Как приручить полковника

54. Преимущество

— Ты что, тут грязно! Вставай! — округляю глаза.

— Сначала ответь: ты выйдешь за меня замуж? — упрямо стоит на своём Николай.

Закусываю губу и несмело киваю.

Полковник так резко и глубоко вдыхает, будто уже давно не дышал. Он встаёт на ноги и, достав кольцо из футляра, берёт меня за руку. Смотрю, как тонкий золотой обруч с прозрачным камнем посередине скользит по моему безымянному пальцу, и перевожу взгляд на лицо Николая. Он так сосредоточенно надевает кольцо, словно бомбу разминирует.

— Тебя надо проверить на вменяемость, — усмехаюсь и обхватываю его за талию ладонями, крепче жмусь к часто вздымающейся груди. — Ты точно не отдаёшь себе отчёт, что творишь!

— Можно подумать, ты понимаешь, во что ввязалась, — усмехается он добродушно и, крепко обняв меня за плечи, гладит по голове.

А я точно знаю, что впереди меня ждёт самое увлекательное приключение в жизни.

— Иди ко мне, я так по тебе скучал! – Николай подхватывает меня на руки и быстро идёт за угол.

— Товарищ полковник, куда вы меня тащите? — хихикаю игриво, будто и не было никаких трёх недель разлуки.

— Репетировать брачную ночь, — усмехается он. — Только ты ещё не в курсе: я теперь генерал-майор.

— Да ладно! — удивлённо ахаю от такой неожиданной новости. — Уже?

Николай кивает, быстро доносит меня до своей машины, открывает дверь, и мы залезаем внутрь на заднее сиденье. Он тут же притягивает меня к себе на колени и снова обнимает, как большой медведь, укрывая своими лапищами от всего мира.

Растекаюсь по его груди и не могу закрыть глаза, потому что боюсь, что это всё окажется сном. А я не хочу просыпаться.

— Представь, Танюш... — Николай тянется к кармашку в двери и вытаскивает из него влажные салфетки, открывает, достаёт несколько штук, тянет мне и сам неторопливо протирает ладони. — Уйду на пенсию. Купим с тобой дачу. Будем сажать огурцы и клубнику для внуков, цветочки, заведём кур если захочешь. Ты хочешь кур и дачу?

— Да с тобой я на всё согласна, — шепчу ему в губы и медленно оттягиваю нижнюю, сжимая её зубами. — Товарищ генерал.

Николай возбуждённо рычит, отшвыривая салфетку и задирая мне платье выше.

— Прям на всё, на всё? — щурится, обнимая меня за шею и поглаживая губами мои губы.

— На всё, на всё, — выдыхаю покорно.

— Генералу положено иметь много внуков, — усмехается Николай, забираясь рукой под подол и медленно поглаживая моё бедро.

— Это вопросы не ко мне, а к Оле и Тимону, — расстегиваю ремень на его брюках.

— Да нет, — двигает Николай меня ближе к себе и, резко дёрнув ткань, срывает с меня трусы. — Чем больше детей, тем больше в будущем внуков, — игриво дергает бровями, приподнимает меня и медленно, смакуя каждый сантиметр, опускает на свой возбуждённый член. — А одна доморощенная цыганка нагадала мне четверых детей. И мне бы очень хотелось, чтобы у меня с женщиной, которую я люблю, было как можно больше общего. А то у каких-то сомнительного вида бывших есть преимущества, а у меня нет.

— Да ты сам — одно сплошное преимущество, — вдыхаю, едва удерживаясь в сознании, закрываю глаза и с каждым медленным толчком выдыхаю всё резче и громче. — От тебя я хочу и детей, и дачу, и кур, — опускаюсь на бёдра Николая быстрее, и он тоже морщится и тяжело дышит, будто едва сдерживается.

— То есть ты вменяемая женщина? — усмехается он, вжимая меня в себя так яростно, что я лишь хватаюсь за его плечи и больше не пытаюсь подстраиваться под ритм.

— Да, — выдыхаю со стоном.

— Тогда скажи мне это словами.

Собираюсь последними силами и, облизнув пересохшие губы, пристально смотрю в глаза моего генерала:

— Я постараюсь стать для Тимона лучшей мамой, Коля, — улыбаюсь. — Но я буду очень рада, если у нас появятся ещё дети.

Николай рычит, мягко сжимая меня в объятиях, и замирает, уткнувшись лбом мне в шею. Сжимаю его волосы на затылке, вздрагиваю, сжимаюсь и чувствую, как член содрогается внутри меня.

— Что у нас там по поводу доверия? Какой счёт? – шепчу, расслабляясь.

— Победила любовь, — усмехается он и гладит меня по щеке. — Согласна?

Молча киваю и закрываю глаза. Нет, это не сон. Это другая реальность.

Налюбовавшись друг на друга, нацеловавшись до распухших губ и закрепив результат долгожданного примирения, мы возвращаемся обратно. Моё платье помято, а блестящие глаза выдают с потрохами, но веселье уже в самом разгаре, поэтому никто не замечает того, что мы с полковником отсутствовали.

— Прекрасная Татьяна! — слышу знакомый голос и с улыбкой оборачиваюсь к Падре.

— Здравствуйте, не святой отец, — улыбаюсь ему широко, а он хохочет в ответ.

— Отпросился? — усмехается полковник, и они жмут друг другу руки.

— Сбежал, — морщится он и кивает нам на стол. — Не хотите составить компанию? А то тут все уже раскалённые до невозможности, а я ещё ни в одном глазу.

— Я за рулём, — вздыхает Николай, а затем хитро щурится и оборачивается ко мне. — Хотя Татьяне теперь не стоит налегать на горячительное. Подстрахуешь?

Киваю.

— Что произошло? — с сомнением смотрит на меня Падре. — Опять куда-то вляпалась?

— Вы даже не представляете куда, — вздыхаю смущённо, отводя взгляд.

— А поподробнее? — усмехается он и, чокнувшись с Николаем, подносит рюмку к губам. — У тебя всегда такие интересные истории.

— Свидетелем пойдёшь? — хмыкает Коля, и Падре давится коньяком.

— Вот это вы скоростные! — откашлявшись, смотрит он на нас с восторгом.

Мой генерал усмехается и, приобняв меня за плечо, целует в макушку.

А я прижимаюсь к его груди и с улыбкой наблюдаю, как веселятся молодожёны и гости. Как Стёпа прижимает Стешу и Настю к себе, будто самую большую драгоценность на свете. Как Зоя строит глазки диджею. Как Юля отплясывает лезгинку с Дамиром, забыв про то, что он ей вообще-то не нравится.

Я верю, что у всех нас всё обязательно будет хорошо. Просто нужно разрешить себе быть счастливыми.

— Я, наверное, никогда не женюсь, — слышу усмешку Падре и переключаюсь на их разговор с Колей.

— Падре, а как вас зовут?

— Кирилл.

— Кирилл, дайте руку, — прошу его я и смотрю на протянутую ладонь. — Ооо, любовь вас ждёт большая...

— Таня, Таня, спаси! Я раздавила яйцо! Достань из моей сумки салфетки, — тянет растрепанная и раскрасневшаяся Юля руку.

— Какое яйцо? — смотрю на неё подозрительно и тяну упаковку влажных салфеток.

— У Дамира в штанах, — хнычет Юля, и Падре с Николаем подскакивают.

— Всё нормально, — успокаивает она их. — Он сказал, что ему не больно.

Напряжённо смотрим, как Юля убегает и тащит Дамира за руку прочь из зала.

— Куриное яйцо. — догадываюсь я, и мы дружно хохочем.

А потом обсуждаем тамаду и его конкурсы, не решаясь в них участвовать.