Как приручить полковника

8. Истерика

У меня есть правило…

Нет. У меня есть много правил и ни одно не работает рядом с этой сумасшедшей.

Сижу в фургоне ОМОНа, курю и наблюдаю, как задняя дверь моего внедорожника медленно приоткрывается и из нее тихо, как мышка, выбирается недоразумение с красивым именем Татьяна…

– Миротворица, – усмехаюсь, выпуская дым в потолок. – Куда тебя, блять, понесло?

– Николай Егорович, объекты сблизились. – доносится в рацию.

– Ждем красный флаг, у нас тут гражданский нарисовался. – отзываюсь, не спуская с Татьяны глаз.

Она, пригнувшись и озираясь, перебегает от машины к машине, припаркованных возле дома. Такая незаметная… Понимаю, что бежит на помощь к подруге.

Вздыхаю, качая головой. Ну, пусть лучше с ней посидит, чем, не дай бог, будет под ногами путаться.

– Приготовились, – сообщаю, когда она покидает опасный радиус.

– Драка! – оживает рация.

– Пошли, – толкаю дверь и щелчком отправляю бычок в сугроб.

– На землю, руки за голову! – орет кто-то из омоновцев.

Любители феерии, мать его. Сейчас полдома выползет на нас поглазеть.

Краем глаза вижу, как Татьяна присаживается на корточки и закрывает голову руками.

– Уходят! Лови их! – снова раздаются крики. Вижу, как двое быстро бегут в сторону внедорожника, где сидит женщина моего друга с ребенком.

Видимо, Татьяна понимает, что орали не ей, вскакивает на ноги, испуганно озирается и тоже бросается в сторону его машины. Срываюсь к ней.

Миротворица нос к носу сталкивается с одним из бандюков, взвизгивает и, толкая его так, что он падает, срывается в другую сторону.

– Ложись! – кричу ей и стреляю в воздух, но она лишь снова взвизгивает, пригибается и со всего размаху влетает во второго.

Он ловко разворачивает Татьяну, прижимает ее безмозглую белобрысую голову к себе и приставляет нож к оголенному горлу. Быстро выходит из-за машин и, обернувшись к нам, пятится назад, к выезду со двора.

– Отпусти женщину, – целюсь ему в голову. Ловлю на себе растерянный взгляд Татьяны. Подбегают омоновцы с автоматами наперевес и мои ребята. Окружаем беглеца и он останавливается.

– Бросайте оружие или я ей глотку перережу, – обещает громко.

– И? – уточняю с усмешкой. – Срок прибавишь себе только. Или я тебе башку прострелю.

Мое недоразумение бледнеет, а я лишь молюсь, чтобы она не дернулась в сторону пули. Никто из ребят не рискнет стрелять в данной ситуации. Есть высокий риск, что он поранит ей горло.

Отпустить? Не факт, что он оставит ее живой. Блять, нужно было высадить ее сразу, как только заметил, и вызвать такси. Что за баба дурная? Как она живая до сих пор с такой тягой к приключениям?

Бросаю взгляд вниз, рассматривая вариант стрельбы по конечностям. Замечаю, как рука Татьяны аккуратно лезет в карман куртки и вытаскивает что-то маленькое. Щурюсь, чтобы разглядеть. Шокер?

– Не глупи. – делаю вид, что говорю с злоумышленником, но смотрю в глаза Татьяне. – Считаю до пяти. – предупреждаю не его. Ее.

Преступник на счет “три” либо сдастся, либо получит пулю в лоб, потому что на счет “четыре” он выберет самый худший расклад для заложника. Татьяна же на счет “три” замрет и даст мне нормально прицелиться.

– Раз. – Считаю громко и четко. Цифра, потом два выдоха. – Два… Три. – чуть повышаю интонацию, а палец на курке напрягается.

Мужик резко поднимает руки в воздух, а Татьяна оседает на асфальт. В первую секунду кажется, что он все же ранил ее, потому что она хватается за горло и хрипло дышит, но нет. Она просто в состоянии шока.

Секунда – и последний из могикан лежит лицом вниз, а на его запястьях защелкиваются наручники.

Иванов оказывается рядом с моей непутевой пассажиркой первее всех и помогает ей встать.

– Николай Егорович, это же вчерашняя девушка? Это… ваша что ли? – с интересом уточняет он, когда я перехватываю ее за талию и притягиваю к себе.

– Да упаси господь, – усмехаюсь, – в травмпункт не довез просто.

Веду Татьяну в машину. Она то и дело спотыкается, будто пьяная. Не выдерживаю, подхватываю ее и несу на руках.

– Сиди и ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ куда-нибудь выйти! – смотрю на нее сердито, усадив в машину. Кивает.

Замечаю, как ребята пакуют злоумышленников в микроавтобус. Быстро иду к Степе и рассматриваю разукрашенного им последнего из шайки. Сразу понятно – это бывший муж.

— Живой? — выдыхаю я с облегчением, глядя на него.

— Это ты за кого сейчас переживаешь? — усмехается друг. — С подружкой Насти всё нормально?

Я закатываю глаза и тру ладонью лицо, чувствуя, как меня начинает коротить от упоминания Татьяны.

— Где ты их нашёл? — смотрю на Степу, как на ненормального.

— Где нашёл, там больше нет, — отвечает он, хитро щурясь. — Так что, если надо, бери сейчас.

— Нет, спасибо, — качаю головой. — Нам в компании и одного ебанутого достаточно.

Ракитин лишь снисходительно усмехается.

Опускаюсь на корточки, чтобы надеть наручники тому, за кем мы гонялись эти два дня.

— Что стоишь? Иди к своей Насте, — бросаю коротко, глядя на друга.

Чувствую, как на тело наваливается усталость. Все же вторые сутки без сна пошли. Теперь организм решил, что можно расслабиться.

— Давай подружку с собой заберу? — предлагает он.

— С Татьяной я сам разберусь, — отмахиваюсь, стараясь скрыть то, что волнуюсь за ее состояние. Лучше я сам все проконтролирую.

— Спасибо, — тянет мне руку Степа, и я замечаю, как его взгляд скользит по моему лицу, останавливаясь на царапинах. — Это она тебя так?

— Должен будешь, — усмехаюсь, поднимаясь на ноги и крепко пожимая его ладонь.

— Слышь, — возмущается, — ты благодаря мне "генерала" заработаешь.

— Нервный тик я заработаю, — хмыкаю, а сам смотрю, на месте ли Татьяна. Сидит, испуганная, с глазами, как у совы. — Не забудь, что у нас хоккей в субботу.

Ракитин кивает и уходит, а я передаю преступника в руки помощника, даю ему краткие указания и сажусь в машину. Прикуриваю и, глубоко затянувшись, протягиваю сигарету даме. Она берет ее дрожащими пальцами и, наконец, моргает.

Вижу, как ее губы начинают трястись.

– Так, спокойно, – повышаю голос, – отставить истерику. Кури.

Блять. Ненавижу бабские истерики.

Татьяна глубоко вдыхает, жмурится и тихо-тихо, едва слышно, тооооненько скулит сквозь плотно сжатые губы.

И... Все?