Красавец с обложки журнала

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Дорога до жилища Сэма оказалась долгой. Мы ехали вверх по склону, поэтому приходилось тащиться медленно. Становилось темно, а тени деревьев, возвышавшихся по обе стороны дороги, заслоняли последние проблески света. Мне стало страшно, может быть, потому, что я видела слишком много фильмов ужасов, в которых действие происходило в подобных местностях.

Когда мне окончательно надоело ехать вверх, начался спуск. Теперь мы ехали по полю к двум зданиям, стоявшим недалеко друг от друга. Я посмотрела на один из домов и ужаснулась: неужели он бревенчатый?

— Он живет в бревенчатом доме, — сообщила я Энджел.

Сэм припарковал свою машину на втиснутой между двумя деревянными зданиями поляне. Она была освещена огромным фонарем, прикрепленным к телефонному столбу. Я последовала его примеру и, остановив свой «вольво», вылезла на свободу.

— Ну и как? — спросил Сэм, указав на окружавший нас пейзаж.

— Это… нечто, — с трудом выдавила из себя я.

Деревья плотной стеной окружали дома. Казалось, будто все они сделаны под копирку: высокие тонкие стволы уносились куда-то ввысь. Откуда-то сверху раздавался шелест растревоженной порывами ветра листвы. Я с тоской вспомнила картину, уже давно ставшую для меня родной: огромные небоскребы, море искусственного света и уличный шум.

Я посмотрела на машину и увидела прижавшую нос к стеклу Энджел. Подойдя к пассажирской дверце, я выпустила собачку. Когда Энджел оказалась на земле, она вначале радостно запрыгала, но потом стала подозрительно принюхиваться. Понятно: она никогда раньше не видела грязи. Я уже собиралась захохотать, но вспомнила, что и сама ходила по траве только в Центральном парке.

Я повернулась к Сэму.

— Это и есть твоя больница? — спросила я, указав на меньшее деревянное здание.

Он кивнул.

— Хочешь посмотреть? Рендэллы живут в десяти минут езды отсюда, а мне еще нужно подготовить смотровую. Для этого меня сюда и послали, — обрадовалась я. — Подожди секунду: только возьму записную книжку и фотоаппарат.

— Ты можешь позвонить своей начальнице и сказать ей, что благополучно добралась. Телефон в моем кабинете.

Я так и сделала. Сэм оставил меня в кабинете, а сам отправился включать свет в других комнатах. По дороге его сопровождали визг и грохотание клеток. Интересно, что за тварей он держит здесь? Энджел оказалась смелее меня. Она побежала за Сэмом. От этого мне стало намного легче: хоть пять минут следить за ней будет кто-то другой. Я осмотрелась. В кабинете царил невообразимый бардак. В поисках телефона я аккуратно лавировала между кипами книг, папок и листов бумаги. В конце концов обнаружила телефонный кабель и решила посмотреть, куда он ведет. Аппарат наконец нашелся. Он был завален кучей писем. Я вспомнила, как Сэм говорил, что он человек неорганизованный, но не до такой же степени!

Сдув пыль с телефона, я набрала номер Хелены. Трубку она подняла сразу же после первого гудка.

— Кензи?

— Да, это я, Хелена. Путь оказался дольше, чем мы предполагали, но сейчас я у доктора Лонга…

— Как Энджел?

Я ухмыльнулась. Ну конечно! Она волновалась вовсе не за меня, а за свою собачку.

— С ней все хорошо.

— Доктор Лонг подозревает, зачем вы на самом деле приехали?

Значит, она волнуется еще и из-за журнала.

— Не думаю.

— Он ничего не говорил о проклятой обложке?

— Нет, но мы с ним не так уж много разговаривали. Сейчас он принимает пациента.

— Это случайно не огромное и опасное животное? Не горный лев, например?

— Нет, это собака.

— Прекрасно. Постарайтесь сделать так, чтобы доктор Лонг не оказался в опасности. Думаю, кто-нибудь обязательно свяжется с ним и расскажет ему о проклятье. Вы можете прослеживать его телефонные разговоры?

Я вздрогнула.

— Нет, не смогу. К тому же я не думаю, что это будет так уж плохо. Если он все узнает, будет вести себя более осторожно.

— Кензи, — прощебетала Хелена, — но когда все выяснят, что мы верим в это проклятье и послали человека, чтобы предотвратить последствия…

В ее голосе я услышала страх и неискренность.

— Хелена, а вы сами верите в это проклятье?

— Кензи, это было бы… странно.

Оказывается, она все-таки верит.

— И поэтому вы захотели, чтобы я прикрыла Сэма? Ведь он здоровый сильный мужчина, и если с ним что-нибудь случится, это будет выглядеть крайне подозрительно.

— Кто-то звонит в дверь. Я очень рада услышать, что вы с Энджел благополучно добрались. Давай поговорим об этом завтра.

Я положила трубку. У меня дико кружилась голова. Мне казалось, что Хелена использует меня. Она не была полностью откровенна со мной. Но, с другой стороны, тот факт, что она верит в это дурацкое проклятье, ничего не менял. Но легче от этого мне не становилось. Я в ужасе понимала, что ситуация выходит из-под моего контроля. Где-то в глубине души я пыталась представить, как я поступлю, если на моих глазах что-то случится с Сэмом. Мне в голову пришла мысль: а не рассказать ли ему о проклятой обложке?

— Как дела?

Я подпрыгнула и резко обернулась. Мои ноги опять стали ватными. Ни одному мужчине так не шел белый халат. Я представила себе, насколько смешной покажется ему история о проклятье, и решила обойтись пока официальной версией причины моего приезда в Джэр-Холлоу.

— Все… хорошо.

Он смущенно огляделся.

— Извини за беспорядок. Я никак не могу разобраться с бумажной работой.

— У тебя есть ассистент?

— Гм. Сейчас нет. — Он посмотрел на часы. — Хочешь есть?

— Не очень.

— Когда я окончу прием, мы сможем поесть и расслабиться.

Расслабиться? Мое сердце бешено забилось. Неужели Сэм думает, что мы с ним?., вы знаете, что я имею в виду. Почему-то мне показалось, что Вэл Джессум не понравится, если мы с Сэмом… расслабимся. Тогда я решила, что, если он попытается предложить мне что-то подобное, я выскажу ему все, что думаю по этому поводу.

Вдруг в соседней комнате раздался громкий вопль, а через секунду в дверь вбежала Энджел. Сэм засмеялся и протянул руки, чтобы поднять ее.

— Что это было? — спросила я.

— Иди и посмотри сама.

Я пошла за Сэмом по коридору. Он открыл дверь, и я остолбенела от раздававшихся в комнате криков и визга и ударившего мне в нос резкого запаха. Вдоль стены стояли белые полки, а на них — около дюжины стеклянных и проволочных клеток. Я разглядела собаку, двух кошек, нескольких птиц, хомяков и…

— О боже! Это случайно не крысы?! — Я сделала шаг назад и указала на клетку.

— Да. Но ведь ты видела крыс до этого?

Видела. В городе их полно, но мне и в голову не могло прийти, что они могут стать домашними питомцами.

Сэм засмеялся.

— Крыс и мышей я держу для того, чтобы кормить змей.

Я замерла. У меня не было сил смотреть в указанном направлении.

Он повернулся к выходу.

— Это, должно быть, Рендэллы. Готова?

— Конечно! — сказала я, радуясь, что наконец смогу уйти из этой жуткой комнаты.

Рендэллы оказались замечательной семьей: мать, отец и двое детей. Они очень беспокоились за свою собаку — изящную гончую по кличке Мистер. Он смотрел на нас полными боли глазами. Мистер Рендэлл и Сэм переложили пса на каталку и повезли его в смотровую. Я старалась не мешаться под ногами, но сделала несколько снимков.

Доктор Лонг оказался прекрасным специалистом. В его клинике были приемная и две смотровые. Везде царили идеальная чистота и больничный запах. Я не могла оторвать взгляд от работающего Сэма. Хорошо, что у меня был фотоаппарат, благодаря которому я могла делать вид, будто ищу лучший ракурс.

— Давай посмотрим на тебя, Мистер, — сказал он и развернул каталку.

Я увидела кровь, а потом… не помню, что случилось потом.

— Вы еще не занимались сексом?

Я уставилась на телефон и поплотнее прижала трубку ко рту.

— Джеки, ты меня слушаешь? У него есть любовница. Он живет в бревенчатом доме, содержит настоящий зверинец и лечит домашних животных. И я пробыла здесь всего два часа. Когда, по-твоему, мы успели бы заняться сексом? Правда, травму уже получила.

— Что?!

— Как только увидела кровь собаки, грохнулась в обморок.

— С тобой все в порядке?

— Да, ударилась головой. Сэм сказал, что сотрясения мозга у меня нет.

— О-о, а доктор Лонг случайно не взял тебя на руки и не отнес на кровать?

— Нет, но он наклеил кусок пластыря на мой лоб. Потом попросил уйти в жилой дом, чтобы я ему не мешала.

— Ясно. Где ты будешь жить?

— Над его больницей есть комната. Мы с Энджел поселились там. А сейчас я на кухне в его доме.

Услышав свое имя, собачка гавкнула из-под кухонного стола, где она пряталась. В ответ собаки Сэма, которые были закрыты в соседней комнате, дружно залаяли.

— И как выглядит его дом? — спросила Джеки.

— Дом… деревянный. — Я взглянула вверх. — Такое ощущение, будто люстра сделана из костей животных. Думаю, из оленьих рогов. А мебель обтянута кожей.

— Наверное, там уютно. Как ты думаешь, его подружка живет с ним?

— Ее нижнего белья на кухне я не заметила, если ты это имеешь в виду.

— Ты видела его спальню?

— Я забрела туда, но только потому, что искала ванную.

— И?

— Там нет занавесок.

— Это хороший знак. Ты не заметила: в ванной нет женской косметики или других принадлежностей?

— Не интересовалась.

— Врешь!

— Ладно, интересовалась, но только тем, нет ли там таблеток от головной боли.

— И?

— Ничего женского я там не видела. Но рядом с большой спальней, где сейчас заперты его собаки, есть еще одна ванная. Может, ее вещи там.

— Думаешь, это серьезно?

— Я не ходила к ним, но лают они действительно грозно.

— Не пытайся запутать меня. Я имела в виду Сэма и его подружку.

— Это не мое дело, — ответила я.

— Точно, — саркастически заметила Джеки. — Как поживает твоя аллергия на мужчин?

— Она никуда не делась. — Я даже хлюпнула носом, чтобы доказать ей это. — Как съездили на побережье?

— Прекрасно. — Джеки блаженно вздохнула. — Я так счастлива! Думаю, Тед — это тот мужчина, которого я ждала всю жизнь. Единственный…

Я пошевелила губами.

— Это здорово, Джеки! Правда, здорово! Но разве ему обязательно быть единственным?

— Что ты хочешь сказать?

— Он один из тех мужчин, вместе с которыми можно провести всю жизнь?

— Да, я хочу, чтобы со мной был только один мужчина, он.

Я шмыгнула носом и услышала, как кто-то приближается к кухонной двери.

— Сэм идет. Перезвоню тебе позже.

Пока я вешала трубку, Джеки еще что-то говорила. Последними ее словами, которые я услышала, было что-то типа «ипохондрик» или «нимфоманка» — я не совсем разобрала.

Сэм вошел в комнату. Он еще не успел снять белый халат. Выглядел он очень усталым, но улыбался.

— Здесь хорошо пахнет.

Мне почему-то почудилось, будто я домохозяйка, которая дождалась своего мужа, пришедшего домой после тяжелого трудового дня. Я еле удержалась, чтобы не обвить руками его шею.

— Как дела у Мистера? — спросила я.

— С ним все будет в порядке. — Сэм взял меня за руку, которой я прикладывала ко лбу кусок влажной ткани, и отвел ее. — Вопрос в том, как дела у тебя.

— Обычная шишка, ничего страшного. — Находясь рядом с ним, я чувствовала, что мое сердце колотится с удвоенной силой. — Извини, что причинила беспокойство.

Сэм улыбнулся, но в его глазах я заметила волнение. Он потрогал шишку.

— У тебя не кружится голова?

— Нет. — По крайней мере когда он не касался меня.

— Ты хочешь спать?

— Скорее я просто устала.

Казалось, его успокоило то, что с моей головой все было в порядке. Потом он большим пальцем убрал волосы с моего виска.

— У тебя был тяжелый день.

Я облизала губы.

— И у тебя.

Сэм тоже облизал губы.

— Кажется, я не очень хорошо тебя встретил.

Я, сама того не ожидая, приоткрыла рот. Он медленно подошел ко мне. Каждый нерв в моем теле затрепетал. Потом он обнял меня и поцеловал. Грудь моя напряглась. Мышцы живота резко сжались.

Я вырвалась из его объятий и коснулась своих губ.

— Мы не должны, — выдавила я из себя, судорожно глотая воздух.

— Почему?

— Потому что, — чтобы выиграть время, я поднесла руку к носу, — потому что я здесь для того, чтобы работать, Сэм.

Сэм запустил пальцы в свои волосы и застонал.

— Ладно. Мы оба взрослые люди и сможем прожить эту неделю так, чтобы ты потом ни о чем не жалела.

Казалось, он пытается взять себя в руки. Должна признать, я почувствовала приступ гордости за себя. Он пару раз вдохнул и выдохнул, а потом засмеялся.

— Но если ты передумаешь, только позови.

Пережить эту неделю будет сложнее, чем я думала.

— А пока, — сказал Сэм, — почему бы нам не поесть? — Он снял белый халат и повесил его на стул. — Хочешь чаю?

Судя по всему, собаки Сэма услышали его голос. Они залаяли так громко, что это стало почти невыносимо.

— Сколько у тебя собак?

— Всего три.

— Всего три?

Он улыбнулся.

— Я с огромным удовольствием приютил бы любую бездомную собаку. Между нами говоря, я думаю, что люди специально выбрасывают их на улицу, чтобы они нашли дорогу сюда. Я беру их к себе.

— Правда?

— Как правило. Но потом я ищу для них новый дом. Три собаки, которые сейчас живут у меня, оказались менее симпатичными, чем остальные, поэтому я решил оставить их себе. Хочешь, включу музыку?

Сэм не дождался моего ответа и включил радио. Раздались звуки фольклорной мелодии, которую передавала местная станция. Когда я села за грубо сделанный стол, меня все еще трясло после его поцелуя. Передо мной стояла тарелка с картофельным пюре, жареным цыпленком, зеленой фасолью и сухарями. Энджел вылезла из-под стола и, поскуливая, стала тереться об мою ногу.

— Она все еще побаивается: здесь все незнакомое и чужое, — сказала я.

Двумя руками Сэм взял большой кусок жареного цыпленка.

— Наверное, приезд сюда шокировал вас обеих.

— Это задание для меня — настоящее приключение, шанс увидеть что-то новое.

— О, думаю, за недолгое время пребывания здесь ты уже успела заметить кое-что, чего никогда раньше не видела.

— Точно. — Я вцепилась зубами в кусок курицы. — Здесь очень тихо. Ты сам построил этот дом?

Он кивнул.

— Сначала я построил больницу, а потом взялся за свое логово. Пока его строил, я жил в той комнате, где поселились вы с Энджел.

Я не представляла, как можно жить в деревянном доме. Но его труд я оценила по достоинству:

— Ух ты! Удивительно!

Мне показалось, что это его позабавило.

— Не вижу в этом ничего странного. Я просто люблю работать руками.

Я покраснела, вспомнив мозоли на его руках. Теперь понятно, как Сэм их заработал. Я решила, что пора сменить тему:

— Ты рад тому, что завтра увидит свет журнал, на обложке которого будет твоя фотография?

Сэм пожал плечами.

— Не знаю, я как-то не думал об этом.

— Твои родные и друзья, должно быть, гордятся тобой.

Его реакция на мои слова повторилась.

— Конечно, моя мама и кое-кто в городе будут рады, — в его глазах заиграл смешливый огонек. — На самом же деле я думаю, что все начнут подшучивать надо мной.

— Кстати, я слышала, что»ты сказал Хелене, будто это я убедила тебя согласиться. Спасибо.

— Это была моя благодарность за то, что ты не выдала меня.

Я задумалась, а затем кивнула.

— Ты прав.

Сэм засмеялся и отпил глоток холодного чая.

— Ты должна признать, что это было чистой воды совпадение.

Еще один кивок.

— Думаю, твоя начальница еще не знает, при каких обстоятельствах мы с тобой познакомились.

— Нет.

Постарайся меня правильно понять. Я очень рад, что ты приехала. Но, честно говоря, очень удивился, когда мисс Бирч позвонила мне и сказала, что ты хочешь написать статью обо мне. Я сдвинула брови.

— А чему тут удивляться: читателям будет интересно узнать, чем ты занимаешься.

— Меня удивило, что статью пишешь именно ты. Мне казалось, что ты всего лишь ее заместитель.

Я опять состроила оскорбленную мину.

— И это чистая правда, но я сказала Хелене, что я дипломированный журналист и хотела бы заняться тем делом, которому столько лет училась. Она решила, что я лучше всех подойду для этого задания.

— Должен сказать, так оно и есть, — пробормотал он. — Боже, эта неделя будет очень длинной.

Я почувствовала, что моя шея начала нещадно зудеть. Я начала чесать ее, стараясь подальше оттянуть свитер, чтобы добраться до кожи.

— С тобой все в порядке?

— Аллергия, — пробормотала я. — Она усилилась после того, как я приехала сюда.

Сэм протянул мне стакан.

— Пей. Это зеленый чай — природный противоаллергический препарат. Три-четыре стакана в день, и ты забудешь про свое дурацкое лекарство.

— У меня… есть своя теория насчет аллергии.

— Правда?

— Я считаю, что природа вызывает у нас аллергическую реакцию на то, что приносит нам вред.

Интересная теория, — сказал он. — Но есть и природные аллергены, например пыльца. А пыльца не приносит никакого вреда, наоборот, она необходима. Если человек реагирует на что-то натуральное, это значит только одно: его организм не может правильно приспособиться к аллергену.

Получается, что мое тело не может правильно приспособиться к мужчинам? Я почувствовала, что у меня опять потек нос, и схватила салфетку. Собаки, услышав производимый моим носом звук, залаяли еще громче.

Сэм засмеялся.

— Наверное, хорошо, что ты будешь жить здесь только одну неделю.

Я резко зажмурилась. У меня возникло ощущение, будто он читает мои мысли.