Ледяной Ирис [СИ]

Глава XXVII: «Ты меня любишь?»

Широми полусидела, привалившись к стене, и задумчиво смотрела куда-то вдаль. Она склоняла голову то к одному плечу, то к другому, и в такт каждому неторопливому движению звенели многочисленные украшения в светлых волосах. Лёгкая ткань кимоно то и дело сползала, обнажая белые плечи, но девушка даже не думала поправлять одежду. К чему, если здесь, в комнате, лишь она и её сестра?

— Почему ты так грустишь, сестра? — удивлённо спросила Куроми, садясь рядом с Белой Жемчужиной. Та лишь провела рукой по бледной шее, очерчивая кончиками тонких пальцев кожу, и неопределённо вздохнула. Естественно, Куроми не собиралась оставлять в подобном состоянии мрачной задумчивости свою единственную сестру. Уперев руки в боки, Чёрная Жемчужина воскликнула:

— Разве ты не рада? Ведь всё то время, что отец был в отъезде, ты смогла провести с возлюбленным!

— Нет, — вновь качнула головой Широми. — Всё было не так. Я не смогла увидеться с ним, но вернуться в замок тоже не имела возможности. Всё это время я жила в городе, в доме у одной доброй госпожи: она часто позволяла мне и ему останавливаться у себя.

— Почему же ты не смогла с ним увидеться? — удивилась Куроми. — Только не говори, что он мог тебя бросить!

Губы Белой Жемчужины изогнулись в улыбке: непосредственность сестры порою казалась ей забавной и детской, не совсем приемлемой для взрослой юной особы, коей являлась вторая дочь повелителя Запада. Прерывая поток слов, Широми положила руки на плечи черноволосой сестры:

— Ему пришлось уехать. Очень далеко. Но, думаю, он вернётся. Я подарила ему свой амулет на прощание, чтобы моя любовь даже в пути была с ним.

— Ах, как это грустно! — всхлипнула Широми и прикрыла рот ладонью. — И ты даже не знаешь, когда он вернётся? А что, если отец заметит пропажу амулета? Слуги ведь знают, что тебя не было здесь, и, если отец начнёт спрашивать, они сразу поймут, что ты не ездила и с ним, и…

Снова лились из уст Чёрной Жемчужины всё новые и новые предположения. Широми лишь тихонько рассмеялась, и Куроми примолкла, сообразив, что не изменит возможной беды своими словами. Белая Жемчужина с улыбкой произнесла:

— Всё легко исправить: если представить перед отцом дело так, что амулет потеряла ты, а не я. Ты была на глазах у слуг всё это время, и тебя ни в чём не заподозрят.

— А ведь верно! — радостно воскликнула Куроми, стягивая с шеи перламутровый цветок на тонкой цепочке. — Вот, возьми! Мне не опасно будет сказать, что амулет потерялся, отцу. Бери, бери!

— Спасибо тебе, Куроми, — мягкая улыбка не сходила с губ девушки: такой реакции она и ждала от доверчивой и спокойной сестры. Но с лица Белой Жемчужины всё ещё не сходила тревога, и долго ещё, даже тогда, когда сестра уснула, Широми вглядывалась в темноту ночи, будто ожидая чьего-то появления.

Формально никто не лишал мнимого колдуна свободы. Тем не менее, Сибори не ввело в заблуждение то обстоятельство, что приказали ему оставаться не в тёмном подземелье или тесной клетке, а в обыкновенной комнате: сейчас он находился в резиденции Кадани на правах пленника.

Пусть наивные слова служанки и помогли ему, но до конца не искоренили подозрения владыки Востока. Стоило отдать должное этому мужчине: лишь недавно перестал дышать его любимый человек, а здравомыслие уже вернулось к нему, будто и вовсе не покидало. Но это совсем не было на руку мнимому колдуну: требовалось найти подход к господину Кадани, вывести его из равновесия, дабы он поддался влиянию Сибори.

— Будь осторожен, — прошелестел чуть слышный голос, и Сибори вновь обернулся. Он уже почти успел привыкнуть к тому, что во снах и наяву ему является Шигэру, и уже даже не боялся так, как прежде.

— Тебе что-то нужно? Ты не приходишь просто так.

— Я хотел… спросить тебя, — будто подбирая слова, Шигэру примолк, и знакомая тяжёлая ладонь, тёплая и живая, легла на плечо. — Пообещай дать ответ так же честно, как я всегда отвечал тебе.

— Смотря какой вопрос ты собираешься задать, — поморщился Сибори. Пусть он и не до конца верил в духов и им подобные явления, но прекрасно помнил те суеверия, что утверждали: никогда ничего не обещай мёртвым, не зная, чего именно они хотят у тебя попросить.

Шигэру присел на пол рядом. Печально улыбнувшись, он спросил:

— Сибори, ты любишь меня?

Столь неожиданно прозвучал из уст мёртвого этот вопрос, что лис вздрогнул; снова кольнуло сердце уже успевшей было утихнуть болью. Любовь… то самое глупое слово, та цепь, что он стремился разбить, покидая нищую хижину на окраине деревни.

— Почему ты спрашиваешь?..

— Дай мне ответ, Сибори. Ты любишь меня?..

Нетерпеливый голос оборвался так же неожиданно, как возник, и Сибори недоумённо огляделся. Вновь, как и прежде, комната была пуста, словно здесь и не сидел, привалившись к хлипкой стене, лекарь из оставленной деревни. Хотя… наверное, и в самом деле не сидел. Мёртвые не являются к живым: это абсурд. Стоило бы лучше задуматься о том, что сказать господину Кадани, когда тот явится: ведь владыка Востока, кажется, полагает, будто бы лис связан с убийцами Йошимару.

Но продумать свои слова у Сибори больше не было возможности: на пороге комнаты показался сам владыка Востока, чьё окаменевшее от горя лицо, походящее на посмертную маску, не предвещало ничего хорошего.