Любовь и лёд

Глава 18. Тайная свадьба

Силы вернулись к Алэру только через час — небольшие, но достаточные, чтобы император смог встать на ноги. Сама же Исабель и пошевелиться не могла: ее словно выкачали, выпили невидимые шаунские паразиты, питающиеся кровью и магией. Таких тварей во дворце, конечно, не было, тут хватало одной, но крупной — самого владыки Севера.

И его темных печатей.

Тоже невидимых. Но теперь Исабель знала точно: ее силу пили именно они. И, вполне возможно, они же гасили и магию императора. Никогда в роду камер-фрейлины не было настолько сильных магов, чтобы лишить дара такого могучего ласха, как Алэр.

Ничего. Лишь бы ему хватило сил надеть на нее корону императрицы и консуммировать брак. А там и месяца ждать будет много, чтобы избавиться от немощного мужа.

Что до мужской силы, то ее ласки и тщательно дозированный антидот во рту сделали чудо: император воспрянул. Убедился, что он еще мужчина. Хотя большего, чем излить семя на ее прекрасную грудь, южанка ему не позволила. К синему алтарю должна прийти девственница, это она помнила из книги ритуалов.

— Что ж, ты сдержала слово, желтая ведьма, — признал Алэр. — И я свое сдержу. Одевайся.

Она не успела пожаловаться на дерзость ласха, уничтожившего ее одежду, как по беззвучному сигналу императора в спальню вернулся тот самый белоголовый придворный. Исабель не слишком быстро накинула на себя покрывало, позволив оценить и ее прекрасные формы, и доказательство ее «целительского» искусства и возвращенной мужской силы к болезному владыке Севера.

— Ты успел все подготовить, сиагр Диас? — спросил у него император.

— Осталось взять из сокровищницы ваш венец.

— Дозволяю, — император поднял руку, нахмурил брови: сияющий ледяной ключ слишком медленно вырос на его ладони. — Возьмешь и отнесешь сразу на место. А теперь вели нас одеть.

Сиагр Диас с поклоном забрал ключ и, спрятав его в нагрудном кармане, хлопнул в ладоши, породив стайку радужных крылатых змеек. Посланницы тут же умчались за дверь, и через несколько мгновений в покои вошли две ласхини, неся на руках синие одеяния с небесно-голубыми узорами. Они же помогли омыться и одеться императору и его невесте.

Сердце Исабель забилось часто-часто, когда она опознала в платьях традиционный свадебный наряд северян. Даже на помолвку с Виолеттой и на ритуал с подменной невестой Алэр надевал не такие одежды, более свободные, модные и роскошные, как будто показывал свое отношение как к чему-то ненастоящему, временному, недостойному истинной церемонии. А сейчас ради брака с Исабель ему принесли правильные древние одеяния.

Вышитое платье как будто было живым – неприязненно кололо камер-фрейлину, внезапно сдавливало грудь, хотя только что едва ли не болталось на ее тонкой фигуре, кусало соски, царапало попу до крови. Южанка вздрагивала, но терпела, не жаловалась. Враждебная синяя магия показывала, как сильно ей не нравилась «желтая» невеста.

Ничего, смирится эта гадкая магия! Были же у императора любовницы-шаунки, и ложе под ними не треснуло.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался внимательно наблюдавший за девушкой император.

— Прекрасно, — широко улыбнулась Исабель. Камеристки разочарованно переглянулись. Не дождутся.

— Диас, ты еще тут? — Алэр взглянул на приближенного ласха и поднял бровь.

— Прости, мой господин. Хотел убедиться, что не понадобится запасное платье для невесты.

— Не понадобится, — уверенно заявила южанка и едва сдержала вскрик — с такой силой в нее вонзились тончайшие иголки льдинок, составлявшие узор вокруг горловины.

Исабель почувствовала стекающие по коже капельки крови. Доживет ли она до свадьбы? — посетила ее запоздалая разумная мысль, но была изгнана. Не в шаге от цели сдаваться!

— Диас, пригласи лекаря и ступай уже, — приказал Алэр. — Я хочу быть уверенным, что ничто не помешает нашей свадьбе.

— Слушаюсь, мой император.

Следом за сиагром вышли и камеристки, и Исабель осталась наедине с будущим мужем. Он пару минут молча наблюдал за ее попытками выстроить защиту между собой и взбесившимся кровожадным платьем и лишь налюбовавшись на ее мучения, растянул бледные губы в улыбке:

— Почему я не вижу радости на твоем лице, моя невеста?

— Я… радуюсь, мой господин.

— Ты ведь помнишь мое условие? Если ты хочешь сесть рядом со мной на трон, ты должна принять лицо Виолетты и выйти за меня под ее именем.

— Я помню.

Ничего, это не самое страшное. Как только Исабель станет императрицей, она откроет правду всему миру, и дряхлый недомаг уже ничего не сможет с ней сделать, только признать свой обман и смириться с истинным лицом шаунки.

— Сними платье. Это испытание ты не прошла. Тебя не принимает магия Севера.

Не обязательно на невесте должна быть наша церемониальная одежда. Достаточно того, что она будет на женихе. Но кто знает, какую ловушку тут зарыли знатоки синих ритуалов?

— Я выдержу!

— Возможно, это с тобой происходит потому, что я помолвлен, и помолвка не разорвана, а ты, как ни крути, не Виолетта. Но есть один способ… — Алэр задумчиво пропустил сквозь пальцы прядь своих длинных волос. Ожившие змейки обрадовались ласке и с шипением подняли снежные головы.

— Какой? — Исабель даже забыла о пыточном платье и подалась вперед, за что была больно наказана — иголки на этот раз впились в сосок, и девушка не сдержала крика. — Ай!

— Сейчас проверим, — император протянул руку и положил ладонь на пострадавшую грудь, даруя прохладу и облегчение. Вот только в его глазах светился лишь исследовательский интерес палача.

— Хорошо, я согласна, снимите с меня этот… наряд.

Платье разлетелось такими же осколками, как предыдущее.

В таком виде девушку и застал вошедший с поклоном незнакомый ласх со знаком целителя на груди. Исабель с изумлением заметила, что его лицо расцвечено синяками, а один глаз опух.

— Получилось? — повернулся к нему Алэр. — Что с тобой?

— Совсем чуть-чуть успел добыть, ваша многоликость, — еще ниже склонился ласх. — Ее телохранители едва меня не убили. Еле вырвался и бежал порталом. Особенно лютовал этот, светловолосый. Если бы мой помощник меня не закрыл телом, тот сельт достался бы мне, и наша затея сорвалась бы.

— Этот фьер Ирдари, опять! Одни неприятности от него! — поморщился император. — Что ж, несколько капель лучше, чем ничего. На заклинание хватит? Тогда приступай. Леди, как видишь, уже готова.

Лекарь достал из кармана маленький флакон с красной жидкостью и повернулся к южанке.

— Прошу вас стоять неподвижно и запереть свою магию, иначе вы все испортите.

— Как запереть?

— Так же, как вы запираете ее, превращаясь в камень. Но без превращения.

— Я так не умею! То есть, не умею без превращения. Я оцепенею, и тогда ритуал не состоится, а болезнь вернется к императору, если вовремя не обновить отражающие заклинания.

— Я это предусмотрел. Мой господин, у меня есть средство. После ритуала можно будет снять.

— Действуй, — кивнул Алэр.

Исабель и глазом не успела моргнуть, как на ее предплечье защелкнулся браслет из неподвластного шаунам, преображенного в подгорных кузнях Белых гор металла — запирающее магию, предательское, омерзительное изобретение какого-то изувера!

— Так вы ни сами себе не помешаете, миледи, ни императору, — лекарь, этот урод и самозванец, надевший знак целителя, криво улыбнулся ей разбитыми губами.

Дальнейшее девушка воспринимала как сквозь туман.

*

Лекарь достал ледяную чашу из-за пазухи, провел над ней рукой, и в прозрачной глубине вспыхнул синий лепесток пламени. Поставив чашу на столик, ласх капнул в огонек багровую каплю из флакона. Исабель завороженно наблюдала, как в синем лепестке заискрили белые росчерки, рисуя тончайшее кружево узора, как будто белые журавли летели по голубому небу.

— Потрясающе! — пробормотал лекарь. — Взгляните, мой император, у вашей невесты есть родовая магия!

«Конечно, есть! — раздраженно подумала камер-фрейлина. — Я же маг! Зачем тогда ты, дубина замороженная, нацепил на меня эту антимагическую гадость?»

— Вот это сюрприз! — хищно улыбнулся Алэр, вглядываясь в бело-голубое кружево. — А каков актерский талант! Так притворяться бездарной!

— Она не притворялась, мой господин. Ее белая сила заперта. Она спит, иначе не вела бы себя так спокойно, соприкоснувшись с синим пламенем ласхов.

«Белая сила? — южанка начала догадываться, что за алая жидкость оказалась во флаконе. — Виолетта — маг? Запертый маг?»

— Как ты думаешь, Роберт знал, что его жена заперла магию дочери? — Алэр задумчиво потер гладкий подбородок. — Горная ведьма его обманула? Не верю. Если знал, то это совсем другой поворот. Что было бы, приведи я белую риэнну к алтарю?

— Как обычно, произошел бы обмен. Белая магия получила бы толику силы синей, а вы зачерпнули бы сколько-то белой силы. Но, поскольку мы не знали о магической сути вашей невесты, то обмен был бы неравноценный.

— Получил бы белую силу, — завороженно прошептал император и непроизвольно его рука поднялась и впилась ногтями в грудь там, где Исабель недавно, в оранжерее, видела жуткую черную печать.

И она испугалась. Если Алэр увидел свое спасение в Виолетте, то зачем ему шаунка? Он избавится от нее! И оценивающий, расчетливый взгляд императора на побледневшую девушку подтвердил ее догадку.

Она задрожала, отшатнулась, пытаясь прикрыть наготу распущенными длинными локонами. Прошептала, уже ни на что не надеясь:

— Мой император, только мой дар может вернуть вам…

— Молчи! — Алэр дернул рукой, порвав ткань ритуальной рубашки и оставив на груди багрово-черные полосы, и поморщился. Из ранок не пролилось ни капли густой вязкой крови. — Продолжим. Время не ждет.

По его кивку лекарь раздул лепесток синего огня, превратив его в огромный факел в человеческий рост. Крохотные белые искорки растаяли в нем без следа.

Император хлопнул в ладоши, сорвавшиеся змейки тусклых, почти серых радуг умчались за дверь, даже не заметив препятствия. А пока Исабель лихорадочно размышляла, что же ей теперь делать и как снять запирающий браслет, лекарь подступил к ней и начал втирать красную жидкость в ее царапины, оставшиеся от взбесившегося платья. Кожу обожгло, словно к ней приложили одновременно и лед, и раскаленный уголь. Южанку окутал едкий синий туман.

— Что вы делаете? Зачем? Мне больно! — ее голос задрожал, вся самоуверенность и гордость растаяли, как не было.

— Потерпите. Должны же мы как-то обмануть данную перед синим пламенем клятву обручения императора и дочери Роберта Рыжего! — ободряюще подмигнул ласх. — Алтарь отвергнет вас, госпожа, если этого не сделать.

— Исабель, ты же не забыла наш договор? — раздраженно спросил Алэр. — Ты становишься императрицей Севера только при условии, что возьмешь имя и внешность принцессы Виолетты.

Значит, он не передумал? Она станет императрицей? Правда, с таким браслетом будет сложно открыть правду прямо на церемонии, но Исабель что-нибудь придумает, обязательно придумает, она самая хитрая и умная в семье!

— Да, мой император, я помню.

Жжение приутихло: видимо, магические силы уравновесились, но девушке было страшно опустить взгляд и смотреть на свою грудь и бедра. А если там ожоги?

Дверь снова распахнулась, но выступившие слезы помешали увидеть вошедшего. Она опознала его по голосу и блеску белоснежных, как у императора, но более ярких волос. Сиагр Диас поклонился и оповестил:

— Всё готово, ваша многоликость. Свидетели пройдут порталами, амулеты я раздал. Жрецы уже там, наша… хм… реликвия у них, никто ничего не заметил. Но куда спрятать это?

Исабель вытерла ладошкой слезы. В руках сиагра было что-то небольшое, круглое в основании, словно в неприметную серую ткань завернули горшок.

— Спрячь в ночную вазу, — криво усмехнулся Алэр.

Сиагр направился к ложу, но проследить за ним не удалось: лекарь развернул девушку к себе спиной и продолжил втирать в ранки кровь принцессы Виолетты, прижигая их ледяной магией.

Брякнула крышка ночного горшка, вытащенного сиагром из-под ложа. Стукнуло металлом о металл что-то более тяжелое. Что они прячут в ночной горшок? Поразительно. У них что, тут, в императорской опочивальне, нормальных уборных нет? — фыркнула Исабель, намеренно разжигая в себе злость, чтобы не расплакаться от боли и унижения.

— Готово, — отступил от нее лекарь. Поставил пустой флакон на столик. И в тот же миг столб синего пламени в чаше погас. — Теперь ни один маг в мире не отличит ее магический спектр от принцессы Виолетты. Осталось внести изменения на физическом плане. Но боюсь, любая иллюзия развеется перед Синим Очагом.

— Не любая, — отмахнулся император. — Снежить подготовлена уже давно, к счастью для нас. Диас, займись. Я пока не имею достаточных сил.

Беловолосый сиагр направился в дальний угол спальни, отдернул темный полог, и южанка едва сдержала крик: в нише за занавеской стояла обнаженная принцесса Виолетта. Как живая. Только ее грудь не вздымалась от дыхания и ее фиалковые глаза были широко распахнуты и не моргали. Искуснейшая статуя, не отличить от настоящей.

Сиагр щелкнул пальцами, статуя вздрогнула, моргнула, словно пробуждаясь. Да, не зря Виолетта после истории с Марцелой боялась, что император убьет невесту и вместо нее поведет к алтарю ледяную куклу. Так и будет. Почти так.

Снежить подошла ближе и слегка склонила голову. Рассыпалась золотая река распущенных волос. Совсем как у гардарунтской принцессы.

— Мой господин, счастлива видеть тебя, — чистым мелодичным колокольчиком прозвучал голос Виолетты. Как настоящий.

Император подошел к Исабель со спины и крепко взял ее за плечи. Шепнул предупреждающе:

— Стой спокойно. Только посмей дернуться.

Диас направил снежить к девушке. Статуя шла расслабленной, почти человеческой походкой. Только зная, что это лишь изумительное искусство ледяных магов, можно было заметить излишнюю механистичность движений. Подойдя вплотную к Исабель, снежить развернулась. И тут император с силой толкнул южанку.

Она почувствовала, что ее тело как будто ухнуло в прорубь и погрузилось в колючую ледяную воду. Исабель зашлась в крике, но это было ее ошибкой: в горло хлынула ледяная взвесь, и она задохнулась. Заледенела внутри кокона. Стала ее полуживым остовом. Тело снежити растеклось по ее телу второй кожей.

— Идеально! — восхищенно выдохнул сиагр. — Мой император, это великолепно! Какое открытие в магии! Преклоняюсь перед вашим гением!

Упав на одно колено, Диас преклонил голову, и лекарь вслед за ним.

— Встаньте, — повелел Алэр. — У нас нет времени на восторги. Виолетта, повернись!

Полуживая, заточенная в ледяное тело Исабель даже не подумала послушаться, просто не осознала, что император обращается к ней. Но ее тело послушно развернулось, и это было больно. Очень больно. Как будто вторая, ледяная кожа проросла иголками внутрь. Мириадами иголок. И провернулась вокруг, потащив за собой и спрятанное внутри тело южанки. Так с нее и ее родную кожу снимут, — ужаснулась шаунка. А лед стал еще плотнее облегать ее. Как будто пророс внутрь, к сердцу.

— Привыкай, Исабель, что теперь у тебя другое имя, и ты должна слушаться приказа сразу, — обойдя девушку, точнее, симбиоз живого человека и снежити, император взглянул несчастной невесте в глаза. — Твое сопротивление прибавит тебе боли и ускорит омертвление тканей. Чем послушнее ты будешь, тем быстрее мы завершим церемонию и освободим тебя. Поняла?

«Да!» — мысленно крикнула Исабель, но ее заледеневшие губы не пошевелились.

— Виолетта, ты поняла?

— Да, мой господин, — молвила оболочка, пошевелив и губами южанки.

— Не переусердствуй, — поморщился император. — Это выглядит подозрительно. Принцесса никогда не лебезила передо мной.

— Поняла, — сказала Исабель, начиная приспосабливаться к движениям снежити при малейшем уколе прорастающих иголочек.

— Вот и прекрасно, — довольно улыбнулся Алэр. — Помни, моя дорогая невеста. Останешься ли ты живой во время и после церемонии, зависит только от твоего послушания.

Сложив пальцы в кулак, он с силой провел по щеке невесты, вминая костяшками кожу, и шаунке даже не надо было сдерживать стон боли — он бы все равно не вырвался. Ее губы улыбались и сделали попытку поймать палец господина и поцеловать, втянув в рот. Алэр позволил ей шалость, больно сжал второй рукой обнаженную грудь, а его шепот стал бархатным:

— Я долго ждал, Виолетта. Немыслимо долго для владыки Севера. И сегодня я возьму тебя.

И Исабель показалось, что в этот момент он говорил о своей настоящей невесте, а не о ней, не о бывшей камер-фрейлине, не о той, кто заживо похоронена под фальшивой оболочкой.

— И последний штрих, Виолетта, — уже обе ладони императора безжалостно мяли ее груди. При невозмутимых свидетелях. — Ты ведь не можешь обойтись без своих фрейлин.

Ущипнув напоследок горошины сосков, император кивнул Диасу:

— Зови свиту принцессы.

Сиагр хлопнул в ладоши, и девушки вошли, все трое. Первыми шли фальшивые Марцела и Эбигайл и несли свадебное платье, взятое из сундука Виолетты. Как только сумели украсть? Исабель его отлично помнила. И сразу увидела свою замаскированную булавку с жемчужной, воткнутую в вышитые жемчугом цветы. Девушка обрадовалась. Это был шанс на спасение! Крохотный, но лучше, чем ничего.

А следом за младшими фрейлинами вошла… она сама. Черноокая, черноволосая и смуглая южная красавица в янтарного цвета платье из ее праздничного гардероба. В руках она несла ларец со свадебными драгоценностями. Похоже, Виолетту ограбили. Не жалко. Из-за нее, только из-за нее теперь страдает гордая дочь желтых песков! «До чего же я хороша… была», — горько подумала шаунка, глядя на собственное лицо со стороны. На длинные черные косы. На горделиво развернутые плечи и осиную талию… И на безжизненный взгляд без искры мысли. Ужасное предчувствие сдавило сердце южанки, но она упрямо сжала губы, не признавая поражения.

— Ваша многоликость… Ваше высочество, — присела в реверансе неотличимая от Исабель девушка. — Позвольте вас одеть к церемонии.

— И побыстрее, — махнул рукой император.

А руки у снежити мертвые. И глаза вблизи мертвые. И дыхание ледяное. Впрочем, холода южанка уже не чувствовала.

*

Ее одели в тесное платье Виолетты, которая была и тоньше, и ниже камер-фрейлины. И, хотя одежды были не ношеные, Исабель окутало тонким запахом любимых благовоний принцессы. Инсейских, с запахом моря и сиреневой свежести. Южанка поморщилась и с удивлением поняла, что ее ледяной панцирь синхронно повторил гримасу. Приспосабливается? Или, когда не надо слушаться приказа повелителя, снежить как будто сливается с пленницей? В душе Исабель шевельнулась робкая надежда, что она и из этой ловушки сможет выбраться.

Пока сиагр по приказу императора застегивал на ней брилиантовое колье и надевал диадему, девушка бросила взгляд на свое отражение в зеркальной стене и сравнила себя, какую помнила, со своей копией, стоявшей рядом со шкатулкой в руках. Лже-Исабель, заметив ее взгляд, раздвинула губы в мертвой улыбке:

— Вы самый прекрасный бриллиант в короне императора, госпожа.

Дура безмозглая. Кукла ледяная. Баба снежная. Что с нее взять?

Исабель скрипнула зубами. Как же противно смотреть на свое и такое чужое лицо! А ведь и ее саму уже не отличить от Виолетты. Цвет волос стал бледно-золотым, глаза, все еще немного стеклянные, приобрели насыщенный фиалковый цвет. Даже фигура изменилась! И платье уже не кажется коротким.

— Хватит возиться! — нетерпеливо воскликнул император. — Моему бриллианту пора наконец занять свое место. Сиагр Диас, открывай портал!

В лицо Исабель удалил такой сильный и морозный ветер, что она зажмурилась и даже порадовалась маске-оболочке снежити на своем теле, не пропускавшей ледяные иглы.

Хлопнули парусом магические щиты, развернулся искрящийся купол, и южанка открыла глаза.

«А где же храм?» — удивилась девушка.

Вокруг простиралалась заснеженная долина, окруженная венцом ледяных гор. Над головой сияли северные сполохи вместо факелов, а под ногами, в центре долины, блестела твердая полупрозрачная поверхность, испещренная светящимися морозными узорами и вплетенными в них рунами, словно Исабель стояла на ледяном панцире замерзшего озера. Очень глубокого круглого озера, и в его неимоверной бездне слабо мерцал синий огонек.

В толще льдины виднелись еще какие-то белые пятна, смутно напоминавшие разбросанные, изломанные человеческие тела, но шаунка предпочла не вглядываться.

Вместо алтаря в центре площадки возвышалась еще одна льдина, примерно по пояс высотой. Ее частично скрывало небрежно наброшенное синее покрывало с вышитыми серебром гербами северного Императорского дома Лартоэне. С одного края накидка сползла, открывая взгляду трещину, расколовшую алтарь.

Владыка Севера подошел к возвышению, поморщился:

— Некому поправить? Совсем страх потеряли?

Незнакомый южанке ласх в ритуальном одеянии служителя храма — голубой хламиде с вышитыми светящимися языками синего пламени — торопливо одернул накидку, и алтарь стал напоминать круглый обеденный стол. Еще два жреца стояли поодаль и держали на шелковых подушках две короны, парадную императорскую и малую, для его супруги. Оба венца даже на взгляд со стороны казались древнейшими реликвиями, полными магией.

Взгляд Исабель прилип к короне императрицы, а сердце забилось часто-часто. Наконец-то! Когда артефакт окажется на ее голове, ей уже не страшна будет синяя магия, и даже самый лютый мороз не причинит вреда! Скорее бы. Ледяная оболочка ее защищает от холода, как ни странно, но нельзя доверять снежити, захватившей ее тело!

Девушка так увлеклась своими мыслями о скором могуществе, что пропустила начало церемонии.

Стало многолюднее: откуда-то появились еще несколько магов, их слуги раскатили ковровую дорожку под ноги жениха и невесты. Над алтарем слабо замерцало слабое призрачное пламя, и старший жрец, простерев над ним руки, зычно провозгласил:

— Приветствуем жениха Алэра и невесту Виолетту, решивших заключить брак по древнейшему обычаю под открытым небом Севера и избравших для этого разрушенный храм в Дихорской долине с тем, чтобы таинство обряда скрепило сей алтарь и дало начало новой жизни.

Сиагр Диас, взяв невесту под локоть, вместо посаженного подвел ее по дорожке, усыпанной снежными цветами, к алтарю при полном безмолвии магов и звезд. Даже ветер стих. Лишь лепестки и стебли мертвых цветов хрустели под ногами. Рядом встал Алэр.

Сам ритуал оказался коротким: жрец водрузил на голову Алэра императорский венец (над головой Исабель малую корону только подержали, и ее тяжести она так и не ощутила!), нараспев прочитал соответствующие сутры из священных книг, призвал благословение Синего пламени для жениха и невесты, принял их столько краткие клятвы верности и прочего. Затем надрезал серебряным ножом их запястья, причем, у Исабель по свежей ране, как раз там, где уже надрезал лекарь, впрыскивая кровь Виолетты, и окропил алтарь их кровью. Вот тогда синее пламя на миг из призрачного стало более плотным, выстрелило языками, окутало фигуры жениха и невесты и, рассыпавшись на искры, взлетело столбом в небеса.

Накидка с императорскими гербами испарилась, а льдина словно оплавилась и стала цельной.

Свидетели разразились криками «Свершилось!», «Дихорский храм возрожден императорской кровью и магией!» и овациями, причем, при каждом хлопке ласхов рождались фейерверки радужных сияний и уносились в небо птицами.

И, казалось, никто, кроме Исабель, не заметил, что в ледяной толще алтаря появилась странная черная паутина.

Может быть, показалось, успокоила себя девушка. Двое помощников старшего служителя взамен накидки слишком быстро набросили на сплавленную воедино льдину белоснежное покрывало, сшитое из шкур полярной кинсы.

— Синее Пламя благословило брак гардарунтской принцессы Виолетты и императора Севера Алэра, — торжественно провозгласил старший служитель. И наконец самолично надел корону на голову Исабель. — Восславим императрицу Виолетту!

Пока ласхи изображали радость, гораздо скромнее, чем только что славили императора и возрождение алтаря, Исабель привыкала к короне. Получилось стремительно! Тяжести металла уже не ощущалось. Магии тоже, хотя в книге ритуалов южанка читала, что такие древние артефакты одаривают своих носителей силой, здоровьем и молодостью. Трехсотлетнего Алэра одарили же! Может, ей подсунули фальшивку? Фальшивой невесте — фальшивый венец? Какое разочарование!

Последним штрихом старший жрец надел на супругов кольца и заявил:

— Теперь вы муж и жена. Молодым следует скрепить брак на возрожденном алтаре и отдать дань Северу кровью и семенем. Пусть пламя нашей земли, наше небо, звезды и ушедшие айры свидетельствуют вам.

Десятки порталов вспыхнули одновременно. Долина опустела за миг. Остался лишь лекарь, три куклы, изображавших фрейлин невесты, и теперь уже муж Исабель. «Виолетты», — поправила себя южанка. План воспользоваться булавкой, сообщить свое настоящее имя и показать свое настоящее лицо с треском провалился.

Она ждала, что ее супруг, который, кстати, ни разу во время церемонии не взглянул на нее, откроет портал во дворец, но вместо этого он подхватил ее на руки и… положил на алтарь!

Только что обретенная корона императрицы свалилась с ее головы и брякнула о лед.

— Что… что вы делаете? — смогла спросить ошеломленная девушка.

— Разве ты не слышала? — в жуткой усмешке скривился рот Алэра. — Мы обязаны скрепить наш брак здесь и сейчас, Виолетта. Отдать дань северу девственной кровью и мужским семенем. На этом алтаре.

— Не надо здесь! Я… я замерзну!

— Не говори глупости, дорогая. Корона императрицы подарила тебе иммунитет от холода в тот же миг, как была на тебя надета.

«Не была надета! Это фальшивка» — хотела крикнуть Исабель, но ее губы сковала маска снежити, и она смогла только простонать нечто невразумительное. И бессильно биться внутри ледяной скорлупы, чувствуя, как жесткие руки императора задирают на ней юбки свадебного платья и бесстыдно оголяют ноги.

— Мы быстро, дорогая. А если тебе страшно, то… эй ты, как тебя… — Алэр повернул голову к бесстрастно наблюдавшему лекарю, — завяжи лаза моей супруге. А вы что стоите, как статуи? — накинулся он на фрейлин. — Разденьте императрицу!

Исабель содрогнулась, когда ее схватили за плечи холодные руки снежити, изображавшей фрейлин принцессы, в том числе ее саму.

Внезапно снежные куклы замерли. Над долиной раздался жуткий, нутряной вой, а звезды и северные сполохи разом погасли, луна потускнела, став кроваво-красной. Слабо и жутко светился только алтарь и ледяная бездна под ним. Вот только свет был багровым, а не синим.

— Как же плохо ты обращаешься со своей юной женой, Алэр, — раздался тихий, бархатный мужской голос над самой головой Исабель.

Она распахнула ресницы, встретилась взглядом с изумрудной, чуть усталой зеленью глаз незнакомого черноволосого мужчины и… пропала. С первого взгляда. И до последнего вздоха.

Он был стройный, высокий, с белой кожей, но совсем не похож на утонченно прекрасного ласха. И вовсе не из-за черных, как южная ночь, густых волос, свободно падавших на широкие плечи. Нет, его красота была мускулинной, мужской, хищной. Волевой подбородок, крупный прямой нос, густые, черные брови, изогнутые как крылья ястреба.

И его одежда, видневшаяся из под черного плаща, была какой-то… иной, странной. Исабель не успела толком рассмотреть: ее отвлек злой голос супруга.

— Не тебе говорить о том, как надо обращаться с женами! Своей у тебя никогда не было, только бесчисленные наложницы и любовницы. Не так ли? — огрызнулся император, так и не назвав чужака по имени.

— Не было, — согласился черноволосый, сверкнув белозубой улыбкой. — Но скоро будет. Я, кажется, в кои-то веки нашел ту, кто достойна стать моей королевой.

И он так пронзительно, жадно, зовуще взглянул на лежавшую на алтаре девушку, что Исабель окатило волной жара. Прилипшая к ее коже снежить, воспользовавшись моментом, проникла еще глубже в ее тело. И этот контраст ледяных игл и странного, тянущего внутренности жара в животе, сводил с ума.

Только ОН может помочь ей, — поняла южанка. Только ОН спасет.

Она постаралась принять соблазнительную позу, слегка прогнулась, опираясь на лопатки, чтобы ее грудь казалась больше и словно сама просилась в сильные мужские ладони.

Зелень глаз незнакомца ярко вспыхнула.

— Ты выполнил часть договора, и я сниму с тебя одну печать, Алэр, — незнакомец вскинул руку, метнул в сторону императора волну черной силы, и Исабель, наконец, поняла, кто он.

Тот, перед кем трепещет весь мир Эальра. Тот, чьи печати черным огнем горели на белом теле императора Севера. Тот, кто сумел заклеймить даже такого сильного мага как Алэр. Тот, чье имя боятся произносить даже мысленно. Азархарт. Владыка Темной страны. Воплощенный грех и соблазн. Воплощенная смерть.

Но вместо ужаса и отвращения шаунка преисполнилась восторгом и трепетом, который можно было бы назвать священным, не будь это так кощунственно. Раболепным трепетом, так будет вернее.

Император, схватившись за грудь, упал на колени и застонал от боли. От его тела отделился сгусток мрака, упал на снег и, по-змеиному извиваясь, подполз к Азархарту и впитался в падавшую от него густую тень. Слишком густую для такого слабого освещения, какое дарило только багровое мерцание луны и алтаря.

— Убирайтесь все, пока живы, — приказал Азархарт. — И своих снежных баб забери, пока целы.

Северный император с трудом встал, опираясь на руку верного лекаря, чье имя он так и не вспомнил. Снял с руки перстень, нажал на камень и бросил себе под ноги. Сил открыть снежный портал у него не было, воспользовался амулетом. Поднялся снежный буран закружился, окутал порошей пять фигур: ласхов и снежить. И взвился, исчезнув вдали.

Исабель осталась наедине с самым жутким существом мира. Страха по-прежнему не было, наоборот, у нее губы пересохли от предвкушения самого главного выигрыша в ее жизни.

Азархарт шагнул к алтарю, наклонился над Исабель, легко, невесомо коснулся ладонью ее щеки. Ласково обвел пальцем приоткрытые розовые губы.

— Совсем замерзла? — спросил он.

— Уже нет, — шепнула девушка.

— Ах да, я и забыл. Корона императрицы Севера дала тебе иммунитет к холоду.

— Да, — выдохнула южанка.

И это было не только согласие со словами мужчины.

Это было то самое «Да», с которым женщина отдает всю себя и соглашается на все, что бы ни было. Принимает мужчину как хозяина ее сердца и тела. Это было «Да», сказанное на алтаре, внутри которого, скрытое под белоснежными шкурами, окончательно погасло синее пламя, пойманное в черную паутину, погасло даже багровое. И зажглось черное.

Исабель влюбленной кошкой потянулась к своему хозяину и с намеком развела колени. Она хотела его, немедленно! «Возьми меня!» — мысленно умоляла южанка.

Но внезапно мужчина отпрянул. Брезгливо поморщился. Снял с себя плащ и бросил на Исабель, прикрыв ее полуобнаженное тело с задранной юбкой и раздвинутыми ногами.

— Все дочери Роберта, которых я знаю, — шлюхи. Адель. Агнесс. И даже Виола. Да-да, я знаю, что она жива и уже наставляет рога своему глупому горному жениху. И ты не исключение, Виолетта. Но ты больше всех их похожа на свою мать. В тебе был стержень, раз ты так долго сопротивлялась северной ледышке, возомнившей, что он умнее и хитрее меня. Так куда же он делся, твой стержень? Почему ты оказалась здесь, на брачном алтаре, и лежишь в позе бордельной девки?

— Прости, господин… — стуча зубами, прошептала шаунка. Внезапно стало так холодно, что невозможно дышать. Лютый мороз добрался наконец до жертвы, и плащ владыки Азархарта не защищал, а наоборот, как будто растворял защищавшую ее оболочку снежити с лицом Виолетты.

— Так я и думал, — усмехнулся Азархарт. — Старый мошенник опять захотел обмануть меня. Подсунул фальшивку. На этот раз более искусную. От тебя даже пахнет матерью Виолетты и, что совсем интересно, белой магией. Могло и получиться… Что он использовал? Впрочем, откуда тебе знать…

«Я знаю, знаю!» — южанке хотелось быть полезной для господина. Может, тогда он ее пощадит, не убьет?

— Кровь, — прохрипела она, преодолев сопротивление ослабевшей, почти уничтоженной темной магией снежити.

— Так я и подумал, — одобрительно кивнул темный владыка. — Однако как интересно! Ах, Хелина, а говорила, что все ее дочери бездарны, — Азархарт расхохотался. И, отсмеявшись, произнес уже без злости, с какой-то даже нежностью: — Ну, Хелина, милая моя плутовка, придется за тебя взяться всерьез…

И сердце Исабель словно укусила змея — такой яростной ревности южанка еще никогда не испытывала. И к кому? К какой-то старухе, наверняка изможденной родами матери семерых детей! К горной ведьме Хелине, от которой даже ее муженек, король Роберт, отказался!

— Но ритуал надо закончить, — Азархарт подцепил тростью упавшую корону императрицы. — Пусть даже с подделкой. Магия ждет. Кстати, кто ты на самом деле, подменная невеста. Как твое имя?

— Исабель. Камер-фрейлина принцессы Виолетты.

— Жадная, завистливая фрейлина, возмечтавшая о короне императрицы. Но умная, раз сумела обойти присягу и предать свою госпожу. В моей свите пригодится такая женщина. Ты же хочешь жить, Исабель?

— Хочу, господин.

— Это хорошо. Ты не так глупа, как мне показалось. У тебя еще есть шанс получить корону темной княгини. Хочешь?

Исабель молча кивнула, не веря своему счастью И правильно не верила.

— Один из моих сыновей завершит ритуал и возьмет тебя во временные жены здесь и сейчас, — прозвучал приговор всей ее жизни. — Как долго продлится ваш брак, зависит только от тебя. Будешь княгиней, пока ему не надоешь.

— А потом?

— Потом будешь служить темному воинству. У нас вечный дефицит женщин.

За спиной Азархарта развернулись огромные крылья мрака. Он завернулся в них как в кокон и бесшумно исчез.

Через мгновение плащ, укрывавший Исабель, внезапно потяжелел, придавив ее как могильная плита. И девушка с ужасом ощутила, что это уже не кусок ткани, а крупный, чернокожий, полностью обнаженный мужчина кошмарного вида. Его морда бугрилась от множества шрамов, а из-под верхней губы выступали жуткие клыки.

— Ну здравствуй, женщина, — прорычало чудовище. — У нас с браком все просто. Кто первый, тот и муж. Пока ты подо мной, до тех пор жена и княгиня.

Он задрал ее юбку еще выше, когтем подцепил ее нижнее белье и разрезал, дернул ее за ноги, разведя их широко в стороны, и Исабель закричала от ужаса и отвращения.

Ее рука, освободившаяся от оков снежити, нашарила на груди булавку. Но шаунка в последнем озарении осознала, что с настоящим темным князем даже ее родовая магия не справится, не рассчитана она на сражение с потусторонними темными силами. И ее собственная магия все еще заперта проклятым браслетом!

Но живой она не дастся!

И она вонзила амулет в саму себя, последним движением раздавив булавочную головку. «Желтая матерь песков, помоги своей дочери!» — взмолилась шаунка.

Одновременно с первым движением огромного орудия чернокожего сына Азархарта та, которую он вознамерился взять в жены на чужом алтаре, исчезла, превратившись в небольшой драгоценный опал, затерявшийся в белоснежных шкурах.

Темный князь разочарованно взревел, повел носом и безошибочно, по остаткам магических эманаций, нашел камушек. С яростью сжал в кулаке, но раздавить не смог. Развернул крылья, схлопнул и исчез так же, как его отец и владыка.

Алтарь, так и не оскверненный темным семенем, погас. Звезды вернулись на небо, луна очистилась. Поднялась поземка и бросила на белые шкуры кинсы горсть чистого снега.

К утру многострадальная Дахорская долина снова была завалена многометровыми сугробами, укрывшими и алтарь, и ледяные торосы вокруг него, оставшиеся от древнего храма, и уже ничто не напоминало о нечестивом ритуале.