Лабиринт. Книга 2

Глава 23

С каждым днём Мэтт всё больше влюблялся в свою Мэри. И с каждым днём внутри него всё больше разрасталась паника от осознания того, что это счастье он мог упустить. Как близко они были к тому, чтобы пройти мимо, чтобы не услышать друг друга, не понять. Захлебнуться в обидах и сожалениях. Но, слава богу, справились, и теперь Мэтту хотелось обернуть Мэри своей любовью. Но чем больше проходило времени, тем больше он считал, что делает недостаточно. А вот с ней всё было наоборот: любой поступок, любой взгляд и любое слово – это всегда было больше того, на что он мог рассчитывать.

Её смелость в выражении своих чувств вызывала зависть. Подобная открытость никак не соотносилось с его привычным образом жизни. Членство в элитных клубах, светские рауты, обеды с первыми лицами города и штата – всё это стало обыденным и давно не приносило должного удовольствия. Женитьба на Джессике – событие того же ранга. Да, он хотел быть похожим на отца, и стал на него похожим – одиночкой.

С появлением Мэри Мэтт понял, что допустил просчёт в одном важном моменте: одиночество отца было продиктовано внешним фактором – он потерял любимую женщину. И если его чувства к маме были хоть на половину похожи на те, что он испытывал к Мэри, то понятно, почему отец так часто об этом гооврил. Предостережение – вот что это было, и хорошо бы ему понять это раньше. Он уже пытался жить без Мэри, считая, что она бросила его потому, что не любила. Как жить, если, не дай бог, он потеряет её сейчас – любящую и любимую – Мэтт не знал и очень этого боялся.

Это не обязательно должен быть фатум – люди расстаются по гораздо более прозаическим причинам. Непримиримые противоречия – юридический термин, ставший популярным основанием для развода, скрывал под собой множество нюансов. Сейчас Мэтт видел, что противоречий между ним и Мэри нет. Кроме одного: её настоящая жизнь в Нью-Йорке, а не в Чикаго.

Он восхищался женщиной, которой она стала. Возможно, он изначально ею была, только он этого не видел. Не успел разглядеть доброту, верность, ласку. Сострадание, понимание, отзывчивость. А ещё скромность, умение смущаться и смотреть на него так, что ёкало сердце. Мэри была искренна, имела собственное мнение и умело его отстаивала – так мягко, что, будучи несогласным изначально, Мэтт довольно быстро убеждался в её правоте. Терять время на споры он больше не мог себе позволить.

Да, он испытывал облегчение, зная, что Мэри присматривает за его отцом. И делала она это не по тому, что хотела угодить, а потому что так было надо. Поначалу он возражал, но потом вспомнил историю Вайолетт Стенхоуп. Для Мэри отношения с его отцом стали данью памяти её бывшей воспитательнице. Мэтт перестал переживать по этому поводу и сократил своё рабочее время ещё на час, чтобы успеть забрать Мэри на ленч.

Он работал в усиленном режиме, освобождая вторую половину дня, но прекрасно понимал, что долго так продолжаться не может. Он отменял поездки, переносил встречи, делегировал полномочия в тех задачах, в исполнении которых всегда участвовал сам. Только Рут знала истинную причину происходящего, потому что без неё он бы точно не справился.

– Я очень рада за вас, Мэтт. По всей видимости, мисс Рейнольдс достойная девушка.

– Так и есть. Скажите, сколько времени займёт перевод головного подразделения "Тринко" в нью-йоркский филиал?

– Месяца за два управимся.

– Сколько процентов служащих согласится на переезд?

– Зависит от того, что этот переезд им даст. Затраты предстоят немаленькие, но людей необходимо простимулировать. Для молодых Нью-Йорк станет новой вехой, с семейными будет посложнее, но здесь всё зависит от мотивации.

– А вы, Рут? Вы поедете со мной?

– Мне бы не хотелось бросать вас в такой сложный период. Но, я повторюсь, всё зависит от мотивации.

– С этим проблем не будет. Обещаю.

Да, он всерьёз задумывался о переезде в Большое Яблоко. Для инвестиционной корпорации будет только в плюс находиться в центре финансовой жизни страны и мира. Близость Уолл-Стрит, Нью-Йоркской фондовой биржи, банковских и консалтинговых организаций, да и к Вашингтону – их многочисленные проекты будут иметь поддержку на самом высоком уровне. Он поедет за Мэри, если она не захочет возвращаться в Чикаго. Мэтт оставлял за ней такое право, но в душе надеялся на обратное, и каждая встреча, каждое знакомство с её друзьями всё больше убеждали его в том, что надежда эта вполне оправданная.

Его девочку любили. Ей искренне дорожили. О ней переживали и заботились. Итальянское семейство её практически удочерило, а тот усатый ирландец, который несколько лет назад едва не спустил его с лестницы, отвёл в сторону и упомянул о связях в высших полицейских кругах на тот случай, если Мэтту вздумается обидеть "его малышку".

То же самое ему сказали друзья, когда Тэмзин вызвалась сопроводить Мэри уборную – боже, благослови эту святую женщину за понимание.

Она позвонила на следующий день и назвала его девочку чудом.

– Только умоляю, не испугай её своей масштабностью. Если бы Крис подарил мне такое кольцо, мать заперла бы меня в сейф и никогда не выпустила наружу.

– Ты преувеличиваешь.

– Вовсе нет. Внешне проявление любви Мэри не оценит. Говори с ней. Утопи во внимании, а не в дорогих подарках. Скажи, наконец, что любишь.

– Думаешь, я не говорил?

– Сомневаюсь. У женщины, которая знает, что её любят, совершенно иной взгляд.

В очередной раз Мэтт подивился проницательности жены Криса и в очередной раз спросил себя, почему он этого не сделал, ведь, поводов и возможностей была масса.

Например, когда они впервые после воссоединения занялись любовью. Их второй первый раз едва не обернулся катастрофой, потому что он был готов кончить от одного вида обнажённой Мэри в своей постели. И вот тут бы ему произнести те самые слова, но на тот момент они показались ему слабее тех, что вот-вот должны были сорваться с его губ.

– Ты снилась мне, ягодка. Вот такая – ждущая меня и готовая. Дьявол, Мэри, ты и представить себе не можешь, как я по тебе тосковал!

– Могу.

Одно слово, произнесённое едва различимым шепотом, почти перебросило его через край. А дальше…

Когда он потянулся за презервативом, Мэри его остановила.

– Нет, пожалуйста. Я хочу тебя чувствовать. Ты можешь не сдерживаться, я пью таблетки, а мой бывший никогда не доверял мне в этом вопросе.

Даже здесь она позаботилась о Мэтте, не произнося имя Алекса вслух. Он оценит это позже, а в тот момент, прошептав только "я тоже чист", схватил свою девочку, со всего маху ворвался в её тело. Она вскрикнула, напомнив об их первом разе, но не оттолкнула. Всего несколько поступательных движений, и Мэтт с рёвом кончил. Его сердце и голова разрывались от пульсаций, пока, держа её на весу, он наполнял собой тело любимой женщины. Шалея от собственной страсти, Мэтт продолжал по инерции двигаться, прижимая к себе драгоценную ношу, пока не почувствовал, что Мэри близко.

– Да, малышка, да. Дай мне это. Отдай мне себя всю. Кончи для меня, моя ягодная Мэри.

И что бы ему не сказать в тот момент, что он её любит. Так любит, что разрывается сердце. Что мысли путаются, а язык деревенеет. Что в ушах стоит гул от его крови и её стонов.

Он промолчал. Было ли это из-за трусости или же из-за ощущения, что Мэри его не услышит и не поймёт. А ему было важно, чтобы услышала и поняла. Чтобы знала, что с ней он обрёл себя вновь – того Мэтта, которым всегда был, правильно воспитанным хорошим парнем, ценящим искренность и благородство. Он научился закрывать глаза на их отсутствие у других, но при наличии всегда замечал. Его Мэри именно такая – одна из немногих. Его человек.

Выбранный им удел не был правильным. Одиночество никогда не бывает видимостью, лишь данностью. Он так долго привык быть на ведущих ролях, что чуть не потерял главное – самого себя. Друзья первые сказали ему об этом. Потом Тэмми. И отец.

Ему повезло найти свою половинку в лице этой женщины-девочки, его светловолосого чуда с неповторимыми фиалковыми глазами, и он больше ни за что её не отпустит.

Эгоизмом Мэтт никогда не страдал, оттого и понял Мэри, когда она заговорила о необходимости уехать.

– Ты сказал, что не можешь полностью распоряжаться собой, потому что много людей зависит от твоих решений. Я не такая... мм… масштабная, как ты, но у меня тоже есть обязательства. Потому мне надо вернуться в Нью-Йорк.

Он не сказал ни слова против, но, судя по выражению её лица, Мэри ждала именно этого. Но у Мэтта были свои планы. Следующий её приезд в Чикаго, таверна "У Пиппина", все близкие и друзья – его и её, даже тот сумасшедший ирландец,– он всех позовёт на эту вечеринку, где сделает ей официальное предложение. Она скажет да, и они будут нести ответственность перед всеми этими людьми, которые в случае их неудачи, дружно надерут им задницы.

Потому Мэтт спокойно отвёз свою Мэри в аэропорт, пообещав приехать в следующие выходные.

Потом была ночь без неё, слова отца и всё полетело в тартарары.

"Адская ночь без тебя. Почему не сказала, что твоя подушка слишком жёсткая?"

"Обычно я сплю на тебе. Потому теряюсь в догадках, о чём ты"

"О твоей подушке"

"Обычно я сплю на тебе-2. Не толстей, пожалуйста"

"Чёрт, Мэри…"

"Я тоже скучаю, любимый. До выходных пять дней, двенадцать часов и почти что пятнадцать минут"

"Уже четырнадцать. Как на работе?"

"Терпимо. Разгребаю почту. Семьсот двадцать три входящих. Спам надо запретить на законодательном уровне".

Они переписывались весь полёт до Нью-Йорка. И пока он ехал в машине до Гринвич-Виллидж. Пока ждал у крыльца её дома, сидя в арендованном лимузине.

Мэри прекратила переписку, когда вышла из метро. Её не было минут двадцать. Станция находилась всего в пяти минутах ходьбы от дома, и в ожидании Мэтт едва не извёлся

Наконец, она появилась. Костюм жемчужного цвета с юбкой чуть ниже колен, небесно-голубая блузка, туфли на каблуке, сумочка через плечо, в руках – два пакета с продуктами. Под их тяжестью Мэри немного заваливалась назад.

Он выскочил из машины немедленно, хотя своё появление думал обставить более эффектно.

– Какого чёрта ты носишь такие тяжести?

Ему чудом удалось удержать пакеты, которые едва не выскользнули из её рук.

– Господи, Мэтт! Откуда ты взялся?

– Из Чикаго. Тоже мне Холмс. Господи, Мэри, что в этих пакетах? Половина "Таргета"?

– Нет, всего лишь молоко, сок, сыр, греческий йогурт, полфунта индейки, картошка, – начала она послушно перечислять.

– Да я лишний кусок в тебя впихнуть не могу, а тут еды на бейсбольную команду. Зачем ты это накупила, раз всё равно не съешь?

– Это тебе!

– Мне? – Мэтт замер с пакетами у основания лестницы приземистого трёхэтажного здания с высоким крыльцом.

– Да. Ты должен был прилететь в пятницу, а я боюсь, что до пятницы мне не удастся вырваться с работы раньше одиннадцати. Местные супермаркеты работают до десяти, потому я и решила купить всё сегодня. Мало ли, вдруг не успею до твоего приезда.

Это был не самый удачный момент признания в любви. Но вот он стоит с этими пакетами на тротуаре в центре Нью-Йорка, а она – напротив. Смотрит на него и, не глядя, роется в своей сумочке в поисках ключей. Они в тысяче миль от дома и от заказанного на следующие выходные "Пиппина", но именно сейчас Мэтт чувствует необходимость это сказать.

– Я люблю тебя, Мэри.

Рука замирает внутри сумочки, как и вся Мэри. Лишь сияние фиалковых глаз доказывает, что перед ним живой человек.

– Что, прости?

– Не притворяйся. Ты всё прекрасно слышала. Я люблю тебя.

– Скажи это ещё раз, пожалуйста.

– Я люблю тебя.

– Мне так хочется тебя сейчас поцеловать, но как подумаю о стеклянной бутылке со сливками, которая при этом непременно разобьётся…

– Кто покупает сливки в стекле?

– Я. Они так дольше хранятся. Ты же любишь бешамель. А без сливок в нём никуда.

Он и вправду любит бешамель, а в её исполнении он бесподобен. И он сказал об этом Мэри, когда она приготовила его впервые. Но достаточно ли этого для того, чтобы позвать девушку замуж?

И всё же Мэтт решает рискнуть.

– Ягодка, выходи за меня.

– Да я вроде бы ещё в Сиднее дала понять, что согласна, – Мэри помахала перед ним растопыренной ладошкой с кольцом. – Видишь?

– Вижу. Но я так и не спросил тебе о… Чёрт, Мэрилин, я запрещаю тебе таскать такие тяжести! – Мэтт подкидывает пакеты, чтобы удобнее их перехватить, и Мэри выхватывает один.

– Окей, я держу.

Мэтт смеётся и качает головой. Наклоняется и ставит свой пакет у основания крыльца. Забирает другой у Мэри, ставит рядом. Потом берёт в ладони её лицо и долго в него всматривается.

Она так же долго смотрит на него, потом счастливо улыбается, закрывает глаза и трётся щекой о его ладонь.

– Как же удивительно хорошо! – говорит его Мэри перед их первым поцелуем в статусе жениха и невесты.

И совсем не удивительным оказывается для Мэтта, что он чувствует то же самое.

КОНЕЦ