Корона для миледи

Глава 24

Август 1003 г. Эксетер, графство Девоншир

Эльгива, нервничая, расхаживала взад-вперед по спальне королевы, от окна к кровати и обратно. Ей не терпелось уйти отсюда, покинуть Эксетер, как обещал Вульф, но ее братец, черт бы его побрал, все никак не появлялся, чтобы забрать ее. Назначенный для этого час давно уже миновал.

— Где этот дурак? — вопрошала она Грою, которая, не поднимая глаз, продолжала подшивать кромку длинного отреза красной шелковой ткани, свешивающейся с ее коленей кровавым шлейфом. — Наверняка забавляется с той своей потаскухой? Что мне делать, если вернется королева? Как я ей все это объясню?

Она махнула рукой в сторону кровати Эммы, где лежал небольшой ларец и три сумки с вещами, которые Гроя собрала им в дорогу.

— Он придет, — ответила Гроя таким раздражающе спокойным голосом, что Эльгиве захотелось ее придушить.

Эльгива беззвучно выругалась в адрес старухи, которая своей безмятежностью выводила ее из себя, и в адрес Вульфа, который заставлял ее так долго ждать. Ей хотелось завыть от безысходности, но в это же мгновение ее осенила внезапная мысль, от которой ей сделалось дурно. А вдруг что-то пошло не так? Что, если планы ее отца были раскрыты и ее брата схватили гвардейцы короля?

Дикий вопль снаружи, к которому тут же присоединились другие голоса, повторяя его снова и снова, заставили ее быстро подбежать к окну. Сердце ее замерло, поскольку она ожидала увидеть там своего брата, закованного в цепи. Но она увидела, как люди во дворе бросились к воротам крепости, натягивая на бегу шлемы, их кольчуги сияли под ярким солнцем. Протискиваясь сквозь толпы охваченных паникой горожан, стремящихся проникнуть в цитадель, гвардейцы столь же отчаянно пробирались в обратном направлении. Кое-кто из горожан был вооружен мечами. Женщины несли детей и узлы.

Во дворце кто-то так пронзительно завизжал, что у Эльгивы мурашки побежали по коже. К первому крику один за другим присоединялись другие, как будто гуси загоготали при виде хищника, и она прижала к ушам ладони, чтобы не слышать невыносимого шума. Гроя поднялась на ноги и теперь стояла рядом с ней у открытого оконного ставня, забыв о тихо упавшем на пол алом шелке.

Над вершиной отдаленного холма над сигнальным костром в голубом безветренном небе отвесно поднимался черный столб дыма. Отсюда Эльгиве не были видны городские стены и река, но в этом не было необходимости. У подобного переполоха могла быть только одна причина.

Датчане в конце концов пришли и атаковали Эксетер. Какие бы ни были планы у ее отца, теперь на них был поставлен крест.

Она подумала об Эмме, которая за пределами городских стен была сейчас в безопасности со своим нормандским управляющим. Хью увидит дым костров и уведет королеву в какое-нибудь надежное убежище, в то время как Эльгива, которая надеялась сбежать сегодня из этого отвратительного города, вполне могла погибнуть в его кроваво-красных стенах.

Поместье Этельмера, недалеко от Эксетера, графство Девоншир

Этельстан сидел за столом в замке тэна своего отца Этельмера. Он довольно неохотно ехал на это собрание вельмож из западных графств. Однако Этельмер твердо настоял на том, чтобы он встретился с этими людьми, утверждая, что наследнику престола и обширных королевских землевладений в графствах Девон и Сомерсет будет полезно укрепить связи с людьми, которые в будущем станут его вассалами.

— Король занят делами в Винчестере и Лондоне, — сказал Этельмер, — но он также король Эксетера и Тотнеса, Лидфорда и Дорчестера. Встреча со старшим этелингом только укрепит поддержку трона.

Таким образом, он приехал сюда два дня назад, в это прекрасное поместье, находящееся всего на расстоянии часа езды от его собственных обширных владений в Нортоне, и с каждым прошедшим часом ему становилось все более не по себе. Дело было не только в том, что он не хотел уезжать так далеко от Эксетера, в то время как опасность вторжения датских войск была по-прежнему очень велика, хотя и этого было вполне достаточно, чтобы потерять покой. Но он чувствовал также скрываемое недовольство среди собравшихся, и вместе с тем бурные проявления почтения приводили Этельстана в замешательство.

Заключительный пир, начавшийся в полдень, подошел к концу, и собравшиеся за столами сидели, подремывая после съеденного и выпитого. Посередине комнаты свое место занял менестрель и начал песню, которую каждый из присутствующих, по мнению Этельстана, слышал неоднократно. Это была древняя сага, которую редко исполняли от начала до конца за один раз. Сегодня менестрель начал с описания стареющего угрюмого короля, ведущего войну со смертельным врагом. Затем, явно не без умысла, певец замедлил свой речитатив и перескочил к строкам, рисующим храброго героя повествования. С ритмичной назидательностью он пел о людях, принуждающих молодого воина оказать помощь бессильному правителю. И когда менестрель пропел стихи о намерении Беовульфа взять на себя руководство боем с чудовищным супостатом, Этельстан ощутил на себе пристальный взгляд десятка пар глаз.

Ни слова не было сказано о неспособности его отца защитить страну от опустошительных набегов викингов или о разорительных податях, которые собравшиеся за столом Этельмера платили, чтобы откупиться от пиратов. Но при этом здесь, в этом замке, его окружали наиболее могущественные лорды юго-запада, и это место древней поэмы было прозрачным намеком на то, что он должен бросить вызов своему пожилому отцу.

«Их позиция ясна», — подумал Этельстан. И если он последует их призыву и станет оспаривать у своего отца право занять трон, поддержат ли эти же самые люди его вызов королю, который вцепится в корону изо всех сил, достойных мифического чудовища? Хватит ли у них мужества пойти за сыном, невзирая на клятвы, которые они принесли отцу?

Внимание Этельстана привлекло оживление в зале, и он увидел подручного Этельмера, бегом направившегося к помосту.

— Сигнальные костры зажжены, господа! — выкрикнул он еще до того, как добежал до стола. — Со стороны Эксетера!

Словно при пожаре, зал наполнился диким шумом, и все в нем пришло в беспорядочное движение: люди опрокидывали скамьи, звали своих слуг, орали, чтобы им подавали коней. Этельстан ринулся напролом сквозь толпу мечущихся людей. Во главе своего личного отряда он вбежал на конюшню и нашел там своих скакунов уже оседланными и взнузданными. Спустя считанные минуты они уже мчались в Нортон, где Этельстан намеревался забрать остальных своих подчиненных и отправиться на помощь защитникам Эксетера. И по пути он горячо молился, чтобы Хью успел отослать Эмму на север, подальше от греха.

Неподалеку от монастыря Марии Магдалины, графство Девоншир

Эмма вперила гневный взор в лицо сидящего на крепкой английской лошади всадника. На нем была алая рубаха из тонкого льна, отороченная куньим мехом темно-коричневая мантия была скреплена серебряной брошью на плече. Его можно было бы принять за состоятельного английского тэна, если бы она не знала этого человека с узким лицом. Эмме оно было знакомо, как была знакома густая грива белых волос и белоснежная борода, разделенная надвое и заплетенная в косы.

Узнал ли он ее? Неужели она наткнулась на датские войска, продвигающиеся вглубь страны и зачищающие малые дороги для вывоза награбленного на вьючных животных? Она попыталась успокоить дыхание, унять дрожь в руках, нащупывая нож у себя за поясом.

— Скажи королеве, — распорядился Свен Вилобородый по-датски, — что мы не причиним ей вреда.

Значит, он знает, кто она, и эта встреча не случайна. Она постаралась, чтобы ее лицо ничего не выражало, когда к ней сзади подъехал всадник в зеленом плаще и, вырвав из ее рук вожжи и выхватив узкий нож с ее пояса, заговорил с ней по-франкски, повторяя заверения Свена о том, что ей ничего не грозит.

Таким образом, это было подготовленное и выполненное с безжалостной точностью нападение. Однако ее преимущество, каким бы малым оно ни было, заключалось в том, что они не догадывались, что она знает датский язык. Не спуская глаз со Свена, она заговорила по-франкски с его приспешником.

— Мой брат когда-то проявил по отношению к вам глубокое почтение, Свен Вилобородый, в своем герцогском замке в Фекане, — сказала она. — Я требую, чтобы вы меня отпустили из уважения к моему брату Ричарду. Я вам не враг.

— Да, леди, вы не враг, — ответил ей Свен, выслушав перевод. — Тем не менее вы дорогого стоите. Посмотрим, сколько согласится заплатить король за ваше освобождение. На его месте я бы и полкоролевства отдал, чтобы вернуть такую жену, как вы, в целости и сохранности.

Он улыбнулся, ожидая, что она ответит на его учтивость. Эмма выслушала перевод, но ничего не ответила. Неужто он так нагл, что потребует половину королевства в качестве выкупа за нее? А если и вправду потребует, то каков будет ответ Этельреда?

У нее не было времени подумать над этим вопросом. Свен собственноручно взял ее вожжи и отвел ее лошадь к тому месту, где викинги напали на ее нормандских телохранителей. Другой всадник ехал слева от нее, и Эмма увидела, что это не мужчина, а высокий тощий подросток, видимо, лет двенадцати-тринадцати от роду. Копна рыжих волос была подвязана тесьмой, обнажая широкий лоб над огромными глазами такого же темного цвета, как у Вилобородого. Встретившись с ней взглядом, он оценивал Эмму со степенной важностью, заставившей ее усомниться в его юности. Она вспомнила, как Свен похвалялся своими сыновьями перед ее братом. Этот парень, значит, один из них. Подмастерье убийцы и грабителя. В первую очередь отец научит его пьянящей свирепости. Возможно, он уже и познал ее. Скорее всего, он освоился на палубе корабля-дракона с тех пор, как научился ходить. Стоит ли удивляться тому, что в его взгляде уже сквозила опытность и привычка повелевать.

Они обогнули поворот дороги, и Эмму затошнило от ударившего ей в нос острого запаха крови. Зная, что впереди ее ожидают еще большие ужасы, она скрепила сердце. Она не имела права показывать этим мужчинам свою женскую слабость. Когда они подъехали ближе к тому месту, где ветви деревьев бросали тень на дорогу, Эмма стиснула зубы, чтобы не закричать.

Ее личные телохранители, шесть нормандцев, которые приплыли с ней из-за Ла-Манша, были изрублены, как мясные туши. Их окровавленные тела без доспехов и оружия были брошены на дно телеги.

Со смешанным чувством облегчения и страха она отметила, что Хью пока жив. Не ожидает ли его судьба страшнее смерти? Он сидел на обочине со связанными спереди руками, вся правая часть его тела была окровавлена. Опустившийся перед ним на колени датчанин обтирал рану на руке Хью и перевязывал ее полосой льняной ткани.

— Не вздумай истечь кровью до того, как проведешь нас в крепость, — услышала Эмма его ворчание по-датски.

Остальные викинги, деловито облачаясь в кольчуги и шлемы ее нормандских телохранителей, одобрили его шутку взрывом смеха.

Она видела, как взгляд Хью остановился сначала на ней, затем на Свене, и от Эммы не укрылось, как быстро изменилось выражение лица ее управляющего. Да, он знал Свена. Хью был в Фекане в то Рождество, когда к ним заявился датский король. Хью снова посмотрел на нее, но она отвела взгляд в сторону. Она не могла видеть ярость и смятение в его глазах.

Эмма была виновата в случившемся, потому что настояла, чтобы они выехали за пределы крепости со столь малочисленной охраной. Виновата она, но платить за ее ошибку приходится всем.

Ее подмывало оглядеть холм в поисках Уаймарк и Маргот, но она не осмелилась. Она молилась, чтобы они где-нибудь спрятались понадежнее, чтобы беда обошла их стороной. Ей не хотелось даже думать о том, что с ними сделает Свен, мстящий за жестокость, с которой расправились с его сестрой и ее семьей, если они попадут к нему в руки.

— Каковы потери? — потребовал Свен ответа.

— Один, Сигурд. Он принял смерть достойно.

— Достойнее было бы ему остаться в живых, сейчас каждый человек на счету. Бросьте телегу, — распорядился Свен, — и поторапливайтесь в Эксетер. Могу поручиться, что корабли к тому времени уже будут замечены и сигнальные костры зажжены.

Он кивнул головой в сторону Хью.

— Он может сидеть в седле?

— Да, милорд, — ответил викинг. — Хальфдан! Помоги мне погрузить эту падаль на лошадь.

Когда Хью посадили на лошадь, Свен подъехал к нему, и они оказались лицом к лицу.

— Есть скрытый вход в Эксетер, — сказал Свен, и человек в зеленом перевел его слова на франкский. — Ты проведешь этих людей через те потайные ворота.

Эмма старалась, чтобы ее лицо ничего не выражало, но в ее голове бурно кипели мысли. Так вот, значит, зачем они пощадили Хью. Крепость Эксетера, прекрасно защищенную, тщательно подготовленную Хью и Этельстаном к тому, чтобы устоять под ударами датских викингов, можно взять без особого труда, если хотя бы небольшой отряд проникнет внутрь и откроет ворота основным силам врага. У Свена, должно быть, были в Эксетере лазутчики, пронюхавшие о существовании потайного туннеля.

— Проход, о котором вы говорите, — ответил Хью, — закрыт изнутри.

— Замки можно взломать, — возразил Свен, осклабившись. — Иногда ваш Бог творит чудеса. Возможно, ты станешь свидетелем одного из них.

Улыбка сошла с его лица.

— Ты будешь исполнять все приказы, которые тебе отдадут эти люди. Если я узнаю, что ты предал их словом, делом или хотя бы взглядом, твоя королева, хотя мы и сохраним ей жизнь ради выкупа, не вернется нетронутой. Ты меня понял?

Окровавленные и распухшие губы Хью искривила презрительная усмешка.

— Даже Свен Вилобородый не настолько безумен, чтобы причинить вред королеве Этельреда и сестре герцога Ричарда, — сказал он, и в его голосе звучало презрение. — В мире не найдется места, где вы смогли бы спрятаться от их мести.

— Причинить вред? — переспросил Свен, и на этот раз его губы исказила язвительная ухмылка. — Нет, я не причиню ей вреда. Но мы можем поразвлечься вместе, я и она. Как думаешь, отличная будет шутка, если Этельред, выкупив свою жену, обнаружит, что у нее во чреве мой ребенок?

Эмма снова ощутила подступающую тошноту, а Хью ответил Свену потоком нормандских ругательств в его адрес.

— Я все равно пропала! — крикнула она Хью по-бретонски, на языке, который, как она надеялась, понимал только он. — Не помогай им…

Свен молниеносно обернулся к ней и ударил ее по лицу с такой силой, что у нее зазвенело в ушах. Хью, даже будучи связанным, пустил своего коня на Свена, но двое викингов, стащив его с седла, обрушили на Хью град ударов, пока он не затих. Эмма потрясенно за этим наблюдала, лишь смутно ощущая у себя во рту вкус крови.

— Хальфдан, — рявкнул Свен, — ты и мальчик поедете со мной в устье Оттера, там сядем на корабль. Остальные сами знают, что нужно делать. Гисли, если нормандец выживет, привези его на корабль, мы его еще используем.

Затем он повел Эмму мимо телеги с ее ужасающим грузом. Юноша и еще один викинг последовали за ними.

Эмма постаралась не позволить ужасу и гневу, пылающим в ее сознании, ослепить себя, заставляя себя мыслить разумно и спокойно. Она знала, куда ее повезут, — к устью реки Оттер, где их подберет корабль. Оттер течет на востоке, он находится на полпути к реке Сид. Она помнила, что переправлялась через нее по дороге в Эксетер. Вероятно, понадобится не один час, чтобы добраться до ее устья.

Ей нужно найти возможность сбежать до того, как они доберутся до ожидающего их корабля. Ей не на кого рассчитывать, кроме себя самой, так как вряд ли к ней придет помощь. Даже если каким-то чудом Хью удастся сбежать от викингов, у него мало шансов собрать отряд для ее спасения. Если только гарнизон Эксетера не одолеет датчан и не сожжет их корабли. Но такой ход событий маловероятен, и, если уцелеет хотя бы один драккар, он придет в устье Оттера за Свеном.

Нет, на помощь надеяться не приходится.

Свен повел их бодрым ровным аллюром. Пока они ехали, Эмма мельком оценивала коней своих захватчиков. Крепкие, приспособленные для перевозки тяжелых грузов, они были не так быстры и не так вышколены, как ее Энжи. Если дело дойдет до погони, то преимущество будет на ее стороне. Сейчас, находясь между Свеном, который крепко держал в руке веревку, привязанную к уздечке ее кобылы, и его сыном, Эмма едва ли могла рассчитывать вырваться на свободу. Правда, им предстоял долгий путь, прежде чем они достигнут берега. Все, что ей нужно, — это чтобы они потеряли бдительность хотя бы на мгновение. А если ей не удастся сбежать, тогда она найдет применение подарку Этельстана, надежно спрятанному у нее в голенище сапога.

Она шепотом вознесла Богоматери три молитвы: одну за себя, одну за жителей Эксетера и одну за всю Англию. Глаза при этом она держала открытыми, а голову высоко поднятой, ожидая возможности совершить побег.