Извращённые узы

ГЛАВА 3

С тех пор, как Римо привез Серафину в дом, Адамо в основном прятался в своей комнате. Его посвящение состоится через три дня, и я хотел убедиться, что его нынешнее психическое состояние не приведет к решению, о котором он пожалеет.

Я постучал в его дверь и не получил ответа. Я знал, что Адамо был внутри, и мог только предположить, что он часто сидел в наушниках.

Я толкнул дверь и обнаружил его лежащим на кровати, слушающим музыку и уставившимся в потолок. Заметив меня, он нахмурился и сел, сняв наушники.

— Когда-нибудь слышал о частной жизни?

Я оглядел беспорядок на полу, скомканную одежду, грязную посуду, полупустые бутылки из-под кока-колы с окурками внутри.

— В доме нельзя курить. Ты же знаешь правила.

Адамо закатил глаза и показал мне палец. Я подошел к нему, схватил за руку и рывком поставил на ноги.

— Мы с Римо даем тебе большую свободу действий, Адамо. Но не забывай, кто ставит еду на стол, кто платит за всё это, кто следит за твоей безопасностью. Прояви немного уважения или мне придется научить тебя этому.

Мы с Римо не хотели наказывать Савио или Адамо с помощью насилия, но Адамо испытывал наше терпение.

Адамо выпятил подбородок.

— Собираешься опробовать на мне несколько новых методов пыток?

— Мне не нужно испытывать новые методы. Я использую то же самое в течение многих лет, и они очень эффективны.

Адамо никогда не подвергался пыткам нашего отца, только Савио, Римо и я. Это было хорошо, но это также делало его более слабым и легкой мишенью. Однако ни Римо, ни я не станем повышать его терпимость к боли, мучая его.

Адамо поморщился.

— Используешь их на девушке?

— Нет.

— Сможешь?

— Нет.

Как я уже говорил Римо, Серафина была невинной девушкой и не заслуживала того выбора, который он ей дал, или того, чтобы стать жертвой моих особых талантов.

— Ты можешь сказать больше, чем нет? — проворчал он, пытаясь освободиться от моей хватки.

Я не отпустил его, только крепче сжал.

— Я могу, и я бы сделал это, если бы твои вопросы требовали большего, чем просто ответа «нет».

— Мне ее жалко. Она всего лишь девушка. Почему Римо хочет причинить ей боль?

Наглость исчезла из его голоса, и он звучал, как маленький мальчик, которому я читал Гарри Поттера.

Я опустил руку, и он потер это место, избегая смотреть мне в глаза.

— Не уверен, что он хочет причинить ей боль.

Я не думал, что даже Римо знает, что именно ему нужно от этой девушки.

Адамо фыркнул.

— Да, конечно. Разве Римо никогда не хотел причинить кому-то боль?

— Он не хочет причинять тебе боль, Адамо. И ты это знаешь.

— Да…

— Твое посвящение — важный день. Речь идет не только о верности дела, Каморре. Речь идет о верности нашей семье, Римо.

— Ты превратишь это в поездку вины, чтобы я принёс клятву?

— Вина для меня не имеет значения, ты же знаешь.

Адамо издал сдавленный смешок.

— Да, я понял. И для тебя, и для Римо, и для Савио, когда ему будет удобнее.

— Ты чувствуешь себя виноватым за убийство солдата Наряда?

Адамо снова опустился на кровать и повозился с наушниками, слегка пожав плечами.

— Вроде того.

— Вроде того? Что это значит?

— Я знаю, что вы все что-то скрываете от меня о нашей матери. Я хочу знать, что это такое. Если я достаточно взрослый, чтобы стать челном мафии, значит я достаточно взрослый для этого, верно?

— Сейчас не самое подходящее время. Не беспокойся о прошлом.

Адамо потянулся за пачкой сигарет на ночном столике. Он, казалось, спохватился, метнул на меня взгляд и отдернул руку. Я схватил пачку и сунул ее в задний карман.

— Эй!

Я поднял одну бровь, смея его сказать больше. Он купит еще сигарет. И все же ему нужно было как можно больше разочарований, чтобы избавиться от этой нездоровой привычки.

— Отвечай на мой вопрос.

— Я чувствую вину за то, что не чувствую себя виноватым.

Это было совершенно неразумно.

Адамо застонал.

— Потому что я должен чувствовать себя виноватым, но зачем я тебе это объясняю? — он наклонил голову, и несколько кудрей упали ему на глаза. — Как ты можешь быть уверен, что не причинишь вреда Киаре? Я не понимаю.

— Наблюдая за ее реакцией и соответствующим образом приспосабливая свое поведение.

Он покачал головой.

— Даже твой брак — чистая логика.

Но ни Адамо, ни Савио не знали о недавних изменениях, которые я пережил. Я не хотел объяснять их своим младшим братьям, пока не буду уверен в их степени и не пойму их лучше.

— Может, тебе будет полезно время от времени контролировать свои эмоции? Логика может помочь тебе ориентироваться в твоей текущей эмоциональной нестабильности.

Лицо Адамо сморщилось. Он откинулся на спинку кровати и снова надел наушники. Подавив свое раздражение его иррациональным поведением, я повернулся и оставил его дуться.

— Ты боишься, что Адамо откажется от татуировки сегодня? — спросила я, лежа в объятиях Нино после восхода солнца, проводя пальцем по его татуировкам и твердым складкам пресса.

— Не то чтобы я волнуюсь, нет. Думаю, он поймет причину.

Я покачала головой, и Нино отстранился, чтобы посмотреть на меня с хмурым видом.

— Он тебе что-нибудь сказал?

В его голосе определенно был намек на беспокойство.

— Нет. — ответила я. — Но не думаю, что Адамо сделает это, потому что он видит это, как разумный выбор. Он совсем не такой. Адамо управляется эмоциями. Он сделает татуировку, потому что любит тебя, Римо и Савио, потому что он предан вам.

Нино кивнул, и постепенно выражение его лица смягчилось, прежде чем он наклонился и поцеловал меня в губы.

Я улыбнулась его губам и коснулась щек, наслаждаясь ощущением его бороды на своих ладонях.

Мы смотрели друг другу в глаза, и я едва удержалась, чтобы не сказать Нино, что снова люблю его. Он пытался смириться со своими эмоциями, и я не хотела давить на него.

И все же казалось чудом, что он вообще это сказал, а с Нино его поступки всегда звучали громче слов.

— Я буду сегодня одна в особняке? Уверена, что вы все хотите быть там для Адамо, включая Фабиано.

— Нет. — твердо сказал Нино. — Фабиано будет охранять тебя и следить, чтобы Серафина не причинила тебе неприятностей.

— Мне его жалко. Разве вы не могли попросить одного из ваших солдат охранять особняк?

— Если была бы только Серафина, то да, но я не хочу, чтобы кто-то, кому я полностью не доверяю, остался с тобой наедине, особенно потому, что ты можешь чувствовать угрозу от мужчины — охранника, с которым ты не знакома. — Нино снова поцеловал меня, выражение его лица было жестким. — Я никогда не буду рисковать твоим благополучием, Киара. Я не могу потерять тебя.

Я сглотнула, моя решимость бежала, как песок сквозь пальцы.

— У нас есть время заняться любовью?

Нино ответил, придвинувшись ко мне и устроившись между моих ног.

Фабиано пришел незадолго до того, как братья Фальконе собирались уходить. Я надеялась, что он возьмет с собой Леону, но он был один. Пытаясь подавить свои нервы из-за того, что я впервые оказалась в его присутствии, я обняла Нино.

— Напиши мне, как можно скорее и расскажи, как все прошло.

Нино поцеловал меня в ухо.

— Фабиано мне, как брат.

Он отстранился и, коротко кивнув Фабиано, вышел наружу, где его ждали братья. Дверь закрылась, оставив нас с Фабиано одних в игровой комнате.

— Нино сказал, что тебе нравится играть на пианино. Это поможет тебе расслабиться?

Мои щеки вспыхнули.

— Неужели мой страх настолько очевиден?

Голубые глаза Фабиано смягчились.

— Я не думал, что ты боишься, просто нервничаешь. Ты же знаешь, я здесь, чтобы защитить тебя. У тебя нет абсолютно никаких причин бояться или нервничать.

— Знаю. Мой мозг знает, но это похоже на то, что мое тело все еще запрограммировано по-другому. Я пытаюсь работать над этим. Может, сегодня хороший шанс побороть свой страх?

Фабиано слегка улыбнулся мне и засунул руки в карманы.

— Так ты хочешь поиграть на пианино?

— С удовольствием. Но не будет ли это слишком скучно для тебя? Сомневаюсь, что классика — это то, что ты обычно слушаешь.

— Верно, но я не возражаю.

Я направилась к дому Нино и своему крылу, но остановилась, когда Фабиано пошел за мной.

— Ты можешь идти рядом со мной? Я знаю, что ты пытаешься держаться от меня подальше, но я бы предпочла, чтобы ты был рядом.

— Так ты можешь присмотреть за мной?

Фабиано не выглядел сердитым, только любопытным, когда он подошел ко мне, и мы двинулись дальше.

— Прости.

Я ненавидела себя за реакцию своего тела. Трудно было преодолеть привычку.

— Тебе не нужно извиняться. Нино предупредил меня.

— О Боже, что он тебе сказал?

— Он напомнил мне, чтобы я следил за твоим личным пространством. Думаю, он мог угрожать и мне тоже.

Мои глаза расширились от ужаса.

— Сомневаюсь, что Нино станет угрожать тебе.

— О да, конечно, если ты беспокоишься. Ты пробуждаешь в нем защитную сторону, и не только в нем.

В нашей гостиной я села за пианино.

— Только не говори мне, что ты имеешь в виду Римо.

Фабиано плюхнулся на диван и вытянул перед собой ноги.

— И Римо, и Савио. Как они смотрят на тебя и действуют вокруг тебя.

Я положила пальцы на клавиши пианино, думая о словах Фабиано. Савио и Римо старались не прикасаться ко мне. Похоже, они уже привыкли к моему присутствию за ужином.

Мои пальцы начали танцевать по клавишам с собственным разумом, пока я оставалась погруженной в свои мысли.

Вскоре напряжение спало, когда ноты мелодии закружились вокруг меня. Это была новая песня, над которой я работала в течение нескольких дней, та, которая должна была охватить мои чувства к моей новой семье.

Как и моя песня для Нино, она была темной, капризной и неустойчивой в начале, передавая мой первоначальный страх и неуверенность, но постепенно становилась спокойнее.

Я еще не сказала им, что у меня есть все намерения создать песню для каждого брата Фальконе, и когда-то я знала его лучше, даже Фабиано.

Звук мелодии вырвал меня из транса, и мои пальцы потеряли след.

Я посмотрела на Фабиано, который смотрел на свой телефон с нежной улыбкой. Когда он поднял глаза, на его лице появилось более сдержанное выражение.

— Леона? — спросила я.

Он нахмурился.

— Откуда ты знаешь?

— По выражению твоего лица.

Фабиано насторожился и сунул телефон обратно в карман.

— Она в колледже. Проходит подготовительные курсы.

— Она решила получить степень бакалавра в области уголовного правосудия?

— Да. Она считает, что это самое полезное для ее последующих юридических исследований.

— Ирония судьбы, не так ли? Что она посещает курсы уголовного правосудия, будучи связанной с Каморрой.

— Она будет очень полезна для Каморры, когда закончит юридический факультет.

— Еще сколько, семь лет? — Фабиано кивнул. — Разве ты не женишься к тому времени и не заведешь детей?

В тот момент, когда я произнесла эти слова, мне захотелось взять их обратно. Мы с Фабиано не так хорошо знали друг друга. Это был вопрос, который я должна была задать Леоне, а не ему.

Прошло несколько секунд, прежде чем он ответил, и его лицо было почти таким же замкнутым, как у Нино в начале.

— Мы еще не обсуждали наше будущее в деталях.

Чувствуя себя плохо, я решила помириться с Фабиано.

— Ты голоден? Я могу испечь нам кексы. Это не займет много времени.

Через сорок минут я вытащила из духовки поднос с тройными шоколадными кексами с начинкой из чизкейка.

— Пахнут потрясающе. — сказал Фабиано.

— Они все еще довольно горячие. Мы все равно можем рискнуть перекусить.

Я достала три тарелки.

Фабиано указал на одну из них.

— Я не могу отпустить тебя к Серафине. Нино ясно дал это понять.

Вздохнув, я положила по кексу на каждую тарелку, а потом отложила одну в сторону, чтобы Римо мог позже отнести ее Серафине.

С двумя тарелками в руках я направилась к столу и села напротив Фабиано.

— Надеюсь, тебе понравится.

Фабиано немедленно приступил к делу.

— Идеально.

— Странно, что мы сидим за этим столом и едим кексы, когда нас воспитывали в ненависти к Каморре. Но мы оба нашли здесь семью.

Фабиано посмотрел на меня.

— Честно говоря, мне было жаль тебя с самого начала. Еще до того, как я узнал, что с тобой случилось, я думал, что жизнь под крышей с Фальконе будет концом для такой девушки, как ты.

— Ты думал, они будут надо мной издевается?

— Нет, я думал, они не знают, что с тобой делать. Работа с твоим прошлым требует терпения, и я не думал, что Римо или Савио обладают этим. Нино да, но он не чувствует эмоций, так что это большая проблема.

— Они все пытались по-своему, и я чувствую, что с каждым днем становится лучше.

— Теперь они видят в тебе семью, так что ты победила.

Я прикусила нижнюю губу, гадая, правда ли это. Нино, конечно, но остальные? Я не хотела ничего больше, чем быть частью их семьи.

Мы все еще были на кухне, когда вернулись Римо, Адамо и Нино.

Нино тут же оглядел меня с головы до ног, что привело к тому, что Фабиано закатил глаза и сказал.

— Она цела и невредима.

Нино подошел, наклонился и поцеловал меня в ухо.

— С тобой все в порядке?

Я молча кивнула.

— Я сделала кексы. Они еще теплые.

Я посмотрела на Адамо, который казался немного бледным.

— Ты должен съесть один. Шоколад заставит тебя почувствовать себя лучше, поверь мне, и они не очень сладкие.

Я встала, подошла к подносу и положила на тарелки четыре кекса, затем передала их каждому парню.

Римо приподнял бровь.

— Ты же знаешь, я ненавижу сладкое.

— Может, ты еще не пробовал то самое сладкое?

Не дожидаясь ответа, я подошла к Адамо и протянула ему тарелку. Его предплечье было забинтовано.

— Как все прошло? — тихо спросила я.

— Хорошо, — сказал он с намеком на облегчение.

Может, теперь, когда произошло посвящение, он со всем смирился.

Я протянула две последние тарелки Нино и Фабиано.

— А где Савио?

— С двумя шлюхами, — сказал Нино, и я кивнула. Я не должна была удивляться. Римо и Нино съели только половину своих лакомств, и я доела за Нино, а потом не дала Римо выбросить свое. Я взяла недоеденный кекс и откусила огромный кусок.

— Ты же понимаешь, что я уже откусил его до этого.

— А теперь я доедаю его. Вот для чего нужны кексы.

Римо покачал головой. На этот раз на его лице не было той пугающей суровости, как обычно.

— И ты говоришь, что не любишь сладкого, Римо, — поддразнил его Фабиано.

Они с Римо обменялись взглядами, которых я не поняла.

— Ты полон дерьма, Фабиано.