Семья Конти: Контракт на соблазн

21.

Глупая!

Маша шла по пыльной обочине, и каждая клеточка мозга кричала ей об этом.

Молодец, Маша! Ревновать к двоюродной сестре! Ну подумаешь, обнял, поцеловал в щеку! Ты что, с ума сошла? Ты просто глупая..настоящая истеричка!

Ей хотелось закричать от досады.И в довершение, этот самодовольный эгоист будет точно знать, что я ревную и он имеет надо мной власть.

Маша с силой швырнула в обрыв камень, который подобрала с земли, он полетел вниз, не долетев до кромки воды, которая виднелась далеко где-то вдалеке. Маша остановилась, чтобы перевести дух, и только сейчас по-настоящему увидела пейзаж: там внизу..озеро, обрамленное горами, лежало перед ней в лучах утреннего солнца, такое огромное, спокойное и невероятно красивое, что дыхание перехватывало. А трасса в Монце… Эмоции от скорости были самыми яркими и освобождающими в ее жизни.Но признаться ему в этом? Ни за что.Маша снова бешено пнула другой камень, злясь на него, на себя, на всю эту невыносимую ситуацию.

Прошло минут десять и солнце уже начинало припекать. По пустынной дороге изредка проносились машины, и Маша каждый раз напрягалась.

Тишину нарушали лишь ее шаги по гравию и отдаленный рокот мотора, но этот гул стал нарастать, превращаясь из фонового в близкий и агрессивный. Позади Маши затарахтел мощный рев двигателя. Она не обернулась, но спиной почувствовала приближение чего-то чужого и навязчивого. Сбоку плавно притормозил ярко-желтый, низкий спортивный автомобиль. Он начал двигаться медленно, в такт ее шагам, и это синхронное движение было пугающим.

Стекло со стороны пассажира опустилось с легким жужжанием. За рулем и на пассажирском сиденье сидели двое молодых парней в дорогих солнцезащитных очках, скрывающих глаза, улыбки на их лицах были слишком белыми и самоуверенными.

— Эй, красавица! — крикнул водитель, выглядывая через пассажира. Голос был громким и развязным, разрезающим тишину. — Такая девушка, и одна на дороге?

Маша посмотрела на парней украдкой, но проигнорировала замечание и продолжила идти, чуть ускоряя шаг.

— Тебя что, высадили? — не унимались парни.

Она почувствовала, как по спине пробежали мурашки, но старалась идти, глядя прямо перед собой и больше смотреть на них.

— О, горячая! — рассмеялся пассажир. Его взгляд, скользнувший по ее фигуре, был откровенно оценивающим, как будто он рассматривал товар. — Не нервничай, красотка! Может, подбросим? Куда путь держишь? Во Флоренцию? Как раз по пути!

— Спасибо, не надо, — сказала Маша уже спокойнее. Внутри у нее все кричало от тревоги.

Маша незаметно оглядела обочину: куда бежать, если один из них вдруг решит выйти? Вниз, в крутой обрыв, заросший кустарником? Это было опасно. Вперед, по дороге? Они на машине легко догонят.

Глупая, глупая! Надо было остаться в машине..а не срываться на Луку из-за тупой ревности.

— Да ладно, не скромничай! — настаивал водитель, машина по-прежнему ползла рядом, как хищник, играющий с жертвой. — Тебя кто-то обидел? Мужик твой бросил? Мы тебя развеселим!

Маша стиснула зубы, чувствуя, как пульс учащается, и крепче сжала ремешок своей сумки, с глупой надеждой, что он может стать хоть каким-то оружием. Дорога была действительно пустынной, и до ближайшего дома или поворота было еще далеко.

Сзади раздался оглушительный рев мотора и словно из-под земли выросла знакомая черная машина Луки. Он резко притормозил прямо перед желтым спорткаром, заблокировав ему путь. Дверь распахнулась, и Лука выскочил наружу, лицо его было искажено гримассой неконтролируемого гнева, Маша инстинктивно отступила на шаг.

Он что-то коротко и резко сказал парням по-итальянски. Маша не расслышала слов, но тон был таким, что не оставлял пространства для возражений. Парни за рулем сразу же подняли руки в знак мирных намерений, что-то буркнув в ответ и подняли окно. А еще через секунду их желтая машина с шумом рванула с места, быстро скрывшись за поворотом.

Лука даже не посмотрел на Машу, резко развернувшись, прошел к своей машине и, уже сидя за рулем, бросил через плечо ледяным тоном.

На этот раз Маша не спорила, а молча скользнула на пассажирское сиденье, дверь захлопнулась с тяжелым звуком и Лука тут же тронулся с места, вжимая ее в кресло. Он молчал, но его молчание было страшнее крика. Лука давил на газ все сильнее и сильнее, машина летела по серпантину, входя в повороты с опасной скоростью. Маше казалось, что пейзаж за окном превращался в размытое пятно.

— Лука… — тихо начала Маша, чувствуя, как от страха сжимается желудок. — Пожалуйста, сбавь скорость.

Он не реагировал, словно не слышал. Его пальцы уверенно сжимали руль.

— Лука, мне страшно, — ее голос дрогнул.

Лука только продолжал молчать, его взгляд был прикован к дороге, но в нем читалась злость. Маша, повинуясь порыву, осторожно коснулась его руки, лежащей на рычаге коробки передач.

— Пожалуйста, Лука..я прошу тебя. — она прошептала, в глазах стояли слезы.

Он резко повернул голову, и на секунду его взгляд упал на ее испуганное лицо, на блестящие глаза. Что-то в них заставило его выдохнуть и сбросил газ. Машина послушно замедлила ход, теперь двигаясь с хоть и превышенной, но уже не смертельной скоростью.

Наступившую тишину разорвал его хриплый, сдавленный голос.

Он не ждал ответа, гнев выплескивался наружу.

Он кричал на нее, Маша молча слушала, вся сжимаясь в комок. Она чувствовала, что была неправа. На сто процентов неправа. В его слова, хоть и произнесенных в порыве ярости, была здравая логика.

— Я уже не понимаю тебя, Маша! В один момент ты разумная девушка, но через минуту ведешь себя как капризный ребенок! И я с тобой теряю контроль..— продолжал он, все еще не в силах успокоиться.

— Хватит орать на меня! — наконец вырвалось у нее, и это прозвучало как жалкий лепет. — Все же хорошо… Ты вернулся. Со мной ничего не случилось.

Лука посмотрел на нее. По-настоящему посмотрел. При свете дня, пробивавшемся в салон автомобиля, он увидел ее ресницы мокрые от непролитых слез, подрагивающие губы, и пальцы, безнадежно скручивающие ремешок сумочки. Вся поза кричала об испуге и полном истощении. И что-то в нем сломалось, тот самый гнев, который кипел еще несколько секунд назад, вдруг наткнулся на более тяжелое и сложно чувство: вину и какую-то животную потребность остановить ту боль, которую он разглядел в ее глазах.

Лука резко выдохнул, с силой проведя ладонью по лицу, как будто пытаясь стереть с себя и усталость, и раздражение, и эту внезапно нахлынувшую непонятную нежность.

Не говоря ни слова, он протянул правую руку к Маше, движение было резким, почти грубым, и обхватив ее за плечи, с силой притянув к себе. Прижал ее голову к своему плечу на одно короткое мгновение, словно это был жест утверждения, молчаливоезамолчи, просто будь здесь.Но уже через минуту он отпустил ее, оставив руку, которая сползла вниз и наткнулась на ее сжатую в холодный кулак ладонь.

Его пальцы, твердые и горячие, грубо разжали машины и вцепились в них с такой силой, что костяшки хрустнули, он положил их сцепленные руки себе на колено, и большим пальцем начал медленно поглаживать ее ладонь, легонько надавливая и проводя по коже.

Так они доехали до самого дома: в полной тишине, нарушаемой лишь шумом мотора. Лука не выпускал ее руку, но его хватка постепенно из жесткой становилась просто твердой и уверенной.

Маша сидела, глядя в лобовое стекло на убегающую вперед дорогу, и чувствовала, как сквозь смесь страха, обиды и горького стыда пробивается странное и неуместное чувство облегчения.Лука был в ярости. Он кричал. Но он вернулся.И сейчас его рука держала ее так, словно он боялся, что Маша снова исчезнет.