Лабиринт. Книга 2

Глава 3

Громкий стук в дверь вырвал Мэтта из воспоминаний.

– Алё, мужик, ну сколько можно?! У тебя там что, запор?!

Чёрт, он совсем забыл, где находится.

– Момент!

– Ты там не один, что ли? Поправляй на своей бабе трусы, и выметайтесь.

Мэтт усмехнулся и тяжёлым взглядом посмотрел на своё отражение в видавшем виды зеркале над облупленной раковиной. Да он бы с удовольствием! Как бы было просто заниматься сейчас тем, после чего надо оправлять одежду на какой-нибудь девице из разряда "здесь и сейчас". Таких, на всё согласных много в подобных заведениях. Впрочем, это он тоже проходил. Удовольствие от такого "общения" было кратковременным и длилось ровно столько, сколько и сам секс. На другое он даже не хотел тратить ни свою энергию, ни время. Нет, в мозгах его не сперма, как предположил Ник, но определённо каша.

Второй раз за последнюю неделю он вспоминает о Мэри. Плохой признак. Очень плохой. Не нужно ему это ни сейчас, ни когда-либо ещё. Особенно, сейчас, когда он почти вытравил из своей головы память о ней. Потому и работал не покладая рук. Проекты за проектами, идеи для развития. Чем сложнее задача, тем интереснее. Тем больше заняты мозги, и времени хватает только поспать. Да, он загнал себя, загнал своих людей – но, ведь, и отдача есть: с каждым годом "Тринко" укрепляет свои позиции на инвестиционном рынке. Прибыль растёт, как и удовлетворение от того, что он делает. Вот только теперь Мэтт вынужден согласиться с Ником: с этой работой он и правда всех бросил.

Да, всё выглядело так, будто он стремиться восстановить своё состояние после громкого развода. Джессика откусила от него большой кусок, но если бы это помогло Мэтту избавиться от ненависти к себе, он заплатил бы больше. Дело оказалось вовсе не в деньгах. То, что этот брак ошибка, он знал ещё когда делал ей предложение. Никакой романтики, только бизнес. К сожалению или к счастью, Джессика отнеслась к этому так же.

У Криса и Тэмми всё по-другому. И это хорошо, потому что, однажды обманувшись в своих, Мэтт перестал верить в искренность чувств других людей. Что ж, в кои-то веки приятно обмануться.

Через два дня в компании Николаса и Тея Мэтт стоял рядом с Кристофером, наблюдая, как в сопровождении его отца по церковному проходу к ним идёт Тэмзин.

Торжественность момента сказалась на каждом из друзей: и Ник, и Тейлор, и, тем более, Крис выглядели предельно серьёзными. Может, и он тоже – себя со стороны Мэтт видеть не мог. Однако внутри него бушевала целая гамма чувств, в которой радость за друзей слегка смазывалась неоднозначными ощущениями, оставленными после только что состоявшегося разговора по душам.

В комнате ожидания они отчаянно веселились. Без пяти минут мужа их шуточки и подзуживания почти не трогали. Крис ходил из угла, постоянно одёргивал свою жилетку, то расстёгивая, то снова застёгивая пиджак.

– Чёрт, да сядь ты уже. У меня голова кружится от твоей беготни, – простонал Ник.

– Потерпишь. Меньше пить надо, – процедил Крис и принялся хлопать себя по карманам. – Чёрт, кажется, мятные пастилки забыл. У кого-нибудь есть?

– Волнуешься из-за запаха изо рта? Не стоит. Тэмзин уже с ним свыклась.

Юмора Тея Крис не оценил. Наоборот, по его виду было понятно, что тому лучше заткнуться.

– Дайте прикурить.

– Держи, – Ник кинул Крису зажигалку.

– А сигарету?

– Нет у меня сигареты.

– А на кой чёрт тебе зажигалка?

– На всякий случай. Вдруг, ты очухаешься и решишь спалить здесь всё к херам.

Мэтту пришлось громко откашляться, чтобы скрыть за этим улыбку. Тейлор не стал заморачиваться и откровенно расхохотался.

Крис побелел:

– Издеваешься?

Улыбка Ника едва не вышла за пределы лица.

– Что ты, милый. Ещё даже не начал.

– Лучше б я в Вегас уехал, как ты. – Крис повернулся к Мэтту. – Не терпел бы сейчас этих придурков.

– Ты делаешь это не для себя, – заметил Мэтт. – С такими, как Тэмми, в Вегас не сбегают.

– С такими, как Джессика, тоже, – неожиданно подал голос Николас. – Никогда бы не подумал, что она на это согласится.

– Я не оставил ей выбора. Либо по-быстрому, либо никак.

– Ну и зачем, позволь поинтересоваться?

Мэтт испытывал двоякое чувство. С одной стороны, хотелось помочь Крису, отвлечь от него внимание донимающих друзей, с другой, ему вовсе не улыбалось обсуждать тему своего неудавшегося брака с кем-либо из них. Но Ник, похоже, закусил удила.

– Ладно бы вас страстью накрыло, как малолеток. Но вы же уже встречались какое-то время. На кой чёрт надо было жениться? Тем более, в такой спешке.

– Захотел вас, неудачников, обскакать, – попытался отшутиться Мэтт.

– Да уж. Обскакал, ничего не скажешь. В один год и свадьба, и развод. Сколько, там, она у тебя отсудила? Пятнадцать миллионов? По миллиону с хером за каждый месяц совместной жизни.

– Не надо считать мои деньги.

– Дело не в деньгах, Мэтт. У нас у всех их хоть жопой ешь. Но ты себя реально загнал. И ради кого? Ради той, кто, выпотрошив тебя, через месяц выскочила замуж за другого? Ты что, реально не понимал, с кем связываешься?

– Мне всегда казалось, что из нас четверых ты самый умный, – покачал головой Крис, плохо скрывая радость от того, что это не его сейчас обсуждают. – Но в женщинах ты ни хрена не разбираешься.

– Ещё один. Вы мозгоёбство на пару практикуете?

– Неа. Сейчас ещё Тей выскажется. – Ник выжидающе посмотрел на единственного из четвёрки, кто пока ещё не вступил в разговор. – Помнится, он говорил, что на этот счёт у него своя теория.

Мэтт внутренне подобрался. Как юрист, Тейлор Дженсен привык докапываться до самой сути. Нередко он видел скрытое в явном, особенно в том, что касается людской психологии. Что неудивительно для того, кто вырос в семье дипломированных психотерапевтов. Для человека, делающего карьеру законника, качество более чем необходимое. Однако, сейчас Мэтт предпочёл, чтобы Тей оставил своё мнение при себе.

Нет, так крупно ему повезти не могло.

Некоторое время пронзительные зелёные глаза Тея изучали Мэтта, прежде он чем обрушить на всех настоящую бомбу.

– Кто она?

– Чего? – Изображать из себя дурочка Мэтту никогда не нравилось.

– Женщина, которая тебя бросила. Кто она?

В помещении повисла напряжённая тишина. "Вот жеж хрень!", послышалось из угла, где сидел Ник.

– Никто меня не бросал, – сказал Мэтт твёрдо. Даже излишне твёрдо. – С чего ты взял?

– А с того, что я знаю тебя как облупленного.

– Ой ли?

Тейлор не обратил внимания на его саркастический тон.

– Ага. И отца твоего знаю. Подобной херни никто из вас никогда не творил. Каждый шаг Крайтонов продуман от и до. Каждое решение – взвешенное. Поэтому ты тот, кто ты есть, Мэтт. Всего один глупый поступок не делает тебя дураком. Но не делай дураками нас. Подобная херня творится сердцем, а не головой. Поверить, что ты внезапно увидел в Джессике свою единственную, я не могу, уж прости. Значит, вместо того чтобы несколько дней провести в алкогольном угаре с друзьями из-за того, что тебя бросила баба, ты решил вляпаться в ещё больший геморрой? Что ж, это твоё право. Теперь ты вернулся в лоно семьи, и мы имеем полное право знать, что это за фея такая, из-за которой мы чуть тебя не потеряли.

– Вы правда хотите говорить об этом прямо сейчас?

Мэтт адресовал свой вопрос Кристоферу. Тот быстро стрельнул глазами в остальных и радостно закивал:

– Давай, колись.

– Тебя, между прочим, невеста ждёт.

– Я помню. Давай, рассказывай. Не тяни резину.

– Ничего я не тяну. И рассказывать нечего.

Мэтт поднялся и, засунув руки в карман, медленно подошёл к окну.

– Правда, парни. Здесь нечего рассказывать. Девчонка, как девчонка.

– Девчонка? – переспросил Тейлор.

Неожиданно перед глазами Мэтта возникло улыбающееся личико Мэрилин. Провожая его тем утром, она уже знала, что уйдёт, но всё равно улыбалась – искренне и открыто, как всегда делала. Такой он её и запомнил. Принять это за игру Мэтт не мог даже сейчас.

– Да. Девчонка.

– Ей хоть исполнилось восемнадцать?

Идиотский вопрос Ника остался без ответа.

– Мне показалось, что это то самое. Но она ушла прежде, чем я это понял. Тогда и подумал, что, возможно, созрел для кое-чего большего. Захотелось в этом убедиться. Вспомнил о Джессике. В принципе, нам было хорошо вместе. Ну, дальше вы знаете…

– Дальше мы не знаем, но догадываемся. Ты не мог бы вернуться к той, первой. Кстати, как её зовут?

– Кстати, иди к чёрту, Ник.

– Да ладно тебе, брат. Договаривай.

Мэтт повернулся и посмотрел в глаза каждого из буравящей его взглядом троицы. Один из них вот-вот женится, собственно, за этим они здесь. Это Криса, а не его они должны подбадривать, чтобы тот решился на столь важный шаг. Но в конкретно взятый момент Мэтт – главная звезда вечеринки. И если он отказал в доверии парням один раз, второго ему могут не простить.

Они действительно знают друг друга очень давно, чтобы пытаться скрыть то дерьмо, которое творится в их жизнях. Всё равно все обо всём узнают. Как сказал однажды Тей, "друг не тот, кто будет рядом, когда ты обделался, а тот, кто протянет тебе бумажку".

– По-моему, парни, я всё ещё её люблю.

Ник и Крис обменялись долгими взглядами, но первым заговорил тот же Тейлор.

– Не знаю, радует меня сомнение в твоём голосе или нет.

– Ты уж определись, пожалуйста.

– А ты сам определился? Что-то непохоже. Так что мы жаждем подробностей, дружище.

– Их не будет.

– Хрень собачья! – Кристофер неожиданно вскочил на ноги и, кипя от негодования, направился к Мэтту. – Меньше всего я ждал услышать от тебя нечто подобное. Я вообще не помню, чтобы ты хоть раз говорил о чувствах. Я, блин, тоже о них не говорю, но не заставлять же из-за этого страдать других!

– Прости, что меня не было рядом, когда вы с Тэмзин проходили через весь этот мрак.

Крис обернулся к неожиданно притихшим парням и покачал головой.

– Доложили уже? Хм, не удивительно. Хочешь честно? – Снова повернувшись к Мэтту, он посмотрел на него с вызовом. – Я не хотел, чтоб ты знал. Помочь ты ничем не мог, только заставил бы меня чувствовать себя обязанным.

– А с ними ты так себя не чувствуешь? – Мэтт дёрнул подбородком за спину Криса.

– С ними – нет. Они, в отличие от тебя, живые. А ты мёртвый внутри, Мэтт. Замороженный. И, оказывается, не Джессика тебя заморозила, а другая. И мне это твоё "всё ещё" больше всего нравится. – На этих слова друг зло ухмыльнулся: – Кем-кем, а слабаком я тебя никогда не считал.

Мэтт отшатнулся, как от удара.

– Ты только что назвал меня трусом? – прошипел он сквозь зубы.

– Да. Если ты "всё ещё" и "по-твоему", – Крис сделал в воздухе кавычки, – кого-то любишь, но ничего не делаешь для того, чтобы в этом убедиться. Это же не вчера случилось. И точно до твоей свадьбы с Джессикой. Я прав?

Всё ещё взбешённый обвинениями Кристофера в трусости, Мэтт не сразу, но кивнул.

– Значит, когда девчонка тебя бросила, ты должен был или забыть её, или вернуть. Ты не сделал ни того, ни другого. Что это, как не трусость?

– Уязвлённое самолюбие, – подсказал тихо Тей.

– Правильно! – Крис выстрелил в него указательным пальцем. – Так что не надо нам тут гнать о любви. Ты просто не закончил дело. Выхода два: либо порви с ней окончательно прямо сейчас, либо найди и женись. Третьего не дано.

– Почему же? Очень даже дано, – осторожно заметил Ник. – Найди. Убедись, что за эти годы она безбожно растолстела и почувствуй себя счастливчиком.

Уязвлённое самолюбие, говорите? Да, чёрт его дери, он был уязвлён. Настолько уязвлён, что на одной только злости от этого продержался целый год.

Это было время, которое после назовут "второй баффетизацией инвестиций". Подобно Уоррену Баффету, Мэтт виртуозно овладел искусством в нужный момент купить то, что надо и продать то, что надо, играя с недооценёнными акциями компаний, обладающими серьёзными активами. Он скрупулёзно нащупывал границы правил вложения средств, поддерживая, казалось бы, самые бесперспективные производства. Комиссия по ценным бумагам пристально следила за каждой сделкой "Тринко", подозревая корпорацию в монопольном сговоре и нечестной конкуренции. Но напористость и динамизм Мэтта, открытость его инвестиционной политики, сводили на нет возможные обвинения. Игра на фондовых рынках, успешные вложения в недвижимость и высокотехнологичные производства привели к тому, что через два года Мэтт вошёл в состав Сенатского форума по стратегии и политике, консультирующего палату представителей Соединённых Штатов в вопросах экономического роста и развития. Так что, в какой-то степени выходом на новые профессиональные рубежи Мэтт был обязан Мэри. И эта мысль ему совершенно не нравилась.

Да, созидание посредством разрушения известная формула. Однако Мэри удалось разрушить в нём то, что ещё даже не взошло. Мэтт получал удовольствие от предвкушения, от едва намечающегося понимания, что кое-что новое входит в его жизнь. Да, он не был одинок в прямом смысле этого слова, ближний круг, дальний – всё, как у всех. Кто-то зависел от Мэтта, от кого-то зависел он, и число первых пополнялось тем чаще, чем более успешным он становился. Мэри сломала и это правило.

Никто не учит быть ответственным за других. Все личностные бизнес-тренинги направлены на получение конкретной выгоды, но мизантропов среди успешных предпринимателей почти нет. Впрочем, как и гуманистов. Неожиданно Мэтт захотел заиметь кое-что для себя. Стать важным для кого-то не по принципу сильного и обладающего властью, а потому, что он – это он. Такой, как есть, со всеми достоинствами и недостатками. С завихами и тараканами. И ему казалось, что его тараканы пришлись Мэри по вкусу. Во всяком случае, она его в этом очень хорошо убедила.

Открывать для неё что-то новое стало его самым любимым занятием. Мэри всегда так искренне реагировала на всё, что он делал или говорил, что рядом с ней Мэтт чувствовал себя хозяином вселенной. Уйдя, она забрала с собой его чувство значимости. Лишила самого себя – того Мэтта, которым ему навилось быть. Стремящегося стать лучше ради неё. Желающего заботиться. Предугадывать желания. Вот только если бы они у неё были. Такого бесхитростного человека надо было поискать!

Ему нравилось просыпаться рядом с Мэри. Нравилось наблюдать, как просыпается она. Нравилось ощущать её в своих объятиях – маленькую, разгорячённую ото сна.

В их первое утро он едва удержался, чтобы не взять её сонную – так эротично она прижималась к его паху попкой. Осторожно убрав волосы, он разбудил Мэри поцелуями в шею. Какая же она была сладкая, какая желанная, потягиваясь перед ним словно кошка. Повернув головку, Мэри протянула руку, ища его лицо. Он скользнул губами по гладкой щеке, наблюдая, как медленно открываются её глаза. Лениво моргнув раз, другой, Мэри, наконец, поймала его взгляд, и...

Так было всегда: сначала искорки в фиалковых глазах, потом улыбка. Тогда ещё совсем слабая, неуверенная, но всё равно прекрасная, потому что стала первой из большого числа предназначенных лишь ему. Мэтт затаил дыхание, боясь, что девушка снова закроется, но этого не произошло. Он видел её первозданной: не робкой, не смелой, не скрытной, не будоражащей – не той, какой он для себя её придумал, а самой собой. Мэри и раньше не играла, но в эти утренние минуты их первого дня она будто обнажила перед ним душу.

– Ты снился мне, – прошептала она.

– Правда?

– Хороший сон. Ты был со мной.

– Я и сейчас с тобой.

– Да. Мне нравилось, что ты со мной делал.

– Могу сделать это снова. Ты только скажи, что.

Лёгкая тень пробежала по её лицу и тут же исчезла. Мэтт не понял, что это было, впрочем, Мэри сразу же отвлекла его, загадав новую загадку.

– Ты уже делаешь.

– Я всего лишь смотрю на тебя, моя Мэри.

– Это немало.

Только абсолютное душевное одиночество способно придать цену обыкновенному взгляду. Это Мэтту только предстояло понять.

– Ты расскажешь мне о себе?

– Потом. Лучше поцелуй меня.

Это "потом" он слышал неоднократно. Как можно провести неделю с человеком и ничего о нём не знать. Нет, в определённом смысле он познал Мэри лучше, чем кто-либо другой, но вне постели она так и осталась для него загадкой. Вот за то, что она лишила его возможности её отгадать, Мэтт тоже на неё сердился. Сведя себя до уровня легкодоступной девушки, она сделал из него такого же легкомысленного повесу. Ни больше, ни меньше, чем банального дефлоратора. Парня из общаги, первого встречного.

Чувство, что его использовали, оказалось не менее разрушительным, чем злость, и следующим созидательный шагом Мэтта стала женитьба на Джессике.