Лучше, чем навсегда

ГЛАВА 34

Шоколад подходит ко всему

Айрис

Прошло тридцать минут. Хейз уже выпил пять бутылок пива и сейчас допивает шестую. Его переносимость алкоголя просто пугает. Лайла, Джози и я наблюдаем за происходящим со стороны.

— Это плохо, — бормочет Лайла, прикрывая глаза рукой, ее пальцы создают крошечное отверстие, в который она может выглянуть. — Но я не могу отвести взгляд.

По лицу Джози пробегает отвращение.

— Я тоже не могу.

Фэй присоединяется к нам и наблюдает за происходящей катастрофой, держа в руке пиво.

— Как получилось, что мой придурок брат оказался с кем-то вроде тебя? — спрашивает она, делая утонченный глоток своего напитка — полная противоположность мужчине, который в данный момент участвует в соревновании по поглощению пива.

— Он как бы случайно появился в моей жизни, — говорю я ей, вспоминая первую ночь нашего знакомства. В ту ночь, когда я плакала из-за брата. В ту ночь, когда я зареклась не употреблять крепкий алкоголь. В тот вечер я поверила, что жизнь не стоит того, чтобы ее проживать в пустую.

— Ты ему подходишь, Айрис. Я серьезно. Я не видела его таким счастливым с тех пор, как… — Фэй запнулась.

— С тех пор?

— С тех пор, как была жива наша мать.

Их мать, конечно. Мне следовало собрать эти кусочки воедино.

— Мне так жаль, Фэй, — тихо говорю я, протягивая руку, чтобы слегка сжать ее плечо.

Она проводит ногтями по красным бороздкам на своей чашке.

— Все в порядке. Я любила маму, но Хейз был ближе к ней. Это сломало его. Не думаю, что он когда-нибудь по-настоящему оправится от этого. Я бы хотела, чтобы ему не приходилось нести весь этот груз на своих плечах. Он чувствует себя ответственным за меня, хотя я говорила ему, что это не так. Я хочу, чтобы он снова начал жить своей жизнью, — пробормотала она.

Сочувствие замирает в моей груди, заставляя поток воздуха, циркулирующий во мне, уноситься на стремительных крыльях.

— Я понимаю, о чем ты. Мой брат… он скончался. Было так много дней, когда я просто хотела, чтобы боль ушла, но я слишком боялась остановить ее, потому что я так привыкла к этому.

В моей жизни было время, когда я не могла даже говорить о Родене без слез. Однако с Фэй все кажется легким. Должно быть, это семейной у Холлингс.

— Айрис, мне так жаль. Что… что изменилось? — Ее дрожащие слова вырываются с прерывистым дыханием.

— Я встретила твоего брата, — признаюсь я, и внутри меня зарождается надежда.

Общение с Хейзом помогло мне понять, что я гораздо больше, чем моя травма. Травма от Родена, травма от Уайлдера, травма от моего отца. Хотя мне полезно признать и принять то, что со мной произошло, я не являюсь результатом своих трудностей. Я нечто большее.

— Я надеюсь, что мой брат сможет двигаться дальше… принять то, что случилось, — заикается Фэй, и прежде чем она успевает сказать что-то еще, я обнимаю ее, и быстрое биение ее сердца совпадает с моим.

— Он смирится. Я знаю, он сделает это.

Я не сомневаюсь, что однажды Хейз обретет покой. Если я верю, что смогу (а это говорит о многом), то я знаю, что и он сможет. И теперь на его стороне отец, который поддержит его, если понадобится.

К тому времени как торт был съеден, а алкоголь выпит, мы перешли к подаркам. Бристол весь вечер болтал с Лайлой — ничего удивительного, а Кейсен и Джози не могли оторвать глаз друг от друга.

Гейдж выносит большую коробку прямоугольной формы и ставит ее перед Хейзом. Я почти не хочу знать, что это.

Хейз не теряет времени даром, раскрывая перед собой это злодеяние, и я могу с уверенностью сказать, что все в замешательстве, когда обнаруживается аквариум. Рядом с большой пещерной скульптурой стоит фальшивое растение из морских водорослей, а в углу, окруженный кучей разноцветных аквариумных камней, булькает миниатюрный сундук с сокровищами.

Хейз в замешательстве сдвигает брови.

— Джи, ты подарил мне рыбку?

Гейдж зачерпывает кусок шоколадной глазури со своей тарелки и засовывает его в рот.

— Да. Это перуанский голубой фин. Они очень пугливые. Он прячется в этой пещере с тех пор, как я забрал его из зоомагазина.

— Ладно, давай перефразирую: зачем ты подарил мне рыбу? — Хейз пытается заглянуть в пещеру, но у него не получается найти подходящий угол.

С того места, где я сижу, я вижу только темное пятно.

— Просто в последнее время ты выглядел каким-то напряженным. А животные помогают справляться со стрессом, — без тени сомнения заявляет Гейдж.

Кейсен смеется.

— Думаю, они имеют в виду скорее собак или кошек.

— Неправда. Согласно многим научным статьям, наблюдение за рыбами может улучшить настроение и снизить уровень тревожности, — перебивает Бристол, собирая недоуменные взгляды группы. — Что? Я читал про это.

Губы Гейджа кривятся в ехидной ухмылке.

— Видишь? Это хорошее вложение денег, поверь мне. Они очень неприхотливы в уходе. Ты даже не заметишь, что этот маленький чувак там.

— Ух, спасибо, — говорит Хейз, все еще изучая аквариум, прищурив глаза.

— Ты действительно купил ему перуанского голубого фина? — шепчу я Гейджу.

Грудь Гейджа вздрагивает от смеха, и он качает головой.

— Боже, нет. Таких рыб не существует. Хейз будет кормить пустой аквариум неделями, пока до него не дойдет.

Хейз переходит к коробке с буквой Ф, нацарапанной на полосатой оберточной бумаге. Почерк слишком разборчив, чтобы быть почерком Фалтона.

— Фэй, тебе не нужно было ничего мне дарить, — говорит он, и его взгляд смягчается вместе с голосом.

— Ничего особенного. К тому же для тебя невозможно что-то найти, — говорит она, пожимая плечами. — Это меньшее, что я могла сделать для своего любимого брата.

— Твоего единственного брата

— Ага. Я так и сказала.

Одним движением он снимает оберточную бумагу, открывая зеленую бархатную коробочку. Открыв ее, он обнаруживает золотые, украшенные бриллиантами часы, лежащие между двумя мягкими подушками.

Хейз проводит пальцем по кристаллу часов.

— Фэй, мне они нравятся. Но ты не должна была дарить мне что-то такое дорогое.

Фэй отмахивается от него пренебрежительным взмахом руки.

— Наверное, весь следующий месяц я буду питаться раменом и Капри Санс, но оно того стоило.

После того как Хейз получил все остальные подарки, начиная от видеоигр и заканчивая новой одеждой, я вручаю ему подарок последней. Я вручаю ему пакет, завернутый в блестящую бумагу. Он сказал, что мне не нужно ничего ему дарить — ну, знаете, обычная речь бойфренда, — но я была полна решимости найти ему что-нибудь.

Он открывает простую черную рамку с нашей фотографией. Это снимок, на котором мы танцуем в ночь нашего первого свидания. Когда я листала Instagram, фотография появилась в моей ленте, и она выглядела слишком профессиональной, чтобы быть сделанной обычным папарацци. Когда я перешла по ссылке на аккаунт, он принадлежал фотографу. Я написала ему и спросила, может ли он прислать мне копию. Оказалось, что он местный житель, который проводит свободное время в поисках потенциальных впечатлений, которые можно запечатлеть раз в жизни. Он сказал мне, что никогда раньше не снимал так явно влюбленного мужчину, и у меня не хватило духу его поправить.

— Я подумала, что тебе это понравится, — говорю я, краснея.

От улыбки Хейза у меня внутри все застывает.

— Айрис, это невероятно. Спасибо.

Он целует меня в губы, прежде чем я успеваю ответить, но несносный вой наших друзей заставляет нас отстраниться раньше, чем мне хотелось бы.

Гейдж проводит одной рукой по уху.

— Итак, Хейз, ты считаешь, что вечеринка в честь дня рождения удалась?

Хейз закатывает глаза.

— Да, Гейдж, вечеринка удалась, — говорит он в отчаянии.

Гейдж радостно хмыкает, похлопывая себя по груди.

— Несмотря на то, что многие из вас, — он переводит взгляд на Кита и Гейджа. — Действуют мне на нервы, вы — моя семья. И я так благодарен за каждого из вас.

Семья. Даже не вторая семья, а семья. У меня давно не было семьи, и никогда за миллион лет я бы не подумала, что она будет состоять из группы хоккеистов. Но разделить эту любовь, быть здесь со всеми, это закрывает ту пустую дыру внутри меня, которую оставили мои родители, когда бросили меня. И какая-то часть меня больше не боится будущего.

После того как мы проводили Фэй в аэропорт, мы с Хейзом принялись за уборку. Парни предложили свою помощь, но я была не против побыть наедине со своим парнем.

Я выталкиваю несколько пустых контейнеров в большой мусорный пакет, не сводя глаз с Хейза, когда он тянется вверх, чтобы снять клубок серпантина.

— Тебе было весело? — спрашиваю я.

Хейз одаривает меня улыбкой, от которой слетают трусики.

— Это был один из лучших дней рождения в моей жизни.

— Правда?

Он пересекает пространство между нами, его руки на моей талии, когда он притягивает меня к себе.

— Правда. И все потому, что ты была здесь, — говорит он.

— Я думаю, ты придаешь мне слишком большое значение.

— Ну, я подразумеваю, что ты можешь сделать что-то, что сделает мой день рождения лучше.

Я шлепаю себя по лбу.

— О, черт. Мы ведь так и не поставили шоколадный соус, верно?

Я с важным видом направляюсь к холодильнику, намеренно покачивая бедрами из стороны в сторону, и все это время чувствую на себе взгляд Хейза. Я роюсь в холодильнике, достаю завернутую в пленку миску с шоколадным соусом, который Джози приготовила, и ставлю ее на обеденный стол.

Хейз садится на ближайшее ко мне место. Когда я опускаю взгляд на его ноги, по затылку пробегает тепло.

— Ложки?

Он ничего не говорит, и я открываю ящик и беру две ложки.

Вместо того чтобы сесть рядом с ним, я обхватываю его шею одной рукой и опускаюсь к нему на колени. Из его уст вырывается тихий стон.

Спокойно, Айрис. Оставайся спокойной.

Я отдираю тонкий защитный слой, окунаю ложку и набираю небольшую лужицу какао. Как только я поворачиваюсь к Хейзу, он обхватывает губами ложку и смотрит на меня сквозь густые ресницы.

О, Господи. У меня проблемы.

Его рот отрывается от ложки, и он откидывается в кресле, на его лице появляется самоуверенная ухмылка. Люди могут чувствовать феромоны? Надеюсь, что нет, иначе от меня бы сейчас несло отчаянием.

Мой большой палец инстинктивно поднимается, чтобы стереть капельку шоколада с уголка его рта, но он хватает меня за запястье прежде, чем я успеваю полностью отдернуть руку, и щелчком языка присасывается к моей руке.

О, Боже. Почему я уже мокрая? Неужели от одного присутствия Хейза Холлингса девушки мгновенно становятся мокрыми? Должно быть, это какая-то его суперспособность.

Он медленно расстегивает первые несколько пуговиц на моей блузке, обнажая красный кружевной лифчик, обхватывающий мою грудь. Мои соски особенно чувствительны, и я бы не возражала почувствовать, как жар его рта охватывает их.

— Черт, Айрис. Ты даже не представляешь, как сильно я хочу трахнуть твои сиськи прямо сейчас — как хорошо будет выглядеть мой член, скользящий между ними, — рычит он.

Он снимает с меня блузку гораздо деликатнее, чем в прошлый раз. Наверное, он бы и лифчик с меня сорвал, если бы эти вещи не были такими дорогими. Его прикосновения блуждают по каждому дюйму моего тела, прослеживая линию талии. В этом есть что-то одновременно дикое и покорное, а гулкие ощущения, которые одолевают меня, успокаивают так, как никогда не смогут передать слова. Он зажимает мою нижнюю губу между зубами, натягивая ее так, что на нежной коже появляются легкие синяки. Когда его язык скользит по укусу, тепло с небывалой решимостью охватывает каждую частичку меня.

Каждый нерв внутри меня наэлектризован необъяснимым чувством — чувством того, что две души соединяются вместе, что между двумя разумами поднимается священный мост, соединяющий нас тончайшей нитью во Вселенной.

С отяжелевшими веками он выливает остатки шоколадного соуса на переднюю часть моей груди, и как только липкая масса попадает на кожу, все мое тело вздрагивает. Темно-коричневая жидкость растекается по моей плоти, стекает по животу и попадает на пояс брюк.

Я откидываю голову назад, позволяя ему впиться в мою грудь, и он перекатывает мой сосок между своими длинными пальцами. Из моего горла вырывается стон, а моя рука грубо дергается в его волосах.

Он упирается пахом в мою обтянутую джинсами киску. Мое нижнее белье уже влажное от возбуждения и сковывает мои движения. Я хочу снять его. Я хочу, чтобы между нами ничего не было. Я хочу быть с ним кожа к коже.

Он дышит так тяжело, что в моих ушах это звучит как отбойный молоток.

— Будь хорошей девочкой. Расскажи мне обо всех способах, которыми ты хочешь, чтобы я тебя трахнул.

— Я хочу, чтобы ты трахал меня так сильно, что я забуду свое собственное имя. Я хочу, чтобы я несколько дней не могла ходить прямо. Я хочу, чтобы у меня по всей коже были синяки от твоих рук и зубов, и чтобы моя киска так болела, что я не могла представить, что когда-нибудь еще смогу принять тебя в себя.

— Блять, да.

Я действую на автопилоте, когда снимаю его рубашку через голову, отбрасывая ее куда-то в сторону. Я использую свою грудь, чтобы размазать шоколад по его груди, наблюдая, как блестит его кожа под слоем сладкой кондитерской массы. Я прикусываю язык, чтобы не слизать с него все капли.

Опускаюсь на пол, прямо между его коленями, касаясь губами мышц его пресса. Аромат шоколада ошеломляет как нельзя лучше, и я провожу языком по его пупку, наблюдая, как напрягается его живот.

— Черт. — Он откидывает голову назад, его рука сжимается в моих волосах, оттягивая кожу головы. Нуждающийся хнык, застревающий в его горле, разжигает во мне огоньки страсти — только для него.

Я заканчиваю свое путешествие, а затем мои пальцы перемещаются вниз, чтобы расстегнуть молнию на его брюках и стянуть боксеры, позволяя его члену выскочить наружу во всей своей восьмидюймовой красе. Он твёрдый от возбуждения, а над набухшей головкой блестит жемчужина спермы.

— Мне нравится, какой ты твердый для меня, — вздыхаю я, проводя пальцем по доминирующей вене, идущей вверх по его члену.

Его член пульсирует, а его руки все глубже впиваются в мои бока.

— А мне нравится, каким твердым ты делаешь меня.

Я сбрасываю джинсы и стринги в рекордные сроки, оставляя нас обоих голыми и покрытыми шоколадом. Он тянет меня обратно к себе на колени, и моя киска становится влажной, когда его пальцы поглаживают возбужденное место. Его член в эрегированном состоянии упирается даже выше живота, и моя киска пульсирует от одной только близости к нему.

Хейз скользит пальцами внутри меня без предупреждения, растягивая мои стенки, находя то особое место, которое заставляет меня выкрикивать его имя и сжимать в кулак его волосы. Его пальцы изгибаются и порхают, набирая обороты, пока из меня не вырывается громкий стон.

Верхняя часть моего тела дрожит, и я прижимаюсь к нему ближе, мои ногти резко царапают его спину в поисках облегчения.

— Подожди, нам нужно…

Он крутит пальцами по кругу, и зарождающееся внутри меня ощущение прерывает ход моих мыслей.

— Я недавно сдавал анализы. Я чист. Но я могу…

— Нет, — останавливаю я его, замирая под его рукой. — У меня внутриматочная спираль. Все в порядке.

Это преступно — то, как он двигается внутри меня, теперь глубоко погружая костяшки пальцев в мою возбужденную киску.

— Я надеялся, что ты это скажешь, — рычит он, убирая свои влажные пальцы.

Я провожу своей киской по его члену, который пульсирует в предвкушении того, как он войдет в меня. Это первое ощущение — самое восхитительное. Как только его кончик упирается в мое ядро, я мгновенно сжимаюсь вокруг его члена, и головокружение играет с краями моего зрения. Я чувствую себя такой полной, давление в шейке матки растет с каждым мгновением.

Его дыхание превращается в гортанный рокот, от которого мое тело сотрясается.

— Если ты собираешься продолжать так сжимать меня, тебе лучше быть готовой наблюдать, как из тебя вытекает моя сперма.

Когда он пытается заглушить мои стоны, я чувствую горький привкус шоколада на его языке. В моем животе медленно расползается жар, когда он упирается в меня, каждая мышца его торса напрягается, как канат.

Его руки крепко вцепились в мои бока, чтобы удержать на месте, пока я двигаюсь на нем. Он прижимается бедрами к моему тазу, что-то пьянящее темнеет в его глазах. Я выгибаюсь навстречу ему, чтобы предоставить ему лучший угол обзора, и чувствую, как вспыхивает жгучая боль в том месте, где его ногти вонзаются в мою кожу.

— Черт возьми, Айрис. Мне нужно ощутить каждый твой сантиметр. Пожалуйста, позволь мне почувствовать каждый твой сантиметр.

Чем быстрее я двигаюсь, тем быстрее исчезает его самоконтроль, и я дорожу каждым мгновением его мольбы о пощаде. Хейз Холлингс. Умоляет. Это восьмое чудо света.

Симфония стонов разрывает накаленную сексом атмосферу. Мы едва не опрокидываем стул, на котором сидим, когда рука Хейза вырывается, чтобы ухватиться за край стола. В моих ушах звучит только хлопки кожи о кожу, шлепки моей задницы о его твердые бедра и хлюпанье моей киски, когда я с легкостью скольжу по его члену.

Его член подергивается внутри меня.

— Трахни меня, — простонал он, его грудь вздымается.

— Я думала, что именно это я и делаю.

Я облизываю его шею, смакуя сладость шоколада, мне даже нравится соленый привкус пота, покрывающего его плоть. Мой язык очерчивает точку его пульса, и, хотя я не вижу его, я чувствую, как он ровно бьется.

Он усмехается каким-то глубоким и хриплым звуком, в его словах сквозит возбуждение.

— Из-за этого языка у тебя будут неприятности.

— Какие неприятности?

Он наклоняется вперед, приникает губами к моей ключице, его зубы задевают натянутую кожу. Когда я чувствую, как он прикусывает кожу, я понимаю, что там будет засос.

— Как насчет…

Руки Хейза направляют мои бедра, когда он входит в меня, разжигая огонек вожделения, мерцающее пламя, которое обжигает мои вены и обещает расслабить каждый мой мускул. Я сдерживаю жалобный стон.

— …небольшой…

Когда я прижимаюсь к нему в очередной раз, его член упирается в то место, от которого у меня перед глазами встают звезды, и я даже не совсем понимаю, что он мне говорит. Нет, я слишком отвлечена всепоглощающей болью, превращающей мои внутренности в воздушные шарики.

— …пытки? — он заканчивает, и через секунду он отодвигает меня от себя и выходит.

Он двигал мной так, будто я была невесомой. Черт, я даже не поняла, что мы поменяли положение. Наэлектризованная потребность, которую я преследовала, тускнеет до крошечной искры, и я уже собираюсь зарычать от досады, но тут он склоняет меня над столом.

Столкновение моей груди с деревом не жесткое, но достаточно сильное, чтобы заставить меня задохнуться. Сзади меня Хейз обхватывает рукой мое горло. Я дрожу от остывающего на коже шоколада и от того, как он раздвигает мою обнаженную киску.

— Я не могу. Мне нужно…

— Кончить? Ты кончишь. Только когда я скажу.

Мои ноги дрожат, киска пульсирует, и я резко сглатываю в такт его пальцам.

Его рука держит мою голову поднятой, и он прижимается промежностью к моей заднице, вес его члена упирается мне в бедро. Внутри меня разгорается буря, и я никогда в жизни не хотела чего-то так сильно.

Нетерпение срывается с моего языка.

— Хейз, если ты…

Его пальцы сжимаются на моей шее, а затем я чувствую, как его дыхание скользит по моей щеке.

— То что?

О Боже. Мне нужно, чтобы он трахнул меня. Мне нужно, чтобы он что-то сделал. Что угодно.

Я хнычу, когда он начинает вращать бедрами, кончик его члена упирается в мой влажный вход.

— Я сделаю это сама, — рычу я.

— Черта с два ты это сделаешь.

Он наконец погружается в меня, его член совершает толчки, от которых слабеют колени и наступает оцепенение. Каждое из них целенаправленное, точное, и они действуют со скоростью, от которой мои стенки трепещут в такт. Обе его руки переместились к моей заднице, и он шлепает меня по ягодице с такой силой, что я не удивлюсь, если от этого задрожат стены.

Между покалыванием в моей ягодице и каждым толчком его члена я приближаюсь, тяжело дыша, чтобы утолить эту боль между ног. Его хватка на моих бедрах начинает ослабевать, а ритм его дыхания становится более прерывистым.

С последним рывком Хейза меня настигает оргазм, обхватывая меня за шею и унося в стратосферу. Неподалеку от себя я чувствую, как он освобождается, его член выплескивает тепло в мою нижнюю половину, и сперма стекает по внутренней стороне моего бедра, когда я заваливаюсь на стол.

Мы оба — бесформенная масса пота и шоколадного соуса, и нам требуется несколько минут, прежде чем мы решаем пошевелиться. Прижимаясь спиной к его груди, я слышу учащенный стук его сердца, чувствую, как его твердый живот наполняется воздухом.

Двумя пальцами он собирает сперму с моей ноги и проталкивает ее обратно внутрь меня.

— Не знаю как, но это было лучше, чем в первый раз, — выдыхает он мне в шею, его грудь сотрясается от наслаждения подо мной.

Есть ли какая-то странная, универсальная вещь, которая происходит с людьми и заставляет их признаваться в любви к своему партнеру после того, как они только что трахались как животные? Потому что если это так, то я нахожусь прямо там, и я так близка к тому, чтобы сказать Хейзу, что…

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Хейз, я…

— Айрис, я люблю тебя, — признается Хейз, ошеломляя меня молчанием.

Мое сердце стучит в груди. Его голос стоит на краю обрыва моего разума, эхом отдаваясь по всему телу.

Хейз Холлингс любит меня. Я никогда не думала, что услышу эти слова. Я смирилась с тем, что, вероятно, не предназначена для любви — не после Родена и Уайлдера. Я смирилась с тем, что у меня никогда не будет свадьбы, я никогда не выйду замуж и у меня никогда не будет детей. Но в течение нескольких недель все мои предвзятые представления о любви перевернулись с ног на голову.

Я не знаю, встретила бы я Хейза, если бы не была в баре в тот вечер. Не знаю, верю ли я в родственные души или любовь с первого взгляда. Хотелось бы думать, что в конце концов мы нашли бы дорогу друг к другу, что Вселенная знала, что он где-то рядом со мной.

— Хейз, я тоже тебя люблю.

Выражение его лица — не что иное, как абсолютное счастье. Во мне проносится целый спектр эмоций, и я начинаю беспокоиться, не сказала ли я что-то странное, но тут он целует меня, и все вдруг обретает смысл.