Глава 23

Я меняла внешность в грязном туалете на заправке, пока прыщавый парень заправлял мою машину и радовался чаевым, которые я ему дала за ключ от уборной для персонала. Я даже не посмотрела в зеркало после того, как обесцветила волосы и обрезала их ножницами. Мне было наплевать, как я выгляжу, заправила за уши короткие, жесткие после осветлителя волосы и, высушив под сушилкой для рук, села в машину и, вдавив педаль газа, поехала в отель. Серафим был прав. Хуже гадюшника, чем это место, не придумаешь. Что, в принципе, тоже совершенно меня не волновало. Я взяла ключи от номера у портье и поднялась в скрипучем лифте на третий этаж. Бросила сумку в кресло, достала ноутбук, ввела сторонний ай пи и вошла в электронную почту, открытую на имя Валерии Свирски. В течение нескольких лет почта была рабочей. Кто-то регулярно пользовался ею, социальными сетями и так далее, создавая видимость реально существующей личности. Если меня будут искать, никто не сможет засомневаться в подлинности всех моих аккаунтов. Я заперла дверь и достала пузырек с концентрированным настоем вербы. Мне предстояло налить ее в емкость и опустить туда подушечки пальцев. Просто напросто сжечь кожу, чтобы избежать идентификации по отпечаткам пальцев. Ищейка продумал даже это — в биографии Валерии Свирски значилось, что ее пытали охотники настоем вербы и есть многочисленные ожоги на руках.

Серфим боялся, что я не вытерплю боль. Да что значит физическая пытка по сравнению с моральной? Зорич понятия не имеет о настоящей боли, когда хочется просто умереть. И если физическая рано или поздно заканчивается, то моральная боль вечная. Моя личная боль.

Я окунула пальцы и не издала ни звука, только губы закусила до крови. В воздухе завоняло паленой плотью, и моя кровь закапала на пол. Вот чего не предусмотрел ищейка, да и никто б не предусмотрел. Моя кровь по цвету отличается от вампирской. Я упала на колени и доползла до узкой кровати. Легла поперек и закрыла глаза. Я справлюсь быстрее. Все успею и вернусь вовремя. Я должна. Просто обязана справиться. Я хотела вернуться к детям, и я решила найти Ника. Сейчас, лежа с закрытыми глазами, чувствуя ослепительные волны дикой боли в руках, я опять думала о нем. О том письме, которое прочла, обо всем, что узнала. Проклятый эффект дежа вю. Однажды такое уже было… точнее, могло быть и не произошло. Когда мой мозг взорвался от взгляда на оборотную сторону медали. Сейчас происходило то же самое. Только если я и понимала, то простить уже не могла. Ни Изабеллу Эйбель, ни грязную игру с моей свободой и материнскими чувствами. Нет. Я не могла простить ему, что он не доверился мне. Я хотела увидеть его и трясти за шиворот, кричать в лицо, по которому до безумия соскучилась: "Почему ты не доверился мне? Почему не дал мне шанс? Мы могли все обдумать вместе"… Но с другой стороны — это сейчас я в курсе всего, сейчас мой мозг сканирует информацию, и я нахожу выход из любой ситуации, а тогда… что я могла сделать тогда? Только помешать.

Одна боль глушила другую. Сплеталась с ней в дьявольском танце. Я кусала губы и ждала. Нет, не стихания мучительного жжения в пальцах рук, а именно окончания приступа дикой тоски по нему. Невозможно справляться одновременно и с той болью, и с другой, и я отпустила их. Позволила затопить себя, захлестнуть с головой, вывернуть мне душу наизнанку. А потом, когда физические страдания притупились, я все еще металась по кровати и кусала подушку, чтобы не завыть от раздирающей меня пустоты.

Асмодей вышел на связь сразу же. Именно лично. Посыпались вопросы, угрозы, откровенный шантаж, а потом и предложение встретится. Мне удалось его заинтересовать — я предлагала другой канал по сбыту живого товара. Он позвал меня к себе. Оставался последний шаг — сыворотка. Когда я приняла ее, мне показалось, что я умираю. Нет, это было не больно, просто все тело онемело, я даже чувствовала, как замедлилось сердцебиение, как замерло дыхание, и кровь остановилась в венах. Словно я умерла, а потом кровоток начался с дикой силой. С такой бешеной скоростью, что все тело бросило в жар, засаднило в горле, на коже выступила испарина. Я опустошила пакет вампирской крови и наконец-то почувствовала себя лучше. Сверилась с часами и вышла из номера. Счет пошел на минуты. У Зорича все расписано по секундам.

Через час пути на старой машине я оказалась в пригороде Асфентуса, проехала КПП без проблем, и свернула на закрытую территорию.

В особняк Асмодея меня впустили сразу. Видимо, тот предупредил о гостях. Конечно же, сейчас он меня узнает, но на то и был расчет. Так даже лучше. Демон не просто узнал, а от удивления сжал бокал, который поднес к губам с такой силой, что тот треснул.

— Марианна Мокану собственной персоной. А я то думаю, кто же мог взломать мою охранную систему и написать мне мейл? Наглость, оказывается, передается не только по наследству, а?

— Воронова, — поправила я его. — Марианна Воронова. Мой муж, если ты помнишь, развелся со мной и женился на сестре твоего друга.

Асмодей склонил голову к плечу, рассматривая меня с нескрываемым интересом и любопытством.

— Помню. Я так же помню, ради чего он все это сделал. Так что можешь не рассказывать мне байки, моя красавица, а давай сразу ближе к делу. Тебе что-то нужно, верно?

Я нагло села напротив демона и закинула ногу за ногу, нарочито медленно, так, чтобы привлечь внимание Асмодея.

— Давай кое-что проясним. Я разведена, мне совершенно наплевать, ради чего Мокану изображал из себя героя, я не видела этого сукиного сына более пяти лет, и я сама веду все дела Европейского клана. Поставки в Асфентус проходят через моих посредников.

Теперь демон склонил голову к другому плечу, и я услышала хруст суставов. Он отпил напиток из горлышка графина и откинулся на спинку кресла.

— Так что нужно тебе, а?

— Я назову тебе имена посредников, готовых с тобой работать, а взамен буду получать красный порошок из Мендемая по лучшей цене, и тоже через моих людей. Что скажешь, Асмодей?

Я знала, что сейчас он внутренне насмехается надо мной, считая меня тупой идиоткой, которая сама пришла к нему в лапы. Что ему стоит вытрясти из моего сознания имена нужных ему людей, а меня отправить на тот свет? В моих интересах, чтобы он захотел сделать именно это… и не только…

— А к чему это спектакль с волосами, аккаунтами?

Я засмеялась:

— Неужели ты думаешь, меня красит общение и сотрудничество с тобой, Асмодей?

Я подалась вперед:

— Никто не должен знать, что я путаюсь с нашим злейшим врагом…

Я намеренно употребила это слово, дабы вызвать у него ассоциации, и мне это удалось.

Он вдруг сцапал меня за шиворот и рванул к себе:

— Ты еще не путаешься со мной, Падшая… но скоро это случится и будет входить в условие нашей сделки.

Я облизала губы кончиком языка.

— Я готова скрепить наш союз именно этим методой хоть сейчас.

В белесых глазах промелькнуло недоверие.

— А что это ты такая сговорчивая. А как же любовь? Он меня любит… он придет за мной… Хахаха. Помнишь?

Я пожала плечами:

— Мало ли, что я говорила тогда. Женское сердце очень изменчиво, Асмодей. Я слышала, у тебя в доме есть изолированные покои, где можно кричать очень громко, не боясь быть услышанной.

— А ты хочешь покричать для меня, детка?

— Я хочу покричать вместе с тобой, демон.

***

Он не ожидал, когда в моей руке появился меч и рассек воздух. Все это время холодный голубой металл жег мою кожу на спине. Я ловко достала его и направила острие на Асмодея. Глаза демона расширились от удивления, а потом он расхохотался:

— Маленькая вампирша таки пришла убить страшного злого демона?

— А ты испугался? — подначила его я и, взмахнув мечом, поцарапала ему скулу. Он расплылся в улыбочке:

— Это игра, или ты решила сдохнуть раньше, чем я тебя оттрахаю? Не выйдет, крошка. У меня стоит от мысли, что я сегодня могу поиметь жену Мокану, пусть и бывшую. Поиметь, а потом убить и отправить голову в подарок ее папаше.

Он сделал выпад в мою сторону, но я переметнулась так быстро к нему за спину, что он не понял, как это произошло, а я уже расцарапала кожу на его плече, вспарывая вместе с белоснежной рубашкой. Он еще не злился, не воспринимал меня всерьез. А лишь насмехался и отпускал шуточки.

Через час он уже был в бешенстве, но я знала его слишком хорошо. Он не вызовет охрану, ему нравится эта игра и идея убить меня без свидетелей, без чьей-то помощи, убить, а потом глумиться над моим телом. Он красочно расписал, что сделает со мной, когда я окажусь в его власти.

— Я лучше сожгу себя раствором вербы, чем позволю твоим лапам касаться моего тела.

Он зарычал и ударил меня ногой в живот. Я отлетела к стене и тут же спружинила на ноги, удерживая меч.

— Что-то ты слишком сильная. Кто-то помог маленькой сучке обрести возможности демона, да?

— А ты догадлив, — прошипела я и бросилась на него. Я делала ошибку за ошибкой, распаляясь боем и чувствуя растущую ненависть к этому ублюдку, не понимая, что он тянет время, а его и так мало. Не понимая, что играет со мной, как кошка с мышью. Я недооценила противника и Серафим недооценил. Прошел еще час, а я не нанесла ни одного существенного удара и это несмотря на то, что Асмодей был безоружным, а при мне смертоносный меч эльфов. Зато меня он измотал до такой степени, что я чувствовала, как силы покидают мое тело, а из ран от его когтей капала кровь на пушистый ковер. Потом, когда я буду вспоминать эти моменты, я пойму, что это была одна из самых фатальных ошибок — моя кровь.

Асмодей, устав от игры, выбил меч из моих рук и повалил меня на спину, когтями пробивая плечи и пригвоздив меня к полу.

— Все. Игры кончились, сука. А теперь смотри мне в глаза, пока я буду драть тебя на части.

И посмотрев ему в глаза, я поняла, что вижу саму смерть. Ужас окутал все мое тело, проникая в каждую пору. Асмодей лишал меня воли и силы сопротивляться. Выдернул когти одной лапы с моего плеча, разрезал ими мою блузку, другой лапой по-прежнему держал меня пригвожденной к полу, проткнув насквозь плоть.

— Интересно, твой бывший и сейчас придет за тобой? Или уже променял тебя на очередную шлюху? А, Марианна? Кто тебя спасет сейчас, когда я буду тебя трахать и рвать твое тело на куски?

Он захохотал мне в лицо и провел когтем у меня по щеке.

— Знаешь, что поразит тебя больше всего? Когда я раздеру тебя, ты будешь корчиться от боли и оргазма.

Я смотрела ему в глаза и думала о том, что эта мразь не заслуживает такой радости. Я мечтала умереть раньше, чем он ко мне прикоснется… В моей руке все еще был меч, только рука вбита в пол его когтями и я не могла ею пошевелить, а дикая боль сводила с ума и лишала возможности трезво думать. Яд демонов жжет внутренности, заставляет впадать в болевой шок. Яд демона… яд… Я рванула вперед, несмотря на дикую боль и впилась клыками ему в лицо, физически ощущая, как тлеет под моими губами его кожа. Да. Яд.

Демон заорал и невольно ослабил хватку, отталкивая меня от себя. В этот момент я из последних сил взмахнула израненной рукой и увидела, как застыл взгляд Асмодея. Я сама не поняла, как острая сталь отсекла ему голову, пока та не покатилась по ковру, а черная кровь не залила всю комнату. Я несколько секунд смотрела на мертвого Асмодея, не веря, что сделала это, и одновременно чувствуя слабость во всем теле. Осознание пришло после бешеной эйфории от убийства. Я поняла, что не выйду отсюда. В таком виде, да и сил у меня не хватит. Я бросилась к двери, дернула ручку и истерически расхохоталась, потому что она осталась у меня в руках. Проклятый сукин сын заблокировал все двери, превратив нас в узников собственного вертепа разврата. Я бросилась к ящику на стене. Код. Серафим говорил мне код, и я выучила его наизусть. Набрала цифры, но они не подошли, набрала еще один вариант — бесполезно. Действие сыворотки заканчивалось и меня начало знобить. Еще несколько минут, и от моей силы ничего не останется.

У меня только один выход — это нажать кнопку экстренного вызова его же охраны и сдаться им в лапы. Или же сидеть здесь, рядом с трупом демона и ждать, пока они сами придут. На это могут уйти дни, а то и недели.

"Они почувствуют в тебе демона и не смогут убить. Им запрещено по закону. Пока разберутся кто ты — возможно, успеешь уложить нескольких и сбежать".

Я подошла к столу и надавила на кнопку.

Охрана появилась в считанные секунды. От увиденного зрелища их глаза расширились, а лица вытянулись.

Они перевели взгляд на меня, а я направила на них меч.

— Сдохнет каждый, кто приблизится ко мне. Я хочу выйти из помещения.

Они смотрели то на обезглавленное тело своего Хозяина, то на меня, видимо, прикидывая свои силы. Но я только что убила самого сильного из них, а, значит, вполне могла разделаться и с ними.

Один из демонов, очень мощного телосложения, посмотрел на других и дал короткую команду:

— Заблокировать все выходы. Вызвать Нейтралов.

Они попятились назад и уже через секунду двери захлопнулись. Я осела на пол, глядя застывшим взглядом на кровь Асмодея, которая впитывалась в ковер, расползаясь чудовищным черным пятном.

Мы таки просчитались со временем, да и потеря крови и сил ускорила процесс выветривания зелья. Значит, это конец? Что ж, я прекрасно понимала, на что иду и что все может сложиться совсем не так, как мы рассчитывали. Мне еще не было страшно, я пока не осознавала, что меня ждет дальше. Я понимала только одно — я это сделала. Проклятого демона больше нет. Вот он, гниет на полу и скоро превратится в пепел, забирая меня с собой. Одно я знала точно — ни один суд Нейтралов не оправдает меня за содеянное. Даже связей отца на это не хватит… более того, я не могу вмешивать его в это дело. Раскроются подробности "ящика Пандоры" и тогда я утяну за собой всех, и его в том числе. В свете последних событий ему не поможет ни один адвокат. Лучше, чтобы никто не знал, кто я такая. Для всех я должна оставаться Валерией Свирски. Польской аристократкой-наркоманкой, которая убила Асмодея за то, что тот отказался поставлять ей дозу порошка. Мы с Серафимом обсудили и этот вариант тоже. Сыворотку мне якобы дала ведьма, кто она, я не знаю, нашла по совету знакомых. Впрочем, Зорич предупредил, что, скорее всего, под пытками Нейтралов я во всем сознаюсь.

Он не учел одного — я не боюсь боли. Мне плевать на физические мучения.

Дверь комнаты демона снова распахнулась, и я вздрогнула, когда увидела на пороге три фигуры в длинных черных плащах с капюшонами. Один из ни, бросил взгляд на другого и отчетливым металлическим голосом сказал:

— Это не демон. Это всего лишь вампир… который убил демона.

Потом повернулся ко мне и, кивнув двум другим, равнодушно смотрел, как меня ловко обезоружили, схватили за волосы и поволокли по коридору. Я только услышала короткий приказ охране Асмодея:

— Комнату закрыть, ничего не трогать. Никакой информации не распространять, пока мы не дадим разрешение на обратное.

***

У тебя такие счастливые сияющие глаза, безмятежная улыбка. Лицо светится настоящим счастьем. Жаль, что оно было настолько коротким, правда, малыш? Погладил пальцем щеку. Я помню, какая бархатная у тебя кожа. Я ее и сейчас чувствую, как наяву.

И по подушечке пальца пробегают сотни маленьких искр от невинного прикосновения. Закрываю глаза, полностью отдаваясь этому ощущению. Наклоняюсь к твоему лицу и почти касаюсь губ губами. Осторожно, боясь спугнуть. Наверное, если постараться сосредоточиться, я смогу даже представить себе, как ты мне отвечаешь, жадно прижимаешься ко мне грудью, запустив руку в мои волосы. Твои острые соски трутся о мое тело сквозь ткань рубашки, и я скоро не выдержу, скину ее только для того, чтобы почувствовать их голой кожей. А я все пью и пью твое дыхание, терзая такую мягкую плоть языком, исследуя сладость твоего рта.

Негромкий звук врывается в наш с тобой мир, малыш, разрушая хрупкую иллюзию счастья. Резко открываю глаза, а перед ними твое лицо. Счастливая улыбка… запечатленная на мертвой глянцевой бумаге.

Закусываю губу до крови, чтоб не засмеяться над собой в голос. В который раз рассматриваю твою фотографию и теряю не только контроль над собой, но и связь со всем окружающим миром.

Дьявол, Марианна, как же мне не хватает тебя. Просто твоего присутствия рядом. Тихого голоса, нежных невинных прикосновений, радостного смеха и теплых объятий.

А вместо этого меня окружают грубые мужские басы, четкие указания руководства, сотни проведенных изощренных пыток… и боль. Целые океаны боли. Не физической. Физическая боль — та роскошь, которую я не могу себе позволить. Как и тебя, малыш. Речь о другом — об иссушающей сознание безысходности, опустошающей душу тоске. О том, что все чаще хочется плюнуть на все и увидеть тебя. Хотя бы издалека. Даже не заговорить. УВИДЕТЬ. И ничего более. Один раз. Только один раз и все. А потом… Потом можно и сдохнуть без сожаления.

Но всегда останавливаю себя сам, запрещая даже мечтать об этом, иначе не сдержусь. Сорвусь к чертовой матери. И тогда все окажется зря.

Пусть лучше так. Вдали от тебя. От детей. Это лучше. Намного. Для вас. Для тебя в первую очередь. А остальное ведь не так уж и важно, верно, малыш? Я не устаю повторять себе эти слова изо дня в день. Произнося их как мантру по утрам, и как молитву богам, которыми давно проклят, по вечерам.

Прокручивая их в голове в те жалкие свободные минуты, когда могу позволить себе вспоминать, или же глядя на очередного смертника, жестоко пытаемого нами. В такие моменты, когда я смотрю в их глаза и лица, перекошенные от боли, я чувствую, как всего меня заполняет едкая черная зависть. Потому что та боль, что чувствуют они, никогда не сравнится с моей. Со временем она уйдет. С их смертью или освобождением. А моя… моя будет со мной вечность. И мне не скинуть ее цепей с себя. Она вряд ли отпустит меня даже после жизни.

Спрятал фотографию в карман рубашки и накинул на себя плащ. Нужно получить у руководства информацию на одну преступницу. Какая-то зарвавшаяся богатая сука из клана Черных львов слишком много о себе возомнила и решила нарушить баланс наших миров. Приказ поступил однозначный — возможность ее освобождения не предусматривается вообще, только пытки и казнь. Так что мы с ней будем страдать вместе. Только по разным причинам. Смертнице крупно не повезло. Сегодня у меня очень плохое настроение. Впрочем, как и всегда в последнее время.

Вышел из кельи и прошел по коридору к другому крылу. Думитру должен быть у себя в кабинете.

Однако мне сказали, что он на Собрании. Скорее всего, оно было созвано для вынесения приговора преступнице, которой мне предстояло заняться.

Решил не ждать в помещении и выйти на свежий воздух. Как раз занимался рассвет.

Солнце медленно поднимается все выше и выше, уютно устраиваясь на вершинах скал, лениво раскрашивая темные пики и угрюмое, еще не проснувшееся окончательно небо в бледно-розовые оттенки. Ненадолго. На какие-то жалкие минуты. Чтобы потом снова уступить место мрачным серым облакам, признавая свое очередное поражение.

Среди скал Нейтралов нет места ни радостным птичьим трелям, ни яркому солнечному свету, ни теплому летнему дождю. Только затяжные холодные ливни, пронизывающий насквозь ветер и мертвая тишина самих гор, нарушаемая лишь голосами и шумом воинов Нейтралитета. Ни животных, ни птиц, ни насекомых, на интуитивном уровне избегающих встречи с самыми опасными хищниками в природе. Самыми страшными и непобедимыми в этой реальности. Если, конечно, существуют другие.

Хотя иногда мне казалось, что они есть на самом деле, эти другие реальности. По крайней мере, одна. Та, в которой я впервые полюбил и стал любимым. А после — умер в холодном одиночестве. Та, в которой я проснулся уже не человеком и жил сотни лет. Та, в которой осталось мое прошлое, где я был презренным Гиеной, мечтавшим отомстить за долгие столетия унижения.

Та, в которой я обрел семью и новый смысл для существования. Та реальность, в которой я встретил свою единственную женщину, сумевшую полюбить того монстра, которым я стал. Жестокого, кровожадного, бескомпромиссного. Здесь, в своей новой реальности, я сотни раз задавался вопросом, а полюбила бы этого зверя Анна? Такого, каким меня встретила Марианна? И каждый раз, отвечая на этот вопрос, понимал, что, скорее всего, нет. Она любила того парнишку, который спас ее. Но она ни за что не смогла бы смириться с чудовищем, получавшим удовольствие от чужой боли и смерти. Другое дело — добрый и благородный Влад, который всегда поступает по законам совести и чести. Он — достойная пара для нее. И все чаще ловлю себя на мысли, что меня совершенно не волнует их союз. Да и волновал ли когда-нибудь?

Закрыл глаза, отгоняя видение трехлетней давности, в котором Марианна на очередном приеме танцует с Дэном… Уже три года прошло, а я помню каждую деталь этого проклятого кадра. Облегающий темно-синий шелк на соблазнительном теле, и руки этого подонка, ласкающие ткань. Его довольная улыбка как отражение ее собственной.

В очередной раз от злости и бешеной ревности срывает все планки, и я прихожу в себя стоящим возле полуразрушенной колонны. Я разнес ее в щепки так же, как и свою жизнь… себя. От меня тоже остались одни обломки, гниющие от яда ревности, одиночества, сожаления и боли.

— Проклятье.

Да, что со мной творится сегодня? Какого хрена я снова дал вырваться на свободу чувствам? Я их похоронил. Давно. Почти три года назад. Но каждый раз, стоит расслабиться, и они вырываются на поверхность, раскидывая в стороны клочья кровавой грязи, которыми я их засыпал, пробуждая раз за разом ту боль, что лежала рядом с ними в соседней могиле.

Успел выровнять дыхание и отойти подальше от этого места, когда рядом оказался один из вершителей. Окинул удивленным взглядом колонну и склонил голову, приветствуя.

— Морт, Курд ожидает тебя.

Кивнул ему и прошел внутрь. Надо собраться с мыслями. Такие срывы у меня случались редко, в последнее время я все чаще ощущал себя машиной, равнодушной и холодной, автоматически выполняющей свою работу. До тех пор, пока не позволю себе вернуться назад, в то прошлое, которого уже не вернуть.

Уже на подходе к кабинету Курда с радостью приветствовал привычное спокойствие и равнодушие. Именно так. Я — вершитель. Я — Морт. Я — мертвец, выполняющий свою функцию. Ни больше, ни меньше.

Сказать, что Думитру был взволнован, все равно, что ничего не сказать. Сам глава Нейтралов беспокойно шагал из стороны в сторону, сжимая в руках какие-то документы. Даже стало интересно, что же такого сделала эта дрянь, если смогла вывести из себя вечно невозмутимого румына.

— Итак, Морт, вот данные на нового заключенного. Женщина. Блондинка. Вампир клана Черных львов… — название клана Курд буквально прошипел. — Нам известно только ее имя… Допрос проведешь лично, все-таки когда-то ты имел непосредственное отношение ко Львам.

Он замолчал, всем своим видом показывая, что я свободен.

— Могу я поинтересоваться, какое преступления совершила заключенная?

— Она убила одного из верховных демонов. Асмодея.

Кивнул на прощание главе, выходя за дверь и чувствуя, как ненависть к пленнице, которая сумела сделать то, о чем я мечтал долгие годы, начинает захлестывать меня вместе с диким любопытством и презрительным чувством собственного ничтожества. Какая-то девка смогла, а я нет. Ни я… ни целый клан вампиров. Впрочем, ее за это ждет мучительная смерть, я об этом позабочусь.

Загрузка...