Летчик и ведьма

Глава 9

Кеший

— Кешка, а давай поженимся? — предложила Катька, положив ногу мне на живот.

— Зачем? — спросил я. Без стеба. Потому что и правда не видел в этом смысла.

— Почти четыре года уже вместе. Почему нет-то?

— Ты же меня не любишь.

— Ну так и ты меня тоже. Это не мешает нам трахаться и вполне приятно общаться.

— Мне казалось, для брака нужно что-то еще.

— Вот эти вот розовые сопли про единство души и тела? — фыркнула она презрительно. — Любовь до гроба и за гробом? А через год херак — и развод, потому что любовь вдруг кончилась. Лучше без иллюзий. Брак — это команда. Двое против всего света. На войне эмоции — лишнее, а наш мир похлеще войны.

— А штамп в паспорте зачем? Для укрепления командного духа?

— Штамп в паспорте означает осознанность союза, а не «посмотрим, что получится». Думаю, четыре года — это достаточно для проверки. Тем более мы знакомы… сколько? Четырнадцать лет почти. Неплохой стаж.

— А если вдруг тебе внезапно захочется розовых соплей? Встретишь кого-то — и потечет… из носа?

— Кому захочется, тот будет оплачивать пошлину. На развод.

— Я смотрю, ты уже все продумала, — я спихнул ее ногу и сел. — А если дети?

— Кеший, ты хочешь детей? — хмыкнула Катька.

— Не могу сказать, что прямо очень, но если вдруг захочется?

— Если захочется, тогда обсудим.

Если бы кто-то сказал, что не я буду делать предложение женщине, а женщина мне, вряд ли поверил бы. Но действительность иногда бывает замысловатее любых представлений. Правда, почему бы и нет?

После выпускного прошло почти пять лет. Ни одна женщина даже на полшишечки не заинтересовала меня так, как Марго. Нет, я не страдал по ней. Просто помнил, и эта память не давала полюбить кого-то еще. Ту же Катьку. Мне было с ней… в общем, нормально было, но не более того.

Я окончил академию и нашел место второго пилота в небольшой частной авиакомпании. Летал — и это было в кайф. Чтобы стать первым или хотя бы вторым в приличной, предстояло налетать туеву хучу часов и обрасти связями. Катька поступила в аспирантуру, начала писать диссер, и ей сразу дали часы у заочников. В общем, работа у нас обоих стояла на первом месте.

В августе мы тихо расписались. На свадьбе были только родные, Катькина университетская подруга и Машка. Мы все это время общались в сети, изредка пересекались. Ей оставался еще год учебы, потом ординатура. После того как Мирский уехал в Испанию, она долго была одна, но все-таки нашла кого-то. Подробностями не делилась, а я не спрашивал. О Марго тоже не спрашивал, но кое-что по-прежнему перепадало. Ничего нового, преподает, все так же замужем, детей нет.

Я до сих пор вел группу класса в Контакте, но как-то по инерции. Выкладывал старые фотографии, поздравлял с днюхами. Весной появился идея собраться и отметить пять лет выпуска, но Фаня болела, поэтому отложили на неопределенное время.

В сентябре мне позвонила Алиска — все с той же идеей. Готова была заняться организацией, с меня потребовала информационную поддержку.

— Учителей будем звать? — сглотнув слюну, спросил я.

— Ну Фаню, Чижика — само собой. Кого еще? Евгешу? Викшу?

— А Марго? — вроде, прозвучало равнодушно, но сердце сделало рывок.

— Она на сохранении лежит, точно не придет.

— Понятно. Ну ладно, сейчас напишу в группе предварительно. Как будет известно по дате — свисти.

На сохранении… Собственно, почему нет? Она замужем. Уже давно. Наверно, какие-то проблемы, раз до сих пор не родила и сейчас в больнице. Пусть у нее все получится.

Так я говорил себе, а на языке плавилась горечь. Как будто потерял ее еще раз. Хотя она никогда моей и не была.

И не будет.

И хорошо, что не придет на встречу. Хотелось увидеть ее — и не хотелось. А еще не хотелось, чтобы она видела меня с кольцом. И с Катькой — женой. Хотя Машка ей наверняка сказала.

Встреча прошла в режиме натянутой струны. Интересно было увидеть всех через пять лет, но почему-то я страшно боялся, что кто-то заговорит о Марго. Глупо, нелогично, но новость о том, что она лежит на сохранении, словно сорвала корку с поджившей раны. Я не был уверен, что смогу изображать безразличие, услышав о ней. И не хотел, чтобы Катька это заметила. Тема Марго у нас была табу.

Но о ней даже не вспомнили. Зато интерес вызвали слова Евгеши о том, что Мирский, походу, собрался жениться. Вот тут уже равнодушие изображала Машка, и у нее тоже получилось фигово.

Эх, Маша, Маша, мы снова с тобой в одном клубе. И у тебя кто-то есть, и у меня, а на самом деле… живем дальше. Как можем.

После той встречи прошло четыре месяца, Машка позвонила поздравить меня с днем рождения. Я как раз уходил в рейс, ехал в Пулково, можно было разговаривать без оглядки, не услышит ли Катька.

— Как там Марго, родила? — спросил небрежно, словно между прочим.

— Нет, Кеш, — после секундной заминки ответила Машка. — Снова нет. К сожалению.

— Снова?

— Уже четвертый раз. Там… проблемы. Ни причину выяснить, ни вылечить не могут.

По идее, я должен был вздохнуть с облегчением — но нет. Было дико жаль ее. Радовало лишь одно — если, конечно, тут уместно слово «радовало». Лишь то, что это не смертельно. Ревновал ли я ее к мужу? Нет, это было бы глупо. Искренне хотелось, чтобы она была счастлива. Раз невозможно со мной — пусть с кем-то другим. Но если и это невозможно, главное — чтобы была жива.

Я не назвал бы себя религиозным, не ходил в церковь, но в небе — как на войне. Когда ты отдаешь себя на волю стихии, невозможно не верить. Невозможно не обращаться за помощью к невидимым силам. Каждый вечер я молился — как мог, своими словами. Не только о себе и близких, но и о ней — о Марго.