Как приручить полковника

3. Миротворица

Ошарашенно смотрю вслед двум фигурам.

Предательницы! Оставили меня наедине непонятно с кем! Оборачиваюсь обратно и кошусь на мужика. Он невозмутимо смотрит на дорогу, петляя по узким улочкам. Молчу, понимая, что спорить сейчас бессмысленно. Доедем до больницы и там я спокойно пошлю его нахрен.

Когда внедорожник останавливается практически возле входа в поликлинику, открываю дверь и выпрыгиваю из высокого салона. Меня тут же кренит куда-то в бок и я хватаюсь за открытую дверцу, пытаясь устоять на ногах.

– Допрыгалась? – раздается грубый голос над головой. Мужик подхватывает меня под локоть и притягивает к себе.

– О-ё-ёй, – выдыхаю от боли в руке. Даже в глазах темнеет на секунду.

– Что? – перехватывает он меня за талию и склоняется, вглядываясь в лицо.

Стоим с ним в ночной тишине под светом тусклого фонаря. Со стороны, наверное, напоминаем влюбленную парочку. Только вот возраст и локация выдают с потрохами.

– Локоть.

– Да блядь, еще перелома не хватало, – Николай поднимает глаза к фонарю и устало проводит по лицу ладонью.

Успеваю разглядеть, что они у него темно-серые, почти черные. Очень глубокие и выразительные, в обрамлении густых темных ресниц. Красивые глаза. Жаль, что мудак. А еще замечаю несколько красных глубоких царапин от своих ногтей. И, если это и правда ни в чем неповинный мужик, то становится немного стыдно.

В приемном нас привечают практически как родных. Николая Егоровича тут судя по всему отлично знают.

– Здорова, – тянет ему руку-молот огромный мужик с видом мясника и добрейшей улыбкой.

Врач, похоже.

– Здоровее видали, – усмехается мой конвоир, отвечая крепким рукопожатием.

Мой взгляд непроизвольно падает на его крупную, жилистую кисть. На безымянном пальце нет кольца. В принципе, не удивительно совершенно. С таким-то характером! “Курицы”!

Неожиданно для себя громко всхрапываю от возмущения и мужчины тут же оборачиваются на меня.

– Твоя красотка? – кивает в мою сторону врач. – Это она тебя так?

– Ответ на оба вопроса: это недоразумение. – хмыкает Николай. – Посмотришь? Сотряс и локоть.

– А, может, не недоразумение, а невероятное приключение? – усмехается мужик и садится передо мной на корточки. – Как звать?

– Татьяна, – улыбаюсь ему.

Несмотря на кровожадный видок, он больше располагает к себе.

– Татьяна, что означает “миротворица”. – улыбается он мне в ответ обворожительно, а со стороны Николая доносится нервный смешок. – Показывай, где болит.

Показываю, насколько могу согнуть руку. Врач согласно кивает, берет меня за предплечье, аккуратно покачивает руку и внезапно дергает ее на себя.

Вскрикиваю, от очередной вспышки перед глазами.

– О, боже! – выдыхаю, но резкая боль, что я испытала, уже улетучивается. – Я чуть не описалась! Вы б хоть предупреждали бы!

– Горшок принести? – усмехается Николай.

Бросаю на него недобрый взгляд.

– Родите сначала, а потом шутите на такие темы, – хмурюсь, отворачиваясь обратно к врачу.

– Вывих вправили. – Он достает из кармана фонарик и светит мне в глаза, а потом поднимается и возвращается к шутнику. – В принципе, ничего критичного. Возможно, легкое сотрясение. Лучше бы оставить в стационаре, понаблюдать.

– Да вы что? Мне некогда! У меня годовая проверка на носу! – возмущаюсь. – Если будет хуже, я сама приду.

– “Есть женщины в русских селеньях, их ласково “бабы” зовут”! – восторженно цитирует какой-то знакомый стишок врач. – Тогда придется написать отказ от госпитализации.

– Я бы на твоем месте остался, – скрещивает руки на груди Николай.

– Оставайтесь, я вам не запрещаю, – усмехаюсь, вставая с кушетки, но тут же хватаюсь за стену, потому что немного штормит. – Где подписать?

Хорошо, хоть рука теперь не болит.

Еще минут десять ждем, пока нам отдадут бумаги, а потом выходим на улицу. Ощущение, что я выпила пару бутылок шампанского в одно лицо.

– Садись, – открывает мне пассажирскую дверь Николай.

– Спасибо, я пройдусь, – демонстративно прохожу мимо.

– Я тебя не отпускал. – доносится мне в спину.

Вот это наглость! У меня даже дыхание перехватывает от возмущения. Оборачиваюсь.

– А кто ты такой, чтобы что-то мне запрещать?

– Я – полковник полиции. – хмыкает он и в два шага настигает меня, аккуратно, но крепко придерживая под руку. – А ты, раз здоровая и от госпитализации отказалась, посидишь в обезьяннике. Глядишь, попокладистее станешь.