Код любви на кофейной гуще (СИ)

Глава 24. Прикосновения, которые лечат

Что-то изменилось в его взгляде — потемнело, загустело. Он подался вперёд, и я подалась навстречу.

Этот поцелуй был другим — властным, требовательным. Его губы обжигали, язык скользил по моему с медленной, почти мучительной настойчивостью. Пальцы впились в бока, поднялись выше, под свитер, и я не сдержала стон, когда его ладони накрыли мою грудь.

Свитер полетел куда-то в сторону. Моя блузка расстегнулась так быстро, что я даже не заметила как.

— Ты дрожишь, — прошептал он, касаясь губами шеи.

— От холода, — соврала я, и он усмехнулся, прикусив мочку уха.

— Врёшь, — выдохнул, обдавая кожу жаром. — Я чувствую, как колотится твоё сердце.

Его тело прижалось ко мне так плотно, что я ощущала каждый мускул, каждую линию. Твёрдость его возбуждения упиралась мне в бедро, и от этого внизу живота разливался жидкий огонь.

— Уверена? — он оторвался на мгновение, его глаза — два тёмных омута в полумраке.

В ответ я прикусила его нижнюю губу, заставив резко вдохнуть.

— Более чем, — прошептала, и мой голос прозвучал хрипло, незнакомо.

Он подхватил меня на руки так легко, словно я ничего не весила. Шаг. Ещё. Спальня встретила нас прохладой и серебристым светом луны, льющимся через незашторенное окно.

Кирилл опустил меня на простыни бережно, почти благоговейно. Его взгляд скользил по моему лицу, шее, плечам, и от этого взгляда кожа горела.

— Ты прекрасна, — выдохнул он, и в его голосе было столько искреннего восхищения, что смущение отступило перед новой волной желания.

Мои пальцы скользнули по его груди, ощущая твёрдость мышц, жар кожи. Сердце под ладонью билось так часто, что казалось — вот-вот выпрыгнет.

— Знаешь, — прошептала я, глядя в его потемневшие глаза, — для человека, который боится довериться, ты слишком быстро раздеваешься.

Он рассмеялся — низко, хрипло, и от этого звука по телу пробежали мурашки.

— Только с тобой, — ответил, наклоняясь ближе. — Только с тобой я теряю голову.

Поцелуи обжигали кожу — шея, ключицы, ниже. Каждое прикосновение его губ вызывало электрический разряд, пробегающий до кончиков пальцев. Я задыхалась, не в силах сдерживать дрожь.

Одежда исчезла, словно по волшебству. Не помню, кто и как её снимал — только ощущение его горячих ладоней на моей обнажённой коже.

Кирилл нависал надо мной — широкоплечий, с рельефными мышцами, покрытыми порослью тёмных волос. Шрам на правом плече — тонкая белая линия. Хотелось спросить, откуда он, но все слова растворились в жаре его прикосновений.

Он вошёл медленно, осторожно, не отрывая взгляда от моего лица. В его глазах читалось беспокойство, нежность и что-то ещё — глубокое, тёмное, обжигающее.

— Хорошо? — хрипло спросил он замерев.

Вместо ответа я обвила его ногами, притягивая ближе.

— Боже, Вера... — выдохнул он мне в шею.

Мир сузился до точки соприкосновения наших тел. Снег за окном, лунный свет, серебрящий его плечи, капля пота, скользнувшая по виску. Я ловила каждую деталь, каждое ощущение, словно пыталась запомнить навсегда.

Кирилл двигался размеренно, сдерживаясь, но я чувствовала, как напряжены его мышцы, как пульсирует вена на шее. Он сдерживался ради меня.

— Быстрее, — прошептала я, впиваясь ногтями в его спину.

Что-то сломалось в его взгляде. Движения стали резче, глубже. Я выгибалась навстречу, принимая его целиком, растворяясь в ощущениях.

Удовольствие накатывало волнами, каждая сильнее предыдущей. Внутри всё сжималось, скручивалось в тугую спираль.

— Кирилл, я... — не смогла договорить.

— Я знаю, — прошептал он ускоряясь. — Я чувствую. Давай, детка. Отпусти себя.

Эти слова, произнесённые его низким, хриплым голосом, стали последней каплей. Меня выгнуло дугой, тело содрогнулось в экстазе. Кирилл последовал за мной, уткнувшись лицом в мою шею, сдавленно застонав.

Мы лежали, переплетённые, мокрые от пота, с бешено колотящимися сердцами. Его тяжесть на мне казалась самым правильным ощущением в мире.

Кирилл скатился в сторону, но тут же притянул меня к себе, устраивая на своей груди. Его сердце грохотало под моим ухом.

— Ты в порядке? — спросил он, целуя меня в макушку.

— Более чем, — улыбнулась я, чертя узоры на его груди. — А ты?

— Я? — он усмехнулся, и я почувствовала эту усмешку всем телом. — Я только что побывал в раю и вернулся.

За окном продолжал падать снег. Лунный свет превращал его тело в мраморную скульптуру — идеальную, с чётко очерченными мышцами и тенями в углублениях.

— О чём думаешь? — спросил он, перебирая мои волосы.

— О том, как странно всё складывается, — ответила, прижимаясь щекой к его груди. — Ещё месяц назад я и представить не могла...

— Что окажешься в постели с тем самым хмурым типом, который каждый день требовал кофе без сахара? — в голосе слышалась улыбка.

— Что встречу человека, который заставит меня забыть обо всём на свете, — поправила его, приподнимаясь на локте, чтобы заглянуть в глаза.

В полумраке его лицо казалось мягче. Морщинка между бровей, которая так часто появлялась, когда он сидел в кофейне, разгладилась. Щетина на подбородке отливала серебром в лунном свете.

— Ты тоже перевернула мой мир, Вера, — сказал он серьёзно. — С первой чашки кофе с нарисованным солнцем.

— Ты заметил? — удивилась я. — Но ты никогда не показывал вида.

— Конечно, заметил, — он фыркнул, словно я сказала что-то нелепое. — Я каждый день ждал, что ты нарисуешь сегодня. Это был... мой личный ритуал. Что-то только для меня.

— А я-то думала, что ты просто хмурый трудоголик, которому плевать на такие мелочи, — рассмеялась я.

— Я и есть хмурый трудоголик, — он притянул меня ближе, целуя в висок. — Но мне никогда не было плевать на тебя. Даже когда я ещё не знал твоего имени.

Его признание отозвалось теплом где-то под рёбрами. Я положила ладонь на его щёку, чувствуя колючую щетину.

— Знаешь, что меня поразило в тебе с первого взгляда? — спросила я.

— Моя неотразимая хмурость? — он приподнял бровь.

— Твои глаза, — призналась я. — Такие... печальные. Словно ты потерял что-то важное и не можешь найти.

Что-то промелькнуло в его взгляде — тень, боль, которую он тут же спрятал.

— Может быть, я наконец нашёл, — прошептал он, притягивая меня для поцелуя.

— Мы оба наблюдатели, — прошептал он, отрываясь от моих губ. — Может, поэтому и нашли друг друга.

Ночь окутывала нас тёмным покрывалом. Тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием и далёким шумом города, казалась защитным коконом.

— Останешься до утра? — спросила я, ловя его взгляд в полумраке.

— Если позволишь, — его руки крепче обвились вокруг меня. — Не хочу уходить.

— И я не хочу, чтобы ты уходил, — прошептала я, устраиваясь в изгибе его тела.

Сон накрывал постепенно. Последнее, что я запомнила — тепло его тела рядом и ощущение абсолютного счастья.