Консультант по счастливой жизни

Консультация №14

— Лео, ты позавтракал? — спрашиваю я.

— Лео, ты позавтракал?

— Не дразнись!

— Не дразнись!

— Ты так быстро учишься, что, пожалуй, я закончу консультации прямо сейчас и свалю в Лондон.

— Нет, моя Анна, я еще не позавтракал, — Лео обнимает меня сзади, пока я раскладываю гречку по тарелкам.

Мне нравятся наши с Лео перепалки. А еще больше мне нравится момент, когда кто-то из нас сдается. В этом моменте столько нежности…

— Я не хочу есть гречку! — заявляет Машка, с постным лицом усаживаясь за стол.

— Ну и сиди голодная, — через плечо отвечаю я.

Мои дети знают, где находится холодильник.

Немного фантазии — и за пару дней этот скучный белый агрегат стал частью сказки «Маша и Медведь». Теперь Мишка будто тянет его на спине вместо короба. Так у детей появилось захватывающее занятие — воровать у Мишки из холодильника еду. А вокруг — сказочный лес, в котором почетное место занимает то самое дупло.

Лео забирает из моих рук тарелки и садится рядом с Машей. Зачерпывает кашу ложкой.

— А ты знаешь один очень тайный секрет? — говорит он дочке таким заговорщицким тоном, что я оборачиваюсь. — В гречке живут фиксики! И они могут починить твой животик, чтобы он никогда не болел.

Маша замирает. Я, улыбаясь, опускаюсь на соседний стул.

— Вот я набираю полную ложку каши… — Лео с огромным удовольствием засовывает ложку себе в рот, — и кашка вместе с фиксиками побежала в мой животик. И они все быстренько лечат-лечат-лечат, — Лео бегает пальцами по своему животу. — А потом еще ложечка — для защитного слоя. Вот так!

— Но мне не вкусно… — со страданием в голосе и заинтересованностью на лице ноет Машка.

— Вот бери ложку, как я, — не сдается Лео. — Бери-бери! — он протягивает Маше ее королевскую ложечку с позолотой — одну из немногих вещей, что я забрала с собой из той, прошлой, жизни. — Наполняй ее кашей. А теперь смотри на кашу внимательно. Там полным-полно крошечных фиксиков, которые спешат починить твой животик! Давай, в ротик их побыстрее!

Машка съедает ложку каши.

— А теперь защитный слой! — командует она, и они с Лео съедают еще по ложке. — А теперь все, больше не буду, — и Машка убегает из-за стола.

Атмосфера этого субботнего утра — такого обычного и такого особенного — остается со мной и после завтрака.

Мы с Лео отвозим детей к моей маме. Эти выходные мы будем бездетными. И даже совесть не мучает: нам надо покрасить стену в кабинете. Детям незачем дышать краской.

Прошло меньше недели со дня побега, а моя жизнь так волшебно, так непостижимо изменилась. Теперь я каждое утро просыпаюсь в прекрасной квартире, а не в стеклянном дворце, в котором и чихнуть-то было страшно. У меня появилась работа: вместо опостылевшей верстки — концентрированное творчество. А рядом — Лео. Почти все время, когда я не обнимаю его, не целую, не чувствую внутри себя, я представляю, как обнимаю, целую и чувствую его. И каждый раз желание вспыхивает во мне с новой силой.

Никогда не думала, что держать себя в руках может быть так сложно, почти больно. Я же не нимфоманка, не сексоголик... Но как же до бесстыдного сильно, мучительно мне хотелось прошлой ночью, чтобы ладони Лео оказались у меня под пижамой, а потом... В общем, ночами, лежа на большой кровати Лео между детьми, мне не спалось. Совсем. Ни минуты.

И все же что-то в этих чудесных изменениях не давало покоя. Даже не их зыбкость, а что-то другое… Но я не позволяла сомнениям прорастать. Только они подползали ко мне, я давала им отпор: прыжки с детьми на кровати, битва с Лео полотенцами, песни погромче с кисточкой вместо микрофона — все подходило.

— Кому ты благодарна? — прерывает мои мысли Лео, сидя за моей спиной в кресле с блокнотом в руке.

Я стою перед разукрашенным шкафом, в котором когда-то пряталась. Грызу кончик кисточки, склонив голову набок: пытаюсь понять, закончена ли на сегодня моя работа. Такое ощущение, что я что-то забыла.

Мои джинсы — в краске. Ладони — в краске. И, судя по горьковатому привкусу, губы тоже в краске.

— А?

— Кому ты благодарна? — терпеливо повторяет Лео.

— За что?

— За что угодно. Быть благодарной — одна из величин в формуле счастливой жизни.

Я тяжело вздыхаю. Улыбаюсь шкафу. Вот сейчас у меня точно нет поводов вздыхать — дурацкая привычка.

— Я благодарна маме за все на свете. И особенно за то, что смотрит моих деток. Это очень важно, когда самые дорогие люди находятся в надежных руках… Я благодарна папе за прекрасные воспоминания о моем детстве. Благодарна моим малышам: они открыли мне, насколько глубокой, сильной и непостижимой бывает любовь, — на этом моменте у меня начинают наворачиваться слезы. — Благодарна Шефу за то, что он помог мне с работой в кафе. Благодарна Богу за моих деток и за то, что он их оберегает. За деток я еще благодарна Тарасу. И я благо­дарна тебе, Лео, за то, что нахожусь здесь и говорю эти слова.

Гигантское дерево, нарисованное на шкафу — по половинке на каждой створке, начинает плыть перед глазами. И тогда я прячусь: открываю шкаф и захожу в него, будто в дерево.

— Ты снова это делаешь, — бормочу я из шкафа.

— Что? Ну что я делаю?! — с волнением спрашивает Лео, неверно расценив мою интонацию.

— Ты делаешь меня счастливой, — отвечаю я.

Лео открывает створки шкафа, протягивает мне руку.

— Хватит прятаться, Анна.

Я вылезаю из шкафа к нему в объятия. Прижимаюсь щекой к его плечу. Лео касается губами моего виска. Я слышу, как сильно колотится его сердце.

— Эта квартира похожа на квартиру твоей мечты? — спрашивает Лео. Мне кажется, его голос дрогнул.

— Возможно, — прикрыв глаза, я глажу его руку. Нежное, дразнящее прикосновение: от локтя к кисти, до самых кончиков пальцев. А затем — снова, дразня еще больше, распаляя притихшее желание. — Я не думала о твоей квартире в таком ключе. Но по ощущениям она очень близка к моему идеальному образу.

Лео затаил дыхание.

— Тогда оставайся здесь, со мной.