Лучше, чем идеально

Глава 47

Дерек

Правило номер один в футболе — не позволяйте вашему противнику понять ваш план игры. Я просто раскрыл себя.

Только то, что я не могу перестать думать о девушке, не значит, что я парень, который должен все делать правильно в своей жизни.

— Я не хочу причинить тебе боль.

— Каждый, кто мне не безразличен, причиняет мне боль, — говорит она. — Я привыкла к этому.

— Я не намерен оказаться в этом списке.

— Поэтому ты не хочешь заботиться о ком-то, кто уже, возможно, имеет реальные чувства к тебе?— она дарит мне слабую, ранимую улыбку.

— Послушай, в моем прошлом была дерьмовая ситуация, я просто не готов отпустить это... не сейчас, по крайней мере.

— Я тоже прошла через дерьмо, Дерек. Большая часть моей жизни тратится на попытки пробраться через него, — в отчаянии она вскидывает руки. — Я все время за все борюсь, но я не вижу, что ты борешься за что-нибудь. Это выглядит так, словно ты хочешь наказать себя за какой-то неизвестный проступок.

— Ты права.

Эта независимая девушка, которая играет в футбол, и у которой шкура толще, чем у многих знакомых мне парней, заставляет меня хотеть поделиться с ней тем, чем я никогда и ни с кем еще не делился. Я делаю глубокий вдох и выпускаю все то, что я держал в себе так долго.

— В день, когда умерла моя мама, мне позвонила в школу медсестра из госпиталя. Она сказала, что мама спрашивала обо мне весь день, — я отбрасываю голову назад, потому как вспоминать это все еще больно. Я бы сделал все что угодно, чтобы повернуть время вспять и снова пережить тот день. — Сначала я пошел на тренировку, Эштин. Я поставил футбол выше мамы... Я поставил его выше чего-либо еще. Когда я, наконец, приехал в госпиталь, она уже умерла.

Два дня спустя я стоял и смотрел, как они опускают гроб с мамой в землю. Я подвел ее. Ее смерть была такой постоянной, такой окончательной. У меня никогда не будет второго шанса сделать что-то для нее.

— Я поклялся никогда больше не играть в футбол после ее смерти.

— Это не твоя вина, что она умерла, Дерек, — Эштин кладет руку мне на плечо, ее длинные женственные пальцы дарят тепло и комфорт. Я бы хотел, чтобы в тот день она была рядом со мной у могилы, я бы не чувствовал себя таким одиноким. Тогда я решил перестать о чем-либо или о ком-либо заботиться, и в конечном итоге перестать что-либо чувствовать вообще. Это работало.

Пока я не встретил Эштин Паркер.

— Все будет хорошо, — говорит она. — Один день.

Она проскальзывает под одеяло и кладет голову на одну из больших подушек, лицом ко мне. Дотянувшись, она берет меня за руку.

— Ты устала. Хочешь, чтобы я ушел?

— Нет, — она все еще держит меня за руку. Ее глаза закрываются, и она засыпает, так и не выпустив моей руки.

— Только, чтобы ты знал, — бормочет она, постепенно засыпая. — Эта неделя в футбольном лагере была крайне паршивой. Лендон убедил парней саботировать меня, но твои слова постоянно крутились у меня в голове.

— Какие слова?

— «Ты можешь сделать это».

*****

Я сижу на трибуне, наблюдая, как Эштин выполняет комбинации и играет на пятничной тренировке. Она понятия не имеет, что я здесь, и я пытаюсь остаться незамеченным никем из парней, знакомых со мной, — я надел темные солнцезащитные очки и бейсболку и уселся позади кучи родителей и скаутов.

Полностью сосредоточенная, она растягивается за боковой линией. В первой четверти игры Эштин промахнулась два раза при трехочковых ударах. Я внимательно наблюдал за холдерами. Она наклоняли мяч так, чтобы ее удар пришелся в неподходящий угол. Многие родители на трибунах смеялись над ней и сетовали, что девушкам не место на футбольном поле.

Чем больше парни саботировали ее, тем больше мне хотелось выбежать на поле и заменить холдера, чтобы Эштин могла продемонстрировать всем присутствующим, что она достойна быть здесь. Но она не хотела бы этого. Она предпочитает самостоятельно бороться в своих сражениях.

Я подаюсь вперед, опираясь на локти, и наблюдаю за игрой. Парни упорно работают, каждый из них старается привлечь внимание скаутов. МакНайт — квотербек в команде Эштин. Он солидный игрок, и я понимаю, почему Эштин хотела, чтобы он был в ее команде. Но у него большое эго, и он много насмехается над соперниками, когда его команда забивает, вместо того, чтобы сосредоточиться на следующей подаче.

— Дерек! Дерек! — раздается визгливый женский голос сбоку.

О, нет. Пожалуйста, нет.

Моя бабушка устраивает представление, она держит в руках ярко-фиолетовый зонтик от солнца и машет им, как сумасшедшая, стараясь привлечь мое внимание. На ней фиолетовый брючный костюм, соответствующий зонтику. Сначала я игнорирую ее, надеясь, что она уйдет, если я не отвечу. Черта с два! Она привлекает всеобщее внимание и на трибунах, и на поле.

— Кто это? — удивленно спрашивает один из родителей.

— Элизабет Уортингтон, — отвечает парень, сидящий впереди громким шепотом. — Она владелица «Уортингтон Индастриз». Очень влиятельная леди. Ее внук приезжал сюда на тренировки, пока не умерла его мать. Он был квотербеком.

— Какая грустная история.

Отлично. Я стал предметом сплетен родителей. Я съеживаюсь, когда бабушка проходит на трибуны громко кричит:

— Дерек!

Все зрители, в том числе и скауты, удивленно таращат глаза и перешептываются между собой. С таким же успехом я мог бы прийти сюда с табличкой на голове, на которой флуоресцентными мигающими огоньками выведено «Дерек Фицпатрик».

Моя бабушка понятия не имеет, какой переполох она вызвала, когда усаживается рядом со мной.

— Скажи мне, пожалуйста, почему я должна была узнавать у Гарольда, куда ты ушел утром?

— Потому что я не хотел, чтобы ты пришла сюда и устроила сцену.

— Ерунда, — говорит она, вытягивая шею и осматривая поле. — Я не вижу Эштин. Где она?

— Она одна за боковой линией рядом с сеткой кикеров. Клянусь, если ты будешь махать ей, я велю тебе уйти.

— Хорошо, хорошо. Не надо быть таким капризным, — говорит она, опуская руки.

— Что за внезапный интерес к футболу? — спрашиваю я ее. — Ты ни разу не приехала сюда, когда я тут тренировался.

Она ерзает в кресле, глядя прямо на поле.

— Это ты так думаешь.

— Я никогда не видел тебя.

Бабушка поворачивается ко мне с лукавой улыбкой.

— Может потому что я не хотела, чтобы ты увидел, — она вновь обращает свое внимание к игре. — В прошлом я совершала ошибки, но не намерена их повторять, — она искоса смотрит на меня. — Ты был бы весьма мудрым, если бы проступал также.

Ошибки. Я, определенно, совершил их достаточно на свою долю.

После игры целая куча скаутов окружает нас и забрасывает меня вопросами. Вот вам и побыл незаметным! Я говорю им, что не планирую снова играть в футбол, но некоторые из них дают мне свои карточки и просят позвонить им, если я передумаю.

Бабушка сообщает мне, что подождет, когда Эштин выйдет из раздевалки. А я замечаю МакНайта, направляющегося в общежитие. Я встречаюсь с ним в общей комнате, готовый побеседовать насчет саботажа Эштин.

— Охренеть, — произносит фуллбек Джастин Уэйд. Мы с Джастином были соседями по комнате в мой третий год здесь. — Это же Фиц во плоти. Где ты пропадал?

Лайнбекер по имени Девон хлопает меня по спине.

— Черт возьми, чувак, я не могу поверить, что ты вернулся. Я был уверен, что ты на кратчайшем пути в НФЛ. Когда я услышал, что ты перестал играть, был в шоке.

— Моя команда сегодня проиграла, — говорит Джастин. — Уверен, если бы мы использовали тебя...

— Я здесь не для того, чтобы играть, — отвечаю ему.

— Погодите секунду, — говорит Лендон. — Ты — Дерек Фицпатрик?

— Единственный и неповторимый, чувак, — вмешивается Джастин.

— Местная легенда, — добавляет Девон, а затем говорит Лендону: — Он — тот самый, о ком я рассказывал тебе недавно вечером.

— Ничего себе. Не могу поверить в это, — Лендон качает головой, словно пытаясь понять, как я могу быть тем парнем с фотографии на доске чочета «Элита». А потом спрашивает меня: — Почему ты здесь?

— Просто приехал к Эштин.

— Почему? Потому что хочешь ее для себя? — он жестом указывает на дверной проем. — Ты хочешь вторым залезть ей в трусы и положил на нее глаз, чувак.

Я коротко смеюсь, звук эхом разлетается по комнате.

— Ты не хрена не знаешь, МакНайт.

— Я знаю все, — говорит он, наклоняется вперед и шепчет мне в ухо: — Если я скажу ей, что буду играть за Фримонт, то получу ее назад по щелчку пальцев.

Я отталкиваю его от себя.

Он толкает меня в ответ, затем бьет.

Кровь в моих венах доходит до точки кипения, отчего мои кулаки устремляются в бой. Он не медлит и отвечает мне, так что мы оба идем на это. Мой адреналин достигает небывалого уровня, и у него нет шансов, потому что я иду на все и не настроен останавливать драку в ближайшее время.

Несколько парней пытаются оттащить нас друг от друга, но я сопротивляюсь и отмахиваюсь от них.

До тех пор, пока не слышу крик Эштин:

— Дерек!

Я поворачиваюсь на ее голос, вижу ее потрясенное выражение лица и получаю удар в челюсть. Черт, как больно! У МакНайта хороший правый хук.

Если это не достаточно хреново, в комнату вбегают тренеры. Тренер Смарт, главный тренер и один из кураторов Программы в «Элите», встает между нами.

— Что, черт возьми, здесь происходит?

МакНайт вытирает кровь из уголка рта тыльной стороной ладони.

— Ничего, тренер.

— Что-то не похоже на «ничего». Дерек, какого черта ты здесь делаешь и устраиваешь проблемы с одним из моих игроков?

Его игроков. Я был когда-то одним из его игроков.

— Прошу прощения, тренер.

Он приказывает одному из тренеров позаботиться о МакНайте, затем хватает меня за переднюю часть рубашки и тянет в пустой коридор. Я думал, что он ударит меня, вместо этого он говорит мне в лицо, как делал раньше, когда я был на поле:

— Тебя использовали как пример для подражания для этих парней, Дерек, — он хватает меня за подбородок, заставляя вздрогнуть от боли, и рассматривает мои синяки. — Что с тобой случилось?

Я пожимаю плечами.

— Где твой отец?

Я снова пожимаю плечами.

— Где-то в середине океана.

Он кивает, словно мой отец развернуто объяснил, почему я подрался. Он качает головой.

— Я слышал, тебя вышвырнули из той академии в Калифорнии. Почему ты попадаешь в неприятности вместо того, чтобы играть в футбол?

Эштин стоит в дверях, глядя на меня гневно и негодующе. За ней моя бабушка и ее зонтик.

— Ты знаешь, что должен играть, не так ли? — говорит Смарт. — Ты не можешь просто забыть все то, над чем ты так долго работал.

— Я не забыл, тренер. Я не играю больше. Конец истории.

— У твоей истории нет конца, Дерек, потому что она никогда даже не начиналась, — говорит он.

— Эта дискуссия закончена, тренер, — я пришел сюда, чтобы бороться за Эштин, не за себя. Это не обо мне.

— Вовсе нет. Ты знаешь, что у меня нулевая толерантность относительно драк, — говорит тренер. — Ты можешь драться на своей собственной территории и в свое собственное время, но не в мое.

— Я уже ухожу, — говорю я.

— Нет, не уходишь, — МакНайт вдруг появляется в коридоре с несколькими парнями, стоящими позади него. Его отряд. Он протягивает руку. — Извини, чувак. Без обид.

Я качаю головой и с отвращением прохожу мимо него, открываю дверь и уже выхожу, когда слышу голос МакНайта.

— Так это правда, Дерек. Мы все знаем, ты боишься, что не сможешь оправдать своего статуса легенды.

— Мой внук не боится, — вмешивается бабушка. Она тычет зонтиком в направлении МакНайта.

Я изо всех сил зажмуриваю глаза. Когда я открываю их, то вижу тренера Смарта. МакНайта с его отрядом. Мою бабушку. Эштин. Каждый из них задается вопросом, как я поступлю.

И, в конце концов, я делаю то, что делал всегда после смерти мамы.

Я выхожу, не оглядываясь назад.