Лухари

15. Все ли тайное становится явным

Гштад

Январское затишье после бурного Рождества сменилось февральской суетой с ее пронизывающими арктическими ветрами. В субботнем Ноттинг Хилле кипела жизнь. Прохожие вновь спешили по важным делам, машины нетерпеливо сигналили на светофоре неспешным водителям, а голуби дрались за ломтики хлеба, оставленные посетителями кафе. Ротор был запущен, и никакой холод не мог остановить работу зубчатых колесиков механизма, заведенного на прогресс цивилизации. После зимней спячки он раскручивался с новыми силами.

Таш шагала по Вестборн Грув, плотно укутавшись в теплую дубленку. Сегодня Лулу представила ей Томаса, моложавого хозяина сети фитнес–клубов. Он только что победил рак желудка. Похоже, Лулу увлеклась им всерьез. Все-таки Бог существует, раз послал Лулу такого парня, думала Таш. Поклонник здорового образа жизни, он был первым, кто сумел убедить Лулу бросить курить. Она расцвела. Вакцина работала! Дела шли на поправку.

При виде мелькающей вдали вывески кафе «Фармаси» Таш вздохнула, вспомнив, что дома ее ждет пустой холодильник. Придется зайти. Теперь работа занимала все ее время, и на готовку, при всей любви к ней, сил не оставалось. Решение питаться исключительно органическими продуктами ощутимо ударило по ее кошельку. После оплаты квартиры, которая, к счастью, почти покрывалась доходом от сдачи бабушкиного дома, и обязательного перевода папе, почти все заработанные деньги она спускала на статью «здоровье». А на здоровье, как известно, не экономят. Но, решила она, астрономические счета за спортивный клуб и еду, сравнимые со стоимостью путешествий и ежедневных походов в ресторан, с лихвой окупались неиссякаемым зарядом энергии, идеальным телом и бархатистой кожей.

В ожидании заказа Таш, потягивая огуречный сок, разглядывала в окошке прохожих. Как обычно по субботам, в кафе выстроилась очередь из желающих отведать органических салатов.

– Можно к вам присесть? – Таш повернула голову. Над ней возвышалась мужская фигура в синем двубортном пальто. Черные кудри падали на высокие, словно выточенные из оливкового гранита скулы, подсвеченные ярким солнечным светом. Она не видела Филиппа больше года. С того самого злополучного Нового года у него в доме.

Она вспыхнула от прилива мучительного стыда. Воспоминания о фиаско, надежно упрятанные в глубину подсознания, неожиданно выползли наружу, как черви после дождя! Эта история стара, как мир – в растрепанных чувствах броситься в постель к другому – первому встречному, который потом даже не удосужился ей позвонить. Она нервно сглотнула, лихорадочно соображая, какую ей выбрать линию поведения. Холодное безразличие? Внимательное участие?

– Филипп! Какая неожиданность! Ты в Лондоне?

Голос звучал непринужденно, почти прохладно, ничем не выдавая ее истинных чувств.

– Собственно, я здесь живу, – улыбнулся Филипп. – Это один из тех фактов, которые ты не успела узнать про меня за время нашего непродолжительного общения. Так можно я сяду? Свободных столов нет.

Она пристально следила за его мимикой, пытаясь угадать, флиртует он с ней – или играет в галантность. Интересно, есть ли у него сейчас девушка? «У такого парня непременно должна быть девушка. И не одна!» – заключила она и со всем равнодушием, на какое была способна, произнесла:

– Я жду заказ. Можешь остаться здесь, когда его принесут, я уйду.

Таш забрала со стула свою голубую дубленку, освободив место.

– А почему бы нам не перекусить, пока ты его ждешь?

Таш смутилась. За прошедший год его образ неоднократно возникал в ее сознании как образ идеального мужчины. Да еще Анна подогревала ее идеями, что она заслуживает только такого. В болтовне по душам имя Филиппа упоминалось под грифом «отличный кандидат, с которым вышел небольшой конфуз», но кандидатура которого требует дальнейшей разработки. Сам же кандидат за все это время ни разу не дал о себе знать, что в ее глазах указывало на полное его к ней безразличие.

– Филипп, ты помнишь законы Ньютона?

А за год она стала еще красивее, думал Филипп. Лучики света играли на ее платье, и казалось, что, несмотря на внешнюю холодность, она светится изнутри.

Он любовался ее густыми каштановыми волосами, мягко обрамлявшими лицо–сердечко. Он приблизился, чтобы разглядеть цвет ее глаз. Они казались голубыми, но иногда в них проскальзывали зеленые искорки, точь-в-точь в цвет ее огуречного сока. Филипп улыбнулся. Законы Ньютона? Предстоящий экскурс в физику интриговал.

– Почему мужчины, вместо того, чтобы позвонить, ждут случайной встречи и пытаются вести себя так, как будто это свидание!?

– Я с нетерпением жду объяснение этому феномену, – его смеющиеся карие глаза блуждали по ее лицу.

– Так вот, – продолжила она, – со мной этот вариант не пройдет. Если бы ты хотел меня видеть, ты совершил бы усилие. Первый закон Ньютона – закон инерции. Если на тело не действуют никакие силы, оно сохраняет свою скорость движения неизменной или просто остается на месте, – она сжала руки в кулачки для большей наглядности. – До тех пор, пока ты не совершишь усилие, мое движение будет инертным. – Она продолжала держать кулачки. – А вот согласно второму закону, равнодействующая всех приложенных к материальной точке сил, в данном случае я имею в виду твои потенциальные усилия, прямо пропорциональна ускорению тела, – она приблизила один кулачок к другому. – Конечно, возникает вопрос с направлением ускорения… – философски вздохнула она. – Но это уже зависит от того, какие усилия ты приложил.

Ее лицо смягчилось, она улыбнулась. Но кулачки все еще были сжаты. Ему нестерпимо захотелось коснуться их, и он накрыл их своими большими ладонями.

– Неужели сочетание красоты и ума можно встретить в реальной жизни, а не только в американском кино? – Ему не верилось в то, что все это произнесла девушка, а не профессор физики. Многие ли из его знакомых девушек располагают такими познаниями? Пожалуй, никто… – Ты не представляешь, как я рад этой встрече! Я искренне хотел тебя видеть. И искренне думал, что я тебе не интересен.

– Любая девушка будет считать, что, если парень ей не звонит, то он либо не хочет звонить, либо он умер! – не сдавала позиции Таш.

– Есть много причин, по которым парень ей не звонит, – баритон Филиппа показался ей невероятно сексуальным. Он выпустил ее кулачки, и ей захотелось, чтобы он немедленно взял их обратно. – Молодой человек, как в моем случае, может думать, что у девушки нет к нему интереса.

«Все-таки мужчины и женщины с разных планет! – в который раз подумала Таш. – Ничего себе нет интереса … Да я чувствую себя на грани оргазма от одного его прикосновения!»

– Или, например, он может быть не уверен в себе, да просто стесняться. Ведь всегда есть исключения. У тебя все либо черное, либо белое. Не надо пытаться подвести всех под одно правило, каждый случай – особенный.

Филипп придвинулся к ней совсем близко, так, что она почувствовала его дыхание.

– Вот я даже не мог представить себе, что девушка, которой нравится парень, сбежит от него, не попрощавшись. Это же нелогично. Ты сбежала, а на следующий день укатила в Куршевель. И по второму закону Ньютона, все приложенные мною усилия вызвали твое ускорение в направлении Куршевеля.

– Поверь мне, – вздохнула Таш, – мое ускорение было вызвано совсем иными приложенными на тот момент силами.

– Тем не менее я понял твой намек по поводу случайных встреч и запланированных свиданий. Предлагаю не превращать нашу случайную встречу в свидание и оставлю тебя с твоими салатами на заказ. Но, если ты не против, завтра вечером мы встретимся на настоящем свидании, и у меня будут эксклюзивные права на твое время, более эксклюзивные, чем у органических салатов… – Филипп выжидательно замолчал.

– Договорились! – Таш протянула ему руку. Он задержал ее в своей теплой ладони и вместо рукопожатия поднес к губам.

– Как пожелаете, миледи!

*****

Таш закрыла кран, поставив ступню на толстый бежевый коврик. Домашний телефон разрывался уже несколько минут. Она закутала мокрые волосы махровым полотенцем и прошла в гостиную.

– Мисс Романов, – с сильным греческим акцентом нараспев произнес консьерж, – вам доставка. Когда будет удобно ее получить? Мы поднимем.

– Спасибо, Петрос, я дома, можно сейчас.

Она накинула халат и стала расчесывать волосы. Громадная корзина алых роз, которую принес Петрос, стояла на темном паркете возле окна. Таш еще раз прочитала записку: «Не могу дождаться нашей встречи».

Мысли о предстоящем свидании не покидали ее весь день. Анна детально проинструктировала ее – не нервничать, не умничать, не говорить о Бене, не напиваться и ни в коем случае снова с ним не спать. Он был первым мужчиной за этот год, от прикосновений которого ее бросило в дрожь и рядом с которым мысли о Бене не возникали. Он красив, воспитан и баснословно богат. Что ей нужно еще? Жаль только, что прошел целый год, прежде чем он снова возник в ее жизни. Или каким-то небесным силам так было нужно?..

В восемь часов он позвонил ей снизу.

– Спускаюсь! – звонко ответила Таш. Она чувствовала – что-то глубоко дремлющее в ней оживает, и летела на свидание, как школьница.

– Куда ты меня везешь?

Таш сгорала от любопытства. Филипп, одетый в невероятно элегантный черный костюм из тончайшей шерсти, держал ее за руку на заднем сидении автомобиля.

– Это секрет. Какая ты нетерпеливая!

Машина свернула с Кенсингтон–Черч-стрит и поехала в сторону Холланд–парка. Спустя несколько минут водитель притормозил. «Приехали», – вежливо произнес он. Филипп обошел машину, чтобы помочь ей выйти.

– Где это мы? – Таш огляделась. Знакомые очертания Аппер Филмор–гаденс всплыли у нее в памяти, ведь дом, в котором всего год назад она планировала совместную жизнь с Беном, стоял за углом на соседней улице. «Зачем Филипп привез меня сюда?»

– Я здесь живу, – Филипп указал на викторианский дом, отделанный белой штукатуркой, – я подумал, что лучший способ узнать человека – сделать это через его жилище. Если тебе не понравится, я зарезервировал «Скоттс».

Но Таш понравилось. Внутреннее убранство было под стать викторианскому духу особняка. Если швейцарское шале являло собой образец новейшего хайтека, то лондонский дом был оформлен в классическом стиле…

– Мне очень нравится, – она не кривила душой. – Мы здесь одни?

– Я отпустил прислугу. Вот видишь, мы с тобой почти не знаем друг друга, но ты уже дважды побывала у меня в гостях. Мало кто может этим похвастаться. Хочешь, пройдемся по дому?

Таш была благодарна Филиппу за то, что он, как настоящий джентльмен, ни разу не обмолвился об их прошлой встрече. Целый год в душе она винила его в черствости и безразличии, но сейчас она чувствовала себя защищенной. От него исходила невероятная уверенность в себе, которая и передавалась и ей. Кажется, и она ему нравится… Иначе, зачем ему весь этот спектакль? Все, что он мог получить от нее, он уже получил.…

Тур по дому занял добрых полчаса. Она старалась не упустить ни единой детали, ей хотелось узнать о нем как можно больше – распознать его вкусы, увлечения, интересы, пристрастия. Дом оказался гораздо больше, чем она ожидала, а Филипп в роли экскурсовода вошел во вкус. Он подробно рассказывал ей о каждом предмете, о его стиле, происхождении, вплетая в рассказ воспоминания и связанные с ними смешные истории. За время экскурсии она и вправду открыла для себя много нового, если не сказать целый мир.

– Какие у тебя планы на ближайшее время? – Филипп раскладывал по тарелкам утку, заранее запеченную домработницей.

Таш успела посвятить Филиппа в подробности своего проекта. Его восхищала ее самостоятельность, ее увлеченность работой, ее доброта к Лулу. На этой неделе она была сплошь занята работой, но, какая удача, на следующие выходные она с друзьями приезжает в Гштад. О лучшем раскладе Филипп не мог и мечтать.

– А я улетаю туда в эту субботу. Так что, когда приедешь, считай, что все вечера у тебя заняты… – и спустя секунду добавил: – Да и дни, пожалуй, тоже…

*****

Холодный ветер пронизывал ее до самых костей, несмотря на то, что на ней была теплая шаль, накинутая поверх полушубка. Люди на перроне столпились в ожидании поезда.

– Я тебя ненавижу, Ник! Зачем ты предложил ехать на поезде?!

Таш с улыбкой смотрела на Ника. Он обнимал недовольную и продрогшую Анну, пытаясь ее согреть.

– Мы будем любоваться видами из окна, – романтическое предложение Ника звучало, скорее, комично в это морозное утро – Из машины толком ничего не увидишь!

– Я скоро оледенею! – Анна постукала ногой об ногу. – А вот и поезд! – она высвободилась из объятий супруга. – И кто сказал, что швейцарские поезда никогда не опаздывают?!

После пересадки в Монтре они сели на местный поезд с панорамными окнами. Ник был прав, картинки с заснеженными горами действительно гораздо лучше смотрелись из тёплого вагона. Поезд скользил по извилистому пути, открывая им драматические пейзажи с крутыми обрывами и узкими ущельями.

– Я не перестаю восхищаться традицией и стилем, – Ник прилип к окну, как ребенок. – Я помню эти поезда ещё со школьных лет…

И он предался воспоминаниям о давно ушедших годах в «Ле Розе».

Машинист объявил остановку «Ружеман», и в вагон ввалились подростки с лыжами и деревянными санками.

– Теперь я понимаю, почему мы не взяли машину… – Анна смотрела на ватагу детей, – Ты представляешь, что ты все ещё в школе?

– Конечно, дорогая. Я жду не дождусь встречи выпускников. Я так долго не был в Гштаде на длинные выходные… Хочу, наконец, повидаться со всеми своими, – и Ник снова отвернулся к окну.

Водитель с табличкой «Николас» встречал их на станции. Погрузив чемоданы в багажник, он стряхнул с ботинок снег и уселся в машину.

– Холодно, – проговорил он на швейцарском немецком, – и так будет всю неделю. Зато много снега.

Снега определенно было много. Брусчатка на миниатюрных улочках деревеньки спряталась под белоснежным ковром. На променаде зажглись фонари, хотя до сумерек было ещё около часа. Гостиница Палас осталась справа, и через пару крутых поворотов машина остановилась.

– Как красиво! – Таш запрыгнула на широкую кожаную софу и завернулась в плед. – Давайте никуда не выйдем отсюда! Здесь так уютно!

Традиционное швейцарское шале с мансардным потолком было отделано темно-коричневым деревом. Повсюду были разбросаны медвежьи шкуры, горел камин.

Ник радостно потрясал добытой из бара бутылкой виски:

– Давайте, давайте! Все, что надо, у нас уже есть!

Таш и Анна понимающе переглянулись.

– Может, пройдем пешком до ресторана? – Анна лежала на софе, задрав ноги на спинку. – Во сколько должен заехать твой Филипп?

– Кто-то жаловался на холод. С тех пор мы поднялись выше в горы. Я думаю, сейчас температура градусов на десять ниже, чем в Женеве, – Ник налил себе виски, – и потом, дайте парню поухаживать и почувствовать себя джентльменом.

– Меня до сих пор тошнит от твоего поезда, – Анна принялась листать журнал «Вог» на немецком. – Ладно, дадим Филиппу почувствовать себя джентльменом, – смилостивилась она. – По мне, кто угодно – лишь бы не Бен.

– Я пока не могу сказать о Филиппе ни плохого, ни хорошего, но Бен кажется мне прекрасным парнем. А факт того, что у него есть девушка, делает его в моих глазах ещё более желанным, – Ник подмигнул Таш.

Анна моментально отвлеклась от «Вог» и удивленно посмотрела на мужа.

– Ник, ты не знаешь ни того, ни другого – как ты можешь судить… Пей свой виски, никто тебя не спрашивает, – и она снова уткнулась в журнал.

– Что ты там читаешь, ты же не говоришь по-немецки, – не унимался Ник. Ему доставляло огромное удовольствие пикироваться с женой.

– Я смотрю картинки, а цены на любом языке одинаковые. К тому же цифры – это твоя забота, – Анна подошла к мужу с журналом. – Посмотри, какая шуба.

– Дорогая, вот когда мы все же выйдем из Евросоюза, твои шубы станут дороже… Из-за пошлин. Ты же за брекзит?

– Замолчи, Ник, ты в Швейцарии. А она всегда вне политики. Единственное, что имеет значение здесь – это деньги. Так что давай раскошеливайся!

И она, изобразив гнев, набросилась на него и в шутку начала лупить журналом.

Таш рассмеялась:

– Ладно, решайте вопросы с цифрами – я пошла разбирать чемодан.

Приняв душ и раскинувшись на большой кровати, Таш стала разглядывать свою комнату.

Странно, что хозяева не пожалели денег на белый пушистый ковролин. Быть может, они строили дом для себя, а потом, в силу обстоятельств, его пришлось сдавать? И она пустилась в фантазии, какими должны были быть хозяева. Им, наверное, под пятьдесят, и они англичане. Он, должно быть, был успешным дельцом в сфере недвижимости, и все шло по плану, пока не грянул финансовый кризис и его кровью заработанные денежки не растворились в лопнувшем Исландском банке. Она была уверена, что первый звоночек зазвенел именно там. За следующие несколько лет он снова встал на ноги, но новый удар застал его врасплох. Брекзит. Как он, Джон Галшоу, мог предположить, что голос рабочих из Восточного Мидландса определит судьбу всей страны на ближайшие десятилетия? Участки под строительство, купленные на заемные деньги, рухнули в цене, и, чтобы расплатиться с процентами, пришлось расстаться с безумно дорогим домом на заброшенной ныне Бишопс Авеню и переехать в небольшой таунхаус в Кенсингтоне. После этого Кэтрин – так Таш назвала жену Джона – настояла на сдаче шале. Чтобы хватило на ежегодные путешествия с друзьями, без которых она не мыслила своего существования.

Пофантазировав вволю, Таш включила телевизор.

Из спальни Таш слышался звонкий смех. Анна, одевшись к ужину, заглянула к подруге проверить состояние ее готовности. Интерьер спальни отличался от общего интерьера шале и больше походил на уютный сьют отеля «Плаза Атене», у которого он, скорее всего, и был позаимствован. Единственным отличием была массивная кровать из необработанного дерева, на которой и валялась Таш, хохотавшая над шутками Дэйва Лашапеля.

– Послушай, как он троллит избирателей Трампа. «Вы глупы! Вы бедны! А он пытается оттянуть голоса таких, как я!» – Таш покатывалась со смеху.

– Не смей при мне даже имя это произносить, – резко оборвала ее Анна.

Таш знала, что родители Анны были давнишними донорами демократической партии США и на последних выборах поддерживали Хилари. Анна впитала с молоком матери идеи либерализма. Семейные ценности республиканцев и их борьба за нравственность претили ей, а запрет абортов она считала жутчайшим варварством. Она с сочувствием смотрела на своих однокурсниц–республиканок, нарожавших целый выводок детей и слишком поздно спохватившихся, что их мужья не стали теми, о ком они мечтали в университете.

Ее кумиром была главная демократка страны, близкая подруга ее отца, ныне покойная Памела Черчилль-Харриман. Та самая Памела, которая побывала в объятиях величайших и богатейших мужчин планеты, за что вошла в историю как последняя куртизанка Европы, и та самая Памела, которая, ни много ни мало, сделала Билла Клинтона президентом.

Таш всегда недоумевала, как Анна могла так предать своего кумира и положить свои принстонские мозги и родительские политические связи на алтарь пусть обаятельной, но в высшей степени безликой аристократии и слабо образованной тусовки?

– Хорошо, давай лучше подумаем, что мне надеть, – вздохнула Таш.

Они не виделись после Лондона, и ей, во что бы то ни стало, хотелось произвести на него впечатление. Главное, не переборщить. Она натянула плотные леггинсы и белый укороченный свитер. Покрутившись перед зеркалом и оценив себя на твердую пятерочку, она продемонстрировала наряд Анне. Та с восторгом одобрила.

Сославшись на то, что ему надо найти ключи, Ник вытолкал Таш за дверь встречать Филиппа. А сам, тактично прикрывшись занавеской, выжидал подходящий момент, чтобы выйти, не нарушив романтику, витавшую над молодой парой.

– Какая ты горно-сексуальная! – Филипп притянул её к себе и мягко коснулся губ.

Она озорно рассмеялась и легонько оттолкнула его:

– Давай сохраним что-нибудь на десерт.

Очевидно, Ник сообразил, что романтика откладывалась, потому что Таш услышала за спиной дверной скрип.

– Как дела? – Ник протянул Филиппу руку. Тот крепко ее пожал.

Анна звучно чмокнула его в обе щеки, но Филипп задержал её:

– Мы в Швейцарии – надо три раза!

– В каком году ты окончил школу?

Нику пришлось повысить голос, чтобы перекричать гул ресторана «Реальто». Каждый год выпускники школы «Ле Розе» от мала до велика слетались в Гштад на длинный февральский уикенд, чтобы вспомнить былые годы за рюмкой «Апероля».

– Всего лишь несколько лет назад, – ответил Филипп.

Разница в возрасте нисколечко не смущала Ника:

– Я полагаю, мы с тобой не пересеклись в школе. Ты поступил, когда я уже окончил. Но главное, что мы оба – выпускники, – засмеялся Ник. – Давай за это и выпьем!

– Боюсь, за это нам придется пить весь уикенд.

Помимо спиртных напитков, у Филиппа с Ником нашлось немало тем для разговора, так что он лился, плавно перетекая с одного предмета на другой. Тем временем Анна широко зевала, то и дело, поглядывая на часы. В конце вечера неожиданно для всех она заявила, что устала и ее клонит в сон. Амплуа уставшей женщины было для нее нетипичным.

– Пойдем домой, пусть молодые развлекаются. Видно, горный воздух меня разморил.

Анна подмигнула Филиппу, и Таш небезосновательно отнесла ее маневры на план Ника по обстряпыванию ее, Таш, судьбы.

Старшие товарищи в целости и сохранности были доставлены домой, а молодые, как и планировали, поехали в серпентарий, также известный как лобби гостиницы «Палас».

– Какая ты у меня хрупкая! – Филипп взял ее полушубок, любуясь осиной талией Таш.

Она не зря так тщательно продумывала свой образ, ведь уже через несколько минут ее осиную талию созерцали многочисленные гости лобби отеля. Со всех сторон к Филиппу подбегали желающие высказать свое почтение, кто-то махал рукой, кто-то окликал по имени. Филипп гордо представлял свою спутницу каждому. По дороге к столику знакомств набралось с дюжину, но имена тут же вылетали у Таш из головы. Метрдотель, помнивший Филиппа еще озорным мальчишкой, даже в самые загруженные вечера находил для него лучшее место. За столиком их ждали трое симпатичных молодых людей, которых Таш видела в первый раз, и две девушки, одной из которых оказалась уже знакомая ей Камилла.

Таш удобно устроилась в глубоком клетчатом кресле.

– Таш, привет, – услышала она сзади робкий голос.

Она обернулась и увидела перед собой Джулию, так рьяно ее игнорировавшую на вечере Ставроса, а теперь неожиданно удостоившую своим вниманием. «И куда подевалась ее голубая кровь?» – усмехнулась про себя Таш.

Присутствие Филиппа давало ей ощущение комфорта. С ним она чувствовала себя маленькой девочкой, знавшей, что о ней позаботятся. Все приветливо улыбались и даже старались услужить, видя, что она под его покровительством. Весь вечер разговор крутился вокруг её персоны, а его друзья проявляли неподдельный интерес к подробностям ее необыкновенной жизни. И Таш, как и многие другие, не могла устоять перед скрытой лестью восторженного внимания.

– Так в каких ты снималась журналах? – Грег, так звали красивого парня справа от неё, расспрашивал её о модельной карьере. – Ты сегодня здесь – самая красивая девушка.

Таш с удовольствием рассказывала о своей работе. На какое-то мгновение она даже напомнила себе Катю, представлявшуюся всем супермоделью. Популярность Таш не ускользнула и от внимания Камиллы, которая весь вечер смотрела в телефон и отвлекалась лишь для того, чтобы бросить на Таш заговорщицкий взгляд.

– Может, спустимся в клуб? – в очередной раз предложила Камилла.

Филипп повернулся к Таш:

– Пойдем?

– Конечно, пойдем! Но я все время забываю тебе задать один вопрос. Он давно крутится у меня в голове. Когда я тебя первый раз увидела на вечере Ставроса, ты до последнего бился за лот на лодке Хью Янга. Зачем? Ты такой филантроп?

– Да нет, конечно! – Филипп сложил губы в презрительную гримасу. – Моя мама была в комитете благотворительного фонда, и ее попросили поднять ставки за Хью. Я в жизни бы не отдал столько денег сирийским беженцам. Все прекрасно знали, что бой–френд твоей подруги заплатит любую цену, а фонду надо было собрать как можно больше денег.

Камилла торопливо семенила по коридору, напоминая гусыню, ведущую гусят на прогулку. Гусята послушно следовали за ней. Рука Таш начала немного отекать, так крепко Филипп вцепился в нее, как будто боялся, что по пути ее кто-то может похитить.

Разноцветные огоньки заполняли пустой танцпол, мягко рассеиваясь в темноте зала. Филипп хотел было пройтись по клубу, но Камилла, шустро подхватив его под руку, увлекла его за собой. Впереди на ступеньках Таш разглядела двоих. Один, облокотившись на перила, рассказывал другому какую-то смешную историю, а этот второй заливисто хохотал. За столом по соседству сидели расфуфыренные и намарафеченные девицы, очевидно, решившие почтить клуб «Гринго» своим присутствием после какого-то званого ужина. В одной из них Таш без труда опознала Фло. Решимость Камиллы начинала приобретать более ясные формы. Фло радостно махнула рукой, приветствуя Таш, тем самым приведя Камиллу в полное смятение.

Вот сучка! Таш была на волосок от того, чтобы поддаться накатившему на нее приступу ярости на Камиллу. Но нечто иное, более важное, заставило ее отвлечься. Она почувствовала на себе чей-то взгляд. Этот взгляд вызвал дрожь в ее теле, и она ощутила, как легкий холодок пощекотал ее голый живот. Она подняла глаза. Бен смотрел на нее с высоты нескольких ступенек, но съежился до такой степени, что выглядел каким-то мелким и невзрачным.

– Познакомьтесь, моя подруга Таш, – представил ее Филипп.

– Эээ… рад тебя видеть, Наташа. – Бен не мог скрыть своего удивления.

Он назвал ее Наташей, как звал когда-то, демонстративно заявляя свои права на такое ее имя.

– Я тоже, – она прильнула к Филиппу.

– Где ты остановилась? – Бен неотрывно следил за рукой Филиппа, нежно поглаживающей ее талию.

– Здесь недалеко, шале «Лаплана».

Бен облегченно вздохнул. Мысль о ней, расхаживающей полуодетой по шикарному шале Филиппа, не вписывалась в его картину мира. Ее же переполняло пленительное волнение. Сладость мести пьянила лучше любого алкоголя. Она знала, что он ревновал. Она видела, как его глаза наполнялись злостью всякий раз, когда пальцы Филиппа касались ее. Она не двигалась с места, чтобы вдоволь насладиться своей новой ролью, чтобы он сполна мог прочувствовать, что чувствовала она. Как только чаша возмездия наполнилась до края, она решила присоединиться к расфуфыренным красоткам. Фло не могла скрыть свою радость при виде Таш, ведь ее новая подруга скоро будет на обложке журнала «Спорт».

– Как я устала от Санкт-Мориц. Вот, уговорила Бена сменить обстановку. Хоть какое-то разнообразие по сравнению с нашей деревней.

Таш представила, сколько нашлось бы желающих уставать и скучать так, как это делала Фло. Таш попыталась припомнить, когда же последний раз она сама наслаждалась бездельем, но не смогла. Интересно, чем Фло занимается целыми днями? Ведь перед ней открыто столько возможностей… Она могла пилотировать вертолеты, сгонять на Южный полюс, выучить суахили, или, на худой конец, затеять какой-нибудь бизнес.

– Посмотри, – Фло сняла с запястья тонкую золотую цепочку с голубой подвеской от сглаза. – Я решила заняться ювелирными украшениями. Что ты об этом думаешь?

Браслет по виду ничем не отличался от безделушек турецкого базара. «Одним бездарным ювелиром на земле стало больше», с грустью подумала Таш.

Она вспомнила, как в тот день Таня пришла на занятия в папин кружок вся в слезах. Ее мать уволили с работы, а папаша все еще отбывал наказание в колонии. У Таниной мамы закончились деньги на еду, и девочка с жадностью набросилась на пирожные, которые отец Таш каждый день покупал для детишек. Таш видела, как он полез в карман за деньгами, но не нашел там ничего, кроме монет. Он вопросительно посмотрел на дочь, ища в ней поддержки, но та в ответ лишь отрицательно помотала головой. Всю ночь она не смогла сомкнуть глаз, и наутро пришла к отцу с пачкой купюр, которые перед отъездом ей сунула бабушка Ханна.

– Папочка, прости меня, пожалуйста. Я копила на новый велосипед, – со слезами на глазах сказала она, – но теперь он мне больше не нужен. Давай дадим сколько нужно Тане.

Папа погладил ее по голове, потом взял ее голову в руки и громко сказал:

– Пирожочек, забери свои деньги обратно. А теперь, посмотри мне в глаза и пообещай, что больше никогда не будешь врать! Ты должна быть честной! Как была твоя мать! А самое главное, будь честна с самой собой! Пообещай мне!

– Клянусь тебе, папочка! Я больше никогда не буду врать!

Велосипед ей все-таки купили, но она так и не смогла сдержать свое обещание. Она повертела браслет в руках, и… улыбнувшись, ответила:

– Какой милый… Тебе очень идет!

– Хочу сделать коллекцию, – с энтузиазмом поведала Фло. Таш стало неловко за свою маленькую ложь. – Сможешь прорекламировать мой бренд у себя в Инстаграм?

И ей опять пришлось соврать. Она, как никто другой, знала: сокрушительный успех ждал бы Фло как раз на ее собственной странице – почитательницы смели бы все ее бесценные творения, лишь бы почувствовать себя ближе к кумиру.

Как порой умилялись они с Катей, читая комментарии на странице какой-нибудь богатой наследницы, когда подписчики вперегонки выстраивались в длинную очередь в надежде, что их льстивые похвалы будут замечены самой небожительницей. «Ты божественна», «Какая невероятная красота», «Твоя красота слепит» – летело со всех сторон. И «небожительница» действительно ослепляла, да так, что в глазах почитателей растворялся и длинный нос, и жидкие волосенки, и кривозубая улыбка обладательницы миллиардных наследств. В похвалы было вложено столько чувств, и они казались исторгнутыми из такой глубины сердца, что бедной наследнице ничего не оставалось, кроме как свято уверовать в свою избранность. Со временем вера перерождалась в глубочайшую убежденность в собственной неотразимости. И вот теперь она, неотразимая сирена, божественная Афродита, уже принимала хвальбы и услуги неимущих, как само собой разумеющееся. Она приближала их к телу, чтобы развеять невыносимую скуку, переполнявшую ее душу, а затем выбрасывала за ненадобностью, как только хандра отступала. А как же неимущие прилипалы? Они, пару недель поубивавшись по драгоценной потере, как склизкие пиявки, присасывались к другому похожему телу, чтобы искать счастья причастности вблизи него.

Поток ее размышлений был нарушен высокими децибелами голоса Камиллы:

– Так у вас с Филиппом серьезно? – Ее коровьи глаза были устремлены на Филиппа, они с Беном стояли поодаль.

Издалека их даже можно было и перепутать – оба одного возраста и схожего телосложения. Но стоило лишь Филиппу обернуться, вся схожесть тут же улетучивалась. Сколько мужества было в этом взгляде! Резкий и, беззастенчивый, он вырывался из-под черных кудрей, пронизывал все на своем пути, и растворялся лишь в глубине ее глаз. На его тонких губах застыла надменная улыбка, он был вправе вершить судьбы. Его харизма и его сила электризовали пространство вокруг. Образ Бена, напротив, был проникнут мальчишеским очарованием. Он старался украдкой поймать ее взгляд, словно боялся быть наказанным за свою дерзость. Хоть она и помнила каждую черточку его лица, но лишь теперь она заметила в нем черты феминности. «А из него получилась бы неплохая красотка, – подумала Таш. Такая блондиночка в вечных метаниях и надежде, что кто-то за нее всё решит. Ну что, красотка, ты добилась, чего хотела!..»

– Я надеюсь, – ответила Таш Камилле.

*****

Ее разбудил настойчивый стук в дверь.

– К тебе можно? – Анна вошла, не дождавшись ответа.

– Что-то случилось?

Таш спросонья взглянула на Анну. Ее лицо выглядело обеспокоенным.

– Меня все утро рвало. Я вырубилась вчера, как только мы вернулись домой, а сегодня проснулась от дикой тошноты. И грудь набухла, – Анна спустила бретельки шелковой комбинации.

– Боже мой! – мгновенно проснулась Таш. – Какое счастье! Ты уже сделала тест?

– Нет, еще не сделала, но я уверена, что беременна. Меня никогда в жизни так не тошнило.

– Ты Нику сказала? Он должен быть на седьмом небе от счастья.

– В этом-то и загвоздка, – Анна в смятении понизила голос: – Я не уверена, что это от него… – Она замолчала, потупившись.

– Ты же моя наимудрейшая, как ты могла это допустить?? – Таш почти кричала на Анну, – разве вы с Карлом не предохранялись?

– Мы предохранялись… Всегда. Кроме одного раза, на Новый год на пляже. Я уверена, что забеременела тогда, это было как наваждение… Ну и вот. Меня подташнивает уже пару недель…

– И что ты собираешься делать?

Ее разрывало от ярости. Все-таки он умудрился испортить Анне жизнь.

– Я не знаю, – прошептала Анна сквозь слезы, – я поняла, что очень хочу ребенка. Но только если от Ника. А вдруг нет?

*****

Анна рассудила, что в ее теперешнем положении и в преддверии четырнадцатого февраля гораздо уместнее прошвырнуться по местным бутикам, нежели рисковать двумя жизнями на опасных склонах Гштада. Ведь она теперь мать, и думать ей надо за двоих! Так что осваивать склоны Вишпиле Таш предстояло без верной подруги. Таш успела заскочить в переполненную кабинку подъемника и с интересом наблюдала за уменьшавшимися фигурками людей внизу, когда кто-то сзади настойчиво дернул ее за рукав. Обернувшись, она увидела румяное лицо Стеллы, облаченной в белоснежный комбинезон.

Таш была довольна своей подопечной. С тех пор как взяла ее под свое крыло, Стелла покоряла вершины мира моды с двойным упорством, присущим максимализму ее юного возраста.

Невзирая на средний рост, за какие-то пару месяцев Стелла сумела взорвать мир моды, став любимицей публики. «И как повернулась бы моя жизнь, придись времена Инстаграм на мою юность, ведь тогда для подиума мне не хватило каких–то пары сантиметров?!» Инстаграм Стеллы вырос до двух миллионов подписчиков, бренды разрывали ее на части, а фанатки делали прически а-ля Стелла Голдштейн. Ее первый сингл должен был увидеть свет уже в мае, и ей предрекали огромный успех.

– Я должна тебе что-то сказать, – Стелла посчитала, что приветствия будут излишни и сразу перешла к делу: – Только пообещай никому не говорить.

Таш энергично кивнула.

Кабина все еще ползла вверх, на заснеженную гору.

– Я встречаюсь с Карлом, – тихо прошептала она. – Он просил меня тебе не рассказывать, но ты же мой менеджер… – Стелла вздохнула. – Ты имеешь право знать, в конце концов, ведь ты нас познакомила. Он должен сегодня приехать, – продолжала она, – и он хочет познакомиться с мамой. Он – замечательный.

«Кто бы мог подумать! Значит, Карл сделал ставку на деньги и связи Вивьен. Во всяком случае, это облегчит Анне жизнь в ее теперешнем положении», вихрем пронеслось в голове у Таш. В какой-то степени эта новость ее даже обрадовала.

За Стеллу Таш не волновалась. Она знала – бедняга будет изучен Вивьен под лупой, и, если он и планировал что-то урвать, то он слабо представляет себе, с кем дело имеет. В этом террариуме кобра только одна, и Карлу до нее далеко.

– Отличная новость, – прощебетала вслух Таш. – Я уверена, Вивьен сразу разглядит, какой он замечательный.

*****

– Таш, просыпайся… – Анна отворила дверь в ее комнату. – Тебе цветы. Красивые! Три букета.

Но Таш не спала. Она потянулась, и тонкие струнки заиграли вверху живота, разнося радостную музыку по всему телу. В последние дни эта музыка играла в ней непрестанно.

– От кого?

Один был, конечно же, от Филиппа. Весь предыдущий вечер они провели в приготовлениях к сегодняшнему праздничному ужину у него в шале, на котором Таш была отведена роль хозяйки вечера.

– Вставай, соня… – Анна села к ней на кровать, пытаясь стянуть одеяло. – Пойдем, поглядим от кого.

Таш спустилась в гостиную. Ник сидел за деревянным столом, инкрустированным перламутром, просматривая утреннюю прессу. Где бы он ни был, он не мыслил своего существования без утренней газеты. А поскольку читать новости в телефоне было не в его правилах, курьерам приходилось доставлять его газеты с самого раннего утра.

На полу возле журнального столика красовались четыре букета. Самым большим был букет из белых лилий с вкраплениями гипсофилы. Таш хотела было посмотреть на карточку, как Анна ее одернула:

– Не трогай, это мой, – засмеялась она. – У Ника случился приступ гигантомании. Она нежно поцеловала Ника в склоненную над газетой макушку.

Но не только размер букета, а и запах лилий перебивал все остальные. Таш оглядела оставшиеся композиции. Корзина из красных роз была точной копией той, что Филипп прислал ей перед первым свиданием.

– Я думаю, этот вот – от Филиппа.

Она достала карточку и прочла: «С днем святого Валентина, красавица! Надеюсь, на этот раз ты никуда от меня не сбежишь».

При воспоминании о том, как прошлым вечером, когда они составляли меню на праздничный ужин, он попросил ее принимать гостей вместе с ним, её лицо озарилось.

Следующая композиция была в форме сердца, выложенного из красных роз. «Какой странный вкус!» – озадачилась Таш. В придачу, то ли по заказу дарителя, то ли по чистой случайности в букет была вложена позолоченная карточка с вензелями. «С любовью – самой красивой девушке в мире. Зак». Таш мысленно усмехнулась: «Вот уж точно мы не созданы друг для друга!»

Последний букет оказался на редкость прост – розовые хризантемы и голубые аллиумы. Он был закутан в упаковочную бумагу, на которой болталась прикрепленная степлером маленькая бумажка. Таш развернула белый листок. Радостная музыка сменилась легким покалыванием в груди, и улыбка сошла с ее уст. Анна взяла у нее записку. От руки там было нарисовано сердце.

– Это от него, да?

*****

– Какое роскошное у тебя платье! – восторженно воскликнула Стелла, едва завидев у входа Таш. Сияющая от счастья Таш, приняв очередной поцелуй в щеку, охотно фотографировалась с вновь прибывающими гостями. На ее шее поблескивала тоненькая цепочка с сердечком из рубинов, преподнесенная ей по случаю праздника хозяином дома.

Стелла Голдштейн прибыла одной из первых. За последние месяцы ее слава засияла так сильно, что ее начали узнавать. Это отнюдь не мешало ей подходить к каждому из гостей и с детской непосредственностью представляться. Когда черед дошел до семейства Стоу, которые прохлаждались у бара с бокалами в руках, Стелла решила сменить тактику. Она погрузилась в мир Инстаграм сториз, демонстративно не заметив Анну, стоявшую прямо на ее пути, и устремилась прямиком к Нику. Анна, все еще не желая делиться с мужем последними новостями, притворялась, что пьет шампанское, и безучастно наблюдала за детским маневром. Незадолго до приема Таш не сдержалась и посвятила ее в откровения Стеллы, чтобы оберечь подругу в ее теперешнем состоянии от внезапного появления Карла, который все это время, как ни в чем не бывало, продолжал переписку с Анной. Карла со Стеллой не было.

Гости все прибывали. Стелла присоединилась к компании рыжей Камиллы, той самой, которую она встретила летом на Ибице. Подруга Камиллы Флоренс, которую все называли Фло, оказалась убийственно мила. Узнав, кто такая Стелла, Фло в одно мгновение сдернула со своей руки золотой браслет, и, не успела Стелла очнуться, как уже делилась со своим миллионом подписчиков в Инстаграм новым брендом своей новой лучшей подруги Флоренс Висконти. Стелла хотела было вернуть браслет, но Флоренс наотрез отказалась его забирать, сказав, что это подарок.

По мнению Стеллы, Таш хорошо смотрелась со своим новым парнем, горячим латиносом и по совместительству хозяином этого роскошного шале. Закончив свои скучные обязанности по приему гостей, Таш наконец-то уделила ей персональное внимание. Но просидела всего пять минут, и тут же побежала узнавать, во сколько будет подан праздничный ужин. Стелла смотрела на Филиппа и удивлялась, как это Таш, уже не совсем молодая, умудрилась ухватить такого топового парня. Хоть он и навеял на нее тоску своим занудством о культурных местах в Картахене, которые им с Карлом стоит посетить, вместо того, чтобы сказать, где взять лучший порошок, все-таки он был милашкой. Стелла все законспектировала в заметки, и лишь на минуту отвлеклась от телефона, чтобы проверить, где же Таш. Таш закончила свои дела и уже шла обратно, как вдруг Стелла заметила, что какой-то красивый блондин в синем пиджаке, схватил ее за руку. «Надо же, один красивее другого! У нее там что – магнит?» Таш попыталась вырваться, но красавец крепко ее держал. Он что-то ей говорил, видно, пытался в чем-то убедить, но в ответ ее лицо лишь скривилось в усмешку. Стелла посмотрела вокруг. Казалось, в зале не было никого, кто не заметил происходящего. Флоренс Висконти вытаращилась на них, а рыжая Камилла что-то нашептывала ей на ухо.

Филипп поднялся и направлялся к Таш.

– Привет, Бен! – Филипп пожал ему руку и спросил: – Таш, у тебя все в порядке? – в воцарившейся тишине было слышно каждое слово.

– Да, дорогой. Все прекрасно! Пойдем к гостям.

Ужин накрыли в обеденном зале. Длинный стол на пятьдесят человек был украшен композициями из красных роз. Это были любимые цветы Филиппа.

Перед самым ужином, под предлогом проверки, все ли в порядке, Таш поменяла карточки с рассадкой, отсадив Фло с Беном в дальний конец стола.

Карл явился под самый конец. Быстро поздоровавшись с Анной, он, как бы ища свободное место, прошмыгнул к Стелле, и та, еще не научившись скрывать свои чувства, с радостными воплями бросилась ему на шею. Недовольный Карл то и дело поглядывал на Анну, опасаясь ее реакции. Анна же, как настоящая снежная королева, игнорировала происходящее.

После ужина все переместились в гостиную. Карл один за другим заказывал шоты текилы, и Стелла решила не отставать. Через некоторое время к ним присоединилась ее новая подруга Фло.

– И вот опять мы пьем текилу, новый раунд, эх хей… – Стелла снимала стори каждый раз, как стопки ударялись о стойку. – С днем святого Валентина, мои любимые!

Стопки стучали о стойку каждые пять минут – именно с такой скоростью поглощалась текила. После ужина обстановка разрядилась. Таш на диване болтала с Анной Стоу. Бен, а именно так, по словам Карла, звали белокурого красавца, общался с гостями в другом конце зала.

Ди-джей прибавил громкость, призывая гостей на танцпол. Филипп первым пригласил Таш на танец. Стелла любовалась, как красиво они смотрятся вместе. Прямо как принц с принцессой! Она перевела взгляд на второго, белокурого принца. Тот шел прямиком к ним. По пути он украдкой поглядывал на танцующих.

– Можно пригласить вас на танец, миледи, – Бен с улыбкой протянул руку Фло.

Фло не сдвинулась с места. Она в упор смотрела на белокурого принца, держа в руках стопку с текилой. Следующее, что увидела Стелла, был кадр: текила ручейками стекала по его растерянной физиономии, а Фло трясла его за грудки.

– Только посмей это отрицать! – орала Фло, колотя Бена. Он, как мог, прикрывался, но ему это не всегда удавалось.

– Что происходит? Фло, успокойся. – Карл попытался оттащить от Бена разъяренную Фло. Стелла бросилась ему помогать. Филипп и Таш, едва услышав крики, тут же поспешили к месту событий. Взъерошенный Бен старался схватить руки Фло, чтобы избавить себя от ударов, по точности не уступавших ударам профессионального боксера. Но не тут-то было.

– Уберите отсюда эту суку! – Фло переметнулась на Таш. – Сейчас же! Немедленно! А то я убью ее!

– Не смей угрожать моей девушке, – Филипп встал между Фло и Таш. – А если тебя что-то здесь не устраивает, то можешь убираться из моего дома.

Бен сидел, прикрыв раскрасневшееся от ударов лицо руками, Таш пряталась за спиной Филиппа от разъяренной Фло.

– А ты знаешь, что у этой суки роман с Беном? – наскакивала на Филиппа Фло к великому удовольствию начавших собираться вокруг них зрителей. – Что они трахались этим летом на Ибице? За нашими спинами! И эта змея была у меня дома, я познакомила ее со своей семьей, пока она трахала моего парня, – лицо Фло исказилось от боли.

– Таш, это правда? – не поворачиваясь к ней и не меняя позы, невозмутимо спросил Филипп.

Зрители замерли в ожидании, что скажет Таш.

– Это неправда, – Бен наконец-то раскрыл лицо и медленно поднялся с пола. На этот раз его взгляд был необычайно спокоен. – Мы действительно знали друг друга, и действительно между нами были некие отношения – но все это в глубоком прошлом, дела давно минувших дней. Тебе, Филипп, беспокоиться не о чем. Пойдем, Фло, – он взял ее за локоть и повел к выходу.

Поняв, что зрелище окончено, публика с неохотой начала расходиться. Филипп повернулся к Таш:

– Он сказал правду?

Она нервно сглотнула, почувствовав себя обнаженной под его взглядом.

– Филипп, я никогда бы не начала встречаться с тобой, если бы в моей жизни был кто-то другой, – она взяла его руку и поднесла к губам. – Это из-за Бена я убежала год назад. И окончательную точку я поставила в прошлом месяце. Я абсолютно свободна от каких-либо отношений и чувств.

Филипп крепко обнял ее.

– Я так и знал. Прости, что усомнился в тебе на секунду. Ты поедешь со мной в Париж познакомиться с моей мамой?