Королева Падали

Глава 30

Белиал

Кровоточащий, плачущий ад. Крики Рэйвен были самыми сексуальными звуками, которые я когда-либо слышал, особенно под водой. Звук ее учащенного дыхания, ее хрипов, то, как она сопротивлялась мне, прижимая бедра к моему тазу, умоляя о продолжении… все это проникало прямо в мои яйца.

Заклинание, которое я наложил на сливу, было мощным, древним арканом. Каждое прикосновение, каждый укус в вызванном магией сне казался реальным.

Я мог доставить ей удовольствие, даже когда мы были за много миль друг от друга. Даже в разных мирах, если Бельфегор сумел украсть ее у Маммона и утащить глубже в ад.

Нет. Я не мог сейчас об этом думать.

Стиснув зубы, я отодвинул бурю мрачных мыслей и все свои страхи о том, что может случиться с Рэйвен, если я не доберусь до нее вовремя, в самые дальние уголки своего сознания. Сейчас я был бессилен что-либо сделать, кроме как ждать, пока Сесил и его душа найдут слабое место в конструкции ворот.

Так что лучший способ скоротать время — поиграть с мечтами моей любимой смертной. Хотя она и старалась выглядеть храброй, с того самого момента, как я притащил ее в свое царство несколько дней назад, я знал, что она была напугана.

Ей нужно было отвлечься, а мне нужно было погрузиться в нее как можно глубже. Я наслаждался каждым сладким криком, вырывавшимся из ее совершенных губ, каждым сокращением и трепетом ее внутренних мышц, сжимавших мой член, каждым задыхающимся вздохом.

Я бросил все свои силы на то, чтобы мучить ее таким образом, что ее киска стала мокрой, густые капли возбуждения стекали по ее ногам и заставляли ее кожу блестеть в тусклом красном свете, освещавшем Стикс.

Я сжал ее черные волосы, обернув длинные пряди вокруг своего запястья, как поводок, а затем снова погрузил кончики пальцев в ее кожу головы, мои ногти царапали ее так сильно, что под корнями волос оставались красные полосы.

Отклонив ее голову назад, я поднял ее на колени, чтобы ее спина прижалась к моей груди, и прижал ее мягкую щеку к моим губам.

— Блядь, ничто не возбуждает мой член так, как вид твоей красивой кожи, покрасневшей и кровоточащей для меня.

— К-конечно, тебя это возбуждает, развратный ублюдок, — фыркнула она. Ее глаза опустились на бурлящую воду внизу, а капли алого цвета, как роса, прилипли к ее темным ресницам. — Это цвет смерти.

Я улыбнулся, прижавшись губами к ее щеке, и когда я рассмеялся, мое дыхание коснулось ее лица, и она еще сильнее покраснела.

— О, но в этом ты ошибаешься. Красный — это цвет жизни… — удерживая одну руку в ее волосах, другой, я провел острым когтем по ее подбородку.

Она задрожала, и волоски на ее затылке встали дыбом, когда я сделал небольшой порез на ее коже. Ее взгляд метнулся ко мне, она посмотрела на меня исподлобья, насколько это было возможно в том положении, в котором я ее удерживал, и слизнул каплю крови, стекавшую со свежей раны.

— Только из живых течет кровь, — промурлыкал я, и этот звук перешел в рычание, когда вкус ее крови расцвел на моем языке. — Как ты думаешь, почему я так не любил видеть тебя в черном, когда ты впервые прибыла в Лимбо? Это цвет смерти, а ты, моя капризная смертная, очень даже живая.

— Забавно, — уголок ее рта поднялся в неаккуратной, кривой улыбке, пряди мокрых волос прилипли к ее окровавленному лицу. — Я думаю, что смерть мне идет.

Чтобы подчеркнуть свои слова, она качнула бедрами, от чего мой член запульсировал в ее узкой попке.

— Еще как идет.

Я толкнул ее голову обратно в воду и ухмыльнулся, глядя на пузырьки, поднимающиеся на поверхность, пока она пыталась дышать. Мы уже играли в эту игру однажды в ванне дома, и я получил за это ножом, но она не могла меня обмануть.

Ей чертовски нравилось, когда я удовлетворял ее темные, извращенные желания. В ней все еще оставалась часть человеческой чувствительности, которая испытывала намек на стыд за то, что она получала удовольствие от таких вещей. Я еще поработаю над этой частью.

Я плюнул ей на спину — обычно у меня не было столько слюны, даже в моей форме Владыки Костей — но поскольку это был сон, я мог изменять детали. Я мог делать все, что угодно, быть кем угодно в этой измененной реальности, хотя все, чего я хотел — это трахнуть мою маленькую смертную до потери сознания.

Большие капли слюны стекали между ее ягодицами и стекали вокруг того места, в которое я входил. После нескольких толчков я покрыл свой член импровизированной смазкой.

Это был сон, поэтому нам не обязательно нужна была дополнительная смазка, но мне нравилось, как ее кожа блестела под пленкой моей слюны, и непристойные звуки, которые наполняли воздух, когда я трахал ее.

Удовольствие нарастало. Мои яйца подтянулись. Мой темп становился все быстрее, пока я с диким отчаянием гнался за своим оргазмом.

Я шлепнул ее по заднице. Один раз. Три. Пять. Я продолжал шлепать ее, наслаждаясь небольшим приливом адреналина каждый раз, когда моя рука ударяла по ее круглым ягодицам. С каждым ударом она сжималась вокруг меня.

Когда ее задница стала полностью розовой и покрылась несколькими следами в форме моей руки, я снова обратил свое внимание на ее клитор. Я сжал его достаточно сильно, чтобы она сжалась.

Она кончила.

Блядь.

Моя рука покинула ее клитор, чтобы схватить за затылок и в последний раз вытащить ее голову из воды. Она с силой кончила. Из ее горла вырвался животный звук, влажный и невнятный от удовольствия.

Именно в этот момент я кончил ей в задницу. Я вытащил член, не до конца выпустив в нее обильное количество спермы, только для того, чтобы полюбоваться молочными струями, вытекающими из ее дырочки, соединяющими нас, прежде чем разорваться и покрыть заднюю часть ее бедер.

Мои пальцы обхватили член, и я еще несколько раз пошевелил им, выдавливая последние капли спермы, прежде чем вытереть головку о ее ягодицу. Затем я взял ее на руки и повернул к себе лицом.

— Ты так хорошо справилась со мной, сокровище.

Она кашлянула, и кровавые капли воды потекли по ее покрасневшему лицу.

— Ты все время так меня называешь, как будто я какая-то ценная вещь.

Я поднял ее на руки, чтобы ее ноги не касались дна гондолы, и заглянул ей в глаза, удерживая взгляд, пока проводил языком по ее ключице и слизывал каплю воды, скопившуюся в ямке на ее шее.

— Ты самое, что ни есть сокровище.

Моя маленькая человеческая девочка тихонько фыркнула.

— Ты так жестоко обращаешься со всеми своими сокровищами?

Она была слишком измучена, чтобы долго спорить, но всегда использовала последние силы, чтобы выразить свое неповиновение. Мне чертовски нравилось это в ней.

Я провел губами по ее шее, покусывая ее нежную кожу, достаточно мягко, но достаточно грубо, чтобы заставить ее застонать и заерзать в моих объятиях. Я целовал ее шею, подбородок, а потом остановился, когда ее губы оказались на одном уровне с моими.

— Да, — сказал я с большей грустью в голосе, чем собирался. — Я Владыка всего мертвого и забытого. Неудивительно, что я не самый внимательный хозяин. Но с тобой… — я поднял руку, чтобы отжать лишнюю воду с одной из ее мокрых прядей волос, а затем заправил ее за ухо. — С тобой все по-другому. С тех пор, как я поймал свою маленькую воровку, снующую по гробнице Петериков, я не могу думать ни о чем другом.

— Вот почему твои братья похитили меня, — ее тон стал мрачным, взгляд отрешенным, даже когда последние волны оргазма пронизывали ее, и она дергалась в моих руках. — Они думают, что ты вернешься к своей работе, если меня не будет рядом. Они совсем тебя не знают, да?

Я осторожно сел нас на дно гондолы и прижал ее к себе. Она прижалась ко мне, уткнувшись лицом в мою грудь. Ее сердце билось так сильно, что я чувствовал его стук.

Глядя на ее голову, я нежно гладил ее волосы, пока дыхание не стало ровным, а мышцы расслабились. Она была права. Мои братья знали меня на протяжении тысячелетий, и все же не знали меня абсолютно. Эта девушка знала меня меньше недели, но каким-то образом знала меня лучше, чем они когда-либо могли бы.

Мои пальцы пробежали по ее волосам, расчесывая запутавшиеся пряди и бессознательно наматывая их на один палец.

— Они могут называться моими братьями, но мы никогда не были семьей.

Семья. Ха. Это слово мало что значило для меня, и мысль о нем вызывала лишь легкую тоску. Так было всегда, насколько я себя помню. Даже в моей человеческой жизни, насколько я мог вспомнить, я был одинок, солдат, которого никто не ждал, если бы война не унесла мою жизнь.

Но, возможно, не обязательно так должно было быть всегда.

Мое внимание вернулось к Рэйвен в моих объятиях, и я заметил, что она смотрит на меня из-под своих темных ресниц. Заметив беспокойство, отражающееся в ее оленьих глазах, я нахмурился и притянул ее ближе к себе.

— Я не позволю им причинить тебе вред.

Она смотрела прямо на меня, но ее взгляд был рассеянным.

— Я не хочу просыпаться.

Существо, подобное мне, едва ощущало боль, но боль в ее голосе пронзила мое сердце невидимым кинжалом. Слезы, катившиеся по ее щекам, добавили еще больше мучительности.

— Разве ты не можешь призвать меня или что-то в этом роде, теперь, когда у тебя есть моя душа?

— Это не так работает, Рэйвен, — мой голос был едва слышен. — Но как бы я хотел, чтобы это было не так.

— А что, если Бельфегор убьет меня, прежде чем ты придешь за мной?

Я сжал зубы, и все мышцы моего тела напряглись. Даже мысль о том, что Бельфегор может убить Рэйвен, то, что принадлежало мне и только мне, привела меня в ярость.

— Он не убьет. Его, блядь, убью я.

— Ты в любом случае убьешь его! Это не помешает ему… — ее слова задрожали, и она замолчала. Слезы перестали течь, но потом произошло что-то еще хуже. Ее выражение лица изменилось, на нем не было и намека на эмоции. Она выглядела смирившейся, как будто приняла то, что Бельфегор собирался с ней сделать, когда она проснется. — Наверное, не имеет значения, убьет он меня или нет. Ты же просто воскресишь меня, правда?

Меня пронзило будто током.

Была боль, хуже смерти.

Зная Бельфегора, его планы пыток Рэйвен будут мудреней, чем у других владык. Скорее всего, он не убьет ее.

Владыка Обжорства, скорее всего, был худшим из всех, потому что он причинит ей боль, которую я не смогу убрать с помощью магии.

Я не мог заставить себя сказать ей это. Все, что я мог сделать — это улыбнуться ей той улыбкой, которую она ненавидела, и слегка потянуть за пирсинг на ее соске, этого было достаточно, чтобы заставить ее слегка возбудиться.

Мои губы прижались к ее губам, чтобы поймать ее сексуальный тихий стон. Я прикусил ее нижнюю губу и прорычал ей в рот.

— Вот так… — моя рука скользнула по ее руке, и мой большой палец погладил три пореза, которые я оставил на ее коже, — ты никогда не сбежишь от меня. Даже боги не смогут удержать тебя от меня. Неважно, как глубоко в ад они тебя утащат, я найду тебя. И уничтожу все и всех, кто встанет у меня на пути. Ты меня поняла, маленькая смертная?

Несколько дней назад Рэйвен бы отшатнулась. Она бы сопротивлялась. Она бы даже пошла с моими братьями, если бы за этим следовало спасение от меня.

Теперь же моя клятва, казалось, успокаивала ее.

— Хорошо. Когда ты придешь, я хочу, чтобы ты удерживал Бельфегора…

Зная этого оборотня, он получил бы от этого слишком большое удовольствие. Я подавил эту мысль и дал ей закончить.

Она отодвинулась и пристально посмотрела на меня с таким оборотом во взгляде, что я снова возбудился.

— А я отрежу ему голову. Я бы добавила, что мы должны потрахаться на его безголовом трупе, чтобы отпраздновать, но, судя по тому, что я знаю о Бельфегоре, думаю, ему это слишком понравится.