Катнора. Сердце двух миров

Глава 6

Когда я показала тетушке брошь в виде листка клевера, даже сама не до конца верила, что это мои руки сотворили эту красоту!

Листок вышел очень правдоподобно. Выполнен из тончайшей пластины серебра, где я проработала каждую линию, каждую прожилку. Края листа чуть изогнуты, словно его склонил невидимый ветер. В самом центре, там, где должна лежать капля росы, мерцает гладкий зеленый агат.

Камень не слишком дорогой, а потому именно его я выбрала для своего эксперимента.

Свет, скользя по округлой поверхности отполированного агата, разливал по броши мягкое свечение, будто в утренних лучах камень вот-вот проснется от долгого сна. С обратной стороны броши изящная, почти невидимая застежка.

Застежку эту придумала я сама. Точнее, не я, которая работала в мастерской, а та я, которая все чаще стала приходить ко мне во снах.

Это ее незримое присутствие направляло меня, ее подсказки шелестели в ушах, ее руки, не касаясь, направляли.

- Да как же это… - растерялась тетушка Дора, рассматривая брошь. – Откуда?

- Кажется… я сама ее сделала, - ответила, вжав голову в плечи и словно оправдываясь.

- Сама? – не поверила гномиха. – Катнора, признайся, ведь ты нашла ее в вещах умершего Унгрима?

- Нет, тетушка, все не так. Камень действительно был в шкатулках мастера, как и серебряные чешуйки, из которых я выплавила этот листок, - ответила, глядя старой гномихе в глаза. - Но нарисовала эскиз, отлила пластину, выпилила фигурной пилкой я сама. А после еще обработала края надфилем и отполировала кусочком кожи, чтобы сгладить острые края. И эту оправу для агата я сделала. И камень вставила тоже. К счастью, у мастера Унгрима есть все нужные инструменты, нашлись и горелка и все-все, что мне могло понадобиться. А вот застежку я увидела во сне и смогла повторить, но лишь ее, все остальное придумала только я сама! - с жаром выпалила я.

- Даже не знаю, Катнора, - все еще недоверчиво покачала головой Дора. – Такая брошь может стоить очень дорого. И дело не в серебре или агате, а в мастерстве и умении, с которым она сделана. Никто, дочка, не поверит, что такую искусную вещицу могла сделать человеческая девочка, которую никто никогда не учил.

Я слышала, как шепталась тетушка с дядюшкой Готреком, когда он пришел вечером домой. Дора показала брошь, которую я сделала, мужу. Тот бросил на меня короткий взгляд, внимательно осматривая хрупкую вещицу. Готрек задумчиво потер бороду, как делал обычно в моменты волнения.

- Подойди, Катнора, - позвал старый гном. – Скажи, ты правда сама сделала эту вещицу?

- Сама, дядюшка, - потупилась я, чувствуя, что в чем-то провинилась, но вот в чем никак не могла понять.

- Ты бы хотела продать ее или оставить себе? – спросил Готрек.

- Продать? – вскинулась на старого гнома. – Разве кто-то купит поделку десятилетки-найденыша?

- Купит, Катнора, еще как купит, - заверил дядюшка Готрек. – Брошь изящная, выполнена искусно. Работа тонкая. Даже я, Катнора, не могу поверить, что ты ее сделала. Но я не раз заглядывал в мастерскую, когда ты там была. Видел, как ты склонялась над рабочим столом Унгрема. Ты настолько уходила в то, чем занималась, что не видела и не слышала, как я подходил ближе. А я видел, дочка, и этот зеленый камень, который ты чем-то скоблила, а после натирала, и эту серебряную пластину, на которой постепенно стали проявляться черты листка. Ты сама сделала эту брошь, нет в том у меня сомнений. Только вот как? Как, если никто никогда тебя не обучал мастерству золотарей?

Про сны я больше не говорила, раз никто мне не верит, вот и сейчас просто стояла, потупившись, и ждала решения главного гнома нашей небольшой семьи.

- Обоз в Элесвар отправляется уже завтра, - потерев бороду, изрек Готрек. - Брошь возьмем с собой, попробуем продать на ярмарке! - решительно постановил он. – А уж сколько выручим, столько и будет. Как Боги пошлют, все в их власти!

Весь вечер я ловила на себе взгляды тетушки. Задумчивые, озадаченные. Брошь лежала на столе, и каждый член нашей небольшой семьи то и дело поглядывал на нее, даже я, словно не насмотрелась, пока делала.

Тетушка показала мне платья, над которыми трудилась две недели. Швы у нее получились ровными и мелкими, пуговки, которые я обтянула тканью, смотрелись живо, а на подоле тетушка вышила незатейливый, но такой уютный узор - ряды маленьких листьев.

Пока я восхищалась новыми нарядами, тетушка учила меня аккуратно складывать готовое платье, чтобы не замялись складки.

Этим вечером мы сидели у окна, слушая, как по крыше барабанит дождь, и обсуждали предстоящий путь. Дядюшка Готрек рассказывал про Элесварский рынок, где продают невероятные диковины, и про праздник Сотворения, что выпадает как раз на нашу поездку.

А еще он обещал показать мне храм человеческого Бога Аэлона – сердце любого человеческого города.

- В эти дни нужно быть особо осторожными, Катнора, в Элесвар прибудет множество и людей, и гномов, а может даже, и драконов с эльфами. Праздник Сотворения празднуют только люди, но чтят его все расы.

- А что это за праздник, дядюшка Готрек? – заерзала я в нетерпении.

- Это праздник Сотворения мира, Катнора, - улыбнулся старый гном. – Ты знаешь, что мы, гномы, поклоняемся Великому Грондвиру, Каменное сердце. Это Высший, сотворивший всех гномов, наш Великий отец. Но есть и другие Высшие, Катнора, - мягко коснулся он кончика моего носа, привлекая внимание. - В незапамятные времена, когда в мире царил лишь первобытный мрак, четыре Великие Сущности пробудились из Вечной Тьмы и каждый из них был воплощением силы.

- Четыре, дядюшка?

- Да, Катнора, по числу рас, населяющих наш мир. Скайхарен, Крылатый Пламень, стал олицетворением и прародителем драконов. Мудрость, власть и могущество текли в его венах. От его силы родились первые хранители древнего знания и наследники могущества. Им же он передал свое умение взмывать в небеса, а после ходить по земле. У драконов две сути, две ипостаси. Это – высшие создания нашего мира, Катнора.

- Они правда-правда умеют летать?

- Умеют, - улыбнулся дядюшка. - Драконы очень могущественны, дочка. Они живут обособленно, редко посещая наши земли, поэтому ты их никогда не видела.

- А ты видел, дядюшка?

- Видел однажды, Катнора. Я ездил не в Элесвар, а в сам Буревест – столицу человеческих земель и там-то видел драконов. Они огромные, способны затмить собой солнце, а стоит им ступить на землю – прекраснее их нет созданий!

- А расскажи про Бога людей, дядюшка Готрек! – попросила я с горящими глазами.

- Я расскажу про всех Богов, Катнора, - пообещал старый гном. – Все, что знаю сам, что услышал от своего отца, а тот от своего. Бог людей - Аэлон. Он вдохнул в своих детей огонь стремления, дух созидания, жажду открывать неведомое и менять мир вокруг. Грондвир, Каменное Сердце, как ты уже знаешь, стал прародителем гномов. Его руки были тверды, как горы, а дыхание похоже на шорох камня. Грондвир научил своих детей трудолюбиво строить, искать ценности под землей, защищать созданное и помнить корни. Есть еще Эллиариэль, Серебристая Листва, - смягчил голос дядюшка. - Она создала эльфов - легких, изящных, редко покидающих свои леса. Ее сила наполнила природу светом, ее любовь дала эльфам вечную молодость души и тягу ко всему живому.

- А эльфов ты видел, дядюшка? – снова не удержалась от вопроса я.

- Видел, Катнора, видел, - с улыбкой потрепал меня по волосам Готрек. – Они совсем не похожи на нас. Тонкие, изящные, голос певучий. Движения у них плавные, словно заторможенные. Эльфы не терпят спешки, никогда не повышают голоса, не грубят. Они словно сотканы из самого света.

- Ты хотел рассказать про праздник, Готрек, - напомнила Дора. – А сам отвлекся и сильно. А меж тем темно уже, ложиться пора. Завтра вставать нужно, едва свет забрезжит, сам знаешь, дорога небыстрая.

- Не торопи, Дора, - кивнул дядюшка жене. – Катнора должна это знать, если не мы, то кто ее обучит? – справедливо рассудил он. - Когда мир еще только формировался, дочка, Великие Сущности встретились у истока Звездной реки и заключили Пакт Равновесия: никто из них не станет хозяином всего мира, каждый будет покровительствовать своим детям и учить их тому, что близко своему сердцу. С тех пор люди, гномы, драконы и эльфы живут в мире, где над ними стоят не один, но четыре Высших, нередко спорящие между собой, но всегда помнящие: настоящий мир держится на равновесии. Легенды гласят, что время от времени Боги собираются на совете, чтобы решать судьбы народов, а иногда шепчут избранным свои наставления, направляя путь каждого племени. И вот день, когда наш мир стал таким, какой он теперь и вспоминают, отмечая Праздник Сотворения.