Лухари

6. Как выжить на ярмарке тщеславия

Гштад

Маленькая деревушка, затерянная в швейцарских Альпах, оживала с приближением Рождества. С середины декабря из разных уголков мира гости слетались сюда, чтобы померяться размерами кошельков, степенью влияния и длиной родословных. На склонах, по счастливой случайности покрытых нынешним декабрем снегом, царила суматоха. Заядлый горнолыжник, Марк выбрал шале поближе к подъемнику, дабы посвятить отдых катанию. Дом стоял в стороне от центра, в Вишпиле. Каролина, пребывавшая последние месяцы в асоциальном настрое, была рада уединиться в узком кругу, подальше от знакомых Хью и светской суеты, охватившей деревню. Вивьен приехала в Гштаад с противоположной целью – социализации. Все дни в ее записной книжке были отданы светским визитам, мероприятиям и благотворительным ужинам.

Почти сотню лет полным ходом шла торговля на местной ярмарке тщеславия. Европейские, арабские и латиноамериканские магнаты выставляли на торги компании, титулы, наследства, связи, силу, влияние. И, конечно же, снобизм. И если кто-то убеждал вас, что снобизм присущ лишь английской аристократии, смело посылайте его в Гштад. Школа Ле Розе, расположенная неподалеку, за время своего векового существования произвела на свет ничуть не меньше снобов, чем все английские школы за тысячелетие.

Если чопорные англичане отбирали себе подобных по принадлежности к определенному, то бишь высшему классу, то здесь в ходу была совсем другая валюта. Коли вам посчастливилось заиметь миллионы, но воспитание и титулы обошли вас стороной, не стоит падать духом. Покупка шале в Гштааде, пара званых вечеринок со знаменитостями, запись неуспевающих детишек в школу Ле Розе для смешения культур и создания новых интер-континентально-мульти-мега-миллионных связей – и, глядишь, вы уже часть мировой элиты. Лацисы и Бертарелли, Экклстон и Гаравани – ваши соседи, а их дети – лучшие друзья ваших детей. Пока в Англии чрезмерная расточительность расценивалась как дурной тон, сразу выдавший неумелого карьериста, в Гштааде за лихое мотовство вы приобретали дополнительный бонус – в виде «друзей навеки, пока не кончатся деньги». Конечно, если бы вы дорожили детьми, мечтали о лучших университетах для них и желали бы оградить своих чад от запрещенных субстанций, школа Ле Розе не попала бы в ваш шорт-лист. Но, поскольку тщеславие все-таки ваша слабость – выбор предопределен.

В дверь настойчиво звонили. Марк выглянул в окно и увидел переминавшуюся с ноги на ногу учительницу йоги.

Из обитой деревянной вагонкой гостиной открывался панорамный вид на три стороны. Вдалеке, на пригорке, виднелся отель «Палас», словно сказочный замок, возвышающийся над маленькой деревушкой.

– Ой, как красиво! – от учительницы повеяло утренним морозцем. Марк проводил ее в студию на цокольном этаже, где ее ожидали готовые к занятию ученицы.

– Я не сказала Бену, что приехала, – Таш, в голубом спортивном трико, скрестила ноги в позе лотоса, – лучше встречу его случайно. У нас с ним это хорошо получается.

– Как знаешь, – Вивьен держала в руке бокал красного вина.

– Вино и йога! Замечательное сочетание. Ты когда-нибудь делаешь перерывы?

Таш не переставала удивляться здоровью Вивьен, сохранявшей небывалую свежесть лица, несмотря на ежедневные возлияния. Сама Таш постепенно превращалась в проповедника здорового образа жизни. Строгая диета, вода, витамины и спорт стали ее ближайшими союзниками. Алкоголь она допускала лишь на отдыхе, в выходные или по случаю исключительных событий.

– Конечно. Торчу по несколько месяцев в Ланзерхофе, – Вивьен устроилась на полу, поставив бокал вина рядом с собой. – А по поводу твоего Бена: он любит сюрпризы?

– Итак, девушки, начинаем занятие… – преподавательница уселась перед ними на коврик, – ложимся в шавасана…

Каждая минута пребывания в Гштааде делала Таш счастливой, ведь каждая минута здесь приближала ее к встрече с Беном. Ведь когда любовь сильна даже ожидание становится счастьем. Вдоволь накатавшись и исследовав все близлежащие склоны, довольные собой, друзья вернулись в шале. Приглушенный мерцающий свет спа так хорошо расслаблял после интенсивного катания, что Харви уже похрапывал на лежаке, завернувшись в махровое полотенце. Таш с Каролиной провели около получаса в хаммаме и присоединились к развалившимся вокруг овального бассейна обитателям дома. Марк во всем пытался угодить Каролине, Харви, в прямом смысле, сдувал каждую пылинку со своей требовательной жены, а Таш улыбалась и представляла, как в скором времени Бен динамично вольется в эту компанию.

После тихого ужина они под напором Вивьен направились в эпицентр светской жизни деревни – лобби гостиницы «Палас».

Каролина настояла на столике в самом дальнем конце фойе. Пока Таш рассматривала причудливые гербы на сводчатых потолках, Вивьен, как ласточка, порхала от столика к столику, приветствуя своих многочисленных знакомых.

Камин, украшенный охотничьими трофеями, придавал обстановке одновременно интимность и шик. Громоздкая цветочная композиция возвышалась над залом, закрывая посетителей от любопытствующих взглядов.

– Какое лицемерие, – Таш плюхнулась в удобное клетчатое кресло. – Я же помню, как два года назад они бежали за тобой вприпрыжку, лишь бы обмолвиться парой слов, а сейчас воротят головы, как будто ты прокаженная.

– Не обращай внимания. Как только они узнают, сколько денег у Марка, они снова возьмутся за старое. – Она засмеялась. – Им все равно, за кем бегать.– Она еще раз обвела взглядом фойе.– Только мне они не интересны.

Закончив «круг почета», Вивьен вернулась за стол в компании своего давнего друга Ставроса Лефтериса. Ставрос, сын греческого шиппингового магната, недавно разменявший шестой десяток, присел на свободный пуфик. Гштаад, издавна служивший приютом для налоговых беженцев, мог похвастаться полным собранием богатейших шиппинговых королей, облюбовавших деревушку еще в шестидесятые. Лишь единицы предпочли ему Санкт-Мориц.

Несмотря на возраст Ставрос все еще пребывал в статусе холостяка, прожигавшего родительские деньги. И, по словам Вивьен, не терял надежды прибрать к рукам состояние какой-нибудь молодой и красивой наследницы. Каждый год он устраивал в отеле благотворительный ужин, на который собирались сливки мирового бомонда. В этом году Вивьен, любезно согласившаяся стать соорганизатором, должна была добавить пару новых американских имен в и без того богатый список гостей.

Хитрая Вивьен знала, что Каролина с Марком, сторонившиеся светских мероприятий, не смогут отказать Ставросу, если тот пригласит их лично.

*****

«Что со мной не так? Неужели я уже умудрилась поставить пятно?» – Таш невольно проверила все ли в порядке с ее белым платьем. Взгляд, которым смерила ее Джулия, семнадцатилетняя пигалица с турбийоном «Адемар Пиге», большим по размеру, чем ее собственная кисть, говорил сам за себя. Спутник Джулии замешкался, опустил глаза и начал нервно мять в руках салфетку. Остальные гости разговаривали друг с другом, демонстративно игнорируя присутствие Таш и Каролины. Только Грегори, которого она встречала всего лишь раз, поприветствовал ее, за что тут же был подвержен жесткому осуждению со стороны Джулии.

Чтобы избежать лишних пересудов, Марк ждал Каролину и Таш за столом вместе с Вивьен и Харви.

Женщины перешептывались и отворачивались. Словно шлейф от дурно пахнущего сыра, распространялся по залу холодок с приближением Каролины.

Таш была в бешенстве. Даже эта малолетка «голубых кровей», Джулия, изображала презрение. Мать ее была типичной бабенкой, пробивавшей путь в высшее общество кошельком мужа. А большие деньги в России, как и в большинстве развивающихся стран, легче всего добывались старыми, как мир, способами – кражей и грабежом. Вот только названия с веками претерпели изменения, трансформировавшись в элегантные «коррупция» и «рэйдерство». Отца Джулии в девяностые называли романтичным словом «авторитет», в двухтысячные – более прозаичным «депутат», а к двадцатым годам XXI века он нарек себя «испанским бизнесменом», коротая тихие летние вечера с бокалом красного на веранде своей виллы в Марбелье. Его имя мелькало в громких расследованиях – в Панамских документах, молдавских и латвийских ландроматах. Заботящиеся о своей репутации банки уже давно закрыли его счета, испанский суд вновь достал покрытые слоями пыли папки расследований, на этот раз надеясь получить хоть какую-то помощь от России. Но никакие скандалы не могли поколебать статус семьи Джулии в Гштааде, ведь кто в наши дни обращает внимание на такие мелочи, как обвинение в заказных убийствах, если дочь носит часы за сто пятьдесят тысяч франков.

Таш шагала по залу, наблюдая, как отпрыски лучших семей Европы, обычно надоедавшие ей своими назойливыми ухаживаниями, приклеились к своим дамам, боясь ненароком пересечься с ней взором. Если же взгляды все-таки встречались, этим хлыщам приходилось натянуто приветствовать ее легким кивком и тут же переключиться на спутницу.

Но вот и конец дефиле. Приземлившись на стул, Таш закрыла глаза и глубоко вдохнула. Глубокий вдох и выдох. И еще раз. Пары минут медитации хватило, чтобы избавится от внезапно охватившей ее ярости.

Таш принялась рассматривать соседей по столу. Марк, Каролина, Харви и Вивьен. Еще три человека были друзьями Вивьен из Нью-Йорка, о которых она мельком упомянула сегодня за завтраком. Пожалуй, самой яркой из них была полноватая девушка, похожая на оперную певицу из-за драматически длинных накладных ресниц. Рядом с ней сидел лысоватый мужчина в круглых очках – по-видимому, ее муж. И, наконец, белокурый молодой человек лет двадцати пяти неясной сексуальной ориентации.

Полная дама действительно оказалась певицей, однако вовсе не оперной. Как впоследствии рассказала Вивьен, Вероника покорила мексиканскую эстраду благодаря добровольному сексу с престарелым женатым главой государственного банка, которому она родила сына. На правах узаконенной любовницы она переехала в Лос-Анджелес, купила одежный бренд и завела дружбу с Хлои Кардашьян. Эта дружба прибавила ее бренду почитателей, а ее Инстаграм – десять миллионов подписчиков. К счастью для американских слушателей, она сосредоточилась на одежде и покончила с эстрадной карьерой, сославшись на слишком напряженный социальный график.

– Уважаемые гости, сегодня мы должны сделать выбор, – начал свое выступление Ставрос, – между греческим словом «xenia», означающим гостеприимство, и вошедшим в последнее время в наш лексикон словом «xenophobia». Сегодняшним благотворительным ужином мы подтверждаем – мы выбираем «xenia» – добро пожаловать! Я вас приветствую и заранее благодарю за пожертвования во благо страдающего сирийского народа.

Как только Ставрос закончил свою речь, на импровизированной сцене возникла фигура Антуана Де Валона, ведущего аукциониста Сотбис. Он отпустил пару шуток по поводу греческой щедрости и сказал, что понимает, почему Ставрос так рьяно взялся за эту проблему ксенофобии. Ведь он не понаслышке знает о кровоточащей ране современной Европы. Беженцы заполонили земли его родной Греции, а именно остров Лесбос, служивший перевалочным пунктом на пути в Европу. И теперь их грязные тенты, занявшие собой всю береговую линию, мешают ему наслаждаться пейзажем во время лодочных прогулок. Таш посмотрела вокруг. Джулия и ее друзья покатывались со смеху. Антуан насладился аплодисментами по поводу своего остроумия и тут же объявил о начале торгов, все сборы от которых будут направлены сирийским беженцам.

– Зачем мы им помогаем? Им что, в Сирии плохо живется? – недоумевала мексиканская звезда, после того как ее муж купил лот – открытку, подписанную Мадонной, за пятьдесят тысяч франков. Ему не терпелось застолбить себе место в рядах европейской элиты.

– Дорогая, там никак не закончится война. Конечно же, в Сирии им не сладко.

– Помоги лучше мне. Или Оливеру. Нам надо купить Оливеру новую шубу. Правда, Оливер? – Она потрепала Оливера за волосы так, как добродушные хозяева – морды своих псов.

Оливер покраснел.

– Оливер, сейчас же отвечай! – капризным голосом произнесла мексиканка. – Оливер заботится о моем стиле, а мы заботимся о нем. Правда, Оливер? – она не сводила с него глаз, словно боялась, что он опровергнет ее слова.

– Конечно, Вероника! – смущённо ответил Оливер.

Антуан Де Валон вновь взял микрофон в руки.

– А теперь разыгрывается лот, который нам любезно предоставил мистер, – он сделал короткую паузу, – Хью Янг, к сожалению, не почтивший нас сегодня присутствием.

Каролина вздрогнула. По тому, как напрягся ее бицепс, Таш поняла, как сильно она сжала под столом руку Марка.

– Это вечерняя прогулка на его восьмидесятиметровой яхте в компании его замечательной супруги Каролины. – Глядя Каролине в глаза, Антуан расплылся в фальшивой улыбке. – От своего имени мы хотим поблагодарить Каролину за высокую честь – составить компанию любому заплатившему в пользу страдающих беженцев. Какой щедрый жест со стороны четы Янгов! Хью, скупавший лучшие творения современных художников, был любимцем всех аукционных домов.

Антуан продолжил:

– Мистер Янг также согласился оплатить все транспортные расходы покупателя лота из любой точки мира до Монако. Начальная цена – десять тысяч франков.

Все взгляды устремились на Каролину.

– Кто такой этот Хью Янг и какого черта все пялятся на меня? – спросила ничего не понимающая Вероника.

– А я его встречал, – послышался робкий голос Оливера.

Все это время Таш наблюдала за поведением Каролины. На мгновение, когда Антуан Де Валон произнес имя Хью, на ее лице мелькнула ярость, которая тут же сменилась привычным спокойствием. Однако тихое признание Оливера вызвало у нее недоумение.

Марк поднял руку и выкрикнул:

– Двадцать тысяч!

– Двадцать пять, – отозвался голос в другом конце зала.

Таш обернулась. Голос принадлежал темноволосому красавцу с надменным взглядом.

– Тридцать, – не уступал Марк.

– Откуда ты знаешь Хью? – тихо спросила Оливера Каролина.

Оливер замешкался, оценивая, стоит ли ему откровенничать с этой красивой незнакомкой. После недолгой внутренней борьбы желание быть причастным к жизни сильных мира сего все-таки перевесило.

– Он устраивал такие классные вечеринки в Лос-Анджелесе! – закатывая глаза, прошептал Оливер. – Вы не поверите, но именно на одной из них я встретил своего Хосе.

Оливер вдруг почувствовал необыкновенную важность. Молодая и богатая особа, похоже, интересовалась им. Она, пожалуй, немного завидовала его знакомству с такими людьми, как Хью Янг. И он выложил ей все. Пару лет назад Хью любил устраивать вечеринки в своем Калифорнийском доме. Начинающие актеры и актрисы всевозможных ориентаций приходили на них в надежде привлечь внимание какого-нибудь известного продюсера. Алкоголь лился рекой, любые наркотики можно было просто попросить у официанта, их развлекали лучшие ди-джеи, и свободные комнаты были в полном их распоряжении. Хью и его друзья-продюсеры любили заглядывать в спальни, где юные пары, одурманенные наркотиками, занимались любовью. Порой они просто наблюдали, а порой и присоединялись к ним. Не раз Оливер видел, что Хью находил себе пару и уединялся с ним или с ней на всю ночь. Хосе, бой-френду Оливера, посчастливилось быть избранным, и в обмен на молчание он получил от Хью кругленькую сумму. Она пришлась весьма кстати и пошла на оплату очередных актерских курсов. Слава Богу, что Хосе поумнел и поставил крест на актерской карьере. Нашел работу продавцом на Родео драйв и подумывает вернуться в университет.

Каролина затаила дыхание.

– И сколько Хосе лет?

– Девятнадцать, – похвастался Оливер своим протеже.

Каролина взяла телефон и набрала в Гугле: “возраст согласия в Калифорнии”. Гугл не замедлил с ответом – восемнадцать. У нее перехватило дыхание. Краем уха она услышала, как Марк заплатил за прогулку с ней семьдесят пять тысяч франков, но теперь это не имело значения. Она получит свою долю. Нет, она оберет Хью как липку. Он должен быть наказан. Каролина торжествовала: ведь два года назад Хосе было семнадцать.

– Оливер, я чувствую, что у Хосе появился реальный шанс стать актером.

К немалому удивлению Таш, на следующий день раздался телефонный звонок и Грегори, единственный проявивший вчера должное уважение, пригласил ее на ужин. Не промотай его отец состояния, добытого несколькими поколениями предков, он стал бы типичным продуктом французской аристократии с присущей ей завышенной самооценкой, чувством превосходства над простыми смертными и абсолютной безнаказанностью. Однако судьба распорядилась иначе, и Грегори пришлось в корне изменить отношение к жизни, узнать о таких качествах, как доброта и отзывчивость, устроиться на работу и принять существование других, более бедных людей.

Таш вошла в фойе гостиницы «Палас». Елка, украшенная разноцветными игрушками, гирлянды, обрамляющие портики на стенах, дамы в вечерних платьях, мужчины в галстуках – все говорило о приближении Нового года. Грегори не было видно, и она присела за столик к знакомому бразильянцу.

– Какие планы на Новый год?

Задавая вопрос Таш, Жулио, сверкнул черными, как смоль глазами, в сторону проходившей мимо блондинки. Таш улыбалась – ее планы на Новый год были последним, что его сейчас интересовало. Он принадлежал к тому типу мужчин, для кого девушка, с которой ничего не выйдет, – мертвая девушка.

– Секундочку. Я сейчас подойду… – Жулио как подбросило, и он взял курс на блондинку, направлявшуюся в курительную комнату.

Таш развернулась к соседу. Это был тот самый парень, что перебивал ставки Марка на вчерашнем аукционе. Он вальяжно расположился на кресле, скрестив вытянутые ноги. Она присмотрелась внимательней. Ему нет тридцати, латиноамериканец, высокий, красивый и страшно уверенный в себе.

– Кажется, раньше мы не встречались. Предлагаю игру. Надо угадать как можно больше друг про друга.

– У тебя ровно пять минут до моего ужина, – улыбнулась Таш.

Его взгляд скользнул по ее лицу, задержавшись чуть дольше обычного на губах, и затем оценивающе просканировал ее вплоть до пяток. После минутного молчания он произнес:

– Ты итальянка. Тебе двадцать шесть. Ты работаешь в сфере моды.

– Интересно. Но обоснуй версию, – Таш попыталась сказать эту фразу с сильным итальянским акцентом.

– Шатенка, красивая, не латиноамериканка, если судить по акценту, а то я мог бы предположить, что ты бразильянка. Стильная – скорее всего, итальянка. Молодая, но есть зрелость во взгляде. Фэшн – видно, что наряд продуман до мелочей, хотя и сквозит небрежность. Ты уделяешь время созданию образа. А это могут либо девушки, работающие в сфере моде, либо бездельницы. Но ты не бездельница!

Таш была приятно поражена. Не зря она так долго продумывала свой наряд. Черные кожаные леггинсы с высокими сапогами на плоской подошве «Ральф Лорен», белая майка и пиджак «Бальман» сделали свое дело. Ее мысли были прерваны кряхтением телефона. Грегори ждал ее возле входа.

– Оставим это загадкой до следующей встречи. Бегу! – и Таш направилась к выходу.

Швейцар открыл дверцу, и она забралась на переднее сиденье черного «порше кайен». Грегори поцеловал ее в щеку и нажал на газ.

– Прекрасно выглядишь. Мне очень нравится твой стиль.

Через пять минут они уже поднимались по лестнице гостиницы «Альпина». Современные технологии позволили объединить в единое целое несколько залов, заметно отличавшихся от пространства «Паласа» с его толстенными колоннами и сводчатым потолком начала XX века. Дорогая отделка «Альпины» вовсе не кричала о статусе, а лишь непринужденно отрезала всех несоответствующих заоблачными ценами.

Таш огляделась. Ее охватывало беспокойство. Уже третий день, а на присутствие Бена не было и намека. «Может, у него поменялись планы, и он поехал в другое место? Он не писал уже несколько дней!…»

За столом их ждала группа друзей Грегори. Джулия скривила лицо, но все же натянуто улыбнулась, когда Грегори представил Таш остальным. Ее подругам так и не удалось скрыть свою неприязнь.

– Не обращай внимания, – шепнул ей Грегори. – Они ревнуют. Ты красивая, умная, и ты со мной. Злятся, что кто-то может быть лучше них.

Джулия что-то нашептывала соседке, и та вдруг толкнула ее в бок.

– Смотри, кто пришел. И один, – возвестила она.

Взгляды сидящих за столом обратились ко входу. По инерции Таш развернулась, чтобы увидеть, о ком идет речь. Это был тот самый молодой человек, с которым она только что рассталась в фойе! Он направлялся к соседнему столу, за которым сидели две женщины лет пятидесяти.

– Он ужинает с мамой, где же Алексия? – Джулия заерзала. Она никак не могла скрыть свой интерес к его персоне.

– Филипп, – громко выкрикнула она. – Как дела?

Таш была рада, что не ошиблась с первым впечатлением. Он действительно был хорош собой, высокий и статный. Удлиненные черные волосы и легкая небритость придавали ему расслабленный вид, несмотря на безупречный костюм. Филипп подошел и поздоровался с каждым. Когда очередь дошла до Таш, в его глазах проскользнула удовлетворенность, они засветились ярче, а широкая белозубая улыбка стала шире.

– Кого я вижу… Мы с тобой еще не закончили.

И он подмигнул Таш. По телу пробежала легкая дрожь. Приятная дрожь, что на минуту она даже забыла о Бене, ощутив себя в центре внимания. Теперь взгляды всех за столом были направлены на них двоих.

– Так, я смотрю, ты знаешь Таш?! – вмешался Грегори.

– Таш?.. – Филипп сделал паузу. – Да… это моя новая девушка…

За столом воцарилась тишина. Таш слышала, как бьется ее сердце. Она ощутила себя героиней мыльной оперы, не знавшей, какая роль ей предназначена. Не зная, что сказать, Таш рассмеялась.

– Ну, зачем ты всем рассказываешь, мы же договорились держать это в секрете!

Немая сцена. Занавес. Филипп улыбнулся. Наклонившись, чтобы поцеловать ее в щеку, он прошептал:

– Я сразу понял, что ты – моя девочка. Я пойду к маме. Она уже заждалась.

И с этими словами он откланялся.

– Таш, – рыжая подруга Джулии сразу вспомнила ее имя. – Так вы встречаетесь с Филиппом? Давно?

Ее смешило их обострившееся внимание. Кроме того, она хотела отомстить за Каролину. Ведь девушке Филиппа можно все.

– Да нет, недавно, – спокойно ответила Таш.

– Вот это новость! – Грегори не мог скрыть удивления.

*****

– Грегори, это была шутка, мы с Филиппом только что познакомились, – призналась Таш после ужина, когда он довез ее до входа в «Палас».

– А ты еще та актриса! Могу я тебя кое о чем попросить? – Его голос понизился, дыхание стало тяжелое.

– Коне… – Таш не успела закончить. Его губы прижались к ее губам. Она было вытянула руки оттолкнуть его, как в окно постучали. Возле их джипа стояла улыбающаяся женщина и знаками просила открыть окно.

На его щеках проступил еле заметный румянец. Глубоко вздохнув, он нажал на кнопку. В машину просунулась голова – с виду лет шестидесяти со стрижкой под мальчика.

– Привет, мам. Ты откуда и куда?

– Грегори, это не прилично, сначала ты должен познакомить меня с девушкой. Чему я тебя учила? Я мама этого ловеласа. Дори. – Она протянула руку через окно.

– Очень приятно, Таш.

– Мам, это Таш, моя подруга. Мы только что поужинали, и я провожаю ее домой.

– Я видела, как страстно ты ее провожал. – Дори продолжала улыбаться.

– Теперь, когда все познакомились, могу я тебя спросить, что ты тут делаешь?

– Во-первых, выйди из машины, когда разговариваешь с мамой. Во-вторых, я не обязана перед тобой отчитываться! – Дори запахнула соболью шубу и направилась в сторону входа в гостиницу.

– Мам, подожди. – Грегори выскочил из машины. – Ты куда?

– Я иду в «Гринго». Хочешь, пошли со мной

– Мне завтра рано вставать. Я же завтра уезжаю.

– Тогда, может быть, Таш хочет пойти со мной?

– Нет, мам. Она не хочет. Она хочет спать.

– Ну почему же, – вмешалась Таш, – я с удовольствием схожу в «Гринго», – она выпрыгнула из машины и пошла к Дори.

Таш рассудила, что это будет лучшим выходом из ситуации. Грегори, опешив, застыл у машины.

– Как хотите. По отдельности я бы еще с вами справился, но если вы заодно… Сдаюсь.

– Дорогой, я в этом году больше тебя не увижу. С новым годом! С новым счастьем! Увидимся в следующем году. – Таш быстро поцеловала Грегори в щеку и побежала за его матерью.

*****

– Ты мне сразу понравилась, еще на ужине Ставроса. Что ты делаешь с этим ловеласом, моим сыном? Тоже мне, вставать ему рано! В его возрасте я вообще не спала, а он не может с двумя девушками в клуб сходить. – Дори тарахтела как пулемет. Не дождавшись ответа, она продолжила:

– Что тебя занесло в эту деревню? Лучше бы поехала на Сен–Барт или в Пунту. Здесь либо старики, либо дети. Тебе здесь ловить нечего. Не хочешь со мной в туалет? – Дори ей подмигнула. – Носик попудрить.

Таш, наконец, поняла причину болтливости Дори. Та быстро сунула ей в руку пакетик и толкнула к кабинке:

– Это тебе, у меня свой.

Свернутая в трубочку пятидесятифранковая купюра, легкость в предплечьях, и неожиданная ясность мыслей. Теперь она четко понимала, какой гениальной идеей было пойти с Дори в Гринго.

Клуб представлял собой небольшую прямоугольную комнату со столами по сторонам и танцполом посередине. Темный коридор с барной стойкой вел во второй зал с бассейном, где любили проводить время местные школьники.

– Где мы хотим сидеть? – Дори осмотрелась.

– Здесь мои друзья, – ответила ей Таш и повела Дори к столу Марка.

– Вивьен, сколько лет, сколько зим, – Дори кинула менеджеру свою шубу и уселась за стол рядом с Вивьен. – Мы знаем друг друга лет тридцать, не меньше, верно?

Вивьен издала нервный смешок. По официальной версии ей было сорок шесть, и тридцать лет знакомства звучало, по крайней мере, подозрительно. Пошептавшись пару минут, Дори достала из кармана пакетик и быстро сунула его в руку Вивьен.

– Бутылку «Дом Периньон», пожалуйста. Ну что, дорогая, теперь расскажи мне о себе. – Дори переключилась обратно на Таш.

Таш не успела и рта открыть, как Дори уже рассказывала ей историю своей жизни. Родители Грегори оказались местной легендой. Особенно его отец Фред. Он водил дружбу с Гюнтером Заксом и в далеком 1966 устроил мега-вечеринку в честь его свадьбы в Лас-Вегасе. Он дружил с Каримом Ага Ханом и один из первых построил дом в Порто Веккио на Сардинии. Известный плейбой, он был женат шесть раз и крутил романы почти со всей женской половиной европейской элиты.

Неудивительно, что ни дня не работавший Фред промотал все деньги отца и свое девяностолетие встретил один в воспоминаниях о былых днях в «Игл Клубе»11, в котором, к счастью, имел пожизненное членство как один из немногих оставшихся в живых основателей.

Имя самой Дори знал каждый из светской богемы восьмидесятых. С тех пор слава Дори поугасла, но страсть к тусовкам она не утратила и по сей день. В XXI веке она пожинала плоды роскошной и беспечной жизни своей семьи – сдавала остатки недвижимости, доставшиеся ей при разводе. Это покрывало расходы на еду и клиники. Слава Богу, старые товарищи до сих пор радушно принимали ее на своих лодках и виллах, и тратиться на путешествия не было нужды. Реши она написать мемуары, воспоминаний ей хватило бы на многотомник. Она все еще могла себе позволить бутылку «Дом Периньон» с персональной скидкой в «Гринго», а большего от жизни она и не желала. Главное, в свои шестьдесят она имела задора, хоть отбавляй.

– Ты не представляешь, что вытворяет мой двадцатисемилетний любовник. Я езжу к нему в Нью-Йорк раз в два месяца. Обожаю секс с ним. Он колумбиец, необузданный и страстный. Сказка!

Таш чуть не поперхнулась шампанским. Секс Дори с молодым колумбийцем? Это никак не укладывалось у нее в голове.

– А ваш бывший муж? – Таш не терпелось перевести разговор на другую тему.

– А что он?! Он всегда был бабником. Мы до сих пор дружим. У него тоже двадцатилетняя любовница в Милане. Он, правда, уже ничего не может, но зато выйти с молодой всегда приятно. Как же женщинам повезло, что мы это можем делать всегда, везде и в любом возрасте. Аллилуйя! Мой муж был женат шесть раз. Я его последняя. Кроме Грегори у него трое сыновей и дочь. Так что, если ты вдруг рассчитываешь на наследство, забудь. Бедному мальчику придется всю жизнь работать, поскольку его папа с мамой все промотали.

– Дори, милая, я ни на что не рассчитываю, мы просто друзья, – смущенно ответила Таш.

– Да я знаю, я пошутила. В любом случае, ты для него слишком красива. Ему надо невесту попроще, но с деньгами. А тебе мы найдем мужа поприличней. Что ты делаешь на Новый год? Ты идешь со мной к Валентино, а затем в шале к моему молодому другу. И не сопротивляйся!

Действительно, сопротивляться Дори было бесполезно.

*****

Гости пестрили нарядами, за исключением, пожалуй, Мадонны, которой прощалось все – даже спортивный костюм на новогоднем торжестве. Здесь перемешались знаменитости, магнаты, особы королевских кровей, дизайнеры и актеры. Большинству гостей было за сорок. Только пара молодых женщин, одна – наследница великого итальянского дизайнера, другая – наследница трона европейского княжества, с появлением детей начали посещать мероприятия посолиднее.

Изысканный ужин, звон хрусталя и накрахмаленные скатерти. Дори наслаждалась статусом покровительницы, выводящей в свет неопытную протеже – красивую высокую шатенку в длинном черном платье. Протеже не терпелось побыстрее смыться отсюда к молодежи. Там, вероятнее всего, уже встречает Новый год Бен. От него до сих пор нет вестей. «Последний раз он писал на Рождество. Неужели с Новым годом не поздравит?»

– Дори, милая, в котором часу мы пойдем в шале к твоему молодому другу? Я хотела бы отметить Новый год там.

Таш пыталась поднять Дори, которая раскинулась на диване в розовом кружевном платье с розовой меховой накидкой. Она любезничала с импозантным итальянцем в годах.

– Дорогая, познакомься, это Жан Карло – мой давний друг. Жан Карло – король моды в Гштаад.

Жан Карло бросил жадный взгляд на разрез Таш.

– Беллисимо! – Жан Карло поднес руку Таш к своим губам, задержав ее дольше обычного.

– Очень приятно. – Таш отдернула руку и натянуто улыбнулась. – Я ухожу.

Дори, рассудив, что ее красивая протеже служит ей проходным билетом на лучшие вечеринки, покорно последовала за ней. Пока Дори посвящала ее в детали жизни незнакомых ей людей с вечеринки Валентино, Таш представляла себе, как завтра она проснется в объятиях Бена.

*****

Дизайн шале превзошел ее ожидания. Высоченные потолки, просторные залы, стены, отделанные венге с неоновыми работами Дэна Флавина, напоминали ей нью-йоркский лофт. В то же время с помощью деталей архитектору удалось сохранить уют домика в горах. Дори потянула Таш за собой.

– До Нового года еще полчаса. Пойдем я тебя познакомлю с дочкой моего друга Альберто Висконти. Она прекрасная девочка, будете дружить.

Таш показалось, что где-то она слышала это имя. Оно крутилось у нее в голове, никак не приближая к разгадке.

– Фло, Фло… – Дори расталкивала гостей, пробираясь к стоящей к ним спиной блондинке. Обеими руками та опиралась на барную стойку. На ней были рваные голубые джинсы и белый свитер.

– Фло, – Дори тронула девушку за плечо, и та нехотя обернулась.

Таш улыбнулась смешной аппликации коалы на свитере Фло. Затем, подняв взгляд, она увидела эти глаза. Стеклянные, под тяжелыми веками. Фло уставилась на Дори, прислонившись спиной к стойке, и выдавила из себя некое подобие улыбки.

– С Новым годом! – сумасшедшая Дори потянулась к ней, чтобы расцеловать в обе щеки. – Познакомься, это моя подруга Таш.

Фло развернулась к высокой шатенке и сделала шаг в ее сторону. Но идти не могла. Ноги ее больше не слушались. Потеряв опору, она медленно сползала вниз. Она почувствовала, как Дори схватила ее под руку, но гравитация тянула Фло вниз, и уже в следующее мгновение она ощутила твердый пол у себя под ягодицами. Она чувствовала себя в невесомости. В голове возникали странные образы. Она больше не чувствовала своего тела, как будто мозг и тело разлетелись в разные измерения. Она смеялась над тем, как старушка Дори тщетно пытается ее поднять. «И зачем она портит мне кайф? Мне же так хорошо…» – Фло нравилось, что она наконец-то оказалась в горизонтальном положении. Вокруг собрались друзья и о чем-то весело перешептывались. Единственное, что она могла различить в их речи, было слово «кетамин». Дори куда-то исчезла. Высокая шатенка в черном платье зачем-то пыталась помочь ей встать, но затем присела рядом на корточки.

– У тебя все хорошо? – Наконец спросила шатенка.

«Конечно, хорошо, черт возьми! Мне сейчас лучше, чем всем вам, вместе взятым!» – Фло улыбнулась своим мыслям.

– Вот она, – Фло услышала голос Дори. Шатенка повернула голову. Фло заметила, как та вздрогнула и оперлась руками о пол, чтобы не упасть. И тут Фло увидела Бена. Своего Бена. Красивого. В белой рубашке и синем клубном пиджаке. Он подал шатенке руку, чтобы помочь подняться, а сам опустился к ней на пол.

– Фло, – Бен взял ее голову в руки и посмотрел в ее зрачки. – Ты меня слышишь?

Она кивнула. Бен присел рядом с ней и обнял за плечи.

– Все хорошо, Бен?

Бен наконец-то поднял глаза. Он смотрел на Таш, стоявшую рядом с Дори. На ее стройное, обтянутое в черный бархат тело. На то самое тело, которым он не мог насытиться длинными ночами. «Какая же она красивая!» – у Бена заныло сердце.

Таш отвела глаза. Слава Богу, что отвела глаза, ведь он никогда не видел их такими растерянными. Бен заметил, как она сжала ладони, словно все внутри нее скрутилось в жесткую пружину. Он чувствовал ее, потому что ощущал то же самое. Бен, не отрываясь, смотрел на нее. К ней подошел какой-то парень и дал бокал. Бен сделал движение встать. Таш смотрела перед собой невидящим взглядом. И тут он содрогнулся от боли – Таш посмотрела ему прямо в глаза.

Таш вдруг ощутила себя маленькой девочкой. Маленькой провинциальной девочкой в великолепном шале. Одинокой, неприкаянной. Огляделась. Неоновые трубки Дэна Флавиана пульсировали на стенах, яркое пламя в камине дразнилось, высовывая языки. Вот она уже у бабушки в Переделкино. Как же давит в груди, что тяжело дышать! Таш сжала кулаки, чтобы хоть как-то перенести нестерпимую боль. Нет, она не хочет есть. Нет, она не выйдет сегодня гулять, не выйдет она и завтра. И вообще не выйдет из дома никогда, чтобы не наткнуться на Алешу с его блондинкой…

Таш обвела взглядом зал. Повсюду веселье. Гремит музыка, громкие поздравления и смех разносятся по залу.

К Таш подскочил какой-то парень, всучил бокал шампанского и, расцеловав, крикнул: «С Новым годом!» Гости улыбаются, целуются и поздравляют друг друга с Новым годом.

Ноги Таш задрожали, огромный ком перекрыл дыхание. Конечно, все сходится! Альберто Висконти. Она, наконец, вспомнила это имя. На его лодке она встретила Бена. Он был на лодке у отца этой девушки. Своей девушки. Она вспомнила, где уже видела это лицо. Это Фло сидела с ним рядом с ним в ресторане на Сардинии ….

– Где же Фил? Хочу тебя представить ему. Он тебе очень понравится, – внезапно возникшая Дори искала глазами хозяина дома.

– Извини за Фло, – продолжала она. – Я ее знаю с детства. Ее родители мои близкие друзья, одна из самых известных семей Италии, родня королевских домов Европы. Баснословно богаты, но очень приятные люди. А Бен, – она сделал паузу, – они вместе, сколько их помню. Я не нахожу в нем ничего примечательного. – Дори имела в виду, что у его семьи нет ни королевской крови, ни баснословных богатств. – Он всегда очень приветлив, но, мне кажется, Фло могла бы найти кого-нибудь поинтересней. – А вот и Фил!

– Таш? Дори? С Новым годом! – Филипп улыбкой приветствовал вновь прибывших гостей.

– Так вы знакомы… – Дори удивленно смотрела на Филиппа.

– Какой приятный сюрприз, – Филипп продолжал улыбаться. – Ты появляешься и исчезаешь… – Он внимательно разглядывал Таш.

– А мне и в голову не пришло, что Фил и Филипп… – Таш не закончила фразу и улыбкой ответила на улыбку. Это было первое приятное впечатление в наступившем году. – Дори мне твердила, что мы идем к какому-то Филу, который мне точно понравится.

– Дори, ты сделала мне огромное одолжение, приведя сюда Таш, и сейчас, если можно, я у тебя ее украду, хочу познакомить с остальными гостями. Я так понимаю, с моей лучшей подругой, Флоранс, ты уже познакомилась, – он кивнул в сторону Фло и Бена, продолжавших сидеть на полу. – Теперь пойдем знакомиться дальше.

Филипп взял ее под руку. Они останавливались возле каждого гостя, чокались, поздравляли и выпивали шампанское. Официанты едва успевали доливать их бокалы. К концу почетного круга Таш уже опиралась на руку Фила, боясь потерять равновесие на своих высоченных каблуках. И все это время Таш чувствовала, как взгляд Бена пронзает ей спину. Она украдкой поглядывала в их сторону. Бен не сводил с нее глаз. Таш была рада, что шампанское заставляло мысли путаться, ей нисколько не хотелось трезветь. Самым большим желанием было забыться и проснуться первого января прошлого года, когда она и не подозревала о существовании Бена.

– Еще бока–а–а–а–ал, – попросила она официанта у стойки.

– Таш, я хотел бы пожелать тебе счастливого Нового года! – услышала она рядом с собой голос Бена. Он стоял рядом, незаметно подойдя сзади.

У нее закололо в груди.

– Пожалуйста, водка и тоник.

Бармен наполнил бокалы. Бен взял со стойки ее бокал и протянул его Таш.

– Даже не знаю, с чего начать … – он выпил водку залпом и замолчал. Она последовала его примеру. Они смотрели друг на друга, не в силах что-то сказать. «Все было обманом! Красивой ложью! Которая не вскрылась бы так быстро, не окажись я здесь!» – Таш поражалась собственной глупости, которая привела ее к этому фарсу.

Он заговорил первый:

– Будь я на твоем месте, я бы убил меня! – он поднял глаза. Холодные, бесстрастные глаза. Такие же ледышки, как у Фло. – Существует ли что-то такое, чем я мог бы искупить свою вину? – он повернулся к бармену: – двойную водку с содой и шампанское, пожалуйста.

Они выпили еще по бокалу. Голова кружилась. Смотреть на Бена становилось невыносимо. «Предатель! Ведь он предал ее!» Таш понимала, что совершенно пьяна.

– Ты предатель! И я тебя ненавижу!

Таш забрала сумку со стойки и пошла к выходу. Возле выхода из зала ее перехватил Филипп.

– Опять убегаешь?

Филипп обнял ее, обмякшую, и она не отстранилась. Она подняла взгляд и почувствовала тепло, исходящее из его темно-карих глаз. Не холодных, как лед глаз Бена, а горячих, полных страсти глаз. Она чувствовала себя желанной. С такими глазами он никогда не отвергнет и не предаст ее. Он повел ее наверх.

*****

Голос Анны в телефоне прерывался громкой музыкой.

– Анна, у Бена есть девушка. Вы меня ждете? – Таш начинала трезветь, и на глаза накатывались слезы. – Я такая дура! Зачем я сюда поехала?! – слезы текли по ее щекам. Водитель обернулся, спросил:

– Все в порядке?

Таш кивнула.

– Конечно, ждем! Ты можешь доехать до Женевы? Мой водитель заберет тебя оттуда. Ждем и любим тебя. Забудь о нем! Найдем в сто раз лучше! – и ее голос утонул в звуках музыки.