Кровавая судьба

Глава 9

Внезапно большая комната Натаниэля наполнилась мягким переливающимся светом, и множество полупрозрачных цветных бликов затанцевало в воздухе, приобретая различные формы, пока не появилась мерцающая проекция Маркуса.

— Натаниэль, в чем дело? — спросил он. — Что-то случилось с Джослин?

Натаниэль закрыл глаза и стал дышать медленней. Ему не хотелось еще больше расстраивать Джослин и тем более Маркуса.

— Я не могу обсуждать это прямо сейчас, брат, но хотел бы попросить тебя об одолжении. Не мог бы ты вызвать стражей? Чтобы они присмотрели за Джослин, пока меня не будет.

— Почему ты хочешь оставить свою судьбу так скоро после появления Знака? — Маркус фыркнул. — Нет, мы обсудим это сейчас, скажи мне, что случилось, — это прозвучало как приказ.

Натаниэль раздраженно вздохнул. Как и предполагалось, его брат так просто не отступил, несомненно, почувствовав землетрясение даже из собственного дома в десяти милях отсюда, на северо-восточной стороне ущелья. Но, более того, он ощутил гнев Натаниэля: знал, что что-то пошло совсем не так.

— Натаниэль? — настаивал Маркус.

— Маркус, сейчас не время.

— Не заставляй меня читать твои мысли, брат.

Натаниэль нахмурился. Они оба были Древними Мастерами Воинами. Среди равных никто никогда не читал мысли другого, подобное между братьями исключалось, как показатель глубокого неуважения.

Но Маркус был на пределе. Злился… скорбел… и горел решимостью защищать своих родных любой ценой. Натаниэль не стал спорить, зная, что брат выполнит угрозу. Тот никогда не бросал слов на ветер.

— Тело, которое мы кремировали на прошлой неделе… не Далия, — прорычал Натаниэль. — Валентайн все подстроил, чтобы обмануть нас, — он замолчал, когда его кровь снова закипела. — Чтобы оставить ее себе, Маркус! Зачал своих сыновей с ней и принес в жертву первенца этой ночью, перед появлением Знака. Джослин была в зале, когда это случилось. Она стала свидетелем произошедшего.

Молчание затянулось, проекция начала светиться темным цветом. Густой, чернильный туман сформировался вокруг изображения, но голос Маркуса прозвучал необъяснимо четко.

— Так вот почему она хотела скорее покончить с собой, чем оказаться в плену…

Несмотря на спокойный тон, его слова повисли в воздухе, как призрачные тени, заполняющие кладбище. Он помедлил, чтобы сделать глубокий вдох.

— И куда теперь ты собираешься идти, Натаниэль?

— Я не буду больше это обсуждать, — в ответ он махнул рукой и покачал головой.

— Натаниэль! — взревел Маркус. Его голос выражал нетерпение.

Ответа не последовало.

— Брат, что ты собираешься делать? Думаешь найти Валентайна? Ты действительно веришь, что сможешь увести Темного от его логова? Он, возможно, и получил навыки Мастера Воина за свои девятьсот лет развратного существования, но все же не настолько глуп, чтобы сражаться с тобой в одиночку. Ты знаешь, что это правда.

Опасная улыбка тронула края губ Натаниэля, открывая взгляду его острые как кинжалы клыки.

— Тогда я буду молиться, чтобы мне повезло, и с ним оказался его близнец Зарек, который придаст ему храбрости. В любом случае пора очистить эту землю от них обоих.

Пусть и с явным недовольством, Маркус кивнул в знак согласия.

— Это, может быть, и правда, Натаниэль, но не сегодня. И не в одиночку. Ты забыл, что там, где Валентайн и Зарек, Сальваторе всегда поблизости. Он прожил достаточно долго и стал полноправным Древним, который хорошо обучен темным искусствам своего рода. Ты не сможешь одолеть всех троих, брат, и Джослин не должна столкнуться с последствиями такого боя, даже если ты выживешь. Ты знаешь, что я прав.

Натаниэль сжал кулаки.

— Он смеется над нами, Маркус! Он забрал ее прямо у нас из-под носа. Он убил нашего брата и изнасиловал… — его голос сорвался. — Я принял решение.

Его мощное тело дрожало от необходимости возмездия.

Проекция оставалась подозрительно спокойной, взгляд Маркуса был отстраненным, но сосредоточенным. Следующие слова он старался произносить мягко.

— Тогда поступим так: я пошлю всех трех стражей, чтобы присмотреть за Джослин на случай, если Валентайн ждет со своими братьями, что ты сделаешь именно то, что собираешься. А ты пойдешь кормиться и не вернешься к своей женщине, пока твоя жажда крови не будет полностью утолена. Я буду искать Валентайна сам, чтобы посмотреть, смогу ли выманить его или его братьев, если они действительно с ним, на открытое пространство. Мы с тобой поговорим еще раз завтра перед прибытием Накари.

Натаниэль не был согласен. Шелби являлся и его братом тоже, и Валентайн наложил тяжелое бремя вины на них всех. Отомстить — наименьшее из того, что они могли сделать.

— Маркус, мне жаль, но я не могу отказаться от своего права охотиться на Темного в эту ночь.

Маркус долго молчал, прежде чем приказать:

— Я все сказал, Натаниэль, — его тон был наполнен абсолютной властью. — Больше не будет никаких обсуждений… никаких вопросов.

Потомки короля Сакариаса жили по могущественному кодексу чести, так же, как и их предки задолго до Проклятия Крови. В их иерархии не было ничего случайного, так как каждый посвящал столетия своей жизни изучению древних искусств, оттачивая свои сверхъестественные способности и совершенствуя их.

В конце концов все мужчины, которые хотели заработать почетное звание Мастера, должны были проучиться четыре столетия в Румынском Университете, где они в итоге становились экспертами в одной из Четырех Дисциплин: Воин, Целитель, Маг или Судья. И даже тогда Мастер должен был прожить тысячу лет, прежде чем заслужить звание Древнего.

Юнцы повиновались Мастерам, Мастера повиновались Древним, и все они повиновались своему Суверену. В случае Натаниэля и Маркуса, где оба брата добились равного статуса Древних Мастеров Воинов, младший брат подчинялся старшему. Маркус был на пятьсот лет старше и мудрее, и его указ не подлежал обсуждению.

Зная, что решение является окончательным, Натаниэль подавил свою ярость и почтительно склонил голову в знак уважения и послушания. Жест, который он был должен Маркусу, несмотря на несогласие с его решением.

Маркус поклонился в ответ.

— Всего хорошего, брат мой.

— Всего хорошего, Маркус.

Проекция исчезла, и Натаниэль помедлил, чтобы взять себя в руки, прежде чем повернуться к Джослин, которая теперь сидела на диване, поджав под себя ноги, глядя на него одновременно с трепетом и опаской на лице.

— Ты не должна бояться меня, — сказал он. — Ты моя судьба, Джослин, и я буду сражаться ради твоей безопасности, как должен был сражаться за Далию. И стражей не нужно бояться. Они с радостью отдадут свои жизни за тебя, и не войдут в мой дом, если только тебе не понадобится их помощь. Ты будешь в безопасности, пока я не вернусь.

******

У Джослин была тысяча вопросов. Что будет с ней, если Натаниэль не вернется? Эмоции, вызванные им, были странными и смешанными. С одной стороны, страх перед будущим, которое он приготовил, такой страх, какой она еще не испытывала в своей жизни. Но с другой… он заставлял ее чувствовать себя защищенной… важной… словно между ними и правда существовала какая-то скрытая связь, которую он ценил больше жизни. Которую невозможно было отрицать.

На мгновение она захотела попросить его остаться, потому что боялась за него и того, что могло произойти, если он ослушается своего брата и все-таки отправится на поиски, но знала, что это бесполезно. И еще понимала, что беспокоиться об этом — совершенное безумие.

Как будто прочитав ее мысли, Натаниэль подошел к дивану и присел перед ней. Он погладил ее по щеке.

— Мне очень жаль, ангел, — его голос был чистым волшебством. — Знаю, что ты видела слишком многое этой ночью. Я вернусь до рассвета.

Склонившись над ее ухом, он добавил:

— Но, Джослин, услышь меня. До тех пор, пока ты делаешь все, как я говорю, тебе не причинят вреда; однако, если решишь сбежать, у тебя появится гораздо больше поводов бояться, чем сейчас со мной, — подчеркнул он, низко зарычав. — Повинуйся мне, тигриные глазки. Не пытайся оставить меня.

Джослин почувствовала внезапную вспышку гнева.

— Повиноваться тебе? — она выплюнула слова прежде, чем смогла себя остановить. — Я даже не знаю тебя! — Джослин никогда в своей жизни никому не подчинялась.

Натаниэль поднялся и отступил назад, явно выглядя недовольным.

Джослин встала и посмотрела прямо на него.

— Если бы я собиралась попробовать сбежать, Натаниэль, ты думаешь, я бы сделала это вот так просто? Без плана? Думаешь, я настолько глупа, чтобы попытаться сбежать от стражей? — ее голос был настойчив. — Я не имею ни малейшего понятия, кто эти люди… мужчины… но, если они хоть чем-то похожи на тебя или твоего брата, у меня все равно не было бы и шанса, — она не упомянула, что больше боялась того, что было там снаружи, чем того, что было здесь. — Нет, Натаниэль. Я не попытаюсь сбежать от тебя… сегодня, — она скрестила руки на груди и добавила вызывающе. — Но это будет не из-за моего тебе повиновения.

Натаниэль посмотрел на нее задумчиво, но ничего не сказал. Он потер подбородок рукой, а затем шагнул к ней.

Джослин отступила назад.

— Джослин, — сказал он хриплым голосом, — поверь мне, когда я говорю, что не думаю, что ты глупа. Ты видела монстра в той пещере. Видела, на что он способен. В данном конкретном вопросе я думаю только о твоей безопасности.

Джослин нахмурилась и медленно отвела взгляд.

— Я, э-э… я знаю, что ты пытаешься защитить меня… просто… я не люблю, когда мне говорят, что делать.

Натаниэль посмотрел ей прямо в глаза.

— Ты научишься со временем, Джослин. Послушание — не всегда слабость.

Джослин наблюдала, как его глаза вспыхнули глубоким красным цветом, и челюсть сжалась. Еще раз он пытался подавить свой гнев на ситуацию… ради нее. И еще раз она увидела, как много в нем оставалось страдания.

По правде говоря, невзирая на страх перед ним… на то, что она знала, что ее опасения оправданы… и на ненависть к словам, которые он говорил, какая-то часть нее хотела утешить его. Он нес невероятно тяжелое бремя.

Недолго думая, она шагнула вперед и осторожно взяла его за руку.

— Ты ранен, Натаниэль, — прошептала она. — Дай мне посмотреть на твою руку прежде, чем ты уйдешь.

******

Натаниэль стоял в оцепенении. Неспособный говорить или двигаться. Боясь сказать или сделать то, что может оттолкнуть Джослин.

Он не мог поверить в то, что видел: эта необыкновенная женщина, похожая на дикий лесной цветок, тянулась к нему с заботой. Невзирая на обещание отпустить, он забрал ее против воли. И они оба знали, что ее жизнь должна измениться навсегда… так, как она себе даже не представляла. В этих условиях она имела полное право быть дерзкой, даже разозленной, но вот она здесь, и ведет себя так… как вела бы себя его истинная судьба.

Натаниэль знал, что рана на его руке вылечится самостоятельно, но ее беспокойство было тем, что имело значение. На краткий миг сжигающая ярость в его груди боролась с нежностью, наполняющей сердце. Недолго думая, он приблизил к ее горлу теплые губы и запечатлел нежный поцелуй на мягкой коже.

Он обвил ее мускулистыми руками и прижал к себе, даже несмотря на то, что душа продолжала разрываться от ярости. Его зубы случайно прошлись туда и обратно над ее пульсом, прежде чем он, наконец, уткнулся подбородком в мягкие кофейного цвета волосы и глубоко вдохнул их аромат. И пока эта потрясающая женщина стояла рядом, его сердце переполняли горе, любовь и ярость.

Когда она не отстранилась, он притянул ее еще ближе, на этот раз прикоснувшись мягким поцелуем к щеке, прежде чем аккуратно прижаться к ее лбу своим.

— Тигриные глазки, ты переворачиваешь мою душу, — пробормотал он.

Его голос был хриплым и незнакомым, даже для собственных ушей.

А потом запах ее крови начал взывать к нему, мягкое эхо ее пульса билось напротив него как маленький, манящий барабан. Его голод усилился, и ярость грозила выйти на поверхность.

Джослин, должно быть, почувствовала эту перемену, потому что сразу напряглась, а затем медленно отстранилась.

— Натаниэль, что ты делаешь? — прошептала она осторожно. — Ты ведь не хочешь сделать мне больно, — было такое ощущение, будто она говорила с диким тигром, надеясь найти выход из его клетки.

Он нахмурился.

— Вернись ко мне, любовь моя.

Он быстро притянул ее к себе и, удерживая, с силой прижал к своему мощному телу. А потом отпустил прежде, чем смог напугать еще больше… прежде, чем она могла спровоцировать зверя, который был готов вырваться.

— Я никогда не смогу причинить тебе боль, любовь моя. Ты принадлежишь мне. Причинить боль тебе — то же самое, что причинить боль себе.

Глаза Джослин расширились, но, прежде чем она успела возразить, Натаниэль подхватил ее на руки и понес к дивану. Он уложил ее и накрыл одеялом.

Прикрыв рукой свои теперь выступающие клыки, он скомандовал:

— Спи.

Когда ее глаза закрылись, Натаниэль покинул комнату и взлетел в полуночное небо.

Как он мог объяснить? Возможно, он внешне и не отличался от человека, но в первую очередь был хищником, зверем.

Вампиром.

И его гнев перешел за черту невозврата.

Ему была нужна кровь.