Проклятие Бессмертных: Король в Белом (книга 4)

Глава 6

Нина

Чёрт побери, ну и жизнь у меня выдалась.

Когда я переступила порог распахнутых дверей и вошла в помещение, которое здесь называли главным залом, я не знала, чего ожидать. То, что открылось моему взору, словно сошло со съёмочной площадки «Властелина Колец». Огромный костёр пылал в самом центре комнаты. Его пламя освещало резные деревянные балки, которые взмывали ввысь на два этажа. Свет ложился резкими бликами и отбрасывал густые тени на стены. Каждая поверхность деревянных конструкций была покрыта затейливой резьбой. Переплетения узлов напоминали искажённые, мрачные кельтские орнаменты. Повсюду виднелись фигуры и чудовища. Драконы, казалось, были главным повторяющимся мотивом. Они встречались на каждой балке, на каждой опоре.

На одном из концов зала, на каменном возвышении в несколько ступеней, стоял массивный стол. Он был прямоугольным и таким же грубым, как и всё убранство комнаты. Казалось, будто его вытесали из цельных стволов деревьев. Стол стоял перпендикулярно остальному пространству зала. За ним, на дальней стороне, словно судьи на трибуне, восседали знакомые мне фигуры. В центре, затмевая всех своими размерами даже без доспехов, сидел Владыка Каел. На нём был его обычный наряд из нагромождений кожи и мехов. Это делало его похожим на викинга, коим он, по-видимому, и являлся. Я снова задалась вопросом: что было раньше — Нижнемирье или Земля? И кто у кого скопировал викингов?

Элисару и Лириену я узнала с первого взгляда. Их силуэты были мне хорошо знакомы. И невозможно было не заметить сияющего ангела, стоявшего за своим креслом с расправленными за спиной крыльями. Белые, перламутровые перья отбрасывали призрачное сияние на всё вокруг. Свет от них был мягким, но пронзительным. Увидев меня, Золтан склонил голову в приветствии. Я с облегчением отметила, что Томина, похоже, уже освободили от его обязанностей. Надоедливого коротышку нигде не было видно. Чему я была только рада. Я просто улыбнулась Золтану в ответ. При этом я чувствовала себя слишком уж на виду. Все присутствующие повернулись, чтобы посмотреть на меня.

За столом был ещё один человек. Одет он был во всё чёрное. Я его не узнавала. На его лице красовалась чёрная металлическая маска, скрывающая половину лица. Он показался мне смутно знакомым, но вряд ли мы были представлены друг другу раньше. Было очевидно, судя по цвету его одежды и металлической маске, что он из дома Самира. Это было видно сразу.

Торнеус, как и говорил Элвин, опаздывал. Но где же был сам Самир? Мне потребовалась секунда, чтобы найти его в отсветах пламени. Мои глаза прищурились, всматриваясь в тени. Вот он. В кресле, стоящем напротив стола, ближе к центру комнаты, у подножия лестницы, на которой восседали все остальные. Чернокнижник полулежал в кресле, откинувшись на спинку. Он закинул ногу на колено и подпер голову рукой. Его вид был видом смертельно скучающего человека.

Я направилась к столу. При каждом шаге я говорила себе, что я здесь на своём месте. Я пыталась сделать вид, что это была полная ерунда, что я не нервничаю. Что я не сбита с толку и имею хоть малейшее представление о происходящем. Было время, ещё не так давно, когда я бы в ужасе бросилась прочь из этой комнаты. Когда вид этих людей, сидящих за столом и уставившихся на меня, ввёл бы меня в состояние паники. Я бы искала укрытия. Я бы пыталась спрятаться.

Но теперь я стала одной из них, так или иначе. Медленно, но верно этот факт доходил до моего тугодумного сознания. Я была одной из правителей Нижнемирья. Как бы странно это ни звучало.

Стулья за столом были окрашены и соответствовали цветам домов. Каждый был украшен грубыми деревянными резными фигурами. Мой стул представлял собой закрученную композицию из крылатых змеев. Он был поставлен рядом с человеком в чёрной маске и костюме. Рядом с неизвестным мне представителем дома Самира.

Я робко уселась в кресло. Я улыбнулась в ответ Элисаре, которая молчаливо меня приветствовала. Дело действительно было плохо, если даже Элисара надела меховую накидку. Обычно она ходила в лёгких платьях.

— И тут довольно прохладно, да?— пронеслось у меня в голове.

Боже, как же я рада, что мой змей невидим. Никто не слышит этих мыслей.

— Заткнись, Горыныч. Прошу тебя.

Сайлас маячил в тенях зала. Он бросил мне мягкую, сочувственную улыбку. Он, вероятно, понимал и разделял мои переживания. Он знал, каково это — оказаться в самом центре политики Нижнемирья без подготовки. Я была рада, что он здесь. Даже если ему не было позволено сидеть за столом с остальными. Даже если он не мог помочь мне напрямую.

Взглянув на угрюмого и сердитого на вид человека в чёрном рядом со мной, я протянула ему руку. Я изобразила самое дружелюбное выражение лица, какое только смогла.

— Нина. Приятно познакомиться. Кажется, мы не встречались, — сказала я.

Мужчина взглянул на меня. Его видимый глаз широко раскрылся, выражая настороженность. Он бросил быстрый взгляд на Самира, сидящего в стороне. Словно спрашивал разрешения.

— О, ради всего святого… — Самир с драматическим вздохом начал речь. — Да. Тебе позволено говорить с ней теперь, Савва. Времена изменились, если ты этого не заметил. Всё изменилось.

Ну, Самир сегодня был раздражён. Это было слышно по каждому его слову. Полагаю, у него были на то веские причины, учитывая обстоятельства. Учитывая, что сегодня его судили.

Получив выговор от своего повелителя, Савва взял мою протянутую руку и пожал её. Его рукопожатие было твёрдым.

— Превосходно, госпожа Нина. Наконец-то познакомиться с вами, — у мужчины был низкий голос, вполне подходящий его внешности. Что-то в нём подсказывало мне, что он, вероятно, вспыльчив. Я поняла, что он идеально вписывался в дом Самира. — Я старший в доме Самира и его регент, когда он погружается в сон. Савва.

Правая рука Самира? Хм. Я никогда об этом не задумывалась раньше. Мне было не до политики в Нижнемирье. Я была слишком занята тем, чтобы выжить. Чтобы просто дожить до следующего дня.

— Он запрещал вам разговаривать со мной? Почему? — я бросила взгляд на Самира, который делал вид, что изо всех сил старается не замечать наш разговор с Саввой. Он рассматривал свои когти с преувеличенным интересом.

— Только слуги могли говорить с вами во время вашего пребывания, — объяснил Савва. — Он говорил, что это нужно, чтобы вы адаптировались в более комфортном для вас темпе. Он желал ограничить своё… — Савва бросил выразительный взгляд на Владыку Каела. — Непомерное влияние на вас. Хотя в конечном счёте это не принесло никакой пользы ни ему, ни вам. Как мы все видим.

Владыка Каел в ответ проворчал что-то низкое и угрожающее. Савва поднял руки, словно говоря, что не станет продолжать. Но усмешка на его лице ясно давала понять, что ему ни капли не жаль. Что он наслаждается этим моментом.

Я вздохнула. Как долго ещё будет длиться эта вражда? Споры о том, была ли я марионеткой чернокнижника или нет? Мне уже осточертело быть между двух огней. Я устала от этого.

— Я задам глупый вопрос, — тихо сказала я Савве, чтобы другие не услышали. — Поэтому буду с вами откровенна — я понятия не имею, что, чёрт возьми, делаю. Совершенно не имею.

Савва усмехнулся. Моя откровенность, казалось, его позабавила. Он явно не ожидал такой прямоты.

— Пожалуйста, я весь во внимании, — сказал он.

— Почему вы сидите здесь? Самир-то уже проснулся. Зачем нужен регент, если король на месте?

— Ах, да, конечно, — Савва кивнул. — Самиру не позволено вершить суд над его собственным преступлением по очевидным причинам. Это было бы нечестно. Но Дом Теней всё же приглашён к участию. Я заседаю здесь от имени дома, королём которого он является. Чтобы у него был голос в свою пользу.

— Но вы, очевидно, и так проголосовал бы за него, — заметила я. — Разве не так?

— Да, — согласился он без колебаний.

— Тогда это глупо, — я нахмурилась.

— И тем не менее, вот я здесь, — Савва развёл руками.

— Я ненавижу политику, — призналась я.

— Кажется, мы поладим, — Савва всё так же усмехался. Выражение его лица и тон не были особенно дружелюбными. Но за последнее время я видела и похуже. Я решила, что, вероятно, это его обычная манера общения. Поэтому я улыбнулась в ответ и приняла это как комплимент. Каковым, как я полагала, он и был. Меня не должно было удивлять, что все в доме Самира были немного эксцентричными. Это, видимо, было обязательным требованием.

Наш разговор прервался, когда в зал вошла ещё одна фигура. Мужчина в сером костюме и с фиолетовой маской. Торнеус отряхивал снег с плеч. Трость, которую он держал, явно была для вида. Как и котелок, зажатый у него под мышкой.

— Погода здесь не подарок, Владыка Каел, — произнёс Торнеус, приближаясь. Он не извинялся за опоздание. Вряд ли Торнеус часто извинялся вообще.

— Владыка Каел говорит, что вид побелевших полей приносит его сердцу радость, — произнесла Илена, стоя рядом с Каелом. Её голос был спокойным и ровным.

— Ура, я умерла, и пошёл снег, — я саркастически буркнула себе под нос. Савва, единственный, кто это услышал, громко рассмеялся. Он тут же отмахнулся рукой, показывая остальным, что он не над ними смеётся.

— Вы и с Владыкой Самиром так же ехидничаете? — прошептал мне Савва, когда остальные отвернулись.

— Вы даже не представляете, — ответила я с усмешкой.

— Кажется, я начинаю понимать, почему вы ему пришлись по душе, — Савва покачал головой.

Я рассмеялась в ответ, и Савва снова широко улыбнулся. Да, этот мужчина, должно быть, в обычные дни был тем ещё персонажем — сложным и колючим. Но сейчас я с радостью обнаружила, что у регента Самира есть чувство юмора. Если бы не леденящий душу страх перед тем, что должно было вот-вот произойти, и не осознание своей роли в этом всём, я бы, наверное, всё собрание только тем и занималась, что пыталась бы рассмешить Савву в самые неподходящие моменты. Вы только представьте — мрачное торжественное заседание, а он вдруг выдаёт этот свой громовой хохот в полной тишине! Жаль, что сейчас было не до шуток.

Но это касалось меня в самой полной мере. Это был суд. И я была судьёй.

Торнеус поднялся по ступеням, чтобы занять своё место за столом. Все заняли свои места.

— Король Самир, — начала Илена официальным тоном. — Вы обвиняетесь в совершении преступления. В убийстве невинного человека, не совершавшего никаких преступлений, с холодным расчётом и в мирное время. Как вы себя признаёте?

Самир сменил позу в кресле. Он выглядел как человек, изнывающий от скуки. Как будто всё это было для него просто формальностью.

— Виновен. Неужели мы не можем перейти к вынесению приговора? Это глупая трата времени, — было очевидно, сколь мало значения он придавал происходящему. Его тон был почти равнодушным.

Рука Владыки Каела сжала подлокотник кресла. Я видела, как напряглись его мышцы. Илена продолжила, не обращая внимания на реакцию великана.

— Хорошо. Желаете ли вы привести доводы в своё оправдание? Мы все знаем, что вы утверждаете, будто действовали из благих побуждений. Что у вас были причины.

Самир слегка откинул голову. Свет отразился в его металлической маске, и на мгновение она вспыхнула. Даже сидя на скамье подсудимых, он представлял собой устрашающее зрелище. Он выглядел опасным и непредсказуемым.

— Нет, — был его простой ответ.

Я удивлённо моргнула. Нет? Почему бы ему не изложить свои доводы? Почему бы не объяснить, почему он убил Гришу? Это же его шанс защитить себя.

Казалось, Золтан задался тем же вопросом. Он наклонился вперёд в своём кресле.

— Брат Самир, все присутствующие осведомлены о полученном тобой пророчестве. Ты не желаешь просить о снисхождении в свете того, что вдохновило твои действия? Это могло бы смягчить приговор.

— Нет, — повторил Самир.

— Почему? — настаивал архангел. В его голосе слышалось искреннее недоумение.

— Потому что это пустая трата моего дыхания, — ответ Самира был холоден и резок. Он лишь пренебрежительно пожал плечами. Словно весь этот суд был для него досадной помехой.

— Что вы имеете в виду? — Торнеус потребовал уточнений. Его голос прозвучал строже.

Самир откинулся в кресле. Он медленно провёл когтями по подлокотнику. Звук царапанья по дереву заставил меня поёжиться.

— Настоящим я призываю к исполнению долга, данного мне собравшимися домами, — произнёс он размеренно. — Тот, что был дан мне в обмен на то, что я позволю Нине уйти.

Владыка Каел застыл. Его огромное тело напряглось. Его руки сжались в кулаки.

— Что? — Илена шагнула вперёд. Она была движима эмоциями своего повелителя. — Какой долг? О чём ты говоришь?

— Вы все прекрасно знаете, что я мог бы держать Нину в качестве своей пленницы, — объяснил Самир спокойно. — Держать её в цепях. Её сила была бы недоступна. Даже после её побега я мог бы выследить её и вернуть. Но я не сделал этого. — Он сделал паузу. — Владыка Каел, пока ты собирал свои армии в бесполезной демонстрации тестостерона, я вёл переговоры. С домами всех собравшихся, кроме тебя и Нины. Я не буду пытаться удерживать её в качестве своей пленницы ни тогда, ни сейчас, ни в будущем. В обмен на одолжение от каждого из них.

Мне отчаянно хотелось понять, что происходит. Но, судя по тому, как взбешён был Владыка Каел и как доволен Савва, Самир всё разыгрывал по-своему. Как всегда.

Он же и так не собирался держать меня в плену. Это не то, чего он хотел. Я знала это.

— Они этого не знают, — прошептал Горыныч в моей голове. —Он использовал их, будто дирижировал оркестром. И до сих пор это делает. Понимаешь теперь, почему люди ему не доверяют?

— Я требую уплаты по долгам сейчас, — продолжил Самир. — Золтан. Томин был в согласии с остальными, и, следовательно, договор, заключённый регентом, должен быть почтён их королём.

— Я знаю, да, — тяжело вздохнув, сказал Золтан. Наконец он двинулся, чтобы сесть в кресло. Я с восхищением наблюдала, как его крылья мерцают и исчезают. Чтобы он мог сделать это, не убирая их объём. — Хорошо, Самир. Я отвожу себя от суда.

Элисара тяжело вздохнула и покачала головой. Её лицо выражало гнев и разочарование.

— Это фарс. Григорий был в моём доме, — настаивала она. — Я должна иметь право голоса! Это касается меня напрямую!

— Ты согласилась, Элисара, — Самир постучал пальцами в перчатке по подлокотнику кресла. Один за другим. Он был явно раздражён её непокорностью. — Вы все должны устраниться от суда. Кроме Нины и Владыки Каела, разумеется. Если вы откажетесь, вы нарушите договор. И предстанете перед собственным судом. Над которым буду председательствовать я.

Элисара начала выкрикивать ругательства. Шипеть и кричать на чернокнижника. Но Самир лишь рассмеялся в ответ. Наконец, выпалив последнюю порцию проклятий на языке, которого я не понимала, она снова плюхнулась в кресло. И плюнула на пол.

— Я отстраняю себя от суда, — процедила она сквозь зубы.

Затем согласилась Лириена. Её голос был спокойным, почти безразличным. После долгой паузы то же сделал и Торнеус. Он откинулся на спинку кресла, выглядя настороженно и озабоченно происходящим. Лириена выглядела так, будто ничего не происходит. Но, с другой стороны, она всегда такой была. Элисара всё ещё пылала от ярости. Она натянула свою толстую меховую накидку ближе к себе. Она выглядела как насупившаяся разгневанная кошка.

К моему удивлению, Савва фыркнул и откинулся на спинку кресла.

— Я отстраняю себя от суда, — произнёс он.

— Что? — изумилась я. Почему Самир отказывается от голоса в свою пользу? Это же безумие. — Зачем?

— Если другие регенты отстранились от суда, то будет справедливо, если я поступлю так же, — объяснил Савва. — Я лишь присоединяюсь к своим собратьям. — Усмешка на его лице говорила об обратном. Он следовал приказу. Это было очевидно.

«Какую же ты игру ведёшь, Самир?» — подумала я, глядя на чернокнижника.

Рука Владыки Каела наконец разжалась настолько, что его костяшки немного посветлели.

Савва наклонился к Самиру и тихо произнёс:

— Вы, возможно, подписали себе приговор, Самир. Вы знаете, как Владыка Каел будет судить вас. И это вы отняли у неё друга.

Самир произнёс следующие слова так, чтобы всем было слышно:

— Тогда пусть она возьмёт с меня свою цену — кусок плоти, если желает, — произнёс Самир, подставив руку под подбородок и удобно устроившись в кресле. — Более того, я настаиваю, чтобы Нина единолично вершила мой суд. Ибо, осмелюсь заметить, у Владыки Каела вообще нет морального права заседать в этом совете. Разве не ты сам совсем недавно совершил такое же преступление — убийство?

Вот и началось. В этом и был план Самира. Попытаться оставить меня одну в качестве своей судьи. Разумеется. Весь этот совет был всего лишь сценой для его драмы. Чтобы заставить меня либо осудить его, либо простить. И привязать меня к этому решению так, чтобы я не могла потом передумать.

Вот почему он не использовал свои дурацкие долги с ними, чтобы они его оправдали. Я начинала складывать всё воедино. Слишком поздно, но я всё же добралась до сути. Он не хочет, чтобы они его прощали. Он хочет, чтобы я решила, что будет.

Он использовал их. Чтобы уладить их собственный, более личный счёт. Будто они все были просто марионетками в его шахматной партии. Я ни капли не удивилась. Разозлилась? Да. Шокирована? Нет.

Самир развёл руки перед собой ладонями вверх. Словно говоря: «Вот мы и здесь».

— Вот же ты засранец, — я изо всех сил попыталась испепелить его взглядом. От этого Самир лишь рассмеялся. Его смех был низким и довольным.

Илена вмешалась, прежде чем я успела сказать что-то ещё.

— Несмотря ни на что, Владыка Каел отвергает твоё ходатайство об исключении его из этих слушаний, — произнесла она твёрдо. — Владыка Каел убил смертную девушку, которая на тот момент не была одной из нас. Подобный поступок не является преступлением по нашим законам.

— Ты убил девушку, находившуюся под моей защитой, — Самир постучал когтистым пальцем по дереву подлокотника. Он умудрялся выглядеть и звучать отстранённо и скучающе. — Нина была моей пленницей. Убийство её само по себе могло и не быть нарушением. Но то, что она была моей подопечной, делает это преступлением, Владыка Каел.

— Обожаю, как вы двое разговариваете, будто меня здесь вообще нет, — я развела руками. — Очень мило с вашей стороны.

— Добро пожаловать в Нижнемирье, — сухо ответил Торнеус.

— Госпожа Нина, — начала Илена и повернулась ко мне. — Владыка Каел приносит свои извинения. Когда он вступает в полемику с чернокнижником, он легко может забыть об окружающих. — Савва фыркнул. Он явно считал это преуменьшением. Илена продолжила, будто ничего не произошло. — Каково ваше мнение по поводу его вины в вашем… преображении? Требуете ли вы возмездия или прощаете его?

— Я уже говорила, что простила тебя за это, — ответила я, глядя на Владыку Каела.

— Это было наедине. А сейчас вопрос решается в суде и по закону, — добросовестно указала Илена. — Как бы это ни раздражало Владыку Каела, это имеет значение. Это важно для наших законов.

Я какое-то время смотрела на великана и вздохнула. Его массивная фигура застыла в ожидании. Я видела напряжение в его плечах.

— Ты делал только то, что считал правильным, — сказала я наконец. — Это не было личным. Ты получил какое-то дурацкое пророчество, что я должна умереть. И тебе пришлось это сделать. Я понимаю. — Я сделала паузу, не зная, что делать дальше. Но это чувствовалось правильным. Я не хотела таить злобу. Особенно так рано в моём опыте вечности. Что толку злиться вечно? — Я прощаю тебя. Или оправдываю. Или что бы мне ни нужно было сказать, чтобы это стало официальным.

Владыка Каел склонил голову. Он приложил руку к груди. Ладонь плоско прижалась к пространству кожи и меха, покрывавших его грудь. Он молча благодарил меня. Это был торжественный жест. Полный уважения.

И лишь после того, как Владыка Каел вновь поднял голову, до меня дошло, что только что произошло. Мои глаза широко раскрылись. Я уставилась на Самира, потрясённая и разгневанная. Он меня поймал. Он меня подловил. Самир лишь рассмеялся, глядя на моё выражение лица. Он был явно страшно доволен собой.

— Ах ты ж сукин сын! — закричала я на чернокнижника.

Оправдывая Владыку Каела за его преступление против меня, я была вынуждена признать нечто важное. Что убийство, если на то есть веская причина, простительно. Что убийство в случае пророчества оправданно. Мотивы Самира были точно такими же, когда он убил Гришу. Какими были мотивы Владыки Каела, когда он убил меня.

— Мерзавец… — я прошипела сквозь зубы. — Нет! Это не одно и то же! Это совершенно разные вещи!

Владыка Каел наклонил голову в недоумении. Он не понимал хода моих мыслей. Остальные, казалось, тоже были в замешательстве. Но сейчас я была слишком занята спором с Самиром. Чтобы вводить их в курс дела. Чтобы объяснять очевидное.

— Чем же? — Самир протянул руку ладонью вверх. Жестом изобразил одну чашу весов. — Ты умерла, потому что Древние сказали своё слово. — Он протянул другую ладонь, чтобы завершить невидимые весы. — То же самое и с парнем. Мне было дано пророчество о гибели. И я действовал, чтобы предотвратить его. Где разница?

— Это совершенно другое! — я вскочила с кресла. Я была вне себя от ярости. Мои руки дрожали.

— Объясни, прошу! Я весь во внимании, — Самир откинулся в кресле. Его поза была расслабленной. — Чем же это отличается, кроме того, что ты была привязана к погибшему парню? Кроме твоих личных чувств?

Столкнувшись с необходимостью привести причины, я не нашла… ни одной. Буквально ни одной веской причины. Оба мужчины, возможно, были неправы. Но они верили, что их действия праведны. Я простила Владыку Каела. И теперь Самир просил меня сделать то же самое для него. Я закрыла глаза рукой и тяжело вздохнула. Снова плюхнулась в кресло. Мой гнев медленно уходил, сменяясь разочарованием.

— Твоя самоотверженность и сострадание достойны восхищения и очаровательны, моя дорогая, — сказал Самир мягко. — Но на сей раз они тебя опутали. Ты попалась в собственную ловушку.

— Владыка Каел настаивает, госпожа Нина, что вам не обязательно его слушать, — вмешалась Илена. — Преступления — это отдельные случаи. Если вы желаете осудить его за его действия, вы можете сделать это. И спать спокойно, без сожалений. Его утверждение, что преступления идентичны, — это мнение, а не факт.

Я подняла взгляд на великана. Владыка Каел пытался вытащить меня из ловушки, в которую Самир меня поставил. Это была милая попытка. Но я знала, что он не прав. Если я заявлю, что два преступления различны, без каких-либо реальных причин, я буду ненавидеть себя за это. Чёрт побери мои дурацкие принципы. Почему я не могу быть просто лицемеркой, как все нормальные люди?

Чёрт побери Самира и его дурацкие шахматные партии. Неужели так и пройдёт вся моя вечность? Будучи обыгрываемой безумцем? Который получал слишком много удовольствия от победы?

— У вас есть выбор, Нина, — Илена прервала мои размышления. — Вам не обязательно прощать его. То, что он утверждает, будто вы должны поступить так же из-за своих моральных принципов, ещё не делает это истиной.

— Какие у меня варианты? — я с радостью ухватилась за возможность потянуть несколько минут. Чтобы обдумать это. Чтобы найти выход из этой ловушки.

— На одном конце — полное прощение всех прегрешений, — начала перечислять Илена. — Самир уйдёт отсюда таким, как сейчас. Без искупления за свой грех. На другом — вечная смерть. Мы также можем решить заключить его в тюрьму навсегда или на время. Изгнать на окраины мира, лишив его титула и сил. Или заставить вернуться в свою гробницу для сна.

— А что бы ты хотел сделать? — я посмотрела на Владыку Каела.

— Его мнение не имеет значения, — возразил Самир спокойно. — Он осуждённый в глазах суда. Так же, как и я.

— Я простила его за это преступление, — гневно отрезала я чернокнижнику. — Ты не можешь использовать это против него. Заткнись уже на эту тему. Хватит.

Самир мрачно вздохнул, но сохранил молчание. Я не пропустила улыбку на лице Сайласа. Он стоял в тени и наблюдал за происходящим с явным удовольствием.

— Владыка Каел давно жаждал увидеть, как Самир вернётся к Древним, — холодно произнесла Илена. — Возможно, сегодня тот самый день. Возможно, справедливость наконец восторжествует.

— Нет. Никаких убийств, — я тут же отвергла этот вариант. — Вы только что получили обратно снег. Вы хотите снова испортить этот мир? Хотите вернуть всё к тому, с чего начали?

— Он не сновидец, — возразила Илена. — Его смерть не должна повлиять на баланс.

— Это не имеет значения, — я развела руками. — Просто потому, что он вам не нравится, не значит, что этот мир в нём не нуждается. Разве вся эта горячая путаница не сводится к балансу? Убийство его ничего не решает. Кроме как утоляет вашу личную вражду. Это просто месть.

— Прекрасно сказано! — саркастически воскликнул Самир сквозь смех.

— А ты прикрой свой фонтан на секунду, засранец! — снова набросилась я на Самира. Моё терпение начинало иссякать. Я злилась на Самира за то, что он поставил меня в такую ситуацию. Это было глупо. И я ненавидела, когда мной играют. Даже если Самир был тем, кто на горячей скамье, он всё равно дёргал за все ниточки. Будто мы всего лишь марионетки в его театре.

Владыка Каел наблюдал за мной молча. Хотя что он думал, было полной загадкой. Его лицо не выражало эмоций.

— Тогда тюремное заключение, — предложила Илена после паузы. — Запереть его навечно. Пусть гниёт в темнице до конца времён.

От этой мысли у меня свело живот. Идея запереть его в цементной камере на всё оставшееся время… я не могла этого сделать. Просто не могла. Но причина не понравилась бы Владыке Каелу. Мне пришлось придумать отговорку. Быструю и убедительную.

— Дайте ему время — и он всё равно вырвется, — я язвительно усмехнулась. — Вы правда хотите посмотреть, что выползет из бетонной коробки через тысячу лет? — Я специально сделала драматическую паузу. — Вам кажется, он безумен сейчас? А представьте, каким монументальным «иди ты на...» будущему станет его возвращение! Этот тип и в здравом уме не числится, а каким он станет после тысячелетия в одиночке? Может, вы не планируете дожить до того дня... Но я, например, совсем не горю желанием расхлёбывать последствия.

— У неё есть веское наблюдение, — заметил Золтан задумчиво. — Мы не можем предсказать последствия такого заключения.

Владыка Каел задумался, и молчание затянулось. Его взгляд был прикован к Самиру по другую сторону стола — будто два извечных противника, чернокнижник и воин, вновь сошлись в безмолвной дуэли. Возможно, он вглядывался в будущее, пытаясь разглядеть, во что превратится Самир, если его выпустят на свободу после долгих лет заточения. Что за тварь родится в темнице и какой местью обернётся её освобождение? Наконец, Каел тяжело вздохнул, и в этом вздохе читалось усталое признание — кажется, он смирился с тем, что я была права.

— Что же вы предлагаете нам сделать, госпожа Нина? — спросила меня Илена.

Теперь выбор свелся к двум вариантам. Первый — полное прощение, когда Самир просто уйдёт отсюда без всяких последствий. Второй — принудительный сон: отправить его обратно в то загадочное состояние покоя, в котором все они пребывают по сто лет, прежде чем снова сменить друг друга у власти. Ни то, ни другое не казалось мне по-настоящему справедливым. Простить — значит позволить уйти безнаказанно. Усыпить — словно отложить проблему на потом.

Ни один вариант не казался идеальным. Оба были плохи по-своему.

Я покачала головой и откинулась на спинку кресла. Принуждение Самира вернуться в свою гробницу могло быть лучшим вариантом. Сто лет — не так уж и много. Если думать обо всей их истории. Это была бы справедливая плата.

Затем заговорила другая половина моего сознания. Отправить Самира в его гробницу? Даже если я только что простила Владыку Каела за то же самое? Это была бы верх лицемерия. Даже не считая моих собственных интересов, я не могла простить Владыку Каела и осудить Самира за одно и то же преступление.

— Я не знаю, — призналась я честно. — Кажется неправильным отправлять Самира в его гробницу. Когда я только что простила тебя за то же самое. Но и позволить ему уйти от ответственности тоже кажется невероятно неправильным. — Меня осенило. — Владыка Каел. Если я соглашусь простить его, а ты — нет. Что будет тогда?

— Раздельное решение всегда идёт за правящим королём, — объяснила Илена терпеливо.

— Так… в чём смысл всего этого? — я размышляла вслух. Пытаясь понять игру Самира и терпя неудачу. — Даже если я решу простить его, ты не сделаешь этого. И тогда это не имеет значения. Так зачем мне вообще нужно принимать решение? Зачем эта вся показуха?

— Ах, да. Это, — Самир наклонился вперёд. Он внезапно приобрёл вид человека, страшно довольного собой. — Нина, в этой комнате есть ещё один долг, который мне должны. Твой. Настоящим я призываю его к уплате.