Лухари

8. Как взобраться на социальный Олимп

Лондон

Итак, Лондон. Таш нуждалась в переменах. Но только по пути в аэропорт она поняла, что на этот раз все серьезно. Сборы пролетели, как в тумане. Арендатор на бабушкин дом нашелся за несколько дней, что было крупным везением при нынешней экономической обстановке в стране. Единственным поводом для беспокойства был папа – как он там без нее? Хорошо, что Таш успела отвезти ему депозит и деньги за один месяц аренды дома – на первое время ему хватит. Катя поклялась приезжать как минимум раз в месяц. С развлечениями проблем не будет. В конце концов, в Лондоне была Анна, да и до Каролины, курсирующей между Монако и Нью-Йорком, станет ближе.

*****

Лурдес Лусетта – а все звали ее Лулу – была давней подругой Вивьен. Сорокапятилетняя итальянка курила, как паровоз, ругалась матом, как сапожник, запросто могла проспать назначенную встречу, скандалила с клиентами и ввязывалась в подозрительные сделки. Но все были безоружны перед ее магнетизмом. За тридцать лет работы в модельном бизнесе – сначала моделью, потом агентом – она знала всех и каждого в мире моды и красоты. Высокая крашеная блондинка с сухим, морщинистым от загара и никотина лицом – ее телу могла позавидовать любая двадцатилетняя модель.

– Ты сможешь заехать ко мне после кастинга? У меня к тебе дело, – затрещал в трубке хриплый голос Лулу.

– Хорошее или плохое? – усмехнулась Таш в ответ.

Ровно в 2:30 Таш нажала на медную кнопку звонка офиса Лулу в районе Ковент–Гарден. Из спикера послышался громкий треск, который сменился лязгом открываемой двери. Таш оглядела старый, обшарпанный подъезд. Засаленный ковер прикрывал мраморную лестницу, всю в трещинах – что указывало: дела Лулу идут не лучшим образом. На втором этаже мраморные ступеньки сменились деревянными, жалобно постанывающими у Таш под ногам.

– Дай я на тебя полюбуюсь! Сто лет не видела… – Лулу заставила Таш повернуться так, эдак… – Выглядишь сногсшибательно, – резюмировала она. – Что за джинсы?

Таш не сомневалась, что Лулу оценит ее наряд.

– «Каррент Элиот», бой-френд модель. Я не могу из них вылезти. Они идеальные.

– Да, джинсы супер. А вот у меня черная полоса в жизни. – Хриплый и вместе с тем звонкий голос Лулу заставил вибрировать хрустальные подвески на старых настенных лампах. – Я решила носить только черное.

Лулу была одета в леггинсы с высокой талией и короткий кашемировый свитер. Образ довершала винтажная расшитая бисером жилетка.

– Проходи. – Она пропустила Таш перед собой. – Как прошел кастинг?

– Полагаю, нормально, позвонят на следующей неделе. Я только переехала, а они на меня набросились. В Лондоне столько работы, я даже не ожидала, – ответила Таш.

– Не расслабляйся, это на новенького. И, конечно же, потому что у тебя хороший агент! – Лулу улыбнулась. – Спроси у других девочек, сидят годами без работы, концы с концами не могут свести. Не все переезжают в Лондон, селятся в Найтсбридж и загружены, как некоторые.

Лулу провела ее в комнату.

– Но у меня к тебе другое дело. Во-первых, у моего друга шикарный дом на Ибице, и я хочу вас познакомить. Если ты будешь там летом, я организую тебе съемки, так что заодно и поработаешь. Во-вторых, этот же приятель хотел бы пригласить тебя на ужин.

«Ну вот, началось!» – подумала Таш. До нее доходили слухи, что Лулу занималась всякого рода сводничеством. За долгие годы Таш успела изучить модельный рынок изнутри и знала, что модная индустрия держалась не только на съемках и показах, но и на развлечениях для сильных мира сего. В книгах для внутреннего пользования напротив фотографий модели стояла цена, какую агентство запрашивало за представление.

Знакомства с мужчинами, званые ужины, увеселительные поездки были рутиной в жизни любой модели. Одни знакомства так и оставались невинными, другие заходили дальше. И пока мужчины грезили о красивых и популярных, спрос на моделей не снижался. А спрос, как известно, рождал предложение. Кто из мужчин хоть раз не мечтал, как одним летним вечером он подъедет к друзьям на «бугатти» в обнимку с супермоделью?!

Как бы то ни было, красота и известность покупали женщине многое. Ужины в лучших ресторанах, приглашения на эксклюзивные мероприятия, наряды от лучших дизайнеров, поездки на фешенебельные курорты, дорогостоящие подарки и общение с интересными людьми. И пусть последние зачастую на деле оказывались скучными тюфяками, жаждущими признания через предметы обладания, это нисколько не умаляло радости от остальных преимуществ. Ответ на вопрос, зачем вышеперечисленное нужно моделям, был вполне очевиден. Оставалось понять, зачем все это нужно этим несчастным тюфякам!

Ответ был получен несколько лет назад, во время очередной недели моды в Париже, когда они с Каролиной в шутку разделили гостей гламурных мероприятий14, вроде Недели моды, на три большие категории.

К первой они отнесли селебрити первого эшелона – актеров, топ–моделей, модельеров, художников – в общем, людей, ради которых все это и затевалось. Им оплачивались все расходы и вручался внушительный гонорар за присутствие.

Во второй категории были гости, приглашенные оргкомитетом. Селебрити второго звена, посредники (байеры, арт консультанты, журналисты), покупатели и спонсоры. И, наконец, к третьей, и самой многочисленной категории относились все остальные: те, кто приехал просто красиво помелькать средь толпы и мог себе это позволить, те, кто явился потусоваться, и мог себе это позволить с трудом, и, наконец, те, кто хотел познакомиться с представителями первой, второй и третьей категорий. Именно на них – людях третьей категории – держалась вся модная индустрия, как, собственно, и вся индустрия потребления. На желающих посидеть за одним столом с Лео15 на Каннском кинофестивале (что было одной из самых легких задач), перекинуться парой слов с Карин Ройтфельд или сфотографироваться с Изабель Гулар.

Таш согласилась на ужин лишь при условии, что она возьмет подругу – Шарлот Бувье.

– Бери, сколько хочешь. Он будет только рад.

*****

– Наташа, – произнес в трубку приятный баритон, – это Франческо Ферреро. Лулу дала мне твой телефон и сказала, что ты окажешь мне честь отужинать со мной сегодня. Водитель заедет за тобой в девять.

Франческо выбрал ресторан «Гордон Рамзи» на Роял Хоспитал Роуд, один из самых дорогих ресторанов Лондона. По словам Лулу, Франческо был наследником одной из самых богатых итальянских семей. Он оказался высоким шатеном с улыбкой, не сходящей с лица. Круг его интересов был настолько широк, что включал в себя, казалось, несовместимые вещи. Найти что-то, в чем он не преуспел, было практически невозможно. Он профессионально играл в теннис, прыгал с парашютом, участвовал во всевозможных марафонах и даже стал сертифицированным пилотом, чтобы самостоятельно сажать «гольфстрим» сеньора Ферреро-старшего. Путешествия были его страстью, несколько раз в год он облетал семейные резиденции, разбросанные по разным уголкам мира. Он занимался инвестициями в высокие технологии и интернет-проекты и постоянно проживал в Нью-Йорке.

Каждую минуту Таш открывала в нем новую грань, его жизнь была наполнена приключениями, а бокалы – вином «Сассикайя». В конце ужина бархатным баритоном он спел «Санта-Лючию», выдвинул предложение погостить в его доме на Ибице, каковое и она, и ее подруга Шарлот Бувье встретили овациями, и отправился в Фарнборо16, где его ждал джет для возвращения в Нью-Йорк.

*****

Будильник трезвонил и трезвонил. Таш взглянула на часы: 6:40 утра. Ей хотелось понежиться в постели, но через час – съемка.

В семь она сидела на заднем сидении «убера» и отчитывалась Лулу о вчерашнем ужине: «Франческо мне очень понравился. Спасибо большое. Я еду на съемку, надеюсь, что все пройдет хорошо. Буду держать тебя в курсе. И… да, доброе утро!». Таш знала, что Лулу прослушает это сообщение не раньше одиннадцати, когда съемка будет в самом разгаре и она не сможет ответить.

Лулу не обманула, когда сказала, что в Лондоне ее ждет напряженный график. Каждый день начинался ранним подъемом и заканчивался поздней ночью. Обычно, изнуренная съемками, она валилась с ног и лишь изредка выкраивала время, чтобы встретиться с Анной.

Когда она вышла со съемок, редкие хлопья снега кружили в вечернем воздухе, тая не успев долететь до земли. Весь день съемочная группа только и обсуждала что выпавший в Лондоне снег. Это был первый английский снег Таш. Точнее, его жалкое подобие. Она вспомнила февральские сугробы в своем родном городе, из которых порой машины приходилось откапывать – снег заваливал их целиком.

– Я желаю им семейного счастья и процветания! – Таш крутила в руках меню.

Ей нравилась вечерняя атмосфера Чиприани. Нравился его гул, столы с белыми скатертями, стоявшими так близко друг к другу, что невозможно было пройти, не потревожив соседей, нравилось слышать обрывки разговоров за соседними столами. Это была настоящая атмосфера ресторана. Ресторана, куда люди приходили не за едой, а за атмосферой. Где женщины блистали самыми откровенными нарядами из последних коллекций, а мужчины чувствовали себя зрителями на показе мод. Она любила «Чиприани» за театральность, в которой она предпочитала оставаться в зрительном зале.

– Я тебе даже не могу описать выражение его лица! Теперь, когда все улеглось, мне его даже немного жаль. Неужели он рассчитывал, что я стану его слушать?! «Есть что-то такое, чем я мог бы загладить свою вину?» – Таш скривила лицо в презрительную гримасу и махнула рукой, чтобы подозвать официанта.

– А я бы выслушала. Почему бы не дать ему шанс? – отозвалась Анна.

Это был их первый разговор о Бене после возвращения с рождественских каникул.

– О, пожалуйста! Что такого он мог мне сказать? «Да, у меня есть девушка, и я ее не могу бросить, потому что она смертельно больна» или «Я пообещал на могиле моих родителей жениться на ней». Все ясно, как божий день. Единственной правдой было бы что-то типа: «Я обыкновенный мужчина, не признающий моногамных отношений. И хочу трахать все, что движется», – съехидничала Таш.

Официант, подошедший принять заказ, в недоумении отступил.

– Это она не про себя, это она про знакомого рассказывает, – пояснила официанту Анна, опасаясь прослыть распутницей в глазах персонала ресторана, где ее муж был завсегдатаем. – Нам, пожалуйста, карпаччо из осьминога, салат с огурцом, сибас, дорадо и шпинат на гарнир. Несите все по мере готовности.

Рождественские праздники прибавили не один сантиметр в талии, и Анна в очередной раз села на бессрочную безуглеводную диету.

– Зато теперь я буду бдительней, – Таш поправила оставшуюся после съемки укладку. – Раньше отсутствие другой девушки у моего парня казалось мне чем–то очевидным.

Она достала из сумки телефон, чтобы, не откладывая дело в долгий ящик, проверить соцсети всех знакомых парней.

– Наконец-то я тебя узнаю, – Анна раскладывала по тарелкам карпаччо из осьминога. – Я хочу, чтобы ты нашла себе хорошего парня. Давай обсудим кандидатуры. Итак, Франческо. Для меня он, пожалуй, на первом месте.

И Анна углубилась в перечисление достоинств Франческо, которого она не видела ни разу в жизни. Она могла упоенно заниматься этим часами.

– А главное, он безумно в тебя влюблен, – подытожила она свою презентацию.

– Ты не учитываешь один крошечный фактор, влюблена ли в него я, – произнесла Таш с улыбкой. – У меня сегодня были съемки в Шордиче17! Как же мне там нравится!

– Оно и заметно. Эти твои шапочки, жилетки и рубашки совсем не годятся в Мэйфер18.

Таш посмотрела вокруг. Анна была права. Их окружали мужчины в клубных пиджаках и женщины в роскошных платьях. Таш взглянула на свои ботинки и широкую клетчатую рубашку и виновато улыбнулась элегантной паре за соседним столом.

– Я уверена, что Франческо правильно бы на тебя повлиял, превратил бы тебя в леди. Хорошо, – она взяла телефон и начала в нем что-то писать, – следующий кандидат. Пункт два.

– Ты пишешь список моих женихов у себя в телефоне? – Таш, покатываясь со смеху, попыталась отобрать у нее гаджет.

– Филипп, – Анна оторвала глаза от экрана, – его я тоже не видела, но по твоим рассказам он очень достоин. Что с ним?

При упоминании Филиппа Таш поменялась в лице. Ее попытки стереть этот унизительный поступок из памяти были тщетны, и каждый раз, вспоминая о нем, она начинала еще больше ненавидеть Бена.

– Я не слышала от него ничего с Нового года. Он написал мне на следующий день, и я ему ответила, что уехала в Куршевель. Больше он не объявлялся, – Таш уткнулась в свою рыбу.

– Хорошо. Кто еще? – Анна не знала, какое имя поставить под цифрой три.

– Грегори, – он был первым, кто пришел Таш на ум. – Вот кого вполне можно внести в лист претендентов. И, кстати, на этой неделе он отмечает свой день рождения. Если хочешь, пойдем со мной?

– Тот самый Грегори, который хотел тебя поцеловать?

Таш утвердительно кивнула.

– Пойдем! Все равно Ник в командировке.

Анна попросила счет, и, когда его принесли, потянулась было за кошельком, но Таш опередила ее. В этом месяце гонорары превысили все ее ожидания. Наверное, первый раз в жизни она не беспокоилась о деньгах. Доход от сдачи дома в Переделкино покрывал аренду лондонской квартиры, а гонораров хватало на все ее расходы и даже небольшое пособие для папы. Она никогда не чувствовала себя более востребованной профессионально. Лулу то и дело находила ей новые заказы, и, казалось, им не будет конца. Финансовая независимость открыла в ней новые, до сих пор неизведанные эмоции – жажду идти вперед, игнорируя внешние препятствия. Таш казалось, что наконец-то в ней самой появилась та самая пресловутая опора, которую психоаналитики так любили искать в пациентах.

*****

Частный клуб «5 Хартфорд стрит» занимал пять этажей старинного особняка в Мэйфер. Для своего дня рождения Грегори забронировал нижний, подвальный этаж. Таш спускалась по крутой лестнице на шестнадцатисантиметровых каблуках, держась обеими руками за обитые бордовым бархатом перила, а Анна следовала за ней, разглядывая обтягивающее ее черное винтажное платье «Л`Рен Скотт», приобретенное сегодня в сэконд хэнде по поводу дня рождения Грегори.

– Я на каблуках – сто девяносто один сантиметр! Но ты все равно выше! Желаю тебе, чтобы все в твоей жизни было под стать твоему росту! С днем рожденья, Грегори! – Таш обняла и поцеловала Грегори в щеку. – Познакомься, моя подруга Анна.

– Очень приятно, Анна, – улыбнулся ей Грегори и, переведя взгляд на Таш, добавил:

– Спасибо за добрые пожелания. Пойдемте, я познакомлю вас с другими гостями.

Рыжая Камилла – а именно так звали подругу Джулии из Гштада – тут же подскочила к Таш:

– А Филипп будет?

– При чем тут Филипп? – быстро спросила Анна вполголоса.

Таш в двух словах рассказала ей о шутке Филиппа в Гштааде. Анна, еле сдерживаясь от смеха, развернулась к Камилле:

– К сожалению, он не придет. Но оставил Таш на мое попечение, проследить, чтобы все отнеслись к ней с должным уважением. Недавно одна знакомая не поздоровалась с Таш в его присутствии. Он сказал, что ноги ее больше не будет в его доме.

Анна отлично знала, что этой историей она обеспечила уважение к ним на весь вечер.

Несмотря на облегающее платье и высоченные каблуки, Грегори не уделял Таш должного внимания, а курсировал между гостями. Иногда, проходя мимо, он украдкой гладил ее по спине или быстро целовал в шею. Анну отсадили на другой конец стола к какому-то парню.

Как только торжественная часть была завершена, взволнованная Анна подбежала к Таш поделиться последними новостями.

– Мы весь вечер говорим об искусстве. – Голос ее звучал возбужденно. – У моего соседа своя галерея в Сан-Франциско. Оказывается, мы были в одной компании на «Арт Базель». Такой классный парень. – Анну было не остановить.

– Анна, а что будем делать с Ником? – улыбнулась ей Таш.

– Так он в Нью-Йорке! Я же ничего не говорю… Ник – мой муж, и это незыблемо… Я его люблю. Но я же могу флиртовать с другими мужчинами? А где Грегори?

– Ну почему, когда они перестают за нами бегать и обращать на нас внимание, они нам нравятся больше? – Таш кивнула в сторону Грегори, который оживленно общался с эффектной брюнеткой в красном платье. – Я думаю, мне пора домой.

Таш подошла к нему попрощаться, и он намеренно подставил ей щеку.

–

Пойдем, я тебя провожу!

Они вышли на улицу, и парковщик свистнул проезжающему мимо такси.

Грегори открыл перед ней дверцу. Платье было столь узким, что впорхнуть в такси бабочкой не получилось, и она плюхнулась на сиденье как неуклюжая каракатица. Грегори всунул голову в окно, притянул ее и страстно поцеловал.

– Спасибо, что пришла. Я тебе позвоню на следующей неделе. – Он захлопнул дверцу и помахал вслед.

Она была в полной растерянности: мужчины и правда с другой планеты.

Телефон упрямо звонил. Таш поняла, что, если она не ответит, Анна приедет к ней домой.

– Он такой интересный собеседник… – Таш по третьему кругу выслушивала подробности вчерашней ночи и широкий спектр достоинств ее нового знакомого Карла. Анна не унималась. – Он очень приземленный. Мы договорились пойти на ужин на следующей неделе. И еще, на следующих выходных у него выставка. Мы приглашены. Как же замечательно общаться с творческими людьми, а не со скучными банкирами.

– Скажи, когда я ушла, Грегори остался с кем–то? – наконец дождавшись своей очереди, спросила Таш.

– Да нет, по-моему, он был внимателен ко всем. Правда, мы с Карлом ушли раньше него.

– Вы с Карлом? – изумленно воскликнула Таш.

– Это не то, что ты думаешь. Он пошел меня проводить. Хотел узнать, где я живу. – Оправдывалась Анна.

– И до какой степени он удовлетворил свой интерес?

– Мы зашли к нам выпить по бокалу. – Анна с Ником жили в огромном особняке на Итон сквер. – Он прекрасно знает, что я замужем, – продолжала Анна. – Это был всего лишь дружеский дринк. Он оценил нашу коллекцию и сразу пригласил меня на свою выставку, – удовлетворенно мурлыкала Анна.

– Естественно! Он оценил, что ты, поддавшись его чарам, уговоришь мужа купить его картины. Знаем мы таких умников!

Но Анна так не считала.

*****

В следующий понедельник Грегори пригласил Таш на ужин в «Харрис бар». Таш не возражала. Из своего недолгого опыта жизни в Лондоне она знала, что, когда мужчина ведет женщину в «Харрис бар», у него серьезные намерения.

Вся лондонская жизнь вертелась вокруг принадлежности к тому или иному клубу. Традиция, сложившаяся веками, была на руку предприимчивым рестораторам, которые получали дополнительный доход в виде членских взносов и бесплатную рекламу заведения, недоступного простым смертным. Для присоединения к клубу соискатель должен был внести кругленькую сумму, заручиться поддержкой двух действительных членов клуба и исправно уплачивать членские взносы. В отсутствии должных связей оставалось лишь расслабиться и ждать чуда, что организационный комитет одобрит его кандидатуру.

«Харрис бар» был одним из таких клубных заведений. После бутылки хорошего вина Таш расслабилась и поняла, что ее опасения были напрасны. Грегори был как никогда учтив и внимателен. После ужина, когда «убер» припарковался возле ее дома, Грегори потянулся к ней и сказал:

– С нашей последней встречи я мечтал продолжить то, что мы начали в Гштаде. Я живу в двух минутах ходьбы. Не хочешь зайти ко мне на чашку чая?

– У меня завтра ранняя съемка. Давай отложим это до лучших времен. Может, на выходные? – предложила Таш.

– Давай попробуем. У меня будут дела на эти выходные, но я очень постараюсь. – Грегори выглядел расстроенным.

*****

Всю неделю Анна была занята приготовлениями к пятнице – ужину в галерее Карла. Чтобы выглядеть сногсшибательно, она решила перепробовать на себе всевозможные процедуры, обещавшие вечную молодость, мгновенную подтяжку и необыкновенное увлажнение. Утро пятницы застигло ее врасплох. Ее лицо было покрыто темно-коричневыми корками от сделанного за несколько дней назад лазера. Как она ни старалась, замазать их никак не удавалось, и единственным решением проблемы стало наращивание волос, чтобы как-то отвлечь внимание от лица.

Водитель Анны заехал за Таш в шесть и повез в салон «Даниел Галвин», где вот уже как четыре часа Анну приводили в порядок.

Когда Анна поднялась из парикмахерского кресла, Таш увидела, что ее длинные белые локоны не только отвлекли внимание от коричневых корок, но и сделали ее моложе. По ее улыбающемуся лицу Таш поняла: результатом Анна довольна.

Папарацци беспрерывно щелкали объективами, снимая гостей и картины. На выставке Карла был аншлаг. Народ собрался самый разношерстный. В очереди перед баром топтались хипстеры с зелеными волосами и бизнесмены в строгих костюмах, седовласые мужчины и молоденькие студентки, начинающие художники и матерые коллекционеры.

Карл развлекал группу бизнесменов в однотипных синих костюмах, напоминавших пингвинов.

– Посмотри, какой он симпатичный! – с восхищением выдохнула Анна.

Таш посмотрела. Карл и верно был весьма привлекателен. Взъерошенные темно-русые волосы и огромные, как блюдца, глаза придавали ему мальчишеский вид. Длинная клетчатая рубашка с узкими брюками выдавала в нем представителя арт-тусовки. Карл выглядел как большой ребенок, развлекающий родительских друзей, пока родители отошли по делам. Интересно, сколько еще он протянет, продавая этот образ? Лет в сорок такой детина будет смотреться скорее жалко, нежели мило. Вслух она этого не произнесла, не желая оскорбить чувств подруги, одурманенной его чарами.

Появление Шарлот Бувье на выставке ничуть не удивило Таш. Эта выставка, как полагала сама Шарлот, была ее естественной средой обитания – средой богатых и знаменитых. Прихватив на входе каталог с ценами, она устремилась прямиком к бару. С бокалом в руках она пару раз прошвырнулась взад-вперед в надежде отыскать кого-нибудь из знакомых, но, так никого и не встретив, решила взглянуть на картины. Возле одной она открыла каталог, чтобы свериться с ценой. На третьей картине к ней пристроилась работница Карла и начала подробно рассказывать о художниках, представленных в экспозиции. Это было последним, в чем сейчас нуждалась Шарлот. На роль гида она уже прицельно себе отвела мужчину в черном пиджаке и теперь досадовала на галлеристку, посягнувшую на ее матримониальные планы.

Таш наблюдала диспозицию издалека. Простодушная галлеристка не распознала в Шарлот охотницу за женихами. Шарлот была одета с подчеркнутой небрежностью, свойственной представительницам золотой молодежи, на кого она так тщилась походить. Каждый раз перед ней вставал выбор между образом бедной маленькой богатой девочки (БМБД), в ряды каковых она хотела втесаться, и образом соблазнительницы – для мужских особей. А поскольку два эти образа противоречили один другому, соединить их в единый месседж не представлялось возможным.

Таш усмехнулась. Бедная, бедная Шарлот! Она была не столь хороша собой, чтобы навьючивать на себя толстовки и длинные юбки. Одежда ее любимых богатых девочек была стильной – возможно, дорогой – неоспоримо, но сексуальной – никогда! А зачем, спрашивается, им было одеваться сексуально, когда их «невероятный магнетизм» был совсем в другом. В своей погоне за статусом бедная маленькая, но не богатая Шарлот упускала лишь одно – к несчастью, ее небрежные стильные наряды не покупали ей место в заветной тусовке, а деньги – могли бы. Гнаться ей надо было не за тусовкой, а за деньгами. Ведь деньги покупают всё. Но как можно винить Шарлот за ее предпочтения? Разве она одна мечтает о статусе?

Сколько богачей готовы отдать миллионы за право потереться плечами на званом ужине с каким-нибудь третьесортным маркизом! Не говоря о новой аристократии – селебрити, десятилетиями паразитирующей за счет нуворишей. Вы думали, что «Оскар» – главная премия киноиндустрии? Черта с два! Как глубоко вы ошибаетесь! Настоящая борьба разворачивается задолго до «Оскаров»: кто в этом году победит в борьбе за право подбросить Лео на своем самолете, пригласить Эдриана на лодку или Ким себе в дом?.. Ведь прелесть статуса заключается в том, чтобы наслаждаться всеми благами жизни… совершенно бесплатно.

– Привет, Шарлот! – Таш подошла к приятельнице. Они не виделись с того самого ужина с Франческо Ферреро.

– А ты что тут делаешь?

Шарлот было невдомек, как Таш с ее плебейским происхождением могла оказаться на эксклюзивном мероприятии такого рода. Она оглядела Таш с ног до головы. В ее взгляде отчетливо читалась мысль: «Ох уж эти русские выскочки, заполонившие весь Лондон! А как выглядеть стильно – толком не разобрались!» Вычурно деловой стиль Таш – белая рубашка и широкие черные брюки с высокой талией – показался Шарлот моветоном для арт-мероприятия. «Вечно эти русские либо полуголые, либо разряженные в пух и прах!» Вдалеке Шарлот увидела свою одноклассницу, которая хорошо знала Карла и могла представить ее хозяину галереи. Она уже хотела распрощаться на сегодня с Таш и перейти к более полезным знакомым, как вдруг услышала, что Таш, а точнее, Анну пригласил сам Карл. И пригласил не только на выставку, но и на ужин.

Анну Шарлот недолюбливала. Считала ее выскочкой, удачно выскочившей замуж. Но, поскольку Ник был вхож в светские круги, куда Шарлот так стремилась, ей приходилось сдерживаться, а иногда и вовсе заискивать перед ней.

– Карл? Анну? Откуда она его знает? На ужин? Вы идете на ужин?! – Шарлот не могла скрыть своего смятения. И как это она, учившаяся в лучших учебных заведениях, знавшая имена всех присутствующих, не оказалась в списке приглашенных на ужин, а плебейка и выскочка – в списке?!

– Похоже, Карл надеется, что Ник скупит все его картины… Если хочешь, я попрошу Анну, чтобы она замолвила за тебя словечко?

Шарлот раздражало, что она вынуждена просить плебейку с выскочкой! Но иного выхода не оставалось. Он украдкой посмотрела на Анну.

– А думаешь, она согласится?

Шарлот Бувье, молодая шатенка с карими глазами и типичным французским профилем, родилась в Париже. После того, как родители погибли в автокатастрофе, ее отправили к бабушке с дедушкой в Женеву. Отец еще при жизни выделил траст-фонд, позволивший оплачивать ее в учебу в «Ле Розе».

С первых дней в школе Шарлот мучилась из-за своей ущербности. Она уступала одноклассникам абсолютно во всем. В уме, в коммуникабельности, а главное – в деньгах. Ее стальной «Ролекс», доставшийся ей от мамы, не шел ни в какое сравнение с золотыми «Хубло», бабушка не могла купить ей вещи из последней коллекции «Прада». Но самое большое разочарование настигало ее с приходом каникул.

Все школьники разъезжались по своим особнякам, раскиданным по всему миру, и зачастую приглашали друзей. Шарлот же пригласить друзей было некуда. Кроме парижской квартиры, которую бабушка решила сдать для пополнения бюджета. Тогда Шарлот и начала придумывать легенды про свою семью.

Сперва они предназначались для одноклассников, чтобы убедить их в том, что она не хуже, чем они. Постепенно она стала верить в них сама, и к университету у нее имелся целый арсенал небылиц о спрятанном наследстве, доказывающих ее принадлежность к знатному роду.

По окончании университетов ее подружки сделали ювелирные коллекции, создали бренды купальников, устроились работать в пиар домов высокой моды или попросту занялись искусством. Мальчишки, кто посмекалистей, продолжили семейный бизнес, а остальные пошли по творческому пути. Одни нашли призвание в фотографии и режиссуре, кто-то стал ди-джеем, художником, или, как Карл, арт-дилером. Но склонность к праздным утехам до сих пор объединяла большинство из них.

Из-за отсутствия семьи, принадлежность к модной тусовке стала смыслом ее жизни. Копируя своих приятельниц, она сделала линию футболок, которая не принесла ей ни гроша дохода, но, в отличие от опыта подруг, хотя бы не съела родительские деньги. Чтобы быть «как все», Шарлот с завидным упорством вела праздную жизнь.

Всеми силами она пыталась в ней удержаться, но ее заветной мечтой было вскарабкаться куда выше, туда, куда даже ее одноклассницы со всеми их богатствами уже не имели входа. Ей хотелось взобраться на настоящий Олимп, в то самое пресловутое высшее общество.

Таш подошла к Карлу и Анне. Карл что-то горячо ей втолковывал возле одной из картин.

– Ты помнишь Таш? – представила ее Анна. – Вы виделись на дне рождения Грегори.

– Конечно, как можно забыть Таш.

По выражению лица Карла Таш поняла, что он не имеет о ней ни малейшего представления.

– По-моему, мы уже и раньше встречались.

Вероятно, это был стандартный ответ на представление нового человека.

– На Сен-Барте на прошлый Новый год?

Вот оно, началось! Связи… места…

– Я никогда не была на Сен-Барте, – скромно улыбнулась Таш.

Ее ожидания оправдались. Карл мгновенно потерял интерес к человеку, мало того, что не бывавшему на Сен-Барте, но и открыто в том признавшемуся.

Не удостоив ее ответа, он тут же развернулся обратно к Анне. Ухмыльнувшись про себя своей проницательности, она тихонечко попросила Анну спросить про Шарлот.

– Я ее знаю? Кто такая? – Карл медлил с ответом.

– Думаю, ты ее знаешь, да вон она! – и Анна показала на Шарлот, прогуливающуюся между картинами.

– К сожалению, все занято.

Было понятно: Шарлот, вопреки своим тщаниям, не прошла его фейс–контроль. Окажись на ее месте дочь олигарха, место для нее моментально бы нашлось.

Народ на ужине был, как на подбор – чувствовался серьезный подход к списку приглашенных. Традиционно в феврале на торги современного искусства в Лондон съезжались художники, арт-дилеры и коллекционеры со всего мира. Выставки, открытия, ужины и вечеринки шли нескончаемой чередой. Черно-золотой дизайн ресторана «Изабелз» придавал мероприятию еще больший лоск. После изысканного ужина заиграла громкая музыка, и гости переместились к бару. Анна ни на секунду не расставалась с Карлом, и Таш решила поехать домой.

Она шагала по Альбермаль-стрит в поисках такси, когда услышала, как кто-то окликнул ее по имени. Она обернулась и увидела Грегори, стоящего у входа в ресторан.

– Я тебя отвезу, – он взял ее за руку, поцеловал в ладонь и повел к машине.

Всю дорогу Грегори не выпускал ее руки из своей, то и дело, поднося к губам и целуя. Не доезжая до ее дома, он остановил машину.

– Пожалуйста, поехали ко мне. Я тебя отвезу обратно, как только ты пожелаешь…

Таш колебалась.

– Я тебе обещаю… – и Грегори нажал на газ, пока Таш не передумала.

Он действительно жил совсем рядом.

Они зашли в красивый викторианский дом.

– Ты один здесь живешь? – спросила Таш, рассматривая картины в гостиной. Картины того стоили. Курбе, Матисс, Леже… – Это то, что я думаю, или копии?

– Все оригиналы. Мой дедушка собирал искусство. Живу один, иногда родители приезжают и останавливаются у меня, вернее, у себя. Это их дом, – он засмеялся. Его искренность подкупала. – Что ты будешь пить?

– Я бы не отказалась от бокала шардоне…

Она расположилась на диване, обитом старинным гобеленом. Грегори открыл винный шкаф, откупорил бутылку и понес к ней, захватив по пути из серванта два хрустальных бокала.

– За нас, – он посмотрел ей в глаза, постепенно опуская взгляд ниже, сначала на ее губы, затем на грудь. А потом взял бокал из ее рук и отставил на столик.

Она ощутила легкое прикосновение его губ, и ей стало любопытно, что за этим последует. Пока любопытство было единственным чувством, овладевшим ею. Его руки обвились вокруг ее талии, пальцы боролись с пуговицами ее блузки. По сценарию Таш должна была положить руку ему на ширинку, что она и поспешила сделать, не нащупав, однако, там никакого значимого возвышения. На всякий случай она продолжила поиск, предполагая, что ему нужно время…

Грегори опустился на колени, продолжая ее целовать. Его язык проникал ей в рот как язык голодного ящера. Он приподнял край ее блузки, она подняла руки, и, как только блузка оказалась на полу, губы Грегори переместились на грудь. Она чувствовала, как неловкие поцелуи опускаются все ниже и ниже.

Грегори стащил с нее брюки, быстро раздвинул ей ноги и стал целовать сначала внутреннюю поверхность бедер, потом нижнюю часть живота, оставляя кожу влажной от поцелуев.

– Какая ты мокрая! Тебе нравится, как я тебя дразню? – Он уже успел наслюнявить всю внутреннюю поверхность ее бедер.

Таш не знала, что и ответить. Она не чувствовала ничего, кроме жалости к нему – такими неумелыми были его движения.

Наконец он поднялся и расстегнул ширинку. Чуда не произошло. Отсутствие горки на джинсах стало объяснимо. Ничуть не смутившись, он двинулся на нее. Таш чуть переместилась, чтобы он сел на свободное место, и взяла с журнального столика свой бокал. Грегори, как ни в чем не бывало, устроился рядом и продолжил беседу о винах. Через полчаса, когда приличия были соблюдены, Таш засобиралась домой. Он умолял ее остаться поспать рядом. Под гнетом вины, что так глупо все вышло, она согласилась. Этот нелепый фарс вымотал ее настолько, что она мгновенно заснула.

– Грегори, Грегори…

Кто-то настойчиво звонил в дверь. Через несколько минут к звонкам прибавился стук.

– Грегори, кто-то пришел, – Таш пыталась растолкать Грегори, похрапывающего рядом.

– Что, кто? – полусонный, Грегори не понимал, что происходит.

– В дверь стучат! – закричала Таш.

Сообразив, что происходит, Грегори вскочил, как ошпаренный.

– Что мне делать? – он схватился за голову. – Это моя девушка.

Таш не знала, плакать ей или смеяться.

– Девушка?!! И давно у тебя девушка?

– Уже два года. Она меня убьет, если увидит тебя. Что делать? – Грегори побежал к балкону, всерьез рассматривая его как вариант отступления.

– Даже не думай! Я как пришла, так и уйду. – Таш разбирал смех, но она боялась проявить неуважение к трагедии Грегори. – Выпутывайся сам.

Пока они перешептывались, стук и крики не прекращались.

– Грегори, с кем ты? Открой дверь! – к крикам добавился плач. – Как ты можешь так со мной поступать? Сейчас же открой! Я ее убью!

– Ну вот, теперь меня еще и лишат жизни, – Таш не могла скрыть улыбку.

Спустя полчаса то ли от упадка сил, то ли под давлением переполненного мочевого пузыря, разъяренная львица сдалась, крики утихли. Грегори прильнул к двери и, удостоверившись, что проход свободен, потянул Таш к двери.

– Она пошла к черному ходу.

Со стороны кухни, где был черный вход, послышались шаги и скрип открываемой двери.

Грегори вытолкнул Таш через парадную дверь и быстро захлопнул ее.

– Убью! – Таш расслышала звуки борьбы и, от греха подальше, побежала быстрее. Быть убитой незнакомой рассвирепевшей девицей не входило в ее текущие планы.

Она добежала до конца улицы и, почувствовав себя в безопасности, глубоко вздохнула и рассмеялась. «Это могло случиться только со мной. Дважды в Новом году! Какое везение!»

Дома она посмотрела на телефон – пять пропущенных звонков от Грегори и сообщение с извинениями.

«Зато будет, что рассказывать внукам!»