комнаты!

Брайан скручивает руки на коленях, не решаясь, говорить или нет. До сегодняшнего дня никогда не случалось, чтобы он не мог мне что-то сказать.

— Вчера я задал Джуну тот же вопрос, что и тебе. Я спросил, почему его называют дьяволом…

— И что он ответил?

— Сказал не волноваться, ведь даже дьявол, прежде чем упасть во тьму, был ангелом.

Против воли я улыбаюсь. Джун редкий мужчина. Преданный, его искренность порой граничит с жестокостью, но он действительно чёртов дьявол.

Я подхожу к Брайану и беру его на руки.

— Он не причинит тебе вреда. Ты знаешь это?

Сын кивает, положив голову мне на плечо.

— Джун поклялся защищать меня. И защищать тебя тоже.

Тяжесть оседает у меня внутри. И давит.

— Дьявол славится не только своей жестокостью, но и умением обманывать людей.

— Он никогда не лгал мне.

Я целую сына в лоб.

— Есть много видов лжи. Некоторые раскрываются за один вздох, а другие занимают чуть больше времени.

— Дни?

— Иногда дни, иногда месяцы или годы. — Пожимаю плечами я.

Брайан снова хмурится. Разглаживаю его морщинки большим пальцем. Не хочу, чтобы он был похож на Джуна. Это чертовски больно.

— Мама, ты когда-нибудь лгала?

Я на мгновение замираю, не зная, как ответить. Ласкаю лицо сына, ободряюще улыбаясь.

— Только иногда.

«И только для того, чтобы уберечь тебя».