Ласковый зверь

Глава 6

Мы закончили с тетушкой утренний обход животных. И на мое удивление Ада похвалила меня, сказала, что мой пациент лев выглядит гораздо лучше. Кажется, эта щедрая на добрые слова женщина просто меня подбадривает, потому что я никаких изменений не заметила. Он так же не подвижно лежит в одной позе, не пьет и не есть.

Эх… становится немного грустно, но с другой стороны я и старалась совсем немного. Я решила больше не страдать в поисках нужного лечения, а импровизировать это у меня получается лучше всего!

Тетушка направляется в дом, а я спешу за ней, ведь сегодня она будет работать в своей комнате с травами и делать лекарства для животных. Странно, что Ада еще не закрыла ее от меня на ключ. Потому что, как только я следом захожу за ней внутрь мои руки, буквально чешутся от нетерпения срочно потрогать все баночки-скляночки. И вот я уже тяну руку к полке с пузырьками из темно-зеленого толстого стекла, как натыкаюсь на внимательный взгляд Ады, она не строга, это просто я позволила себе лишнего.

Я делаю каждый шаг по-маленькому пространству комнаты за тетушкой и постоянно осыпаю ее вопросам, зачем, почему, как и сколько. А она терпеливо отвечает, не отрываясь от смешивания ингредиентов над столом. Мама бы в отличие от нее давно уже сделала замечание моему не сдержанному любопытству, но только не Ада.

На столе стоит небольшая горелка, тетушка подливает в нее керосин и поджигает, а потом держит над огнем пару мгновений стеклянную колбу с травками. Резкий запах тут же бьет в нос, но вскоре все проходит и в воздухе остается лишь горьковатое послевкусие.

— Будет хорошо, милая, если его получится дать льву, — она поднимает вверх колбу на свет и рассматривает кружащиеся внутри травинки.

— Но, зачем? Если лев не болен? От чего это лекарство? — спрашиваю удивленно, наблюдая за женщиной, она медлит с ответом, а потом убирает колбу на самую верхнюю полку, туда где уже стоит множество таких же.

— А возможно ты и права, будет здорово если не пригодится, — тетушка снимает с себя фартук и вещает на вешалку и все еще выглядит очень задумчивой, — Лиа, как ты думаешь у тебя получится? — этим вопросом она вводит меня в ступор, потому что это странно! То она верит в меня безгранично, то сомневается, что за резкие перемены.

— Я очень стараюсь, и знаю, что все будет хорошо, — говорю и стараюсь верить в свои же слова, хочу, чтобы они звучали убедительно и успокоили женщину, напротив.

— Спасибо. Знаешь, каждая жизнь важна, я верю в это.

— Что-то случилось? — и от мысли что с моим подопечным случилось что-то плохое хочется бежать скорее и спасть его, не знаю, как, да и это не важно. Страшно за него, очень… а еще пугает мысль потерять его даже просто из поля зрения. И когда я только успела к нему так привязаться?

— Нет, не знаю, просто что-то нашло. Знаешь такое иногда бывает, очень редко. Это похоже на то, как опускаются руки, — она думает, что держится очень хорошо, но такая печаль сквозит из ее голоса, что я чувствую слезы. Хочу обнять ее и заплакать вместе, только вот причины не знаю.

Я разворачиваюсь, и по пятам иду за ней на кухню, даже со спины она не похожа на себя прежнюю. Сегодня на обед пирожки с яблоками и травяной чай. Сейчас сидеть за круглым столом с белой кружевной скатертью впервые неуютно, ведь тетушка очень сильно чем-то расстроена и не хочет поделится со мной.

— Милая, мне сейчас нужно сходит в соседнее поместье, там нужно помочь с животными, их подкосила эпидемия. Я оставлю тебя ненадолго и к вечеру обязательно вернусь.

— Хорошо, конечно, может быть нужна моя помощь? Я буду рада пойти, — полная энтузиазма я встаю, отодвигая стул со скрипом и быстрее съедаю еще один пирожок.

— Спасибо, но я хочу попросить тебя осталась и присмотреть здесь за животными.

— Конечно, можешь не переживать.

Тетушка практически ничего не съела, она выходит в коридор берет корзинку, зонтик и перекидывает через плечо вязаную сумку складывая в нее попутно вещи с тумбочки при входе. Я слежу за ней, пытаясь понять, о чем она думает, но как разгадать чужую душу не знаю.

Проводив тетушку до ворот возвращаюсь по тропинке в сторону дома и уже почуяв неладно не спешу сделать следующий шаг, а услышав шорох листвы протягиваю руки вперед и ловлю какаду, который все никак не может угомонится. Его эти попытки полетов под конец лета, точно сделают из меня нервную и я буду дёргаться от каждого шума и шарахаться деревьев.

— Сиди смирно, — говорю, поглаживая белую птицу, которая возмущена и хочет выбраться, — Да, у тебя опять трюк со мной не вышел, но я кое-что придумала для тебя. Уверена, ты будешь доволен.

Опускаю какаду в траву, а сама забегаю в дом и снимаю с вешалки в коридоре шарф, который мне зачем-то положила нянюшка. Для пожилой женщины видимо понятие лето на юге слишком размытое и она не решилась доверить меня погоде. Шарф мне совсем не нужен, а вот какаду пригодится.

Возвращаюсь обратно, а птица в этот момент аккуратно клювом причесывает перья перебирая их. Неужели он понял, о чем я говорила и не удрал, потому что ждал сюрприз? Тихонько захихикав от этой мысли, я обратила на себя внимание и гордая птица, если бы могла обязательно расстроилась.

— Нет, я не принесла вкусняшек, не смотри так, еды у меня нет, но зато есть кое-что получше.

Подойдя к яблоне, я завязала конец шарфа у одной и протянув его, другой конец завязла на соседней, стоящей рядом. Мой импровизированный гамак я не стала вешать высоко, чтобы птица смогла спрыгнуть в любой момент, поэтому высоты на уровне моего колена мне показалось достаточно. Подняв в руки пернатый белый комок, я посадила его в центр маленького гамака и начала легонько раскачивать.

Сначала он немного занервничал и ничего не понял, но как только распробовал это новое и необычное движение вперед-назад радостно затрещал, подставляя лицо воздушным потокам и выпячивая грудь вперед. Так я могла качать его вечно, если бы у калитки мужской голос громко не прокричал:

— Почта! Доставка писем для Аделоилы Рокс!

Я уже собиралась сделать шаг, как маленький «господин», видимо подумав, что я тут в роли его обслуги и дальше должна его развлекать сильно схватил меня клювом за подол платья и не желая отпускать от себя.

— Отпусти пожалуйста, мне нужно забрать почту, вдруг там что-то важно, — но какаду было все равно, потому что он делал вид, что понимает человеческую речь только тогда, когда ему это было выгодно, но точно не сейчас, — Ну же, будь человеком! — я дернула по сильнее и вырвалась из плена.

— На-халка! — прокричал каркая мне в след неблагодарный пернатый, другого ожидать от него и не стоило. Нужно вообще разузнать у тетушки какие слова он знает, а еще научить новым. Я побежала к калитке и увидела полноватого мужчину средних лет с большой кожаной сумкой наперевес.

— Добрый день, — обратилась я к почтальону в надежде, что он не слышал, как меня бранила птица.

— Добрый, а вы собственно кто? Где хозяйка поместья? — спросил мужчина, строго рассматривая меня. Если он думает, что я воровка или мошенница, то мог бы уж придумать что-то поинтереснее, чем воровство писем.

— Меня зовут Лианела Винтер, я здесь работаю, помогаю Аделоиле. Сейчас ее нет дома, поэтому я приму письма за нее если позволите.

— На-халка! — снова прокричал из сада Бастон, вот же стыд! Нужно срочно, чтобы он выучил мое имя и звал именно так, а не нахалкой. Кажется, мои щеки тут же заалели, но мужчина к счастью не обратил внимание, а снял кепку с козырьком и вытер платочком пот со лба.

— Это хорошо, что она наконец-то взяла себя помощницу. Ведь она все время одна и одна. И лошадь лечит сама, и корове помогает отелится, чего только эта женщина не умеет. Я всегда диву давался, — а хотелось добавить, что мог бы не удивляться, а помогать, но это было не в характере мужчине, а вот охать и ахать вполне, — И сейчас вот, побежала к Рочерам табун осматривать, а что там смотреть-то не помогли ее отвары и таблетки тоже, подох табун кажись. А какой красоты были те лошади, словами не описать. Она так старалась, но все зря, винит вот теперь, наверное, себя.

— Глупости, всем помочь невозможно, — я вырвала из рук мужчины письма, не собираясь его больше слушать, — И винит должны себя только хозяева, которые недосмотрели за лошадьми, но никак не лекарь.

Стало обидно за нее в двойне. Вот почему она так сильно расстроилась, потому что дело всей ее жизни терпело провал. Даже сложно представить какого это пережить такую потерю. Наверное, поэтому она заговорила про льва, потому что боялась, что тоже самое случится и с моим печальным зверем. Подхватив подол платья я уже бежала в сторону конюшни с больными животными, как вдруг из стопки писем в руках в траву выпало одно.

Я подняла белый плотный конверт из дорогой бумаги с печатью в виде нашего фамильного герба и так обрадовалась, что это письмо от родителей! Я ведь потеряла счет времени и нужно давно было написать самой первой. Мама, наверное, очень сердится, что от меня нет даже весточки. Перевернув конверт, я не смогла его вскрыть, потому что письмо и правда было от мамы, только не мне, а тетушке Аде.

Странно… и почему мама не написала мне? Так сильно злится? Ладно, как только тетушка вернется, я передам письма и расспрошу ее о маме, а пока уберу их подальше в карман платья.

Быстро осмотрев всех находящихся здесь животных я спеша зашла ко льву широко перешагивая порог, чтобы снова на него не налететь. Лев продолжал лежать и никак не отреагировал на мое появление. Подойдя ближе, я присела рядом и потрогала большой, влажный кожаный нос.

— Кстати, я так еще не разу и не представилась. — сказала я так, словно вела светскую беседу, хотя здесь вокруг был не торжественно украшенный зал, а всего лишь бревенчатые степны с маленьким окошком наверху, — Меня зовут Лианела Винтер, матушка называет меня Лиана, тетушка Ада Лиа, а нянюшка маленькая лилия, в тайне ото всех. Ты конечно меня называть никак не можешь, но просто прими пожалуйста во внимание, что за тобой ухаживает благородная аристократка из древнего рода Винтер. Давай-ка и тебе дадим имя, а то даже у какаду оно есть, а у тебя нет. — я задумалась, постукивая указательным пальцем по губам,

— Как на счет Лео?

Кисточка хвоста нервно дернулась.

— Леон? — предложила я, но хвост снова повторил это движение описывающие явное неудовольствие.

— Леонель? — спросила я, смотря на хвост, который строго отрезал все мои предложения. — Ой, знаешь ли с фантазией у меня не очень хорошо, а ты я смотрю очень привередливый. Тогда буду называть тебя Ваше Величество, хотя если бы кто-то услышал меня из приближенных к Императору, то разразился бы целый скандал и, наверное, меня бы за такие вольности даже посадили бы за решетку. Потому что Его Величество один такой в своем роде неповторимый. — самой стало жутко от этих размышлений, — Нет, остановимся просто на Великий.

— Хорошо, раз с именами мы закончили, тогда приступим к чему-то более интересному.

Лев сохранил львиную невозмутимость если конечно такая бывает и остался лежать. В мои планы — это как раз отлично выписывалось. Я вышла на улицу, а вернулась обратно с двумя вёдрами полными водой, щеткой, той, что расчесывали лошадей и большим махровым полотенцем, больше похожим на покрывало.

Мочить сильно льва было нельзя, он не двигается и разводить под ним сырость не хотелось. Я опустила в воду край полотенца и начала протирать короткую шерсть. Чем больше и усерднее я терла, тем она становилась светлее. Серый сменился на белый, который потом мог своей чистейшей белизной поспорить с первым снегом. Лапы, хвост, спина теперь так отличались от серо-бежевой гривы, что следом я принялась за нее.

Сначала нужно было разобрать все колтуны, они завязались в узлы намертво. Приходилось каждый разбирать пальцами, а только потом прочесывать расческой. Спустя пару часов у меня ломило руки, тело и ноги, я все время провела в неудобной позе стараясь получше подлезть даже к самым труднодоступным местам.

Щедро смочив чистый край полотенца, я принялась вытирать длинные пряди гривы, которые тоже оказывается были белоснежными.

— Знаешь, у меня ведь тоже белые волосы, только вот почему-то меня всегда из-за них дразнили. Дети говорили, что я старая и седая. Мама конечно считала, что такие глупости не достойны внимания юной леди, а вот нянюшка, видя мои слезы намеревалась побить злых детей. Только папа говорил, что это не волосы, а драгоценность похожая на серебро в снегу. Звучит конечно красиво, только вот стоит ли верить ему, он ведь заинтересованное лицо.

— Надеюсь с тобой так никто не обращался. Уверена даже бы не посмели, потому что ты очень красивый. — от этих ярких и очень неприятных воспоминаний захотелось погладить льва, словно получить поддержку, но протянув к нему руку с ужасом заметила, что она черная! А потом я осмотрела свое платье и косу, грязь к которой перешла от льва и чуть ли не застонала от досады в голос.

— Пока кто-то стал красавчиком, у кого-то просто не осталось сил даже шевелится, не то, чтобы помыться. Видела бы меня матушка, точно бы вычеркнула из нашего родового древа. — я встала собрала все, что с собой принесла, взяла пустые ведра и уже выходя спросила.

— Ты доволен работой? — но, тот лежал и не реагировал, — НЕТ? Подай хоть знак?! — я смотрела на кончик хвоста и была слишком сильно уставшей чтобы злится, поэтому так надеялась, на крошечную отзывчивость.

— Понятно, все, как обычно, можешь оставить при себе свою благодарность, впрочем, как ты, наверное, и собирался сделать. Только знай, это еще далеко не конец!