Любовь и лёд

Глава 9. Тем временем во дворце…

Император Севера исчез. Уже неделю его никто его не видел, не поддерживал с ним связь, что было совсем странно.

Не первый раз Алэр уединялся с девицей. Но впервые — так надолго. И впервые за все это время из его тайного убежища не последовало ни одного высочайшего приказания, а ведь обычно императорские распоряжения настигали придворных и слуг отовсюду, где бы ни находился повелитель.

Многоликие ласхи хмыкали, сиятельные ласхини шушукались: новая фаворитка, видать, оказалась горячей штучкой, раз уединение с ней заставила хозяина Севера забыть обо всем.

И Север пустился во все тяжкие, пользуясь таинственной отлучкой скорого на расправу тирана.

Само собой, подняли головы заговорщики, пользуясь кажущейся безнадзорностью. Откуда им было знать, что нелюбимый наследник, кронпринц Игинир, привычно приняв на плечи бремя правления империей вместо того, чтобы наслаждаться отсутствием отца, занимался тем, что отслеживал контакты погрязшей в тайных играх сестрицы Эмерит и младшего брата Даэра. Тот из ссылки в Западный протекторат пока не рисковал возвращаться, но активно переписывался со старшей принцессой.

Конечно, без «ключа сердца» эти послания расшифровать было немыслимо. Но у зримой речи есть существенный недостаток: она видна как факт. Можно сколько угодно врать о том, что в сиятельных посланиях содержались безобидные стихи и обмен любезностями между родственниками, но если знать, где именно в озере плеснула рыбка, то рыбак туда и забросит крючок. А Рамасха был лучшим из сыновей интригана Алэра и давно сплел свою собственную сеть осведомителей.

Ошибкой Эмерит было то, что ее высочество вместо того, чтобы прочесть сердцем и развеять эфемерные послания зримой речи, обязательно оставляла в тайнике слепки с откровений амбициозного, но глупого брата. А если есть архив, то его можно взломать и рано или поздно расшифровать. Планы Эмерит и Даэра открывались Рамасхе с незначительным опозданием.

Ледяная принцесса в отсутствие отца у руля империи расслабилась и была не слишком осторожна в эти дни, — почувствовала себя в безопасности в роскошном дворце Восточного протектората, где остались лизоблюды и подхалимы Даэра, мгновенно переметнувшиеся под крыло более сильной и умной, а значит, и опасной магессы. Разведка Рамасхи перехватила нескольких ее гонцов к асарам, могущественным магам Севера.

К слову, кронпринц решительно не одобрял ссылку сестры на восток империи. Нельзя было отдавать в руки той, кто спелась с асарами Заполярья, еще и восточные хлебные провинции! Этим император только расширил плетущуюся против него сеть.

Выгоден ли этот заговор Игиниру? Совсем нет. Потому что начнут заговорщики с устранения первого наследника.

Выгодно ли раскрыть тайну перед императором и уничтожить и сестру, и брата? Да. Но это не выход. С Эмерит еще можно договориться, она умна. А через нее — с ее покровителями, асарами. А вот с Даэром договориться не получится. И от него — основная угроза для Виолетты. Если, конечно, не считать самого императора.

Впав в тоску, Игинир уничтожил свежее донесение, в котором описывался очередной план Даэра похитить и обесчестить отцовскую невесту, и подошел к затянутому ледяной прозрачной коркой окну.

Похоже, гардарунтская роза чем-то сильно зацепила младшего брата. Никогда еще этот негодяй не впадал в такое неистовство, что его воспаленный разум и воображение каждый день изобретали новые и новые планы похищения и самые страшные пытки. Собственно, спасало то, что Даэр сам не мог определиться, какой план выбрать.

Если заговорщикам не удастся сорвать брак, они пойдут ва-банк. Устроят переворот во время императорского бракосочетания и первой брачной ночи. Это счастье, что Виолетта всячески, под любым предлогом, оттягивала срок ритуала. Тем самым она спасала жизнь и себе, и даже, сама того не подозревая, Игиниру.

Разумеется, кто предупрежден — тот вооружен, и просто так Рамасха свою жизнь и жизнь Виолетты не отдаст. Но времени на подготовку контрудара было слишком мало, а посвящать отца — это раскрыть свою сеть осведомителей, работающую куда лучше, чем императорские шпионы. И тогда параноик Алэр получит то, что давно ищет — предлог, чтобы обвинить кронпринца в измене.

— Кайш, — позвал Рамасха своего доверенного, совмещавшего функции близкого друга, телохранителя, оруженосца, секретаря и руководителя одной из секретных служб.

У ласхов существовал для таких особо приближенных лиц неофициальный термин «найри», но со времен воцарения Алэра его не называли ни вслух, ни в зримой речи. Признать кого-то настолько близким к себе в императорском дворце — это подписать несчастному смертный приговор. Кайш оставался жив только потому, что Алэр искренне считал его своим соглядатаем при наследнике, таким же, как второй оруженосец, Льеос. И Рамасха тщательно поддерживал эту удобную иллюзию.

— Слушаю, господин, — ласх материализовался мгновенно, пройдя порталом из смежной комнаты, чтобы не терять ни секунды.

— Что говорят наблюдатели в Западном протекторате? Темные после поражения в Гардарунте не устраивали новых вылазок?

— Нет. Но какая-то слабая активность замечена в Проклятой долине.

— Прикажи лорд-протектору Запада отправить туда разведотряд. И постарайся, чтобы в него попал принц Даэр.

Оруженосец вскинул цепкий взгляд, но молча поклонился. Рамасха поморщился: только что он отдал приказ, равносильный приказу об убийстве. Если в долине засели темные, то отряд северян там и останется навсегда или пополнит мертвую армию Азархарта. Но бурное воображение Даэра надо было остановить во что бы то ни стало. Во избежание катастрофы. Зная мстительность брата, Игинир знал и то, что младший не успокоится.

Оруженосец замер, ожидая дальнейших приказаний либо команды исполнять уже озвученное, но Игинир медлил.

— Да, и еще, Кайш… — повернулся он к слуге. — Насколько мне известно, бунты аринтских переселенцев в Восточном протекторате прекратились после смерти короля Роберта?

— Да, они держат строгий сорокадневный пост и молитву.

— Жаль. Будет неплохо, если у нашей хитроумной Эмерит станет меньше времени на интриги и найдутся другие, более важные дела в ее провинции. Глядишь, она прекратит совать нос куда не надо… А нашим переселенцам с жаркой кровью пора вспомнить, что король Роберт ненавидел молитвы и считал самым лучшим поминовением хорошую горячую драку.

— Понял. Будет сделано.

— И чем быстрее, тем лучше для нас всех. Теперь ступай, пусть удача хранит тебя, — напутствовал Рамасха. И, видя, что его оруженосец и поверенный не торопится со всех ног выполнять поручения, приподнял бровь: — Ты что-то хочешь сказать, Кайш?

Оруженосец, улыбнувшись уголком губ, сказал:

— Смотритель оранжереи просил передать: сегодня ночью зацветет эмелис. Бутоны уже набухли.

— Не слишком ли рано? — удивился принц. Обычно нежные соцветия магического цветка распускались после весеннего равноденствия, приветствуя перелом полярной ночи.

— Так ведь и зима необычная! Знаешь же, что творится в соседнем Гардарунте. Там почти лето наступило, земля ночами светится. Того и гляди, рожь заколосится.

Да, гардарунтский феномен поверг магов всего мира в шок и растерянность. Король Роберт оказался феноменально сильным магом! И все единодушно выдохнули: слава айрам, что выяснилось это только после его смерти. Что бы они делали с живым магом такой почти божественной мощи?

Некоторые не особо умные маги с таким же священным ужасом начали произносить имя наследника огненного дара, Лэйрина. Мол, надо бы принять меры и не дать мальчишке завладеть такой несметной силой. Но Игинир знал куда больше. Знал и то, что Роберт специально разделил свой дар на несколько потоков и Лэйрину досталась едва ли десятая часть. Умён был Роберт, понимал, что бОльшая сила попросту сожжет ставшее его наследником невероятное зеленоглазое чудо.

Рамасха улыбнулся воспоминаниям и даже не заметил, когда его покинул Кайш. Опомнившись, принц нахмурился. Плохо. Теряет бдительность. Недопустимо. Усилием воли северный маг выкинул из головы черноволосого нескладного подростка и раздавил расцветающую в груди нежность. И с удивлением осознал, что на этот раз получилось куда легче. И его зародившееся в Долине Лета чувство к Лэйрин все более напоминает его теплое отношение к младшей сестренке Осияне. Он спрятал в тайник разложенные на столе бумаги и вышел из кабинета.

В холле его ждал второй оруженосец, Льеос и, судя по суетливости, с которой тот приветствовал господина, и бегающим глазам, этот красавчик-ласх, приставленный к сыну императором, только что подслушивал. Игинир знал: ничего правдивого шпионы не вынюхают: искажающие зеркала заклинаний работали отлично. Но чужой доносчик, от которого невозможно избавиться, раздражал, и надо с этим что-то делать.

— Льеос, голубчик, ты же умеешь хранить секреты? — подмигнул принц.

Юноша покраснел и поспешно кивнул:

— Конечно, господин.

— Мне сегодня к ночи нужен букет для дамы. Позаботься. Его благоухание и цветовая гамма должны включать три условных знака: осторожность, восхищение, защита. Куда отправить цветы, я скажу позже.

— Осторожность? — уточнил оруженосец.

— Она самая. И еще один букет — для молодого мужчины. Тоже три знака: вероломство, предупреждение, расплата. Именно в таком порядке. Запомнил?

— Запомнил.

— Второй букет можешь оставить себе, Льеос.

И пока ошеломленный ласх ловил ртом искрящийся от мороза воздух, Рамасха ушел обратно в кабинет, плотно закрыл дверь и, сотворив снежный портал, отправился в гостевую башню.

Надо было срочно увидеться с Ярреном и узнать, как тот отнесется к идее его обручения с самой прекрасной и богатой девушкой Севера — принцессой Эмерит. Правда, у сестры был любовник, но это такие мелочи, на которые при выгодном политическом браке никто не обращает внимания.

***

Умница Исабель за эти дни и ночи стала на себя не похожа: бледная, подавленная, с искусанными от переживаний губами, она почти не спала, как и ее госпожа. Южанка прекрасно понимала, что теперь, после исчезновения обеих младших фрейлин, она — последний бастион. Если император поставил целью извести их, он это сделает.

Нет, безумие — связываться с северным тираном. Отец просто не понимал всей опасности, когда благословил дочь на интригу в свите императорской невесты. Первоначальные планы нужно немедленно менять и держаться от Алэра подальше.

Но что же ей делать? Без защиты она не устоит. А где ее искать?

Обоих горцев девушка сразу отмела: они, может, и неплохие маги, но слишком молоды, чтобы представлять серьезную опору. Но главное — они на севере такие же чужаки, как и она сама. Хотя потенциал Яррена она успела рассмотреть и оценить. Но он всего лишь младший лорд захудалого горного дома. И что сделает даже одаренный маг-одиночка против мощи коренной синей магии, питающей северные земли?

Нет, нет, горцы тут ей не помогут, как не помогли они ни Марцеле, ни Эбигайл. Конечно, маги давали клятву защищать принцессу, как и она сама, и на фрейлин эта клятва не распространялась, точно так же, как и сама Исабель не была нанята королем для охраны гардарундских роз. Печально, но факт. Они все беспомощны перед северным изувером, как щенята.

И кто остается?

Прекрасные ласхи при императорском дворе не слишком пристально интересовались человеческими девушками. Они смотрели на них как на экзотических зверушек, с которыми забавно поиграть.

Разве что принц Игинир… Его ум наблюдательная Исабель тоже оценила, как и то, что кронпринца во дворце уважали и опасались даже его враги. Но от ее внимания не ускользнуло и напряжение между отцом и сыном, вплоть до ненависти, мерцавшей в ледяных глазах императора, когда он наблюдал за первым наследником.

Делать ставку на Игинира опасно. Очень опасно.

Исабель уже знала, как император Алэр расправился с первенцем и своим вторым сыном, заподозрив их в заговоре. Игинира он тоже не пощадит, стоит тому дать повод. У него останется еще два наследника, чтобы удержать корону в руках древнего рода. Да и третий наверняка родится в положенный срок после свадьбы Виолетты, об этом позаботятся маги.

Что же делать?

Бежать! Только это спасет! И здесь как раз ей может помочь принц Игинир, больше никто. И плевать, как его накажет император, и что потом будет с младшей дочерью короля Роберта.

Остается малость.

Первое — как-то разорвать магию клятвы, взятой с Исабель королем Робертом.

И второе — очаровать Игинира, чтобы он помог ей добраться до границы с Гардарунтом. За второй пункт плана прекрасная южанка не волновалась. Она еще не воспользовалась ни одним из припасенных снадобий, позволяющих мужчине увидеть, восхититься и возжелать ее красоту. Навсегда.

А вот первый пункт…

Девушка стиснула кулаки, глядя на тосковавшую у окна проклятую златокудрую принцессу, из-за которой она, Исабель, умница и магичка, оказалась в ловушке и теперь трепещет за свою жизнь.

О, она могла бы легко добиться, чтобы Виолетта сама ее отпустила. Эта дурочка слишком добра и сердобольна. Вон как рыдает над судьбой двух рыжих фрейлин. А ведь они ее предали без раздумий!

Да, Летта отпустит. Но беда в том, что магическая клятва, данная покойному королю, не даст Исабель покинуть пост камер-фрейлины, пока принцесса не станет императрицей и не родит ребенка.

И, если поначалу Исабель, сама нацелившаяся на императорскую корону, поддерживала сопротивление своенравной глупышки, то теперь готова была ударить по голове и притащить принцессу в постель Алэра, лишь бы поскорее появилось на свет их отродье.

Но, увы, уже не было в наличии императора.

Да и долго ждать. Исабель раньше с ума сойдет в ледяном заточении. Или император использует ее в своих играх и убьет, как убил Марцелу.

Оставалось последнее: если Виолетта умрет не по вине Исабель, клятва сама собой исчезнет.

Но как сделать, чтобы магия клятвы не сочла южанку виновной? Что бы такое придумать? Можно, как вариант, настроить Виолетту еще сильнее против Алэра, чтобы тот сам ее прибил. Но, опять же, где этот замороженный гад? Да и действовать нужно наверняка.

От злости южанка так громко заскрежетала зубами, что принцесса, рыдавшая у окна над судьбой Эбигайл, повернулась.

— Что случилось, Иси?

«И это омерзительное сокращение моего прекрасного имени!» — содрогнулась камер-фрейлина и склонила голову еще ниже:

— Ничего, госпожа. Это я злюсь на того, кто украл у нас Эбигайл.

— Разве злость нам поможет? — горько усмехнулась принцесса. И неожиданно повергла южанку в шок: — Я ведь знаю, леди, что вы ненавидите меня.

— Да за что же? — изобразила удивление Исабель. — Вы же как ангел небесный, слетевший на землю.

— Ах, оставьте эти неуклюжие сентенции, — поморщилась принцесса. — В ваших устах они смешны. Вы слишком умны, чтобы не понимать, что станете следующей жертвой, если я не покорюсь императору. Но из-за присяги на верность ничего сделать не можете, иначе бы давно сделали, вы же маг, у вас дар и сила. За то и ненавидите.

— Да, — выпрямила спину южанка и вскинула подбородок. Она умела проигрывать, тем более, что до проигрыша тут еще далеко, иначе клятва огненному королю уже дала бы знать, что грань переступлена и принцесса ею предана. — Вы правильно рассудили, только вывод неверный, ваше высочество. Я не испытываю ненависти к вам.

И это было правдой. Разве это ненависть? Злость, неприязнь, презрение… жалость. В этой палитре чувств не было черного и смертельного яда ненависти.

— Тогда что? — Виолетта подняла бровки домиком, и неожиданный свет мудрости погас в фиалковых глазах. То ли снова маску надела, то ли… показалось. — Простите. Не знаю, что на меня нашло. Нам сейчас нужно беречь друг друга и ни в коем случае не разлучаться. Ни на шаг. Хотя и это не спасет. Но для мелких поручений у нас есть Мара…

Хрупкие плечи поникли, и Летта поплотнее запахнула шубу — она теперь мерзла даже поблизости от жаровни. Исабель смерила ее долгим взглядом и решилась.

— Помните, я показывала вам амулет шаунов?

— Глаз василиска? Помню, — Летту передернуло от отвращения. — Ужасная вещь. Я запрещаю вам доставать его при мне. Оцепенеть на сорок дней и оказаться во врасти ледяного чудовища? Только не это!

— Ну почему вы? Он! А мы за это время, пока он парализован, сумеем бежать.

Летта задумчиво прикусила губу.

— Но я не маг. И… как вы это представляете? Он заморозит меня быстрее, чем я сумею расколоть ваш каменный шар!

— Песочный, — поправила Исабель. — Это специальный песок, скрепленный магическим заклинанием. Даже одна песчинка обездвижит врага на пару мгновений, а этого достаточно, чтобы взорвать весь заряд. Я могу достать для вас песчинку. Главное, вы сами не соприкоснитесь с ней. Впрочем, она будет в защитной оболочке, да и пара мгновений для вас ничего не будет значить, ни вы, ни он даже не заметите. Надо только соблюсти несколько условий: песчинка должна попасть на слизистую оболочку рта или носа. Проще всего внедрить ее через поцелуй. Смотрите, у меня есть несколько готовых ампул.

Исабель при молчаливом одобрении принцессы подошла к своей постели, вынула из-под подушки маленькую шкатулку, открыла и показала Летте длинную булавку с черным шариком на конце вместо ушка. Такие булавки обычно используют портнихи при примерке платья. Затем шаунка раскрыла над ладонью черную булавочную головку, и на ее коже появились маленькие блестящие зернышки. Если бы не блеск, их можно было бы спутать с маковыми.

— Видите? — спросила южанка в сторону, стараясь не дышать на ладонь. Летта кивнула, и магичка осторожно подцепила одно зернышко ногтем и отложила в сторону, на белоснежный батист наволочки. Остальные пять зерен она аккуратно собрала в булавочную головку и закрыла крохотную шкатулку.

Летта разочарованно вздохнула:

— Не думаю, что у меня будет столько времени, чтобы всё это провернуть на глазах жениха.

— Это и не требуется. Я показала вам само устройство и как его заряжать. Вам достаточно будет прикоснуться к головке булавки, и одна песчинка сама притянется и прилипнет к подушечке пальца. Затем дело техники: коснуться этим пальцем своих губ перед поцелуем, и через несколько мгновений снаряд окажется во рту того, кто вас поцелует.

— Поцелуй? — ужаснулась принцесса. — С ним? Ни за что!

— Ах, ваше высочество, как будто вы ни разу не целовались! Это такая малая жертва, чтобы спасти нас! — вскипела горячая кровь южанки. — Вам главное — обездвижить жениха и навести на него «Глаз Василиска». И на сорок дней, не меньше, император будет погружен в полное оцепенение, словно в него воткнули вейриэнский сельт. Не у одних горцев есть тайное оружие. Главное, всегда держите его при себе. У меня есть такие булавки с самым разным оформлением, под любое платье. Для фрейлины это была лучшая самозащита, особенно, во дворце Роберта. Смотрите!

Исабель метнулась к своему прикроватному столику, принесла шкатулку с драгоценностями и вынула из нее несколько шпилек и булавок.

— Вот эта вам подойдет к платью, подготовленному для сегодняшнего ужина.

— Но зачем? Слава Безымянному, императора нет во дворце.

— Он может появиться в любой момент, вы же понимаете, что всегда нужно быть во всеоружии, днем и ночью!

Летта с опаской взяла булавку с жемчужной головкой, покрутила в руке и поспешно вернула с таким лицом, словно прикоснулась к гадюке.

— А я сама не пострадаю во время этого поцелуя? На меня саму разве не подействует эта магия? Ведь я не шаунка и вообще не магичка!

— Риск есть, — неохотно признала камер-фрейлина. — Но если вы вырветесь сразу после первого соприкосновения, то никакого риска. Оболочка растворяется примерно полминуты.

— Вырваться? От него? Ты шутишь!

— Я научу одному приему, который наверняка поможет, — хитро улыбнулась южанка. — Один удар коленом, и любой мужчина будет валяться у ваших ног.

— О! Это… ценный прием. Научи. Но прежде, чем мы начнем урок, я должна знать, какой у тебя план бегства? Мало парализовать императора, нужно бежать так, чтобы его вассалы нас не поймали. Иначе мы все сорок дней прождем в тюрьме его выздоровления и нашей казни.

Магичка удовлетворенно выдохнула. Принцесса уже согласна! Осталось чуть-чуть подтолкнуть ее к нужному решению. И Исабель точно спасена, а Виолетта… как получится.

— Конечно, план есть! — лучезарно улыбнулась южанка. — Его зовут принц Игинир!

И не успело прозвучать это имя, как в дверь спальни раздался условный стук, и камер-фрейлина поспешила открыть.

Кандар, не переходя порога, поклонился и сообщил, что принц Игинир прислал приглашение на праздник цветения волшебного цветка эмелис, и не соблаговолит ли ее высочество дать ответ.

***

Да! Конечно, да. Какой еще может быть ответ? Но Летта выждала пару мгновений и с достоинством кивнула:

— Если это не будет выглядеть нарушением траура…

— Не будет, мы постараемся, — понимающе улыбнулся Кандар.

Она и сама с трудом удерживала счастливую улыбку. Честно говоря, половина слез Летты за эти дни была вызвана полным пренебрежением к ее персоне. Надо отдать должное: Рамасха регулярно осведомлялся о ее самочувствии через третьих лиц. Но сам он ни разу не появился в гостевой башне, словно боялся, что его тут покусают!

Летта умом понимала, что на плечи снежного принца свалилась империя. Но ведь наверняка не первый раз, должен уже привыкнуть!

И потому девушка страдала втройне. За первые дни и ночи после исчезновения второй фрейлины, маленькой и хрупкой Эбигайл, принцесса Виолетта выплакала всю фиалковую синь из глаз, и они поблекли и опухли, как у простолюдинки.

— Позови фьера Ирдари, — спохватилась принцесса, глянув в зеркало и ужаснувшись своему виду.

Увы, даже магия горцев не помогала восстановить нежную красоту гардарундской розы. Впрочем, младший лорд Яррен фьер Ирдари категорически отказался проводить второй сеанс белой магии, посоветовав положить на глаза ломтик сырого корфеля, крахмалистого корнеплода, пищи бедняков. А на вопрос, откуда молодому благородному рыцарю известны деревенские женские хитрости, лишь рассмеялся и напомнил, что у каждого воина есть мать, а вырос он в горной глуши.

— Но разве леди Ирдари — не волшебница? — удивилась принцеса. — Глупо пачкать руки о какой-то грязный корнеплод, когда можно использовать чистую магию!

— О нет, госпожа, для каждого дела — свой инструмент. Магия — как топор, а топором ногти не постригают.

Как бы то ни было, картофеля не нашлось во всем дворце северного императора. Разве что замороженный. И Яррену, ворчавшему, что он тут камеристкой не нанимался, все же пришлось применить водную магию, приводя в порядок девичье личико.

— Вам бы цены не было в шаунском царстве, — хмыкнула Исабель, наблюдая, как расцветает Летта от осторожных прикосновений ученика вейриэна. — Конечно, если бы вы научились колдовать, не прикасаясь, через вуали и решетчатую перегородку, как вынуждены врачевать желтые маги.

— Не примите за гордость, но мне цены нет в любом царстве, — рассмеялся фьер Ирдари. — Просто потому, что я не продаюсь.

Смуглые щеки южанки вспыхнули румянцем, и она досадливо отвернулась. Но перед самым выходом принцессы, не смущаясь присутствия младших лордов, напомнила:

— Ваше высочество, вы забыли булавки, — она протянула Летте раскрытую шкатулку. — Позвольте, я вам приколю.

Яррен сощурился:

— Я не чувствую магии, но они мне не нравятся.

— Принцесса знает, как с ними обращаться. А магию вы не чувствуете, потому что она заключена в растворимую оболочку.

Летта кивнула:

— Да, я знаю, лорд Яррен. Леди Исабель меня научила. Это для моей безопасности. Леди, вы должны посвятить фьера в наши планы. Сделайте это немедленно.

***

К ужину Летта впервые за неделю вышла из гостевой башни, и выглядела такой хорошенькой, что даже избалованные обилием сияющей красоты ласхи оценили ее нежную прелесть.

Воспитанная в змеином гнезде Гардарунтского дворца, Виолетта держала маску равнодушной усталости на лице. Ее взгляд был устремлен в пол, но периферийное зрение у высшей аристократии развивается в первую очередь. Леди могли в упор не замечать то, что замечать не следует. Но видеть всё.

И Летта заметила, как расцвел сказочно красивой улыбкой первый наследник ее будущего мужа. И незаметно выдохнула. Она боялась, что он о ней забыл, что ее блёклое, по сравнению с ослепительными ласхинями, лицо не вызовет у него ничего, кроме обидной усмешки. Это там, на родине, дочери Роберта считались непревзойденными красавицами, а здесь…

Принц Игинир поднялся, встречая будущую мачеху и поклонился, отдавая ей честь по принятому этикету.

— Как вы себя чувствуете, ваше высочество? Не испытываете ли в чем-то недостатка?

«В свободе, — едва не сорвалось с ее губ. — И в любви».

Она устремила на него взгляд из-под ресниц. И ей на миг показалось, что он понял ее мысли.

— Благодарю, ваше высочество, — легкий кивок головы, — но боюсь, что разогнать тьму полярной ночи и пролить в мое окно солнечный свет даже вашим магам не под силу.

— Как знать, — улыбка Рамасхи стала шире. — Сегодня, может быть, случится чудо, и солнце взойдет среди ночи. Когда расцветет эмелис…

Сердце принцессы отчего-то забилось часто-часто, и она опустила взгляд в тарелку, скрывая смущение, быстро подняла кубок с растворенной в воде каплей «корня солнца» и отпила.

***

От Исабель, сидевшей ближе всех к принцессе, не укрылась дрожь пальчиков Виолетты. «Вот это да! Ай да наша овечка! — ухмыльнулась про себя камер-фрейлина. — Влюблена в будущего пасынка, который старше ее страшно сказать, на сколько лет, ведь ласхи — не люди, живут в пять раз дольше!». Но, если заметила она, то заметят и другие, а этого допускать нельзя, пока ее связывает клятва.

— Я слышала, что эмелис расцветает ярче, когда на него смотрят влюбленные, так ли это? — улыбнулась она, перетягивая на себя внимание придворных.

— Это лишь красивая сказка, — признался кронпринц. — Еще говорят, что бутоны чернеют и опадают, если любовь корыстна или притворна.

— Или коварна, — подхватили за столом интересную тему.

— Говорят, эмелис способен предсказывать, будут ли счастливы в браке жених и невеста, — одна из дам подняла кубок и вздохнула с притворной жалостью. — Как жаль, что наш император нас временно покинул, это невероятная удача — получить такое предсказание до брака.

«Тут и предсказывать не надо, и так всё ясно», — скривилась Исабель, обменявшись понимающими взглядами с Виолеттой.

Принц Игинир внезапно тоже помрачнел. И это тоже показалось фрейлине весьма любопытной реакцией. «Надо присмотреться», — решила южанка. Если правильно сыграть на чувствах этих двоих, то спасение становится совсем реальным. Только бы император подольше поразвлекался с глупенькой Эбигайл и не возвращался еще хотя бы дня три! Ну, и осторожность не помешает.

— Ваше высочество, — прошептала Исабель. — На вас смотрят.

— Они всегда смотрят, — так же тихо ответила принцесса и вздохнула. — Но со мной моя верная свита.

— Возьмите еще эйхо и Мару. Только не берите эйхо на руки, дабы… — Исабель покосилась на парочку жемчужных головок, крепивших кружева на груди принцессы, — не испортить ваше чудесное платье.

— Не советую брать вашу питомицу в оранжерею, принцесса, — подал голос Яррен, все время ужина стоявший за креслом принцессы как ее телохранитель. — Полагаю, от эмелисов в итоге и лепестка не останется, это же магические цветы, лакомство для эйхо. А коллекция растений в императорских оранжереях столь драгоценна, что Гардарунт не сможет покрыть такой ущерб и за сто лет.