Извращённые узы

ГЛАВА 10

Последние два дня я мысленно возвращался к своему последнему разговору с Киарой, и даже когда я забирался в клетку для тренировок с Римо, он все еще был на переднем крае моего сознания.

Я всегда знал, что брак рано или поздно приведет к детям. Я хотел, чтобы они жили под фамилией Фальконе, и сейчас я был единственным из братьев, у кого была девушка, способная стать хорошей матерью.

У меня не было ни малейшего сомнения в том, что Киара будет замечательной, заботливой матерью.

Римо забрался в клетку. Он выглядел готовым к бою.

Я отвлекся, и Римо нанес мне несколько сильных ударов в бок и живот в первые несколько минут, прежде чем я воспользовался моментом и врезал колено в его почку.

Он со стоном отскочил назад, затем нанес удар с разворота, которого мне едва удалось избежать.

— Да что с тобой такое, черт возьми?

Я поднял ладонь, чтобы остановить драку.

— Это Киара.

Римо нахмурился.

— Это из-за вчерашнего?

— Вчерашнего?

На лице Римо отразилось замешательство.

— Она попросила меня потренироваться с ней, заставила гоняться за ней по всему дому.

Киара становилась все увереннее. Было обнадеживающе знать, что она действительно серьезно относится к своей боевой подготовке.

— Полагаю, это потому, что она хочет иметь возможность защищать будущих детей.

Римо прищурился и прислонился спиной к сетке.

— Так она беременна?

— Пока нет. Она перестанет принимать таблетки в январе.

— Она сказала мне, что хочет детей.

Мои брови поползли вверх.

— Она говорила с тобой?

Он пожал плечами.

— У меня было такое чувство, что она беспокоилась, как бы я справился с детьми в особняке.

Я посмотрел на брата, на шрам на его лице и предплечьях. Шрамы полученные в защите меня и наших братьев от нашей матери. Затем шрамы на остальной части его тела, многие из которых он перенес в то время, когда мы скрывались, бои, которые обеспечивали нам.

— Что насчёт тебя?

Он криво улыбнулся мне, и я улыбнулся в ответ.

— Если кто и может быть хорошей матерью, так это Киара. — сказал он. — Она как чертова наседка, даже для меня.

Он покачал головой.

Киара любила заботиться о других.

— Нашим детям повезет, если она станет их матерью.

— Ты тоже будешь хорошим отцом. Даже когда ты ничего не чувствовал, ты сумел вырастить Адамо и Савио вместе со мной, и посмотри, как они оказались хорошими, эти маленькие засранцы. — он ухмыльнулся. — Дом достаточно большой, даже если ты решишь завести десять детей.

— Может, у тебя тоже когда-нибудь будут дети?

Лицо Римо помрачнело.

— Нет, у меня нет необходимого терпения для девушки. Мне лучше трахать шлюх.

Я задумчиво прищурился, глядя на него. Мы оба знали, что есть девушка, которую он не может забыть. Воспитание ее привело бы к разногласиям, на которые я был не в настроении.

Римо оттолкнулся от клетки.

— Как насчет того боя, который ты мне обещал?

Я приготовил свою татуировку в одной из свободных комнат Савио, не желая, чтобы Киара услышала звук иглы.

Когда все было на своих местах, я сел, положил левую руку на стол перед собой и включил машинку.

Савио наклонился в дверном проеме и молча наблюдал, как я начал набрасывать имя Киары на запястье поверх шрамов и среди пламени, затем добавил несколько музыкальных нот, прежде чем начал заполнять каждую букву чернилами.

— Никогда не думал, что ты можешь заботиться о девушке. — сказал Савио. — А теперь ты рисуешь имя на своей коже.

Я на мгновение оторвался от своей работы.

— Не думаю, что это зашло бы так далеко с любой девушкой, кроме Киары. Она…

Я даже не мог найти подходящего слова, чтобы описать Киару должным образом, и я редко терял дар речи.

— Да. — пробормотал Савио. — Из-за этой девчонки мне чертовски трудно не любить ее, и я приложил столько усилий в самом начале. Все напрасно. — он сверкнул мне улыбкой. — Она единственная девушка, с которой я разговариваю больше, чем несколько предложений, не получая по крайней мере минет в качестве награды.

Я приподнял бровь.

— Ревнуешь? — спросил он.

— Ревность требует некоторого аспекта неуверенности. Я знаю, что Киара только моя.

— И люди называют меня высокомерным.

Вздохнув, я вернулся к работе.

— Я подумываю сделать еще одну татуировку.

— Полагаю, это не женское имя, — сухо сказал я.

Савио усмехнулся.

— Девушка, которая будет держать меня на поводке, еще не родилась.

— Какую татуировку ты имеешь в виду?

Савио усмехнулся.

— Голова быка.

— Куда? — подозрительно спросил я. Зная Савио, я догадывался, где он хочет сделать такую татуировку. Уголок рта Савио скривился. — Это будет довольно болезненно.

Савио бросил на меня такой взгляд.

— Я могу справиться с болью.

— Ты добавишь пирсинг, чтобы сделать образ полным?

— Нет, я не так уж сильно хочу проколоть свой член.

— Я могу начать рисовать несколько эскизов, а ты решишь, какое из них тебе больше нравится. Если ты хочешь, чтобы татуировка покрывала весь таз и нижнюю часть живота, нам понадобится несколько сеансов, чтобы сделать это.

— Знаю. Я был свидетелем развития твоего искусства, помнишь?

— Должен предупредить тебя, что татуировка в этой области может остановить твои развлекательные мероприятия на пару недель или, по крайней мере, сделать их довольно неудобными.

— Посмотрим.

Покачав головой, я вернулся к работе над своей татуировкой. Я хотел сделать это сегодня, чтобы удивить Киару этим, как своего рода ранним рождественским подарком.

Я встала сразу после восхода солнца, чтобы приготовить и испечь все для Сочельника. Это было наше первое Рождество вместе, и я хотела, чтобы оно было особенным.

Тесто для панеттоне поднялось, пока я готовила все для жаркого из баранины. У меня не было большого опыта в приготовлении мяса.

Нино и его братья любили ягненка, поэтому я хотела удивить их этим.

Позвонив Джулии и пожелав ей счастливого Рождества, я отправилась к работе. К счастью, она могла дать мне несколько советов, чтобы гарантировать успех моей кулинарной деятельности.

Было уже близко к ужину, и я переоделась в красное вечернее платье длиной до пола и начала накрывать и украшать обеденный стол, когда вошел Нино, одетый в облегающие черные брюки и черную рубашку с расстегнутыми верхними пуговицами, открывая вид на его красочные татуировки.

Его взгляд скользнул по столу с красными свечами, золотистыми салфетками и столовым серебром.

— Ты должна была попросить кого-нибудь из нас о помощи. Слишком много работы. — пробормотал он, проводя рукой по моему боку, пока она не остановилась на бедре. — Выглядишь просто потрясающе.

Улыбнувшись, я пожала плечами.

— Я люблю готовить и украшать, так что это не похоже на работу. И спасибо, ты тоже очень хорошо выглядишь.

— У меня есть кое-что для тебя. Часть твоего рождественского подарка.

Я не была уверена, что Нино из тех, кто дарит подарки. Он и его братья не праздновали Рождество в последние несколько лет, по крайней мере, не традиционным способом.

Нино вытянул левую руку и закатал рукав, обнажив новую татуировку: мое имя среди музыкальных нот.

У меня перехватило дыхание, когда я увидела прекрасную чернильницу.

— Когда ты это сделал?

— Этим утром. Ты была занята готовкой, так что я воспользовался шансом.

Я протянула руку, чтобы проследить за буквами, но остановилась. Если Нино сделал это только сегодня утром, кожа должна быть еще нежной.

— Все в порядке, ты можешь потрогать ее.

— Не хочу причинить тебе боль.

Нино криво усмехнулся.

— Киара, ничего страшного.

Кивнув, я очень легко провела рукой по коже под татуировкой, пытаясь держать свои эмоции под контролем. Я только что наложила макияж и не хотела испортить его слезами.

— Спасибо тебе. Это замечательный подарок. Я знаю, как важны для тебя твои татуировки и мое имя на твоей коже с твоими братьями… это очень много значит.

Нино обхватил мое лицо ладонями и нежно поцеловал в губы.

— Ты и мои братья — это все, что имеет значение в этой жизни. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, даже если это только на словах.

Я моргнула.

— Не заставляй меня плакать.

Он нахмурился.

— Я не собираюсь заставлять тебя плакать.

— Я знаю. — я рассмеялась и выдохнула. — Сколько сейчас времени? Фабиано и Леона должны прибыть в шесть.

— У нас еще есть пятнадцать минут. — он сунул руку в задний карман брюк и вытащил оттуда очень маленький сверток. — Это твой второй подарок.

Я взяла его и открыла бархатную коробочку, обнажив серьги с большим красным рубином в центре и маленькими бриллиантами вокруг него.

— Великолепные.

— Позволь мне. — сказал Нино, вынимая их и надевая мне в уши.

— Ну как? — спросила я.

— Идеально.

— Подожди секунду, — сказала я и быстро подошла к бару, куда положила подарок Нино. Он был довольно тяжелым, поэтому я была рада, когда вручила его Нино. Я видела любопытство в его глазах. — Разверни его.

Нино сорвал оберточную бумагу, открыв книгу в кожаном переплете об анатомии.

— Это коллекционное издание 1925 года с нарисованными от руки изображениями всех частей тела…

Я надеялась, что Нино это понравится. Когда мы вместе ходили в библиотеку, Нино часто тянуло к медицинским книгам.

Нино начал медленно читать книгу, его глаза метались, когда он просматривал страницы с рисунками. Когда он наконец поднял глаза, на его лице горело нетерпение.

— Это прекрасно. Не могу дождаться, чтобы прочитать ее и сравнить с новейшими книгами по анатомии.

Я подавила смех. Только Нино мог быть взволнован чем-то подобным.

Нино нежно целовал меня, когда раздались шаги.

— Я чувствую запах мяса? — спросил Савио, неторопливо входя в комнату в сопровождении Римо и Адамо, на этот раз все они были в рубашках.

Я усмехнулась. Вскоре к нам присоединились Фабиано и Леона, которые принесли вино.

Я крепко обняла Леону.

— Как поживает твоя мать?

— Лучше. Ее выпишут из больницы через два дня. Она никогда не знает, когда остановиться. — сказала Леона с легким вздохом.

Она хотела бы отпраздновать с матерью хоть раз, но после почти смертельной передозировки она снова застряла в больнице.

Я заметила, как Фабиано обменялся раздраженным взглядом с Римо, и Леона заметила это, когда я вела их к столу.

— Он не понимает, почему я все еще пытаюсь помочь маме, но он все равно помогает ей.

Я коснулась ее руки.

— Потому что он хочет видеть тебя счастливой.

Мы все расселись вокруг стола, и, как и ожидалось, ягненок стал изюминкой для парней. Было просто прекрасно, когда моя новая семья за одним столом праздновала вместе, и я не могла не задаться вопросом, будет ли в следующем году в это время у меня будет маленький ребенок, чтобы заботиться о нем.

После ужина я провела всех в гостиную нашего с Нино крыла и уселась за пианино.

— Почему бы вам не встать вокруг пианино?

Они все так делали, не понимая, зачем я привела их сюда.

— Я сочинила музыку для каждого из вас. Они еще не совершенны, и они могут развиваться со временем, но я думаю, что они не плохи, учитывая ограниченное время, которое у меня было. — быстро сказала я.

Нино сжал мое плечо.

— Твоя музыка всегда великолепна.

— Это тебе, Римо.

Я начала играть бурную мелодию, сосредоточившись исключительно на клавишах и пальцах, не осмеливаясь посмотреть на чью-либо реакцию.

Когда я наконец рискнула взглянуть, Римо скрестил руки на груди и с непроницаемым выражением лица прислонился к пианино.

Я сглотнула.

— Это тебе, Савио.

Это была легкая мелодия, игривая, лишь изредка переигрываемая более темными тонами. Савио одобрительно кивнул, когда прозвучала последняя нота.

— Звучит весело и сексуально. Ты справилась, Киара.

Адамо закатил глаза.

— Теперь ты Адамо.

Этот было самым трудным. В последнее время Адамо был тихим и задумчивым, но я не хотела, чтобы его мелодия преследовала меня, поэтому я решила основывать ее на чувствах, которые он вызывал в других. Это была плавная мелодия, которая заставляла вас расслабиться перед камином с бокалом вина.

— Это так здорово, что ты можешь создать что-то подобное. — сказал Адамо.

Я почувствовала, как горят мои щеки и пожала плечами, затем прочистила горло, прежде чем посмотреть на Фабиано и Леону.

— Для вас двоих я создала одну мелодию.

На их лицах отразилось удивление.

— Ты тоже что-то для нас создала? — спросила Леона.

— Ты принадлежишь этой семье. — сказала я и сыграла последнюю мелодию.

Леона прикусила губу, когда я закончила, подошла и крепко обняла меня.

Савио указал на Нино.

— А как же Нино? Разве он не получит песню?

— Он уже давно поет свою.

— Почему бы тебе не сыграть ее? — спросил Фабиано.

Я вопросительно посмотрела на Нино. Не говоря ни слова, он подошел ко мне, и я освободила ему место на скамейке, чтобы он мог сесть.

Я чувствовала, что все смотрят на нас, когда мы начали играть, наши пальцы работали вместе, не мешая друг другу, наши бедра соприкасались.

Тепло Нино и само его присутствие придавали мне новую уверенность, играя эту личную песню. В тот момент ничто не имело значения, кроме нас двоих.

Прозвучала последняя нота, и наши глаза встретились. Я улыбнулась, гадая, как бы звучала эта мелодия, если бы я добавила к ней третью струну, одну для нашего будущего ребенка.

Когда я наконец повернулась к остальным членам нашей семьи и заметила темный блеск в глазах Римо, в моем животе мелькнула тревога.

Я улыбнулась ему, что заставило его дать мне свою собственную извращенную версию в ответ.