Любовь и лёд

Глава 12. Империя на грани падения

Тропа духов, по которой Яррена вел дэриэн-покровитель оборвалась в холле перед императорскими покоями.

“Что это значит, Ирдан? Почему ты привел меня сюда, а не в каземат, где держат темного пленника?” — нахмурился младший лорд, не торопясь ступать в явь, хотя каждое мгновение пребывания в небытии, да еще и в неподвижности, требовала от мага огромных сил, крови и бесценной памяти.

Впрочем, сил у Яррена хватало. Крови в бою с темным монстром он почти не потерял, несколько ссадин не в счет. А с безвозвратной потерей воспоминаний он уже знал, как бороться, главное, чтобы его друг Рамасха побыстрее пришел в себя. Пока же потомок потребовал у духа помощи в долг. Ирдану деваться было некуда, уступил вымогателю под весом аргументов и напором нахальства юности. И Яррен позволил себе роскошь не спешить и наблюдать с тропы, оставаясь невидимым и неощущаемым магической охраной, за стражниками в холле

Их было почти два десятка! Узнал Яррен и северных генералов, командующих целыми армиями. За прошедшие дни он познакомился лично почти со всеми высшими чинами и аристократами ласхов. Зачем их тут столько?

“Не догадываешься?” — хихикнул дух.

“Император вернулся? Собирается военный совет? Это мы вовремя подоспели…”

“Вернулся, еще как вернулся!” — ехидно заметил дэриэн. В голове младшего лорда вспыхнуло видение с потирающим руки стариком. Яррен зажмурился, прогоняя непрошенную галлюцинацию.

“Осторожнее, мой мальчик, асары явились!” — предупредил его дух.

Самые старые и сильные маги Заполярья, а то и всего севера, пришли втроем. Их сопровождал синеволосый сиагр Ланвир, стоявший в иерархии северян лишь на ступень ниже кровных детей и наследников Алэра.

— Где принцесса Эмерит? — спросил его один из асаров.

— Мы отправили весть о случившемся одновременно всем детям императора, ее высочество еще не прибыла.

— Если кронпринц при смерти, то…

— Его высочество вполне жив и скоро оправится от ран, — таким же ровным тоном сообщил Ланвир, но подслушивающий горец понял, что эти двое ласхов люто враждуют.

Двери в покои открылись, выпустив вереницу целителей. Вот почему Яррен не смог найти во дворце ни одного, чтобы привести к Кандару! Они все здесь. И, судя по их тусклому виду, император вернулся не в полном здравии. И скорее всего, Алэр сейчас без сознания, раз отпустил их живыми.

— Мы стабилизировали его состояние, но он попал под сильное заклинание, вероятно, шаунское, парализован и крайне истощен, — доложил один из целителей Ланвиру.

Синеволосый сиагр кивнул и уточнил:

— Он безопасен?

— Пока да. Вы увидите. А теперь прошу нас простить, мы должны заняться императорским наследником.

— Вряд ли кронпринц останется наследником после случившегося, — фыркнул кто-то из северных генералов, но Яррен успел заметить болтуна.

— Почему? — резко обернулся Ланвир, скользя взглядом по толпе.

Генералы и придворные промолчали.

— Вы там не были, Ланвир? — оскалился тот же асар. — Неужели и доклад не читали? Нам-то уже сообщили, что принц Игинир напал на императора при десятке свидетелей. Асары Заполярья откажут принцу в доверии, даже если он выздоровеет и вернет себе силу синего пламени. Мы будем просить за ее высочество Эмерит.

— Вы там тоже не были и судите со слов доносчика, старейшина Баэташр, — с ослепительным дружелюбием улыбнулся синеволосый. — Принц Игинир не мог напасть на отца, он участвовал в схватке с монстром. Не будем решать за императора.

“Ого, как обострилась конфронтация, — нахмурился Яррен. — Как бы до междоусобной войны не дошло. Запомни этого сиагра, Ирдан. Кстати, он успел вступить в наш с Рамасхой тайный орден. Друг кронпринца — наш друг”.

“Но еще неизвестно, насколько оба — друзья Белогорья”, — возразил предок.

“Почему же неизвестно? Игинир запросил у нас укрытие в случае провала нашей затеи с Орденом Прекрасной Дамы. Если нам всем придется бежать с Виолеттой, то только в Белые горы, куда же еще!”.

Дух промолчал и очень кстати. Дверь снова открылась, выглянула миленькая ласхиня в бело-синих одеяниях целительницы и шепнула:

— Сиагр Ланвир, он смог пошевелить мизинцем левой руки и приоткрыть глаза!

— Мы должны запечатлеть свое почтение императору! — громко заявил асар и, оттеснив ласхиню, ринулся в покои.

К нему немедленно присоединились все остальные, включая невидимого Яррена.

Императора, возлежавшего на огромном ложе, ученик вейриэна узнал только по змеям-косам. Из ослепительно-белых, они стали грязно-серыми и не кружили оскаленными вьюгами, готовыми впиться в горло неосторожно приблизившемуся самоубийце, а бессильно лежали паутиной вокруг хозяйского тела, такого с виду бледного и хрупкого, что оно напомнило Яррену хитиновую оболочку мухи, высосанной пауком до последней капли.

Еще бросалось в глаза, что Алэр был крайне изможден, словно не ел и не пил всю неделю, точнее, уже восьмые сутки, после исчезновения. Черты лица обострились, нос исхудал и, казалось, стал прозрачным, как и кожа, обтягивавшая острые скулы.

Вопреки словам сиделки, глаза императора были закрыты. Рядом, устало откинувшись на спинку кресла, сидел дежурный целитель. Он даже не сделал попытку встать при виде придворных и генералов.

Высшие ласхи были потрясены. Они выстроились вокруг ложа полукругом и мрачно переглядывались.

— Почему императору не вливают силу синего пламени из накопителей? — нахмурился самый молодой из асар, недовольно скользнув взглядом по лекарю и обратив его на сиагра Ланвира.

— Целители не рекомендовали, — ответил синеволосый. Дежурный встрепенулся, тяжко вздохнув и попытался встать, но сиагр махнул ему рукой: — Не вставайте! Если вы лишитесь последних сил, некому будет спасти императора. Полагаю, всё дело в шаунской магии. Император, как вы видите, окаменел. Сиятельнейшие асары в своем Заполярье на краю мира забыли, что синяя и желтая магии несовместимы, и вливание донорской магии может привести к стремительному разрушению тела. Так?

— Так, — сипло прошептал целитель. — Нужно время. Постепенность. Как при обморожениях у людей.

Яррен, не пропустивший ни слова, знал: обморожения нельзя лечить ни огнем, ни слишком горячей водой, это приведет к почернению и гибели плоти. Спасти можно только оттаивая замерзших в холодной воде. И лишь потом применять магию огня и света. Но как император умудрился попасть под то же заклинание, которое поразило темного монстра? Алэра совершенно точно не было в оранжерее!

Или… Яррен вспомнил странное признание Виолетты: “Знаете, фьер Ирдари, когда я взглянула в глаз черного ящера, мне показалось чудовищное. Я как будто взглянула в ледяные очи Алэра”.

Страшная догадка пронзила его. “Ирдан! Когда ты говорил, что я не успел увидеть и запечатлеть как свидетель нечто важное, ты говорил об императоре Севера? Это он был в шкуре червеящера? И это он разил темной магией?”

“Догадался? Молодец, ты меня не разочаровал, потомок. Да, это был император Алэр. Но это еще не вся тайна его появления в дворцовой оранжерее, не самая страшная тайна. Но ты же знаешь: я не могу передать тебе то, что видел и вижу, ты должен сам увидеть, ученик вейриэна. Сам. Зачем тебе увеличивать долг? Так и жизни не хватит. Кстати, о долгах. Не слишком ли надолго ты застрял на тропе духов? Хватит ли у тебя осознанной памяти, чтобы расплатиться?” — поторопил дэриэн.

“Хватит, не переживай, — отмахнулся фьер Ирдари. — Лучше проведай Рамасху и проследи, чтобы целители ему не навредили, вдруг среди них затесался кто из лагеря старейшин Заполярья. Не беспокойся, я все-таки ученик вейриэна, удержусь на тропе и без твоей чересчур дорогой помощи”.

Яррен и сам чувствовал, что почти достиг предела, а тут еще о нем так невовремя вспомнили:

— Надо пригласить горцев, — предложил Ланвир. — Они могут излечить белой магией такие повреждения.

— С ума сошли, сиятельный сиагр? — вскинулся еще один древний асар. — Чтобы весь мир узнал о нашей беде и позоре императора? Он вас первого казнит, когда очнется. К тому же, видел я в зерцале этих ваших горцев. Это же пажи! Они слишком молоды и слабы, что они смогут?

— Они и сами пострадали в оранжерее, не так ли, сиагр Ланвир? — прищурился первый старейшина Баэташр.

— Да, но в свите принцессы Виолетты была еще фрейлина Исабель. По моим сведениям, она владеет шаунской магией. И ее не заметили среди пострадавших. Генерал, отправьте стражу в гостевую за леди Исабель, и будьте особо вежливы с невестой императора и ее свитой, а то знаю я вас…

“Тьфу ты, змеиная задница! — выругался мысленно Яррен, за что тут же получил дистанционный подзатыльник от предка. — Что делать, Ирдан? Я должен первым поговорить с фрейлиной. Она была неподалеку, может, что-то успела заметить. Но не могу же я уйти в такой важный момент и опять пропустить самое интересное!”

“Не позорь мои седины, потомок! Где твои хваленые мозги? Червеящер сожрал? Сам посуди, если даже я не нашел и не почуял девицу, отмеченную огненной клятвой короля Роберта, то как ее обнаружат эти синие отморозки?”

“И то верно, — успокоился полукровка. — Спасибо”.

“Спасибо много, литра крови достаточно!” — фыркнул дэриэн.

“Упырь!” — мрачно подумал полуинсей, но так тихо, чтобы даже прочно обосновавшийся в его голове дух не уловил.

“Что с Рамасхой?” — замаскировал он нелестную мысль вопросом.

“Без сознания. Вот тут точно и срочно нужна твоя помощь, ученик вейриэна”.

Но в этот момент распахнулась дверь в императорскую опочивальню, и в помещение ворвался взволнованный, запыхавшийся, одетый в походную форму принц Ниэнир, и не один. За ним следовали двое стражей западного протектората, неся на руках третьего, весьма крупного для ласхов мага в офицерской форме.

— Где мой брат Игинир? Жив? — было первым, о чем спросил лорд-протектор западных провинций. — А отец? У меня важное… сообщение. Для него. Для всех вас, многоликие.

И Яррену опять хоть разорвись, — и уйти нельзя, и бросить друга Рамасху умирать тем более немыслимо! Младший лорд даже застонал от досады, стиснув зубы. А потом вспомнил, что он все-таки наполовину инсей и вообще целый гений, а значит, для него нет ничего невозможного…

И следующая реплика второго наследника только подхлестнула его изощренный ум:

— Я обвиняю императора в казни без суда и следствия моего брата Даэра. В убийстве, если кто не понял! — принц Ниэнир вперил грозный взгляд в практически бездыханное тело Алэра и растерянно моргнул. — А что с отцом?

“Как интересно! — восхитился Яррен открывающимися перспективами. — Ирдан, ты слышал? Теперь-то мы вытащим Виолетту. Не может же дочь Роберта выйти за сыноубийцу! Если, конечно, Алэр вообще выкарабкается. Мы попробуем его придержать в этом замечательном состоянии. Ирдан, я иду к Рамасхе, а ты что хочешь делай, но найди нашу камер-фрейлину прежде, чем ее найдут ласхи. Чую я, без нее тут не обошлось. Откуда у принцессы шаунский амулет? Это же им она шарахнула по морде ящера, который оказался нашим очень подозрительным женихом! Ирдан?”

Дух почему-то молчал. И горец, воспользовавшись, что в императорской опочивальне после слов Ниэнира поднялся невообразимый гвалт, в том числе магический, в виде зримой речи, начал свою собственную виртуозную волшбу.

Ему и раньше приходилось расслаивать сознание, как потоки воды, но еще никогда еще он не делал это, будучи полностью погруженным в магическое состояние риэна, идущего тропой духов. Видел бы его учитель Рагар — прибил бы на всякий случай.

Яррен, по сути, взошел на следующую ступень пути вэйриэна — отправился телом к принцу Игиниру, а духом, частично, конечно, остался наблюдать за событиями в спальне Алэра. По сути, он размазал свое сознание по всей тропе духов, размотал, как нитку, создав для него зацепку в кувшине с теплой водой, которой целители поливали каменное тело императора, чтобы не пересохло в сухом морозном воздухе и не растрескалось, а покрылось тонкой защитной корочкой льда. Он сумел воспользоваться силой зеленого пламени, находясь внутри белого, просто вычленил из него свой инсейский дар.

Следующей задачей было применить целительскую силу к тому, что осталось от разбитого ударом тьмы Игинира, и при этом не выпустить из внимания кувшин на столике рядом с ложем Алэра.

Яррен сошел с тропы, сначала убедившись, что стража не заметит, откуда он вынырнул. А то еще переполошат весь дворец.

— Я белый целитель, — веско сказал он двум стражникам, стоявшим по обе стороны закрытой двери в покои Рамасхи.

— Его высочество не нуждается в белом целителе, он ласх, и ему нужна целительная сила синего пламени, — раздалось со спины. Оглянувшись, Яррен увидел тех же лекарей, которые недавно покинули Алэра. Позади них гасли вихри снежных порталов. Это он их удачно опередил.

— Не буду спорить с достопочтимыми, — поклонился горец. — Но скажите, какого цвета снег? Какого цвета лед? Какого цвета холод?

— У холода нет цвета, — императорский лекарь был явно сбит с толку. — Не задерживайте нас, юноша, там умирает наш принц.

— Я лишь хочу напомнить, что белая магия универсальна. И что в Белых горах, тысячи лет воюющих с Темной страной, знают, как лечить последствия темного удара.

— Мы пятьсот лет сопротивляемся тьме, опустившейся на наши снега. Не белым магам учить нас, как исцелять пострадавших от исчадий Азархарта. Но вы ошибаетесь, младший лорд. Принц Игинир пострадал не от темной магии. Вам всем показалось.

“Ирдан, ты тут?” — мысленно позвал Яррен.

Дух снова промолчал, и ученик вейриэна ощутил беспокойство. Кто или что может блокировать их связь, да еще и в такой неподходящий момент? Асары почуяли его магию и приняли меры? От полярных старейшин можно было всего ожидать, с ними Рагар не советовал бороться в одиночку.

Горец поклонился лекарям и отступил в сторону. Не драться же. Он придет позже и тайно.

Яррен направился к лестнице, чувствуя, как его незримо сопровождают ледяные сквозняки. Вот и соглядатаев кто-то приставил. И внезапно сообразил: это же стужеи, личная и секретная охрана Алэра, о которой рассказывал учитель! И подослать их мог только сам император, они созданы из его дыхания. А значит, он не только жив, но и в сознании! Он все слышит и ощущает. И этот кошмарный ледяной монстр еще способен контролировать происходящее, рассылая по дворцу свое смертоносное дыхание! И не Яррен их цель, нет. Пока нет. Их цель — кронпринц.

Что же делать? Хоть бы Кандар пришел в себя, было бы проще!

Яррен, присматривавший одним глазом за склокой между придворными, асарами и младшим принцем Ниэниром, притащившим полуживого свидетеля убийства, лихорадочно расставлял приоритеты.

В опочивальне Алэра пока не особо интересно, с этим полукровка потом разберется, проанализирует сохраненное потоком. Принцесса Виолетта пока в безопасности, как и Кандар. Пропавшую южанку разыскивает дэриэн Ирдан, лучше ему не мешаться.

А вот Рамасхе никто, кроме Яррена, сейчас не поможет.

При лекарях стужеи не станут атаковать жертву. Те сразу поймут источник смертоносного колдовства, а то и смогут спасти пациента. Значит, надо их задержать как можно дольше.

Яррен развернулся.

— Господа, я немного наслышан от своего учителя о чудесах северной магии, но видеть не довелось. Не притязая на ваши тайны, могу я поприсутствовать при оказании помощи? Как знать, может, это поможет мне когда-нибудь спасти чью-то жизнь. В горах много северян. К примеру, у моего учителя были помощники-ласхи…

Главный лекарь, уже ступивший в холл апартаментов кронпринца, оглянулся и прищурился:

— Как, вы говорите, зовут вашего учителя?

— Он погиб, но звали его… — Яррен сделал паузу, почувствовав, как его горла коснулась невидимая ледяная рука. Он осторожно выдохнул и признался: — Не могу сказать. Севернее Белых гор его имя под запретом.

Целители переглянулись, и главный кивнул:

— Вы можете поприсутствовать. И, знаете, молодой человек, у меня встречное предложение. Мне хотелось бы увидеть в действии знаменитую белую целительскую магию, которой, как я наслышан, ваш учитель владел в совершенстве. Надеюсь, вы успели чему-то научиться до его гибели?

— Успел, немного, — скромно признался полукровка, а по сердцу как ножом полоснули.

Учитель… он до сих пор не найден, не погребен и лишен возможности воскреснуть в высших сферах Белогорья. А его ученика держит у женского подола двойная клятва, данная Рагару и королю Роберту!

“Эти ласхи — все на стороне Игинира!”, — порадовался за друга Яррен, отметив, с какой предупредительностью расступились перед ним стражники и как дружески кивнули ему лекари, столпившиеся у постели кронпринца.

А потом ему стало не до мелочей.

На первый взгляд, лечить было некого: на шелковых простынях лежал бесформенный коричневый сугроб, покрытый черными рытвинами. Жуткое зрелище. Но Яррен прекрасно помнил, как Рагар лечил после боев с темными своих ласхов, ушедших вместе с ним в Белые горы. Причем, по большому счету, учителю без разницы было, синий маг или зеленый, желтый или красный. Белые целители универсальны, а каждый вейриэн был и воином, и целителем.

Главное при таких обширных поражениях — очистить слизь тьмы, разползшуюся по телу мага и блокирующую его магические каналы. Тут было два противоположных способа.

“Удар тьмы похож на гнилье, которым закидало горящий костер, — объяснял ученику Рагар. — И чем больше пройдет времени после удара, тем больше вероятность, что пламя магии погаснет навсегда. Мы сможем спасти жизнь пострадавшего, излечить его тело, но маг уже не будет магом, а это для него хуже смерти”.

Если еще немного помедлить, Рамасха потеряет право на корону Севера. Императором тут может быть только маг. Сильный маг, способный одолеть самого могучего асара и заставить поклониться Заполярье.

— Отойдите, — отстраненно, уже полностью сосредоточившись на предстоящей задаче, приказал Яррен. И в его изменившемся голосе была такая сила, что ласхи молча расступились. Тут и ледник не устоял бы, рухнул на колени. — Закройте глаза, если не хотите остаться без зрения.

Маги повиновались. И вовремя: комнату залил нестерпимый свет.

“Итак, два способа, — говорил ученику учитель. — Первый — попытаться сжечь попавшую в костер гниль. Любое живое человеческое тело — это очаг, созданный для жизни пламени. Если в него попала темная гниль, пламя магии само попытается очистить мага. Нам надо только помочь ему. Но если удар был слишком сильный, то пламя мага будет полностью блокировано. Тогда нам нужно понемногу вычерпать попавшую в очаг гниль. Вычерпать, ученик, это брать на себя малыми порциями и очищать уже себя первым способом, чтобы не загадить мир вокруг. Только так”.

— Я буду вытягивать из него тьму, ваша задача — поддержать принца синим пламенем, когда я скажу. И оградить его от чрезмерного потока, сейчас он может его убить.

“А может быть, стужеи тут кружат не для убийства? — мелькнула мысль. — Может, император, наоборот, пытался помочь сыну, как мог?”

И сам же усмехнулся столь нелепому предположению.

Если Алэр еще в теле червеящера попытался убить Игинира, то почему бы ему сейчас, придя в сознание, не довести начатое до конца? Тем более в момент, когда никто не сможет обвинить его в убийстве? Яррену, пока не будет доказано обратное, надо подозревать худшее и быть настороже. В конце концов, у императора есть повод для ревности: цветение эмелисов считается праздником влюбленных, а Рамасха, этот северный идиот с отмороженным мозгом, потащил в оранжерею отцовскую невесту и любезничал с ней практически наедине, хотя и у всех на глазах!

Вот и получил. Поделом. Яррен бы и сам добавил. И добавит, когда поставит дурака на ноги.

Процесс исцеления казался монотонным и скучным: полукровка, положив ладони на “сугроб”, вбирал в себя тьму и сжигал. Черпал и сжигал. Тут главное — не потерять меру. Не медлить, но и не торопиться, чтобы не захлебнуться гнилью самому.

Он чувствовал, как двое из целителей протянули к нему ладони, готовые в любой момент подхватить. Это воодушевляло.

С императором и его невесть откуда взявшейся тьмой будет разбираться высшее Белогорье, это уже не его, ученика, дело. Как только восстановится связь с Ирданом, Яррен отправит духа с сообщением. А пока — прочь все посторонние мысли.

Полукровка даже почти перестал следить за происходящим в императорской опочивальне, тем более, что Ниэнира и его полумертвого свидетеля практически выволокли из покоев, зато впустили троих шаунов! Как ни хотелось подсмотреть за снятием шаунского парализующего заклинания, но Яррен побоялся, что лечение императора помешает исцелению Рамасхи, а кронпринц и друг безусловно важнее.

Всё закончилось внезапно.

Потянувшись за очередной порцией тьмы Яррен вдруг обнаружил, что брать нечего. Бесформенный сугроб под его руками сиял белизной, отражая свет магии белогорца.

— Теперь можете приступать, — прохрипел горец ласхам-целителям, без сил опускаясь на пол.

Его подхватили бережные руки, подняли, посадили в кресло и поднесли бокал воды с каплей “корня солнца”. Выпив его залпом, горец с изумлением уставился на ложе принца: над сугробом нежно плясало синее пламя, как в очаге над углями, и под ласковыми касаниями магических пальцев бесформенная груда приобретала очертания человеческого тела. Как глина под пальцами скульптора.

На горящие угли и работу магов Эальра можно смотреть бесконечно, какой бы оттенок ни носила их сила. Кстати о магах! Не пора ли пошпионить за шаунами?

Воспрянув силами, Яррен поднялся из кресла и сам налил себе воды из кувшина, стоявшего на столике в изголовье ложа его высочества. Это счастье, что целители Севера используют в своей работе не лед, а неизмененную, то есть, некипяченую, и не разбавленную вином воду — чтобы проще было формировать снежные потоки, когда понадобится. “Надо запомнить на всякий случай”, — сделал себе заметку Яррен.

Медленно цедя жидкость из бокала, он сосредоточился, восстанавливая связь с покоями императора.

К его великому сожалению, лекари из шаунского посольства уже закончили работу, и то, что лежало на огромном императорском ложе, уже походило не на плохо обработанный кусок грязного известняка, а вполне себе на императора Севера в его человеческой форме. Жаль, очень жаль. Причем, Алэр уже полулежал на высоко поднятых подушках и моргал, внимательно слушая одного из шаунов!

Но прислушавшись, Яррен едва не расхохотался! Подобострастно склонившись перед царственнным пациентом, шаун тихо, чтобы его не слышали стоявшие поодаль стражники и придворные, бормотал:

— Мы сделали все, что было в наших силах, ваша многоликость. Увы, мы не боги и даже не полубоги, мы не всесильны. Невозможно снять до конца поразившее вас заклинание. И причина нам неизвестна. Все-таки наша магия противоположна вашему пламени, они несовместимы. Мы не способны возжечь даже искру вашего пламени, так же, как не сможем восстановить вашу мужскую силу. Возможно, со временем все вернется, мы будем уповать.

— Но меня поразила шаунская магия! Кто как не вы сведущи в излечении ран от нее? — почти не размыкая губ прохрипел Алэр. — Что значит, вы не можете полностью снять заклинание?

— Мы впервые с таким сталкиваемся, ваша многоликость. В парализовавшем вас заклинании смешалось несколько сил, преобразовавших изначальное желтое проклятие “каменного дракона” в нечто невиданное. Возможно, еще чья-то секретная родовая магия… Но еще… еще мы чувствовали примесь тьмы. И даже крохотную примесь белого пламени, что совсем немыслимо! Удивительно, как эти силы не разорвали вас… — он осекся. Даже абсолютно обессиленный Алэр сумел так яростно взглянуть из-под век, что шаун склонился еще ниже. — Простите ничтожного. Ничего удивительного, ведь вы сильнейший синий маг, потому и сумели выжить.

— Мои целители смогут восстановить мою мужскую силу? Или мне нужно звать аринтов? Или кого?

— Лучше того, кто сотворил заклинание и вложил в амулет. Вот это-то явно следствие применения секретной родовой магии. У каждого шаунского рода свои тайны…

Подслушивающий Яррен похолодел: не начал бы ледяной мерзавец расследование с того, кто применил амулет, с принцессы Виолетты!

Тем временем хитрый шаун продолжил:

— Но, боюсь, амулету, содержавшему это оружие, много сотен лет, иначе он не сумел бы скопить столько силы, и теперь создателя не найти.

— Пошел вон! — верхняя губа Алэра дернулась. — Хотя стой, подожди. Я не могу принять истинный облик ласха. Это связано с моей… болезнью?

— Да, ваша многоликость, — без улыбки, но с завуалированным сарказмом сказал южанин.

“Действительно, какая уж тут многоликость, когда раненый потерял магию и, следовательно, способность менять облик? — хмыкнул про себя Яррен. — И, кстати, вот оно, доказательство, какой все-таки облик истинен даже для заносчивых северян! Конечно, человеческий! Все-таки айры подарили пламя магии простым людям, а не снежным буранам и глыбам льда”.

Он снова истончил следящую за Алэром нить: после ухода шаунов за императора принялся дежурный лекарь-ласх, а что там не видел Яррен? Те же манипуляции, которыми синие маги восстанавливали Рамасху.

Он, прищурившись, посмотрел на друга.

Кронпринцу уже полностью вернули человеческий облик, и работали над магическими каналами. Что ж, белогорец тут свое дело сделал. Теперь и без него справятся.

Оставалось нейтрализовать стужей.

Яррен уже отправился к выходу, но замер на полушаге. Секундочку! Если Алэр потерял магию, то кто руководит его невидимыми убийцами-стужеями? Или… он резко оглянулся на Игинира, пока не пришедшего в сознание.

Объяснение оставалось только одно: стужеи не были созданы дыханием Алэра, как горделиво утверждал сам император!

Стужеи — создания его родовой магии или, что вероятнее, порождения такого мощного артефакта, как корона Севера. И после утраты власти Алэра над ними, они явились к тому, кто эту власть наследует по праву сильнейшего из императорских детей. Явились не убивать, а охранять.

Словно почуяв его мысли, к ладоням горца прикоснулись невидимые ледяные руки. Не угрожающе. Дружески, словно подарили рукопожатие.

Какая прекрасная новость!

Две прекрасных новости: если Алэр потерял мужскую силу, то брачный договор можно аннулировать. Какой из него муж, какие от него дети? Но обнадеживать Виолетту еще рано, пока не будет официального подтверждения.