Когда в городе гаснут огни

ГЛАВА ВТОРАЯ

Кто здесь? В полной темноте Блайт начала ползать по площадке в поисках фонарика. К счастью, ее рука вскоре наткнулась на него, и она поспешно его включила.

— Я в лифте. А ты что подумала?

Блайт посветила в сторону лифтов.

— В котором? — спросила она. Ее голос дрожал. Она постучала в первую дверь. — В этом? — Потом постучала во вторую. — Здесь?

Она уже подошла к третьей двери, когда услышала сердитый голос:

— Стой, черт тебя побери! Здесь я, в среднем.

— У тебя все в порядке?

— Нет, не в порядке. Я застрял в лифте.

— А в остальном ты как?

— Мне и этого достаточно.

— Сколько ты уже там сидишь?

— С тех пор, как выключили свет. Может, хватит о глупостях? Как мне отсюда выбраться?

— Да, выбраться можно, — заговорила она терпеливо, словно объясняла ребенку. — Найди телефон и скажи…

— Телефон не работает. И света нет.

Только теперь она начала осознавать масштабы проблемы.

— Электричество отключили на очень большой территории, — вздохнула она. — Но надо же тебе как-то выбираться оттуда. Не волнуйся. Набери 9-1-1. У тебя есть мобильный телефон?

— Сигнал не проходит.

— Тогда я пойду вниз, — предложила она, внутренне содрогаясь от такой перспективы, — и спрошу у Сантьяго, может быть, у него есть какой-нибудь инструмент, чтобы открыть дверь.

— Нет. Не уходи.

Она помедлила. Мужчина почти признавался в том, что напуган. Может быть, у него клаустрофобия? Он сидит один уже несколько часов в закрытом помещении, в полной темноте. Он рад, что хоть кто-то есть рядом. Она нужна ему. И должна поддержать его.

— Хорошо, я останусь. Наверное, у меня в сумке найдется подходящий инструмент.

— Ты что-нибудь видишь? — удивился он.

— У меня есть фонарик.

— Ах, фонарик! Что угодно отдал бы за фонарик!

Бедный парень. Она направила луч фонарика на дверь лифта.

— Ты видишь? Что?

— Свет от фонарика.

— Нет.

Она вытряхнула содержимое своей сумочки на площадку и, направив луч фонарика на кучу, отыскала пилку для ногтей. Стоя на четвереньках, она просунула пилку сквозь створки лифта и пошевелила ею.

— Видишь пилку для ногтей?

— Я вообще ничего не вижу.

— Тогда попробуй нащупать ее.

— Подними повыше. Мне кажется, что ты находишься ниже меня. Должно быть, лифт остановился между этажами.

Она встала, приподнялась на цыпочки и снова просунула в створки лифта пилку.

— Вот она! — обрадовался он, как Колумб, заметивший в океанских далях полоску земли. Она почувствовала, как он потянул за пилку. — Это, к сожалению, не поможет открыть дверь. У тебя нет чего-нибудь потяжелее и побольше размером? Погоди, у меня должен быть с собой перочинный нож.

— У тебя есть нож?

— У каждого человека есть перочинный нож. Ты что, испугалась? Перочинные ножи не относятся к разряду холодного оружия.

Он говорил на правильном языке, как профессиональный журналист.

— Ну хорошо, извини. — Блайт увидела в щели между створками заостренный кончик лезвия. — У нас теперь есть два полезных инструмента.

— Надо раздобыть что-нибудь еще.

Блайт вытащила из волос гребень. Он был из пластика, с крепкой ручкой и редкими прочными зубьями. Такой гребень годился для расчесывания даже африканских курчавых волос. Только такой гребень подходил и для необычно густых волос Блайт. Наверное, это подойдет. Она взяла гребень за ручку и начала протискивать его в узкую щель между створками.

— Ох!

Она замерла.

— Что случилось?

— Что-то стукнуло меня по носу.

— Это мой гребень. Постарайся ухватиться за него и помоги протащить его в щель. — Она тут же почувствовала, как он потянул гребень на себя.

— Я держусь за него. Если бы можно было повернуть его так, чтобы не сломать…

Из щели показались длинные сильные пальцы.

— Кажется, дверь поддается.

— Плюнь на гребень. Не жалей его. Помоги мне раздвинуть двери.

Блайт заткнула за пояс фонарик. Она просунула кончики пальцев в щель и начала тянуть изо всех сил в стороны.

— Толкай, — подбадривал ее настойчивый голос.

— Возникла небольшая проблема, — сообщила она. — Ты находишься слишком высоко от площадки, где стою я. Если я буду толкать и дверь внезапно откроется, я упаду в шахту лифта. Не думаю, что кто-нибудь на свете будет об этом особенно сожалеть, но мне не хотелось бы упасть из чисто личных соображений…

— Не толкай, — послышался его голос. — Дай мне подумать. — Наконец в расширившейся щели над ее головой показалось его плечо. — Теперь отойди и тяни на себя левую дверцу.

— Левую от меня или от тебя?

— Левую от тебя. А я нажму на дверцу правую от тебя. Поняла?

Она ухватилась за левую створку.

Дверь распахнулась, Блайт упала назад. Чемодан вывалился на площадку и упал на ее колено, за ним последовали сумка и сам человек.

Некоторое время он тяжело дышал, потом сказал:

— Мне кажется, что я в тебя влюбился. Выходи за меня замуж.

На грани паники она все-таки почувствовала, что невольно улыбается.

— Давай подождем с церемонией до утра, ладно? — сказала она.

— Ты права, — согласился он. — Я слишком импульсивен. Надо сначала познакомиться. Я Макс. Макс Лофтон. Вообще-то у меня сегодня уже назначено свидание. Прежде я должен выполнить свой долг. — И добавил: — Хотя она ведь все равно не явилась домой.

— А на каком этаже она живет?

— На двадцать третьем. И вообще, я только что прибыл, а девушку никогда раньше не видел. Свидание с незнакомкой. Вот такая сумасшедшая история…

Темнота, страх, напряжение и вместе с тем облегчение — все это одновременно свалилось тяжким грузом на голову Блайт. Ее охватил приступ истерического смеха.

— Это со мной ты должен был встретиться, — хохотала она. — Привет! Добро пожаловать в Нью-Йорк!

— Ты в порядке? — озадаченно спросил Макс маленькое существо, которое пыхтело, поднимаясь рядом с ним по лестнице, когда они достигли пятнадцатого этажа. — Может, передохнем? Ты, наверное, устала. Ты что, пешком добиралась домой от самого «Телеграфа»?

— Угу! — простонала она где-то на уровне его подмышки. Она была совсем не такой, как он ожидал. Тягучий, с легкой хрипотцой голос, который он слышал по телефону и который приглашал его провести вместе вечер после его приезда в Нью-Йорк, создал у него впечатление, что с ним встретится высокая девушка. Блондинка. Секс-бомба. Смелая и дерзкая.

Эта же была маленького роста. У нее роскошные густые волосы, и кажется, рыжего цвета. Очень сексуальная, но, похоже, она этого даже не сознает.

Как бы то ни было, а она спасла ему жизнь, значит, человек она хороший. Ему хотелось поцеловать ее.

— А почему ты… явился… так рано? — поинтересовалась она, тяжело дыша.

— Я должен был явиться, как только приеду в город.

— Но ведь не… в семь же часов?

— Конечно, нет. — Он помолчал, направив луч фонарика на ручные часы. — Сейчас уже далеко за восемь.

— Как летит время!

— Когда я сидел в лифте, мне казалось, что время идет очень медленно. — Он взглянул на нее сверху вниз. Они достигли семнадцатого этажа, и он почувствовал, что она не может дальше идти. Ее узкие плечики в простенькой футболке печально поникли. Устала, понял он, ведь ей еще пришлось помогать ему выбраться из лифта.

Он почувствовал сострадание и нежность к ней. Ведь она — просто героиня! Теперь настало время ему проявить себя, как представителю сильного пола.

— Ты падаешь от усталости, — заметил он.

— Нет, все в порядке, — возразила она, задыхаясь.

— Нет, не в порядке. Подожди-ка.

Он повесил на плечо чемодан, взял ее сумку, потом, несмотря на ее протесты, протянул ей свою сумку и поднял девушку на руки.

— Побереги силы! — крикнула она и начала вырываться.

— Не трепыхайся, — прикрикнул он.

Когда он опустил ее на пол перед дверью ее квартиры, его ноги подкашивались. Она отыскала в сумке ключ. И, только оказавшись внутри квартиры, он почувствовал, что смертельно устал.

— Спасибо, что донес меня. Ты, должно быть, с ног от усталости валишься. Да сядь ты, ради бога! Сейчас разыщу свечи. Хочешь пить? Вода есть, — сообщила Блайт. — Но думаю, что тебе бы не помешало что-нибудь покрепче. Мне тоже. У нас прекрасный выбор. Чего бы ты хотел?

Он добрался до дивана, который разглядел в луче ее фонарика, упал на него лицом, успев пробормотать: «Виски». И отключился.

Блайт нашла свечу и некоторое время рассматривала мужчину при ее свете. Широкие плечи, обтянутые черной рубашкой для поло, тонкая талия, длинные ноги в черных плотных джинсах, сквозь ткань прорисовывались сильные мышцы бедер.

Она представила, как эти бедра касаются ее ног. Все-таки Кэнди неплохо придумала.

— С чем ты пьешь виски? — тихо спросила она.

Он ответил хриплым шепотом:

— Со льдом.

Со свечой в руке Блайт открыла холодильник и тут вспомнила, что и он не работает. В отделении для заморозки льда была только талая вода.

Максу Лофтону пришлось столько пережить, пока он добрался до нее, что она просто обязана сделать для него что-нибудь, чтобы он не сожалел об их встрече. Про себя Блайт уже решила, что он ей нравится. Мужчина, несший ее на руках шесть этажей, заслуживал особого внимания и подтверждал, что он действительно деликатный, как говорила Кэнди. Только забывчивый.

Ведь Кэнди говорила, что он придет в семь. А если принять во внимание время его нахождения в лифте, выходит, что он явился где-то около четырех.

Главное, что он был уже здесь. Сейчас они выпьют, он отдохнет и придет в себя, а потом видно будет.

Может быть, когда он повернется к ней лицом, перспектива лечь с ним в постель покажется ей вовсе не такой заманчивой.

Блайт задержалась на кухне. Все на самом деле зависело от его желания. Найдет ли он ее желанной — это еще надо проверить. Даже чувственный мужчина должен сначала ощутить желание, а потом уже действовать…

Она поставила поднос с напитками на кофейный столик и села на пол на уровне его закрытых глаз.

Продолжая рассматривать его, она отпила глоток воды. У него красивый профиль! Волосы цвета темного шоколада, загорелая кожа. Ей захотелось увидеть его глаза, которые скрывались под длинными темными ресницами. Глаза у него, должно быть, карие. Правда, она предпочитала голубые.

Запах виски разбудил его. Он повернулся к ней лицом, и она наконец получила возможность разглядеть его: крупные правильные черты, прямой тонкий нос и полноватые губы. Блайт захотелось поцеловать его, но в этот момент он открыл глаза и скосил их в сторону свечи.

Настоящее чудо! Его глаза были синими, глубокого изумительного оттенка.

— Значит, мы все же одолели эту лестницу, — сказал он спокойно. — Почему ты так удивлена? Ты же сама пригласила меня, и я, понятное дело, охотно согласился.

Что-то в его словах настораживало. Предложение исходило от Кэнди, но почему она ничего толком не объяснила? Умница Кэнди была, конечно, права. Давно пора отделаться от мыслей о прошлом и выкинуть из головы Тора, то есть Свена, и мужчина, который поможет ей в этом, лежит прямо перед ней. Он слишком устал, и было бы бесчеловечно отправлять его вниз пешком.

Странно, что Кэнди, назвав его красивым и сексуальным, не сказала, что у него удивительный мягкий баритон, от которого по телу Блайт прошла сладкая дрожь. Но вот они встретились, и она поняла, что для нее уже не важно, как звучит его голос, если перед ней такой красавец.

Вопрос в другом: как Кэнди решилась отпустить от себя такого мужчину? Более того, почему она буквально навязывала его Блайт? Вот это действительно щедрый жест настоящей подруги!

Улыбнувшись, Блайт придвинулась к нему.

— Я вообще-то не особенно верила, что ты появишься здесь, — призналась она. — В таких обстоятельствах мужчины обычно пасуют.

— Я все равно появился бы. Я всегда оказываюсь в нужном месте и в нужное время. Я как почтальон, мне не страшен ни дождь, ни снег, ни град, ни слякоть. Работаю в любых условиях.

— Рада это слышать. Зависимость от внешних обстоятельств может помешать в работе. — Она слышала от кого-то, что пациенты сильно переживают, когда их психоаналитики уходят в отпуск. Интересно, ведет ли он прием по субботам и воскресеньям? Может быть, он имеет возможность прилетать по выходным в Нью-Йорк, да и она может летать к нему в Бостон.

Что такое? Кажется, она опережает события. Скорее всего, все закончится после одной ночи. Возможно, даже один сеанс психоанализа поможет ей преодолеть стресс после разрыва со Свеном.

Может быть, он привык оказывать такие услуги своим пациентам-женщинам. От этой мысли ее неожиданно окатила волна ревности ко всем его пациенткам. Даже волосы зашевелились.

— Выпей виски, — предложила она. Похоже, ему вообще трудно шевелить головой. Тогда она предложила: — Хочешь соломинку? — Она придвинула свечу еще ближе к его лицу.

— Не надо соломинки. — Два темно-синих глаза уставились на нее, потом он резко сел, взял в руку стакан и сделал большой глоток. — Полдня ничего не пил, — пожаловался он.

Блайт бросилась в кухню, чтобы снова наполнить стакан.

— Какой ужас! Вот! Выпей еще!

Сев рядом с ним на диван, она наблюдала, как он пьет.

Он отпил еще, и взгляд его стал мягким.

— Вот теперь уже лучше, — сказал он, опираясь локтем на подушку дивана. — Еще немного, и я окончательно приду в себя.

— Вот и хорошо, — вздохнула с облегчением Блайт. — Как придешь в себя, сразу и приступим.

— К чему приступим?

Ее щеки вспыхнули.

— Конечно, если ты захочешь, раз мы все же встретились.

Он выпрямился.

— Конечно, захочу. Но мне кажется, что это будет трудно, учитывая обстоятельства.

— Нет, — заверила она его, — тебе вовсе не обязательно приглашать меня на ужин. Можно обойтись постелью.

Она почувствовала, как дернулось его плечо, которое касалось ее плеча. Он резко развернулся и уставился на нее. Стакан с виски выпал из его рук.

Блайт вскрикнула.

Он вскочил, отряхнул джинсы.

— Прости меня! — воскликнула Блайт. — Что я такого сказала? — Она метнулась в кухню, схватила несколько посудных полотенец из ящика. Зря она заговорила об этом. Он увидел ее и не заинтересовался. Он не хочет ложиться с ней в постель! Со свечой в руке она вернулась в гостиную и начала вытирать его мокрые джинсы полотенцем.

— Дай я сам. Спасибо, — пробормотал он.

Блайт поняла, что коснулась интимных частей его тела, и смутилась еще больше. Отдав ему полотенце, она отступила, чувствуя себя хуже некуда.

— Ты не хочешь ложиться со мной в постель, правильно?

— Нет, не правильно.

— Ну хорошо, я понимаю. Что ты сказал?

Он еще раз промокнул джинсы полотенцем. Повернувшись к ней, обнял ее за плечи. При слабом свете свечи его глаза сияли. Глядя на нее сверху вниз, он сказал:

— Я думаю лишь о том, как поскорее уложить тебя в постель.

У Макса было чувство, что он упустил в разговоре что-то очень важное, но ему не хотелось ничего уточнять. Разве мог он не принять дар потусторонних сил, то есть самой судьбы? Мог отказаться от удовольствия лечь в постель с этой миниатюрной, фигуристой рыжеволосой девушкой в веснушках?

Даже при свете свечи он видел, как она сексуальна. Он никогда в жизни не встречал таких женщин! У нее были ярко-рыжие волосы, кудрявые и буйные. Интересно, есть ли веснушки на ее теле? Воображение дорисовало заманчивую картину.

Он с радостью проведет с ней эту ночь.

Но надо обговорить условия.

— Ты в самом деле хочешь заняться со мной сексом? Ты говоришь это серьезно? Не дурачишь меня? — На лице у нее было выражение отчаянной надежды.

Это удивило его. Что она такое говорит? По телефону ее голос звучал так призывно и уверенно… Почему же она теперь так смущена?

— Конечно, хочу, — уверил он ее. — Еще как хочу! Говорю тебе это совершенно искренне. Подтверждение — все видимые признаки. — Он никогда еще так откровенно не разговаривал с незнакомыми девушками. — Но я подумал, что неплохо бы нам сначала… хоть немного познакомиться.

Он должен был сказать это: его побуждал голос совести. Он никогда не спал с коллегами, никогда не смешивал интим и бизнес. Ну а в этом случае, ему просто хотелось узнать, нормальная ли она, прежде чем тащить ее в постель.

— Хотелось бы слышать ответы на самые простые вопросы: кто, что, где, когда и почему. — Он улыбнулся, потому что знал о ней лишь одно, что оба они журналисты. — Расскажи о своей работе, семье, собаке, которая была у тебя в детстве, потом я расскажу тебе…

— Я знаю, как ведут себя люди твоей профессии, — ответила она, уткнувшись ему в подбородок. Она говорила быстро, немного задыхаясь. Но слова не были бессвязными. Ее руки, легкие и нежные, гладили его по плечам, вызывая вполне определенное чувство. — Только у меня никогда не было собаки, и мне действительно хотелось бы поторопиться. Время идет. Мне нужно, чтобы все кончилось прежде, чем я сорвусь. Конечно, если ты не очень устал.

Макс совсем не чувствовал себя усталым. Он оказался в ситуации, о которой мечтает в свое время каждый подросток, но Макс-то подростком не был. Он чувствовал, что ее обуревают чувства, главные среди которых — неуверенность, страх и усталость. Макс слышал, что в критических ситуациях люди вступают в сексуальные отношения, когда не могут справиться со стрессом другим способом. Может быть, ее случай аналогичен? Он приподнял ее лицо за подбородок. И внимательно вгляделся. У нее была мягкая, шелковистая кожа. В свете свечи Макс разглядел глаза цвета молодой листвы. В них чувствовалось нервное напряжение, но сама она выглядела совершенно здоровой.

Его сердце забилось сильнее.

— Люди иногда так сильно меняются при личной встрече, — заметил он, от волнения с трудом выговаривая слова. — По телефону мне показалось, что нервы у тебя в порядке. — Он прокрутил в памяти ее слова на лестнице: «Добро пожаловать в Нью-Йорк» — и постарался соотнести их с образом женщины, от прикосновения к которой кровь забурлила у него в жилах. Но он не очень сильно старался. Ведь был телефонный звонок, и теперь эта женщина находится рядом с ним.

Если бы не она, он задохнулся бы в лифте и уже вознесся бы на небо.

— Забудь о звонке, — вздохнула она и потянулась к нему. — Не верь ушам своим, когда говоришь по телефону. Все совсем не так, как ты думаешь. — Тут она отвела взгляд. — Давай начнем, — попросила она. — И поскорее.

Он не стал больше контролировать свое поведение. Будь что будет. Не время изображать святошу. Он подхватил ее на руки словно пушинку. Она тихонько вскрикнула, отчего его желание усилилось.

— Да и нет, — заявил он, унося ее туда, где, как он решил, находилась кровать.

— Не там, отозвалась она, стараясь развернуть его. — Что ты имеешь в виду: да и нет?

Крепко держа ее на руках, Макс повернулся в другую сторону, пинком распахнул дверь и осторожно положил ее в темноте на что-то белое.

— Мы, конечно, начнем, но только не так быстро.

Он лег рядом и губами нашел ее рот. Ее губы были полными, свежими и сладковатыми. Они тут же с готовностью раскрылись.

Поцелуй потряс его до глубины души, он застонал бы, если бы мог. Она слишком сильно прижала его к себе. Ее руки гладили его шею, волосы, ее рот жадно приник к его губам. Макс хотел было воспротивиться, прекратить все это, уйти в другую комнату, но ничего уже не мог поделать и смирился.

Возможно ли? Неужели ее мечта стать любимой женой и матерью может осуществиться? К сожалению, скорее всего, не с этим мужчиной. Он — всего лишь врач.

Должно быть, Макс очень хороший и грамотный специалист, ведь он целовался как никто другой, хотя она должна была признать, что практика ее в этом смысле была невелика. Однако она решила, что, даже если ей удалось бы перецеловать тысячу мужчин, ни один не смог бы сравниться с ним. Его поцелуи электризовали, доводили до безумного экстаза.

Блайт захлестнули волны чисто животного желания, какого она никогда еще не испытывала с мужчиной. Она чувствовала его крепкие мускулы, его сильные и ласковые руки. Он начал стягивать с нее футболку вместе с лифчиком. Надо было раздеть его, вскользь подумала Блайт, но, когда он приник губами к ее груди, целиком отдалась его рукам и желаниям.

Его поцелуи стали требовательными. Она со стоном откинула голову, наслаждаясь его ласками. Она потеряла ход мысли, окунувшись в море удивительных ощущений, и чувствовала, что сходит с ума от его ласк, от его поцелуев, от его прикосновений. А он продолжал эту сладкую пытку. Они упали поперек кровати. При этом он так толкнул спинку кровати, что она отвалилась, и они с грохотом свалились на пол вместе с матрасом.

Снизу начали колотить в потолок чем-то твердым, наверное ручкой от швабры. Блайт на мгновение пришла в себя, чувствуя, что Макс ничего не слышит. Ей было хорошо, очень хорошо.

Он не останавливался ни на мгновение. Она почувствовала себя на пике ощущений, и тут что-то внутри нее словно взорвалось, и она полетела в неведомые глубины страстного омута чувств. Казалось, ее силы иссякли, в то время как он был по-прежнему полон энергии.

— Кровать подкачала, она недостаточно прочная! — прохрипел он, покрывая поцелуями ее шею. — Мы продолжим игру на свободном поле.

Она издала протестующий писк, когда он, подхватив на руки, устроил ее на куче смятых простыней на полу.

— Ты горишь, — шепнула она, гладя его по груди. — Тебе надо охладиться.

— Потом, — ответил он, сжимая ее в объятиях.

— Я кое-что придумала, — шепнула она, соскальзывая с матраса.

Он потянулся за ней, не желая выпускать.

— У меня есть ручной фен, — прошептала Блайт, шаря в темноте.

— Брось, иди ко мне.

Она отыскала фен на батарейках, включила его и пристроила на столике.

— Вот! Правда, хорошо стало?

— А-а-а! О-о-о-о! — дурашливо застонал он. Потом схватил ее и притянул к себе.