Лучше, чем навсегда

ГЛАВА 16

Блондинки и дерзкие красавицы

Хейз

Та игра в «Выпивка или вызов» не выходит у меня из головы. Это постоянное напоминание о том, насколько Айрис Релера вызывает зависимость, как один неверный шаг может привести к катастрофе чернобыльского масштаба. После того как она ушла домой, я принял душ и подрочил на тот образ, где она стояла передо мной на коленях. Не знаю, почему я до сих пор не предпринял никаких действий.

Я не хочу причинять ей боль, но, учитывая, что этот грандиозный план не выходит у меня из головы, я знаю, что собираюсь это сделать. Слишком поздно признаваться, поэтому я собираюсь показать ей, что мои чувства — это нечто большее, чем просто секс. Больше, чем договоренность.

Это просто нечто большее. И это пугает меня так же сильно, как и привлекает.

Я решил пригласить ее на приятное свидание с пикником. Что-то расслабляющее, что-то… менее интенсивное, чем ужин из пяти блюд. Итан позвонил, чтобы сказать, что он доволен положительной оглаской моего трюка. Он сказал, что поговорил бы со мной лично, но он в какой-то деловой поездке в Орегоне, пытается навести справки о потенциальных клиентах в этом известном загородном клубе.

Я не уверен, что когда-нибудь расскажу ей о фальшивых отношениях. Ведь мои чувства к ней настоящие. Мне не нужно расстраивать ее, рассказывая о том, чего никогда не было, верно?

Впервые за долгое время мое имя не поливают грязью. Я нахожусь на хорошем счету у публики. Я не ввязывался в драки. Я выкладывался на льду. Прошло всего две недели, но с тех пор как Айрис появилась в моей жизни, многое изменилось.

У меня все отлично с товарищами по команде. На самом деле дела у «Жнецов» идут настолько хорошо, что есть все шансы попасть в плей-офф в этом году. Тренер в восторге, да и остальные ребята тоже. Я чувствую вкус победы. Мы близки, ближе, чем когда-либо. Я не готов пасть без боя.

Я укладываю приготовленные мною сэндвичи с беконом и салатом в клетчатую подушечку корзины для пикника — настоящую, винтажную корзинку для пикника. Самое замечательное в том, что Бристол ведет себя как бабушка — это все те классные вещи, которые он уже успел прихватить. Хотя, недавно он вернулся с одной из тех жутких фарфоровых кукол, и у меня есть тайное подозрение, что в ней могут быть демоны.

Я как раз собираюсь выйти из дома, когда слышу звук прочищения горла. Бристол сидит, закинув ноги на кофейный столик, и листает какую-то старую книгу, которая выглядит так, словно ей столько же лет, сколько салемским процессам над ведьмами.

— Пикник, да?

— Это плохая идея? — спрашиваю я, переводя взгляд с него на корзину, что только усугубляет панику, пронизывающую мое тело.

— Нет, нет, — настаивает Бристол, его глаза горят любопытством. — Просто я никогда раньше не видел, чтобы ты так старался ради девушки.

Ауч. То есть он не ошибается, но ему не нужно было так выражаться. Я не знаю, что за колдовское дерьмо Айрис на меня наложила. Я переосмыслил все свои похождения. Черт, я даже не думал, что после Мейси захочу с кем-то вступать в эксклюзивные отношения, но Айрис доказала, что я ошибался.

Святое дерьмо, она приручила меня.

Бристол откладывает свою книгу.

— Она тебе действительно нравится, не так ли?

Желание произнести ее имя обжигает мой язык словно ром. Ее аромат вызывает привыкание, электризуя каждый гормон в моем теле, а чувственный рот заставляет меня думать о самых непристойных вещах. Она — яд в моих венах, и я чувствую, как он медленно убивает меня. Так что да, говоря простым языком, она мне нравится.

— Нравится. Действительно нравится.

— Я рад, Хейз. Ты счастлив. Счастливее, чем когда-либо за долгое время.

Мое сердце увеличивается вдвое, а на губах появляется улыбка.

— Да, — вздыхаю я, уже мечтая оказаться на пороге ее дома и заключить ее в объятия. Боже, я хочу взять это чувство и пустить его прямо по венам, как наркоман.

— Ты собираешься сказать ей правду? — спрашивает он.

И вот вопрос на миллион долларов. Я должен ей сказать. Так поступил бы любой порядочный джентльмен, особенно если ему небезразличен человек, которому он причиняет боль. Но… сейчас это слишком рискованно. Мое хорошее поведение, моя хорошая репутация — все это может исчезнуть по щелчку тонкого, хорошо наманикюренного пальца.

Беспокойство проникает в меня, резкое и внезапное, достаточное, чтобы связать мне язык.

Бристол понимает, что означает мое молчание, и качает головой, словно родитель, порицающий своего плохого ребенка.

— Если она узнает, ей будет еще больнее.

— Ты думаешь, я этого не знаю, Брай?

— Правда всегда имеет свойство выходить наружу. Ты будешь утешать ее, когда это случится, или станешь тем, кого она будет держать на расстоянии вытянутой руки?

Желчь скапливается в горле. Он прав. Черт. Почему он должен быть прав? Может, я смогу подождать еще немного, а потом скажу ей. Двухнедельные отношения — это ничто. Весь хоккейный мир забудет об этом через несколько дней, и я снова стану считаться непредсказуемым горячим парнем, у которого каждую неделю новая женщина.

— Ты знаешь, чем это закончится, — предупреждает он, сжимая челюсть. — И если спасение своего имиджа для тебя важнее, чем боль невинной девушки, возможно, тебе стоит пересмотреть свои приоритеты.

Я не могу позволить Айрис заглянуть в адский мир моего сознания. Я не могу позволить ей узнать, что я все еще не отошел от слов Бристола. Я хочу насладиться этим временем с ней, а ничто так не портит настроение, как сомнения в себе.

Соберись, Хейз.

Когда Айрис забирается на пассажирское сиденье, мой взгляд останавливается на всем ее теле, задерживаясь на некоторых зонах. На ней легкий сарафан красивого кремового цвета. Лиф с оборками имеет отвлекающе низкий вырез, а подол платья расширяется над коленями, демонстрируя ее великолепные ноги. Золотые серьги-листья свисают с ее ушей, а ожерелье в тон исчезает в ложбинке между грудей.

— О, Боже. Я не слишком разоделась? — спрашивает она, ставя сумочку на пол машины.

— Вовсе нет. Ты выглядишь потрясающе.

Она расслабляет напряженные плечи, и на ее персиковых губах появляется улыбка.

— Спасибо.

Я выезжаю с ее подъездной дорожки на главную, включаю радио, чтобы успокоить нас обоих. Не могу оторвать от нее глаз, что не сулит ничего хорошего, если я собью какого-нибудь бедного пешехода.

Сегодня я планирую задать тот самый вопрос. Я бы сделал это раньше, но не хотел спугнуть ее слишком быстрым движением. Я просто надеюсь, что она хочет чего-то настоящего.

Благодаря большому количеству Carpool Karaoke с Фэй, я могу разобрать начальные ноты песни Тейлор Свифт Enchanted. Должно быть, это одна из любимых песен Айрис, потому что она тут же прибавляет громкость.

— Я люблю эту песню! — кричит она, покачивая головой в такт ритму, пританцовывая на фоне ремней безопасности.

Она выглядит такой счастливой, такой беззаботной. Она подпевает в такт движению губ, ее рот широко открыт, зубы блестят в абрикосовых лучах солнечного света, пробивающихся через окно. Она — настоящее произведение искусства, и я навсегда останусь в восторге от нее.

Айрис сжимает руку в кулак и использует ее как импровизированный микрофон, заставляя меня смеяться. Ее голос ужасен, он звучит как кошка, которую переехали, но я бы не отказался слушать его до конца своих дней. После окончания песни мы тратим немного времени на разговоры, ведь до места назначения ехать минут тридцать.

— Команда играет очень хорошо в этом сезоне, — комментирует она, восхищаясь своими словами. Она сбросила танкетки и вытянула ноги на приборной панели, выставляя вперед и сгибая накрашенные пальцы ног.

— Парни действительно демонстрируют отличную игру. У Фулли был чертовски хороший сезон для новичка, — говорю я.

Ее щеки сияют.

— Твой первый сезон тоже был не так уж плох.

— Ты что, не видела видео, где я перелетел через борт и попал в своих же товарищей по команде?

— В твою защиту скажу, что кататься на коньках тяжело.

Хихиканье подпрыгивает у меня в горле.

— Ты пробовала?

— Угу. Я пробовала несколько месяцев назад. Мои ноги разъехались, и я порвала штаны, — вспоминает она.

— Боже, я бы заплатила любые деньги, чтобы увидеть это.

— Чтобы увидеть, как я порвала штаны? — восклицает она.

— Чтобы увидеть, какого цвета трусики были на тебе в тот день.

Она игриво шлепает меня по руке, и от ее прикосновения мои мысли переполняются, а вожделение озаряет мое зрение цветным северным сиянием.

Прекрати думать о нижнем белье, которое на ней сейчас, чувак.

— Это было нижнее белье с надписями дней недели.

— Мелкая, это самое сексуальное белье.

— Значит, у тебя тоже есть такое?

— На мне сейчас «вторник», — шучу я.

— Сегодня четверг, — невозмутимо отвечает она.

Я пытаюсь незаметно поправить свой член. Этот разговор определенно не настолько жаркий, чтобы оправдывать несвоевременный стояк.

— Вот почему мне нужно белье с указанием дней.

— Ага, мне нужны доказательства, чтобы поверить тебе.

О, черт.

Ее слова вызывают неудержимую дрожь в моем пульсирующем члене, и я рассеянно сжимаю руль. Нужно сменить тему, пока мне не стало слишком трудно сосредоточиться на вождении.

— Как дела на работе?

— Здорово! Когда я в ударе, время на работе проходит довольно быстро. Мой босс позволяет мне свободно выражать свои мысли, так что они получаются менее назидательными и более правдоподобными. Мы проводим кампанию, в рамках которой каждый день сентября публикуется новый рецепт смузи-боула, это украшенные смузи. Она называется «Смузи — движение к лучшему здоровью».

— Смузи-боул? Разве это не просто смузи… в миске?

Она усмехается.

— Да! Но их можно украсить. Можно выбрать миску в голубом цвете и представить, что это волны, а потом посыпать гранолой и использовать ее в качестве песка. Я люблю добавлять туда маленьких черничных дельфинов, чтобы придать им особый штрих.

— Я не знал, что ты такая творческая личность.

— О, боже. Едва ли. У меня художественный талант малыша. Но я люблю все, что связано с искусством и рукоделием. Правда, не могу сказать, что у меня хорошо получается заниматься керамикой. Моя так называемая кружка оказалась с пятью дырками и прочностью вафли. Даже духовка не смогла ее спасти.

Из этой кружки я сделал бы, наверное, два полных глотка, но если бы мог, сразу бы выкупил ее у Айрис. Мне всегда нравилось, когда люди не боятся говорить о своих увлечениях. И что-то в том, что у меня всегда будет частичка ее, когда она далеко, заставляет мое сердце замирать.

Я не теряю рассудок, ясно? Ни одна часть меня никогда не теряла рассудок. Я размышляю. Вот и все.

— Почему веганская компания? Если ты не веган. — Я отметил, как она поглощала бекон, который я приготовил для нее во время похмелья.

— Не знаю. Чтобы платить по счетам? Мне кажется, интересно услышать мнение людей о мясной продукции. Они приводят несколько хороших аргументов, понимаешь? А тот документальный фильм о том, как на самом деле готовят хот-доги, был довольно страшным.

— Итак, ты не веган, работаешь в веганской компании, любишь цветы, Тейлор Свифт, кошек и создаешь сомнительные произведения искусства. Что еще я о тебе не знаю? — Постоянное ощущение трепета в груди очень похоже на влюбленность. А может, это изжога.

— О, эм… — Она колеблется, наморщив нос, словно усиленно думает. — Я отказываюсь есть оранжевые Скиттлз, потому что они самые ужасные на вкус. У меня иррациональный страх перед талисманами. Мой любимый цвет — зеленый, но особенно лесной. Однажды я списала на экзамене по математике в старших классах, и мне до сих пор снятся кошмары. Я тайно люблю реалити-шоу. И… я думаю, что вязанные шапки — это лучший модный тренд, который когда-либо существовал.

Я не могу удержаться от смеха, потому что это был самый лучший ответ Айрис из всех, что выходили из ее уст.

— Это многое объясняет.

— Что объясняет?

— То, какая ты странная.

Не странная. На самом деле, я уже запомнил все эти факты, пока мы разговариваем. Айрис обычно умеет отвлечь меня, но я знаю, что запомню каждую деталь, которую она мне рассказала.

Айрис высовывает язык.

— Тебе это нравится.

— Нравится, — соглашаюсь я, и румянец окрашивает ее кожу. Румянец, который не может скрыть даже один из ее удачных поворотов головы.

— А что насчет тебя? Что суперзвезда НХЛ скрывает от своих фанатов? — Ее брови взлетают вверх и вниз, когда она озорно ухмыляется.

Я знаю, что она хотела пошутить, но теперь я не могу перестать думать о секрете, который я буду скрывать до конца своей карьеры. Ну, знаете, тот, который ставит на наших отношениях клеймо «Фальшиво». Моя уверенность в себе непредвиденно упала, а нервы подрагивают в моем теле.

— Я думаю, что мятное мороженое с шоколадной крошкой на вкус как зубная паста. Я смертельно боюсь высоты. Мой любимый цвет — золотой, как маленькие блестки в твоих глазах. Когда я был младше, хомячок Фэй казался мне одиноким, и я принес его поиграть с соседской собакой. В итоге собака съела его прямо у меня на глазах, и я так и не рассказал Фэй о случившемся. И… я всегда втайне хотел сделать пирсинг в сосках.

— Серьезно? Я полностью поддерживаю то, чтобы ты сделал пирсинг в сосках.

Я шлепаю рукой по рулю.

— Точно! Спасибо. Парни меня за это так доставали. Пирсинг — это круто.

— Я никогда не считала парней с пирсингом такими уж сексуальными, но думаю, ты сможешь изменить мое мнение, — кокетливо говорит она.

— Айрис, это был комплимент?

— И… я отказываюсь от него.

— Нет, не можешь. Ты уже подарила его мне. Я буду дорожить им до конца своих дней, — заявляю я, делая вид, что выхватываю из воздуха ее невидимый комплимент и прикладываю его к сердцу.

Вместо того чтобы бороться со мной, она лишь закатывает глаза, но я не упускаю намека на улыбку на ее губах.

— Ты хочешь работать на своей работе до конца своих дней? — спрашиваю я.

Айрис поглаживает подол своего платья.

— Ну я бы не была против. Просто у меня есть нереальная фантазия, что я встречу миллиардера в продуктовом магазине, мы с ним сблизимся из-за нашей любви к соленым огурцам, и он будет настолько одержим мной, что предложит мне комнату в своем особняке, — говорит она. — А потом мы поженимся, заведем пять кошек и двоих детей. Желательно мальчика и девочку.

Я не миллиардер и не особо люблю огурцы, но, кажется, я одержим Айрис. Совсем чуть-чуть.

— Звучит очень… романтично. Дай угадаю, он еще и босс мафии, который убьет любого, кто к тебе прикоснется?

Айрис резко вздыхает.

— Ты читаешь романтические книги?

— Моя сестра читает, — поправляю я. — Хотя не стану врать и говорить, что раньше не читал их, принимая пенную ванну.

— Знание того, что ты читаешь, сделало тебя в десять раз привлекательнее.

— Десять раз? Это, кажется, много, — бормочу я.

Она пронзает меня пристальным взглядом, который был бы пугающим, если бы она не выглядела такой очаровательной.

— Да, я отнимаю четыре балла за то, что ты раздражительный. И самоуверенный. И до безумия настойчив.

Я притворяюсь обиженным.

— Но это все мои лучшие качества.

— Лучшие — это, вероятно, преувеличение, — говорит она.

Я включаю сигнал поворота и поворачиваю направо.

— Если у тебя есть другое мнение, я с удовольствием его выслушаю.

— Хорошая попытка. Я и так уже достаточно раздула твое эго сегодня.

— Отлично, но я отпускаю тебя с крючка только потому, что мы приехали.

Когда мы огибаем холм, перед нами открывается большая поляна. Она расположена среди невысоких валунов и кустов бузины, окаймленных копной платанов и густым подлеском. Солнечные лучи проникают в окно и кружевом падают на плечи Айрис, подчеркивая ее идеальный профиль, и вплетаются в пряди ее волос. Ее глаза расширяются при виде райской картины, а затем она смотрит на меня с такой нежностью, что у меня замирает сердце, возможно, даже останавливая его на секунду.