Лухари

9. Мировая прачечная, или Как отмыть подмоченную репутацию

Лондон

Лондонская жизнь закрутила Таш. Съемки несколько раз в неделю, спорт, йога, прогулки по городу, посиделки с подругами… Больше всего ей полюбились поездки в загородный дом семейства Стоу.

Английский сельский пейзаж настолько пришелся ей по душе, что возвращаться в Лондон совсем не хотелось.

Поместье Мидоу Хилл раскинулось на пяти акрах земли живописного холма в графстве Оксфордшир. Из викторианского дома, стоящего на самой вершине, можно было увидеть владения целиком. Когда Анна впервые приехала в Мидоу Хилл, она была потрясена размахом и количеством «заплесневевшего исторического старья», накопившегося в доме за более чем столетие. Интерьер дома был целиком переделан под стиль прованс, неиссякаемым источником вдохновения которого Анне служил Лазурный берег – образец шика для любого американца. На территории под ее руководством появились теннисные корты, спа с закрытым бассейном, и Нику чудом удалось спасти от сноса старые конюшни.

– Так бы и сидела тут с овечками и коровками, родила бы пару детишек и приглашала бы близких друзей, чтобы развеять скуку. – Таш сидела в гостиной, расположившись в кресле с цветочным рисунком.

– У тебя на это все шансы. Если Ник позовет соседей, возможно, тебе кто-то приглянется, будем соседками. – Анна расставила перед Таш глубокие тарелки с ягодами. – Ешь пока ягоды, улучшай цвет лица. Действительно, было бы замечательно сделать тут вечеринку.

– Или просто сходить куда-нибудь в ресторан в одной из этих милых деревенских гостиниц, – предложила Таш.

Под милыми деревенскими гостиницами Таш подразумевала дорогущие пятизвездочные отели, переделанные хозяевами из таких же поместий, как Мидоу Хилл, в бизнес-проекты.

– В ресторан? Здесь, в деревне? – на лице Анны отобразилось презрение. – Ты что! Ни один уважающий себя местный житель никогда не пойдет в такой ресторан. Мы ходим только друг к другу в гости. Эти отели для иностранцев и нуворишей, – Анна, переехавшая из Америки всего пять лет назад, неожиданно зазвучала как урожденная англичанка, происходящая из какой-нибудь родовитой семьи.

– Кстати, мне написал Карл, – произнесла Анна как бы между делом, – говорит, у него есть классный Ротко.

– Ротко? – Таш напряглась. – Марк Ротко?

Анна, зная отношение Таш к Карлу, не смела поднять на нее взгляд. – Я как-то обмолвилась ему, что Ник давно мечтает о нем.

Таш не спускала с подруги глаз, стараясь поймать ее взгляд.

– И что ты ответила на его сообщение? – Таш положила в рот ягоду.

– Я рассказала Нику, он попросил узнать поподробнее, – Анна продолжала что-то пристально рассматривать в телефоне.

– То есть ты как бы получила благословение Ника на общение с Карлом?

Анна оторвалась от телефона.

– Таш, – она вскочила и прикрыла дверь в гостиную, чтобы никто из прислуги не услышал их разговора. – Карл мой друг, и он арт-дилер. Он помогает Нику найти картину, которую тот хочет, – чеканно проговорила она.

– Делай, как знаешь. Мое мнение тебе известно, повторяться не буду. – Таш посмотрела в окно. – Этот дождь когда-нибудь закончится?

*****

Карл топтался под козырьком отеля «Клэриджес». Высокие стекла с металлическими узорами в стиле ар-деко отражали струи дождя. Ждать оставалось недолго. Анна написала, что они за углом. И действительно, синий «бентли» поворачивал со стороны Дэвис-стрит.

Портье поспешил открыть дверцу. Длинное серое кашемировое пальто мягко облегало ее стройный силуэт, затянутый в черный трикотажный комбинезон. При своем росте Анна не пренебрегала каблуками даже днем. Карл подскочил к машине, чтобы поприветствовать ее перед тем, как увлечь за собой в отель.

– Ты все помнишь? Переговоры веду я, ты просто сидишь и улыбаешься, – Карл инструктировал Анну по поводу предстоящей покупки.

– Я помню, не нервничай, – Анна с улыбкой погладила Карла по спине, стараясь снять его беспокойство.

На каблуках она была выше него сантиметров на пять. Она посмотрела на Карла, словно эти пять сантиметров давали ей превосходство и в мудрости.

Неделю назад Карл упомянул, что в Лондон должен приехать его хороший знакомый арт-дилер из Гонконга, специализирующийся на искусстве абстрактных экспрессионистов – Джэксона Поллока и Марка Ротко, столь горячо любимых Ником.

Арт-дилер ехал с намерением купить картину Ротко у одного из своих американских клиентов, пожелавшего совершить сделку в Европе из-за упрощенного налогообложения. Анна тут же позвонила Нику, давно мечтавшему о Ротко, и предложила узнать поподробнее о картине. Уже через час после звонка Нику Карл прислал Анне фотографию картины и сообщил, что ее происхождение безупречно.

– Карл, Ник спрашивает, сколько он за нее хочет? – Анна сидела за письменным столом из красного дерева, уже двадцать минут безуспешно пытаясь закончить список поручений водителю.

– Я только что пообщался с ним, – Карл говорил по телефону с придыханием, пытаясь придать значительность голосу. – Энди – дилер – хочет одиннадцать с половиной миллионов фунтов. Я предполагаю, что минимум процентов пять он прибавил к цене продавца для себя. Но все равно это пустяк для Ротко.

– Либо он просто назвал цену в долларах, а не в фунтах, – пошутила Анна, – но, в любом случае, это не наше дело залезать в чужой карман. Единственное, что меня интересует, твои комиссионные включены? – она не пыталась скрыть свою заботу.

– Нет, Анна, это честная цена Энди, я не могу тебя обманывать, – соврал Карл.

Час назад они с Энди сговорились на цене в одиннадцать миллионов.

– Какой ты милый, – Анна рисовала сердечки на листе бумаги, предназначенном для списка водителю. – Я обязательно сообщу об этом Нику. Перезвоню тебе позже, – она повесила трубку.

Нью-йоркский офис венчурного фонда Ника был единственным приносящим прибыль бизнесом, поэтому большую часть времени Ник старался проводить там. Офис в Барселоне был окончательно закрыт под давлением трастовых управляющих фонда, который создал еще отец Стоу. Лондонский офис был у них под прицелом, и вскоре его ждала та же участь. Задачей Ника было продемонстрировать бурную деятельность по получению прибыли в глазах трастовых управляющих, чтобы те, в свою очередь, финансировали поездки, покупки и другие атрибуты их с Анной роскошной жизни.

Ник только что закончил разговор с Анной и попросил секретаря соединить его с одним из управляющих. «Джон на проводе, – прощебетала в телефон секретарша, – соединяю».

– Джон, привет, как твой отец? – Ник участливо озаботился здоровьем мистера Хоука–старшего, недавно перенесшего операцию на сердце. – Идет на поправку?

– Да, спасибо, Ник. Вашими молитвами, – ответил Джон. – Как твои дела? Как Анна?

– За отца твоего очень рад. Передавай ему огромный привет, – Ник всегда нравился Хоуку-старшему, несмотря на его частые разногласия с Хоуком младшим. – А мои дела, спасибо, прекрасно. Идут! У Анны тоже все хорошо, она в Лондоне. Послушай, Джон, есть к тебе дело. Нам предлагают отличного Ротко за одиннадцать с половиной миллионов. Продажа частная, не через Аукционный дом, и потому такая цена. Для Ротко это гроши. Я считаю, что сейчас хорошее время вкладывать в искусство, когда финансовые рынки столь ненадежны. – Ник, во что бы то ни стало, хотел убедить Джона выделить деньги траста на покупку картины. За годы после смерти отца он научился клянчить у них деньги на свою – порой, весьма экстравагантную – жизнь.

– Зачем тебе Ротко, у тебя и так полно картин, – начал было Джон.

– Ты не понимаешь, это такая низкая цена! Через год в «Сотбис» мы сможем его продать в два раза дороже. – Ник был уверен, что разбирается в искусстве не хуже Чарльза Саатчи.

– Ник, дорогой, у траста сейчас нет свободных денег. Почему бы тебе не продать что-нибудь из своей коллекции и не поменять выручку на Ротко? Ты же покупал в свое время Хёрста и Хокни. Посмотри, может, они выросли в цене, и имеет смысл их продать?

А ведь Джон прав. Ник сразу после финансового кризиса увлекся британскими художниками и убедил траст вложить деньги в них. Надо будет проверить через этого друга Анны, Карла, сколько они могут выручить за Дэмьена Хёрста.

– Да, я все узнаю, дорогой, – Анна допила смузи и посмотрела на Таш. – Ник хочет, чтобы я узнала у Карла, за сколько мы можем продать Хёрста. Он очень хочет этого Ротко.

Закончив силовую тренировку, они присели поболтать в кафе спортивного клуба. Спасибо Анне, что подарила Таш членство в честь ее переезда. Сама Таш, даже со своими возросшими гонорарами, вряд ли бы этот клуб потянула.

– Я должна встретиться с Карлом, – Анна дописывала сообщение.

– Ты ему доверяешь? Он не обведет тебя вокруг пальца?

– Да что ты! Он такой милашка! Назвал мне честную цену без своих комиссионных…

Как всегда, на файф–о–клок в «Клэриджес» было шумно. Первым, что бросалось в глаза в роскошном фойе отеля, были ярко-салатовые кресла с геометрическим рисунком, которые выделялись на фоне желтых стен. Но затем взгляд перемещался на гигантскую бело-зеленую цветочную композицию, возвышавшуюся в центре зала прямо под люстрой Дэйла Чихули, которая, как сказал Карл, состояла из двух тысяч отдельных элементов. Респектабельность арт-деко отлично соединялась с энвайронментом.

Со всех сторон слышалась иностранная речь. Тут можно было увидеть и арабских женщин в бурках, и загорелых бразильских промышленников, и элегантных бельгийских арт-дилеров, и американских финансистов. Фойе «Клэриджес» – квинтэссенция лондонской космополитичности, смешения культур, национальностей, языков и религий, а также, мировой центр по отмыванию грязных денег, в котором все отдавали дань старой английской традиции дневного чаепития.

Энди занял стол в дальнем конце зала возле зеркала. По разложенным перед ним на столе буклетам «Кристис» и «Сотбис» можно было догадаться о его профессии.

Карл похлопал Энди по плечу:

– Привет дружище, знакомься. Твоя потенциальная покупательница Анна.

Энди встал. Анна, улыбаясь, дружелюбно подставила щеку для поцелуя. Энди – худощавый китаец невысокого роста лет тридцати пяти – был одет в пиджак из золотой парчи и в черные обтягивающие брюки с высокой талией.

– Все бы мои покупательницы были такие красивые, – он пододвинул стул, – Анна, садись рядом со мной.

Карл хмуро взглянул на Энди. Уж не вознамерился ли этот пройдоха огрести себе все комиссионные? Карл вертелся в мире искусства достаточно долго, чтобы усвоить его правила: здесь каждый имел полное право обмануть, развести, увести клиента, недоплатить комиссионные или просто всунуть подделку.

– Давай лучше я сяду рядом с тобой, а Анну посадим напротив, – предложил он.

Через час разговоров, переговоров, звонков Нику, трастовым управляющим и клиенту Энди они, наконец, сговорились: Ник отдает Хёрста за три миллиона в счет одиннадцати миллионов за Ротко, и траст переводит на эскроу–счет оставшиеся семь миллионов до момента завершения сделки. Энди и Карл остались довольны возможностью нажить комиссионные на двух картинах за одну сделку. Ник был счастлив. Он стал обладателем Ротко! Анна была счастлива за Ника и Карла, а траст был счастлив избавиться от неликвидного Хёрста, который вырос в цене всего лишь на сотню тысяч, в отличие от Дэвида Хокни, взлетевшего с 2009 года в разы.

*****

Лондон оказался идеальным местом жительства для красивой молодой женщины. За последние несколько месяцев количество знакомых выросло, как снежный ком. При насыщенном графике Таш едва удавалось встретиться с десятой частью тех, с кем она успевала познакомиться. Иногда приходилось устраивать по нескольку свиданий в день: в обед с одним, в файф-о-клок с другим, в ужин с третьим… А что касается глубины отношений, то лишь единицы задерживались до четвертого свидания, а о судьбоносном пятом речи не шло.

Печальный опыт с Беном и Грегори окончательно подорвал доверие Таш к мужскому полу, и впускать кого-то в свою жизнь она не спешила. Нет, она не брезговала мужской компанией. Откликалась на приглашения. И этого внимания ей хватало. Но бросаться головой в омут – увольте. Она вся отдалась работе. Благодаря усилиям Лулу ее было хоть отбавляй, равно как и светской жизни. Театр, балы, выставки, спортивные мероприятия – в городе постоянно что-то происходило.

Таш повернула ключ в замке. Она толкнула дверь и зашла в темную квартиру. Тело ломило, а голова была словно чугунная. Не включая свет, Таш дошла до гостиной и рухнула на диван. Проснулась она от солнечного света, бьющего ей прямо в глаза. Мышцы ныли, а голова от боли готова была расколоться надвое. Она померила температуру – тридцать восемь и пять.

«У меня температура, сегодня съемки придется отменить», – наговорила она на автоответчик Лулу.

Целый день ее знобило, тошнило, ломило суставы. Под вечер от лихорадки в голову стали приходить странные мысли.

Она представляла себя в доме престарелых – старая, больная, всеми забытая женщина. Затем она мысленно перенеслась в уютную гостиную, где, держась за руки, перед камином сидела пара старичков – Бен и Фло, окруженные заботливыми внуками.

От темных мыслей ее отвлек звонок Лулу:

– Болеешь? – Лулу закашляла в трубку.

– Да, и представляю, как окочурюсь в одиночестве. Эта мысль не дает мне покоя.

– Рано еще думать о смерти. Успеешь себе кого-то найти, чтобы провести с ним старость. Даже я еще не потеряла надежды, – в хриплом голосе Лулу, как водилось, звучал оптимизм. – У меня что-то тоже одышка появилась в последнее время. Старею. Стало тяжело дышать. Выздоравливай, съемку я перенесла, не пере…

– Лулу, – оборвала ее на полуслове Таш, – у тебя и вправду кашель, и ты немного похудела, – Таш заметила, как запали ее глазницы. – Сходи проверься.

Она помнила, как два года назад одна модель угасала на ее глазах от туберкулеза. Все началось с сухого кашля, затем – потеря веса. Закончилось все больницей и разрывом контракта – слишком худые модели были не нужны.

– Хорошо, убедила, – и Лулу положила трубку.

Пока Таш разговаривала с Лулу, на экране одно за другим всплывали Катины сообщения: «На Сашу завели уголовное дело», «Он в Лондоне», «Он хочет, чтобы я прилетела».

Через минуту невозмутимый голос Кати докладывал обстановку:

– Он уехал три дня назад, его предупредили, что надо уехать, что на следующий день объявят об уголовном деле. Говорит, смылся, в чем был, – на заднем плане слышался звук фена. Катя была на укладке. – Живет в «Фо Сизонс» и хочет, чтобы я к нему прилетела, – орала в трубку Катя, перекрикивая фен, – помогла найти квартиру и устроиться.

– А жена? Разве не она должна сопровождать супруга в ссылке?

– Дети в школе, их нельзя так выдернуть, – фен продолжал жужжать в трубку. – Она в России.

*****

Портье открыл дверцу и помог Таш выбраться из машины. Она прошла сквозь стеклянные двери отеля «Фо Сизонс» и повернула налево в бар.

Белое каре виднелось за широкой мужской спиной, а длиннющая Катина нога в ярко-голубой брючине едва втискивалась под низкий столик бара. Кроме них там были еще посетители: за одним столиком сидели бизнесмены, разложившие перед собой ноутбуки и сверявшие какие-то важные данные, за другим скучали две проститутки в ожидании клиентов и вот уже час потягивали один бокал вина – из экономии, в случае неудачного вечера.

Катя радостно замахала рукой.

– Наконец-то. Мы тебя заждались.

– Ну, рассказывайте, что и как. – Таш поочередно обнялась с подругой и ее любовником.

Саша замялся.

– Да что тут рассказывать. Обычный сценарий: завели дело, отжимают бизнес. – Саша выглядел скорее растерянным, нежели расстроенным.

– И каковы перспективы?

– Перспективы не радужные. Либо садиться в тюрьму в России, – Саша сделал глоток вина, – либо оставаться здесь, но без бизнеса.

Таш вспомнила, как этим летом Алекс рассказывал ей о начавшемся переделе собственности. Его дядя жаловался на возросшее влияние силовиков. Денег в казне почти не осталось, брать было нечего, все сферы влияния уже давно были поделены между кланами, и урвать лакомый кусочек, не потревожив какой-то клан, было практически невозможно. Силовиков становилось все больше, и выстроенная десятилетиями коррупционная система должна была себя как-то кормить. Вот они и взялись за средний бизнес – открывали уголовные дела по старым следам и начинали шантаж. Все знали, как сколачивались первые капиталы, компаний, к которым нельзя было подкопаться, в России просто не было. И даже если, о чудо, бизнесмен оказывался кристально чистым перед законом, дело просто фабриковалось. Дальше ему предлагалось добровольно отдать бизнес и уехать за границу или же сесть в тюрьму.

– Главное, чтобы было на что жить! Зачем этот бизнес вообще нужен – одна головная боль! – Катя полагала, не будь у возлюбленного бизнеса, они смогли бы путешествовать чаще.

– Мы посмотрели сегодня несколько квартир, – продолжила Катя. – Но мне кажется, ему с семьёй надо снимать дом, а мне квартиру неподалеку.

План аренды дома для Сашиной семьи и в непосредственной близости квартиры для любовницы, из уст Кати звучал поразительно естественно.

После обеда Катя с Сашей шли в «Харродс», а затем в спа – не зря же Катя приехала в Лондон. Выбиваться из привычного графика она не могла даже на чужбине.

Катя смотрела на Сашу как на долгосрочный проект. Не просто так она вкладывает в него свое драгоценное время. И чтобы в дальнейшем избежать косых взглядов на него как на чиновника, сколотившего состояние на страданиях простого народа, она запишет Сашу на уроки поло и гольфа. Он должен научиться играть в поло. А она тем временем займется созданием благотворительного фонда или какого-нибудь интеллектуального клуба, ведь для создания чего–то интеллектуального совсем не обязательно быть интеллектуалкой. Ничто не обеляет коррупционные деньги лучше, чем поло, гольф и благотворительность.

*****

Таш не разговаривала с Лулу уже пять дней. Ее последнее сообщение прозвучало как-то загадочно. Приглашая Таш подъехать к ней в офис, она обмолвилась, что это не телефонный разговор.

В два часа Таш была в Ковент-Гарден. Лулу открыла дверь с привычной сигаретой в зубах:

– Заходи, мисс Романов! – она провела ее в кабинет. Едва докурив сигарету, Лулу сразу же принялась за следующую.

– Помнишь, когда мы с тобой разговаривали в последний раз, я тебе обещала сходить к врачу? – Лулу жадно затянулась, как будто это была последняя сигарета в её жизни. – Так вот, я сходила. – Лулу сделала паузу. – Сразу после разговора с тобой, – она ещё раз затянулась. – У меня рак легких. Третья стадия. Мне осталось недолго.

Таш не могла выдавить из себя ни слова в ответ. У нее заложило уши, в груди что-то сжалось, а ноги вдруг стали ватными. Она смотрела на Лулу – на Лулу, которая жизнерадостно улыбалась, как будто ничего не произошло.

– Что ты замолчала? Все нормально! – Смертельно больная Лулу пыталась подбодрить совершено здоровую Таш!

– Я ничего не понимаю, – Таш очнулась от шока. – Как? Как они могли так быстро определить? Неужели ты ничего не чувствовала? Третья стадия! Наверняка есть лекарства, мы живем в двадцать первом веке, люди не умирают в сорок лет, это невозможно.

– Очень даже умирают. И ты знаешь… – Лулу наблюдала за тлеющей в ее руках сигаретой. – Я совершено не боюсь смерти. Я поняла, что старости и одиночества я боюсь гораздо больше. Лучше сгореть быстро, как эта вот сигарета, чем мучиться от болезней, морщин, равнодушия мужчин и тому подобного. Меня ничто здесь не держит, у меня нет ни семьи, ни детей, ничего такого, ради чего хотелось бы хвататься за жизнь. Мои друзья проживут и без меня. Вы, девочки, тоже устроитесь… И вот об этом я и хотела с тобой поговорить.

Лулу села за стол и принялась перекладывать бумаги.

– Ты – толковая, всю жизнь моделью не будешь. У тебя есть еще лет пять максимум, а потом что? Я подумала и решила, – Лулу собрала бумаги в стопку и подвинула их Таш, – что хочу передать тебе все свои контракты, чтобы, когда я умру, ты продолжила мое дело. Работа несложная, а дополнительный заработок никому никогда не мешал. У нас мало времени, и я должна тебя научить всему, пока меня не отправили в хоспис.

Таш рыдала.

– Но, Лулу, – лепетала она, – ты не умрешь! Я тебе во всем помогу, пока ты не выздоровеешь.

– Мисс Романов, я поговорила с адвокатами, чтобы перерегистрировать все на тебя, тебе просто надо подписать несколько бумажек, – Лулу говорила как никогда твёрдо. – Я горжусь тобой и знаю, что ты сделаешь все лучше любого.

– Нет, я не согласна, – Таш теребила бумаги, лежавшие перед ней, – если хочешь, мы можем стать партнерами, тем более, – ее взгляд загорелся, – что у меня есть несколько идей по развитию твоего бизнеса. – Таш поднялась со стула. – Я не хочу сейчас углубляться в подробности, давай подождем, пока ты разберешься со своей болезнью, но я хочу, чтобы мы были партнерами… – Таш обошла стол и подошла к Лулу, обняла ее за плечи, – все будет хорошо, – она все крепче обнимала Лулу. – Наш совместный бизнес будет бомбой, я это знаю, – она вытерла слезы, – но мне нужен бизнес-партнер, здоровый бизнес-партнер. Для тебя самое главное на сегодня это думать о своем здоровье и беречь себя. – Таш взяла пачку сигарет со стола, – и это не входит в план развития нашего бизнеса, – она выбросила пачку в мусорное ведро, – Лулу заулыбалась.

– Я знаю, – она смотрела на Таш с благодарностью. – У меня лучший бизнес-партнер на свете! – она поцеловала Таш в щеку. – Не забудь завтра подписать бумажки.

*****

После того как формальности были улажены, Лулу начала вводить ее во все тонкости бизнеса, обращая особое внимание на возможные подводные камни. Как и подозревала Лулу, Таш оказалась прилежной ученицей, а ее свежий взгляд на бизнес уже начал приносить свои плоды в виде новых клиентов.

Раз в месяц Лулу проходила курс химеотерапии, а все остальное время она свято посвящала работе. Казалось, у нее появился новый смысл жизни. Она полностью отдалась новому проекту, который отодвинул болезнь на второй план. Благодаря их двойным усилиям количество заказов в агентстве резко возросло, а Таш еле успевала на свои съемки, выбирая только работу, либо тешившую ее самолюбие, либо приносившую хороший доход.