Когда позовет судьба

8

Ответом на ее предложение было лаконичное:

— Пошла ты к дьяволу!

— Тсс! — Кристин испуганно оглянулась. Улица была тиха, только со стороны салуна доносился слабый шум. У лавки, возле которой они с Джеком остановились, не видно ни души. — Вспомни, когда ты в последний раз был в этом городке? И может ли кто-то опознать тебя?

— Никто меня не опознает, — пробурчал Джек, — но будь я проклят, если когда-нибудь соглашусь стать начальником полицейского участка! — И он глубже надвинул шляпу на глаза.

— Зря ты! Это куда безопаснее игр с динамитом. Не говоря уж о том, что и куда веселее.

— В жизни не слышал ничего более глупого, — процедил сквозь зубы Джек и направился к лавке.

— А разносить вдребезги тюрьму — это верх гениальности, не так ли? — милым голосом спросила Кристин, почти прижав губы к его уху.

Джек потряс запертую дверь.

— Ты всерьез полагаешь, что твое одобрение или неодобрение способно меня остановить? — спросил он сухо.

— А с твоим методом мы все окажемся в тюрьме. Если, конечно, от нас что-нибудь останется после взрыва.

— Женская логика! Ей одно, а она другое… Никто не заставляет вас участвовать в этом деле, мисс Форд.

— Но я уже участвую! И вовсе не жажду быть вздернутой на пару с тобой на ближайшем дереве.

— Я так и понял: ты лезешь со своими бредовыми планами ради собственной безопасности. По-твоему, в этом городе живут одни дураки. Даже просто идиоты, способные нанять на службу в полицию — кого бы вы думали? — родного брата преступника, сидящего у них под замком!

— Ты же сам сказал, что никто тебя не опознает! — напомнила Кристин. — Ты хорошенько побреешься, купишь новую одежду. Мы придумаем новое имя, и в тебе будут видеть лишь самого меткого стрелка по эту сторону Скалистых гор.

Джек рассмеялся, но в смехе сквозила горечь:

— Меньше всего я хотел бы прославиться как стрелок. Тогда-то от меня и поспешат избавиться.

Кристин решила, что пора прибегнуть к другим средствам убеждения:

— Я все поняла! Ты трусишь.

— Чего-о? — протянул он презрительно.

— Я говорю: трусишь! Боишься, что не выйдет из тебя лихого смельчака. Тебе проще избрать окольный путь. Например, взорвать тюрьму и дать тягу. Быть на виду — это и в самом деле страшно. Я тебя понимаю…

В ответ на это ироническое сочувствие Джек рванул ее на себя так, что лицо его оказалось в паре дюймов от ее глаз:

— Ты можешь быть какой угодно кралей, но это не гарантия, что однажды я не перережу тебе горло и не выброшу тебя в сточную канаву!

Срывающийся от злобы голос Джека и его железная хватка отрезвили Кристин. Пожалуй, не стоит дальше играть с огнем. Надо попробовать убедить его логикой.

— Джек, я говорю только: давай не будем соваться в воду, не зная броду! Мне бы не хотелось стать свидетелем твоей глупой смерти.

— Почему?

Он прошептал это слово отрывисто и хрипло. Кристин вдруг почувствовала, что у нее отнимаются ноги. Она ощутила невероятную близость этого человека. До сих пор она видела в нем холодного, жестокого, циничного бандита, при общении с которым всегда приходится помнить о пистолете в твоей сумке. А сейчас ей отчаянно захотелось, чтобы он обнял и поцеловал ее. Захотелось самой обхватить его голову руками и привлечь к себе — губы в губы…

— Потому что спешка чревата бедой! — Не об этом спрашивал ее Джек, но любимое отцовское присловье выручило ее сейчас. — Мне кажется, есть менее опасные способы распутать ситуацию. Если тебя поймают — конец всем нам, и Хэнку в том числе.

Джек все еще держал ее в своих железных объятиях. Он чуть разжал пальцы, но не отпустил ее и теперь:

— Хэнк?.. Так дело в Хэнке! Вот почему ты вертишься здесь! Теперь понятно, почему тебя бросило в истерику при одном упоминании о динамите.

Кристин вспыхнула:

— Если мне не изменяет память, мистер Пэриш, это вы поклялись освободить своего брата! Вы сломя голову неслись в этот городишко! Что до меня, то я бы послала Хэнка и Боба ко всем чертям и ни минуты не рисковала бы ради них ни своей, ни вашей жизнью!

Неожиданно он отпустил ее. Кристин почувствовала себя свободной — и странно разочарованной. Пожалуй, ее покровительница права: бесчувственный, жестокий и грубый Джек Пэриш заставлял ее сердце биться сильнее, чем любой другой мужчина.

— Все, о чем я мечтаю, — это в мгновение ока унестись отсюда как можно дальше, — добавила она для убедительности, ибо ревность Джека к Хэнку теперь попросту оскорбляла ее.

Джек медленно отер пот со лба:

— Пока я пробьюсь на эту должность, пройдет несколько месяцев, — сказал он, как бы размышляя, стоит ли вообще думать над таким решением вопроса.

В Кристин с новой силой вспыхнула надежда.

— Нам нужна неделя, не больше! Если, конечно, розыгрыш удастся. Мы преобразим тебя, а потом ты придешь к местным заправилам и попросишь найти тебе подходящую работу.

Она проговорила это очень уверенно, но сама почувствовала вдруг, что не на шутку струхнула. Если он скажет «да» — путь назад отрезан. Но вдруг люди раскусят, кто они такие?

— Все еще не могу решиться, — проворчал Джек. — А если мне не дадут работы?

— Ну, тогда уж… тогда я своей рукой подожгу бикфордов шнур!

— Нам нужна легенда, — сказала Кристин, когда они вновь сидели у походного костра.

Джек взглянул на нее, зло прищурившись: его охватывало бешенство, когда она время от времени говорила что-то вроде бы на обычном английском, но невозможно было понять о чем. Откуда она взялась, черт бы ее побрал? Вряд ли из Сан-Франциско: слишком уж причудливые тряпки носит. Может, из Франции?..

— Да и номер в гостинице просто необходим, — продолжала Кристин. Она с отвращением сунула в рот пригоршню бобов. — Не обижайся, но, если продолжать ночевки у костра, из нашей легенды о тебе ничего не выйдет. У тебя ведь есть деньги?

Джек швырнул в огонь ветку, и сноп оранжевых искр взмыл в ночное небо.

— До черта и больше!

— Отлично. Итак, первое, в чем мы должны убедить публику: ты стреляешь как дьявол — но только в случае крайней необходимости. Побольше хмурься, и народ преисполнится к тебе уважением.

Джек свирепо глянул на Кристин. Он все еще не мог поверить, что согласился на ее план. Брат первый высмеял бы его, узнай он об этом идиотском замысле. Джек Пэриш — начальник полицейского участка! Матерь Божья!..

— Основную игру предоставь мне, — продолжала Кристин. — Я буду изображать твою младшую сестру. Люди питают уважение к родственным чувствам, и я смогу беспрепятственно снабжать их нужной информацией.

— Я вообще не желаю, чтобы ты участвовала в этой опасной затее.

— Ты всерьез рассчитываешь справиться в одиночку? — Кристин насмешливо улыбнулась.

Джек поймал себя на мысли, что хотел бы ощутить вкус этих пухлых губок, и его взяла досада.

— Полагаю, что справлюсь! — сказал он упрямо. Еще больше, чем манера бросать время от времени непонятные слова, его выводила из себя ее неизменная уверенность в собственной правоте.

— В одиночку тебе пришлось бы месяц-другой лезть из кожи, чтобы заработать авторитет. А со стороны это можно сделать одним-единственным словом, — пояснила она.

— Есть ли на свете хоть что-то, чего вы не знаете, мисс Форд?

Кристин не сразу уловила смысл его реплики.

— Ты хочешь сказать, что я предлагаю ерунду и при этом грешу самоуверенностью? — надменно спросила она.

Джек скрипнул зубами и, чтобы успокоиться, подбросил в костер еще одну ветку.

— Ничего такого я не говорил.

— Не говорил, так намекал… Ну хорошо, изложи свой план действий! Я вся внимание.

— Скажи, ты всегда такая стерва?

На этот раз Кристин всерьез обиделась. Вскочив, она шагнула к Джеку, нависла над ним и свирепо прошептала:

— Если бы я была другой, ты бы уже гнил в могиле!

Джек не шелохнулся. Чуть приподняв голову, он попытался представить себе, как поведет себя эта дамочка, если свалить ее на землю и подмять под себя.

— С чего бы это я гнил в могиле?

— А с того! Я добровольно стала заложницей, чтобы спасти вас от полицейских. Я пристрелила трех индейцев. Наконец, если бы не я, твои останки разлетелись бы по всей Неваде после фокусов с динамитом.

— Ба! Поразительно, как это я в течение тридцати лет умудрялся оставаться в живых! Ведь тебя рядом не было.

— И вот она, благодарность! Грубые насмешки вместо добрых чувств — все, на что ты способен, — обреченно вздохнула Кристин.

До сих пор не было на свете женщины, которая рисковала бы задирать Джека, и вот нашлась — отважная, не в меру умная и чертовски соблазнительная. Огонь желания опалил его изнутри. Джеку потребовалась вся сила воли, чтобы не прикоснуться к ней. Он отошел от костра и улегся спать возле своего коня.

Занимался рассвет, а Кристин все никак не могла уснуть. Ей не давала покоя мысль, что она не удержалась от гневной вспышки во время беседы с Джеком о деле. Его хладнокровие и невозмутимость выводили ее из себя, и она опять опустилась до перечисления своих «подвигов». Такой толстокожий тип кого угодно выведет из терпения. Вот и сейчас, пока она маялась и ворочалась, спокойно спал поодаль от костра, и совесть явно не мучила его.

Кристин села, обхватив колени, и долго смотрела на Джека, свернувшегося калачиком от холода. Она было залюбовалась им, но потом в негодовании отвернулась. Ну почему он, дубина бесчувственная, не проснется?! Тогда бы у нее появилась возможность сказать ему, как она сожалеет о своей несдержанности, и успокоиться…

— Черт бы тебя побрал, Джек Пэриш! — пробормотала она сквозь зубы. — И зачем только я встретила тебя, циничного и бездушного!

— Все никак не можешь успокоиться?

От этого грубоватого полусонного оклика душа Кристин ушла в пятки.

— Я думала, ты спишь, — сказала она извиняющимся тоном.

Джек потянулся под шерстяным одеялом и перекатился к ней. Положив локти на землю, а голову на ладони, он поинтересовался:

— Вы хотели сказать мне что-то, мисс Форд?

Кристин натянула колючее одеяло под самый подбородок:

— Я хочу извиниться перед тобой, слышишь? Просто иногда ты доводишь меня до белого каления, Пэриш. И запомни, вовсе я не самонадеянная всезнайка.

Джек искренне удивился:

— А я и не называл тебя так.

— Но ты так подумал, — обиженно изрекла она.

Последовало продолжительное молчание.

— Тебе так важно, что я думаю? — наконец тихо спросил он.

— Да, — пробормотала она еще тише. Поразительно, но его мнение и в самом деле значило для нее очень много. — Джек!

— Да?

— А тебе важно, что думаю я?

— Мне? — хмыкнул он. — Мне глубоко безразличны собственные мысли, не говоря уж о чужих.

— Ах ты… — Она проглотила слово «негодяй», чуть не сорвавшееся с губ. — Это называется: поговорили по душам, — заключила она печально.

— У нас завтра по горло всяких дел, мисс Форд. Не кажется ли вам, что тратить время, отведенное на сон, нужно именно на сон?

— Я не могу спать, если злюсь на кого-нибудь.

— А на кого ты злишься? — не сразу и совсем уже сонным голосом спросил Джек.

— Ни на кого. — Она вытянулась на своем жестком ложе, подоткнула одеяло и закрыла глаза, но не удержалась от еще одной попытки примириться: — Джек!

— Угу?

— Ты только не думай, а на тебя больше не злюсь.

— У меня прямо-таки гора с плеч, — пробормотал он, засыпая.

Воцарилась тишина, и Кристин почувствовала наконец, что проваливается в сон. Легкий ветерок шевелил волосы и щекотал нос, и она в полудреме думала, что сегодня может спокойно спать, не боясь остаться одной в этой каменной пустыне.