Любовь и лёд

Глава 23. Спасение

Столкновение огненной и снежной магии уничтожило портал, окатило кронпринца штормовой волной неприятно горячей воды и оставило лежать в луже. Он мгновенно промок. Потоки воды стекали по волосам и лицу, не позволяя открыть глаза и рассмотреть, что за тяжесть прижала его руки и ноги.

Рамасха тряхнул головой, рассыпая веер брызг. Разлепил ресницы. Он мог бы остановить водопад, попросту заморозив его, но тогда сам бы заледенел. Вот потому-то ласхи предпочитали не воевать с инсеями, а договариваться и торговать…

В этот миг его настигло первое послание Ниэнира, ослепившее ярким сполохом принца, и без того полуослепшего от огненной вспышки. Ниэнир никогда не умел четко рассчитывать «громкость» зримой речи.

«Брат! Вижу портал над обозначенной на карте точкой! Ого! Из него вышел отец… и его пес Диас. Отец раскрыл еще один портал. Похоже, внутрь «подснежника» можно попасть только так. А пес остался на страже. Ха, видимо, наш папаша даже своему пприхвостню не хочет показывать, где дверь внутрь. Ну, сейчас я сниму постового и найду вход!»

Не успел Рамасха проморгаться, как его приложило следующим вестником: «Брат! Тут что-то взорвалось! Сущий вулкан. Чудовищно красиво. Огненный цветок. Диаса отбросило, и он мертв. Отец наверняка не выжил. Боюсь, твой Яррен тоже погиб. Хотя… если он это и сотворил… Короче, я проверю…»

Рамасха выдохнул. Похоже, не придется становиться отцеубийцей. Это радовало. Хотя он предпочел бы суд над императором.

Наконец, разноцветные круги перестали мельтешить, и кронпринц смог разглядеть, куда его вынес полураскрытый и сломанный на лету портал и чем же его прижало.

На первый вопрос он получил ответ без промедления: он находился все еще во дворце, этажом ниже, в личном кабинете своей канцелярии. Это хорошо.

Поперек его торса, прижав руки, лежал подарок огненного смерча: абсолютно голая девушка. Это, наверное, тоже хорошо.

Разметавшиеся, темные от воды длинные волосы спрятали ее лицо, но почти не прикрывали ее обнаженные груди с нежно-розовыми сосками. На левой груди виднелся небольшой след от пореза. Показалось, что кожа девушки слегка светится, а рубец исчезает на глазах. Это странно.

А на ногах принца ничком лежало еще одно абсолютно голое тело. Мужское, судя по широким плечам, испещренным свежими шрамами, накачанным мышцам и подтянутым ягодицам. Это плохо.

Сложить два и два, приплюсовав сообщение Ниэнира о взрыве в императорском «подснежнике», не составило труда. Яррен и Виолетта сами нашлись. Это хорошо.

Но откуда у полуинсея взялась огненная магия? Или, что точнее, огненный портал, да еще и такой мощный? Это точно не тропа духов! Неужели полукровка тоже стал наследником магии короля Роберта? Нет, не может быть, когда бы он успел!

И почему этих двоих выбросило именно к Рамасхе? И почему они голые? Принц прекрасно знал, что король Роберт, перемещаясь огненными порталами, сохранял на себе одежду. Чем эти двое занимались в императорской тюрьме, пока тюремщика не было?

Ревность острым осколком вонзилась в сердце. Это плохо. Очень плохо.

Он осторожно, стараясь не причинить боли Яррену, высвободил ноги. Перенес принцессу в тайную комнату отдыха при кабинете – тут Рамасха ночевал, когда не хотел слишком отрываться от работы, и прятался от надоедливых просителей. Уложил девушку на диван, убедился, что она дышит, а сияние не пригрезилось, хотя стало уже слабее, и укрыл накидкой.

Вызвал личного лекаря и сиагра Ланвира. Последнего удивил просьбой тайно доставить шубы и жаровни. И подготовить место, куда спрятать Яррена. Затем вызвал целителей посольства Гардарунта, отправив к ним гонцов. Подумав, отправил стража в часовню Безымянного за инсейским монахом: вдруг горцы не справятся с лечением полукровки.

И получил третье послание от Ниэнира: «Брат, я нашел отца. Он жив, но без сознания».

Рамасха, стиснув кулаки, с немалым трудом погасил вспышку ненависти. Жив? Что ж… Это и плохо, и хорошо.

***

Яррен очнулся только на следующий день, и сразу, еще не подняв век, спросил:

– Где ее высочество Виолетта?

Рамасха, сидевший за рабочим столом и просматривавший в этот момент бесчисленные донесения зримой речи, едва не расхохотался.

– Как много в этом вопросе, горец. Судя по тому, что ты не спросил, где ты сам, то твой предок, чье присутствие я все это время ощущал за своим почему-то плечом, уже обо всем тебе доложил? И почему ты не спрашиваешь, где «ее императорское величество»?

Яррен, лежавший на диване у запечатанного щитами окна, повернул голову, встретившись взглядом с уставшими глазами кронпринца.

– Ты выглядишь не очень.

– Получше некоторых.

– Ирдан не обо всем доложил. Он не может заглянуть вон за ту дверь тайного хода, куда, тем не менее, постоянно шныряет твой личный лекарь. Леди там? С ней все в порядке?

– Да. Она там. Цела, вполне здорова и еще спит. А все ли в порядке, этого мы не можем сказать. Я не рискнул выдавать ее местонахождение шарлатанам из посольства Гардарунта. Среди них нет магов. Они осмотрели только тебя.

– Зафиксировали избиение, пытки и переломы?

– Нет. Они пришли к выводу, что ущерб твоему здоровью не настолько значителен, как твой ущерб императорскому здоровью, авторитету, двору и дворцу. Император Алэр до того, как сам… заболел… успел обвинить тебя в покушении на его жизнь, на жизнь принцессы Эмерит и десятка асаров. У тебя были бы серьезные проблемы, Яррен, если бы ты не успел сбежать.

– А я успел?

– К сожалению, – вздохнул Рамасха, небрежным жестом отогнав радужное облако вестников, висевшее над столом. – Сразу после осмотра целителями, буквально на их глазах, ты исчез. Бежал тропой духов. Теперь Алэр требует у Белых гор твоей головы, но так как ты там не появился, выдать тебя проблематично. Сошлись на том, что твой дед, глава дома Ирдари, понизил статус внука и вычеркнул из наследников. Теперь ты не младший лорд. Не фьерр, а просто фье Ирдари. И я не понимаю, почему твой невидимый, но очень назойливый дух предка все еще тебя опекает?

На идеально прибранном столе кронпринца в тот же миг опрокинулась чернильница-непроливайка. Рамасха невозмутимо ее поправил.

– Лорд Ирдан отличается свободолюбивым нравом, он и при жизни был себе на уме, судя по хроникам рода, – благодарно улыбнулся Яррен. – Значит, ты сильно рискуешь, пряча у себя государственного преступника и…

Он не произнес имени Виолетты, но скосил глаза на потайную дверь.

– Ничем не рискую. Ты уйдешь сразу после нашего разговора. Пока твои ноги и рука не окрепли, побудешь в тайном лагере, где восстанавливаются после битвы с Темной страной ласхи из отряда Рагара. Они в серой зоне, недалеко от границы с Темной страной, потому император о них до сих пор не знает. Ниэнир их прикрывает, как может. Но я даю тебе буквально пару дней. Как только сможешь передвигаться без костылей, уйдешь с ласхами в Гардарунт. Там тебя Алэр не достанет.

– Приказывать мне может только принцесса Виолетта, – взгляд полукровки потемнел.

– Какой гордец! – фыркнул принц. – Ты не просто так уйдешь, а с миссией. И для тебя, и для нее единственное спасение – король Лэйрин. Ты должен с ним встретиться и рассказать все, что ты тут увидел и узнал. Только ему, никому больше.

– И чем он поможет? – скептически выгнул бровь полукровка. – У него самого власть на честном слове держится и памяти о Роберте. Ни сил, ни войска, ни денег в казне.

– Он может обвинить Алэра в насилии над принцессой Гардарунта и разорвать брачный договор. А если испугается… – Рамасха поднялся из-за стола, подошел к стене и открыл сейф, достал запечатанный свиток с тремя печатями на ленте. – Это экземпляр Алэра. Я его уничтожу. Если Лэйрин откажется от помощи сестре, добудь третий документ и уничтожь, как ты смог это сделать с первым экземпляром.

– Там у меня под рукой не будет эйхо, – задумался горец. – Но думаешь, это поможет? Магия, что их связывает, будет развеяна без последствий для леди?

– Их не связывает магия! – слишком резко ответил кронпринц. – Если бы связала, то Алэр всегда бы знал, где искать леди, его было бы не обмануть. Эта связь ярче, чем ключ сердца!

Яррен прищурился: откуда Рамасхе знать, как сияет супружеская связь, если он никогда не был женат?

– Хорошо-хорошо, не злись, – он вскинул здоровую руку. – Но ты же понимаешь, я не могу уйти так далеко без приказа самой принцессы, моя клятва не позволит.

И Рамасха вынужден был согласиться, хотя ему не терпелось отправить телохранителя Виолетты из дворца как можно быстрее и дальше. Разумеется, только ради спасения попавшей в беду девы и из соображений безопасности для ученика Рагара.

***

Летта все еще спала, и лекарь категорически запретил ее беспокоить. Яррен смирился.

Но к вечеру, когда он уже вполне освоился в кабинете кронпринца и даже начал передвигаться, – пока только с помощью духа рода и костылей, – взбунтовался:

– Ты не имеешь права прятать от меня принцессу! Она точно жива? Ей точно оказана достаточная помощь? Что твой лекарь понимает в лечении людей? Кто за ней ухаживает? Кандар?

– Кандар по моему приказу забаррикадировался в гостевой башне. Делает вид, что леди Виолетта там и не хочет никого видеть, особенно, императора, – отчитался кронпринц, сочтя слова телохранителя справедливыми. – А здесь с принцессой служанка Мара и эйхо Зи.

– Столь долгий сон ненормален! Такое бывает только при магическом истощении, но…

– Равнинные девушки – существа нежные, чуть что – и в обморок, – хмыкнул Рамасха.

Он и самому себе боялся признаться, почему не допускает ученика вейриэна, вполне сведущего в лечении даже магических ран, посмотреть на Виолетту.

Потому что больше не увидит ее.

Потому что белое свечение ее кожи могло означать только одно: у дочери Хелины в минуту смертельной опасности открылся магический дар, и он мог быть только даром риэнны, белой горной ведьмы.

А учитывая, что сама Хелина пропала, Виолетта может оказаться единственной наследницей дома Грахар. А если вспомнить, что она – потомок Лаэндриэль, последней Белой королевы, горцы заберут ее из рук северян и больше не выпустят, выдадут замуж за кого-нибудь из своих. Они будут лепить из нее долгожданную Белую королеву, не осознавая, что совершают чудовищную ошибку.

Не того хотел Рамасха, когда ему пришла в голову идея отправить Яррена в Гардарунт, чтобы разорвать или выкрасть брачный договор принцессы. Потому – пусть горцы узнают о новой горной риэнне как можно позже. Пока необученная Виолетта не умеет пользоваться даром, его все равно что нет.

– Кстати, горец, почему ты сам не спишь беспробудно? – Рамасха ненавязчиво сменил тему опасного разговора. – Разве у тебя не должно быть истощения при таких-то масштабных боях?

– Я уже восстановился, – буркнул ученик вейриэна, отворачиваясь.

– Ничего не хочешь сказать? Это очередной подарок Рагара, как и его оружие высшего вейриэна, о котором ты ничего не сказал даже мне?

– Я нашел его на болотах.

– Врешь.

– Я никогда не вру, мог бы запомнить!

– А сверхспособность стремительно восстанавливать резерв ты где нашел?

Яррен пожал плечами и наглым образом не стал отвечать на прямой вопрос. Зато замечательно отвлекся он Виолетты, что и требовалось.

– Кстати о резервах. Каким чудом уцелел император? Я помню, он успел войти в каземат и начал спускаться к камерам. Леди Виолетта как раз пыталась снять с меня магические ограничители. И у нее получилось, правда, несколько необычно. Взрыв был такой силы, что должен был там всех смести.

Кронпринц снисходительно усмехнулся:

– Неужели ты думаешь, что самого сильного мага Северной империи можно убить внезапно открытым огненным порталом? Но я открою тебе тайну, друг мой. Кроме собственных щитов у него был еще секретный панцирь. Печать Азархарта. К счастью или сожалению, она была уничтожена огненной магией. Как я понимаю, ты использовал кольцо Роберта? Его на тебе уже нет, хотя в тронном зале оно еще было.

Яррен сел, скинул с себя укрывавшее его покрывало из белых шкур полярного волка.

– Да, кольцо Роберта, – отмахнулся он, не вдаваясь в подробности. – Но ты сказал: печать Азархарта?

– Да. Император Севера был рабом Темной страны. Кто бы мог подумать? Но теперь ничего не доказать. Печати уже нет. Было единственное доказательство – зерно памяти, запечатлевшее свадебный ритуал в Дихорской долине. Там было ясно видно явление к алтарю Азархарта и его темного князя. Но оно растаяло. Испарилось. Уничтожено ой же огненной магией, которая перенесла тебя и Виолетту сюда, прямо мне в руки.

Кронпринц выдвинул ящик стола, достал пустой чехол из синего шелка и бросил на стол.

– Теперь у нас только один свидетель – Кайш. Но кто ему поверит без более весомых доказательств? Был еще главный императорский лекарь, но он умер при загадочных обстоятельствах. Алэру не нужны такие свидетели.

– Значит, Алэр освободился от рабства? Уверен? – Яррен перешел сразу к сути происходящего.

– Уверен. Он еще болен и слаб, такие магические удары без последствий не проходят. Еще есть следы на его груди и спине, но теперь не докажешь, что там была именно печать. Выглядит как рана от оружия темных, не более. Теперь Алэр быстро вернет власть, как только оправится и прибудет во дворец. Сейчас его раны лечат у Ниэнира в Западном протекторате, там целители лучше, когда дело касается последствий темной магии.

– Он по-прежнему обвиняет тебя в попытке переворота?

– Уже нет. Я передал ему копии кристаллов, запечатлевших события в тронном зале в тот день, от начала и до конца. К счастью, хотя бы они уцелели в сейфе. Эмерит и выжившие асары под стражей.

Яррен кивнул, лег на подушку и натянул шкуры до носа. Но тут же снова откинул и подскочил.

– Принцесса говорила, что Алэр напал на нее в гостевой башне. Я оставлял там запечатлевающий кристалл, когда уходил. Забери его. Это повод разорвать ее брак, даже если ваши старейшины подтвердят, что он заключен. Я покажу этот кристалл королю Лэйрину.

Уголки губ кронпринца поднялись в легкой улыбке: он победил, Яррен уже, можно сказать, в Гардарунте.

– Но ты же не можешь держать у себя леди Виолетту до моего возвращения! – тут же спустил его на землю ученик вейриэна. – А если император взломает защиту Кандара? Если кто-то начнет искать не Виолетту, а ее эйхо и найдет всех в будуаре кронпринца? Это убьет ее репутацию!

– Не беспокойся. Я знаю своего отца и его страхи. У меня есть беспроигрышный план, – безмятежно улыбнулся Рамасха. – Нам нужно продержаться только до совета старейшин. Но тебе к этому времени нужно быть в Гардарунте и заручиться поддержкой короля.

Яррен хотел спросить, что за надежды возлагает принц на совет старейшин, не будут же они свергать императора? Или будут? Но не успел и рта раскрыть. Со стороны тайной комнаты раздался шум. Дверь, замаскированная под зеркало в роскошной ледяной раме, отъехала в сторону, и на пороге возникло дивное видение: белокожая дева с распущенными до колен золотистыми локонами, в одной сорочке до щиколоток, прикрытой стянутым на груди синим с серебряными звездами покрывалом.

Принц Игинир забыл как дышать. Она была прекрасна, восхитительна, волшебна! Особенно, этот воинственный взгляд! Полная противоположность ее сестре-близняшке Виоле, потухшей от выпавших страданий. Нет, Летта будет бороться до конца. И за себя, и за сестру. Как он мог так ошибиться в этой девушке с самого начала?

Он перевел взгляд на телохранителя принцессы. И… не увидел и доли того восторга, какой испытывал сам. Яррен вежливо склонил голову, хотя его взгляд стал слишком задумчив.

К счастью, излишнюю бледность Летты можно было списать на упадок сил от переживаний. А сияние кожи – на освещение и присутствие светившейся от радости эйхо, жавшейся к ногам девушки.

– Я всё слышала, господа, вы громко говорили, – заявила принцесса. – Ваше высочество, я бы хотела вернуться в гостевую башню. Негоже оставаться под вашим покровительством и навлекать на вас немилость императора. Теперь я могу сама себя защитить. И я… понимаю, почему моя мать заперла мой дар и не осуждаю ее. Это было необходимо ради… – она запнулась, кашлянула, но продолжила, – ради нашей безопасности. Лорд Яррен, вижу, вы уже все поняли. Прошу вас дать мне кровную клятву о неразглашении. И ваш дух-покровитель тоже должен поклясться. А потом я сниму с вас клятву телохранителя, и вы отправитесь в Гардарунт к… моему брату, немедленно! Хотя нет. Постойте. Я напишу письмо.

И она без тени сомнения, с невозмутимым видом настоящей королевы прошла к рабочему столу кронпринца, села на немедленно освобожденное Рамасхой кресло.

– Прошу вас предоставить мне бумагу и письменный прибор.

Писала принцесса с той старательностью, которая выдает неумелость первоклассника. А кронпринц не мог взгляд отвести и умилялся каждому движению тонкой, дрожавшей от напряжения руки.

Слегка ошеломленный Яррен был освобожден от клятвы служения принцессе в качестве телохранителя, но взамен принес другую клятву и забрал письмо, которое тут же спрятал на тропе духов вне досягаемости любого живого и даже мертвого существа.

– Я настаиваю на более тщательной подготовке. Яррену надо окрепнуть после пыток, – заметил Рамасха. – Еще ему понадобится достойная одежда, деньги и оружие. И зерно памяти из гостевой башни. Я все доставлю в тайный лагерь. Там его уже ждут мои ласхи, они помогут пересечь границу незаметно для императора.

Летта молча кивнула, соглашаясь.

Раскрылся снежный цветок портала, Яррен, отдав поклон высочествам, ступил в снежную круговерть и исчез.

Принц и принцесса остались одни, если не считать эйхо и прятавшейся в потайной комнате служанки Мары. Впрочем, последняя не показывалась на глаза.

– Беспроигрышный план? – игриво подняла бровь Летта. Вышла из-за стола, шагнула к Рамасхе и… осела, махнув руками. Покрывало слетело сине-звездным крылом. Мужчина подхватил тонкое девичье тело, прижал крепко, как коршун цыпленка, и накрыл ее губы жадным поцелуем.

Он не первый раз целовал девушку, но так – впервые. Словно теплое и нежное северное солнце обнимало его лучами, а его губы нетерпеливо пили медовую росу и не могли утолить вспыхнувшую жажду. Сердце Снежного принца таяло и расцветало, как скупые северные земли в полярный день. И это ей он хотел показать волшебное цветение эмелисов? Она сама – его драгоценный эмелис! Она сияла, раскрываясь. Ее глаза светились звездами. Его путеводными звездами. И в них была та же жажда, та же любовь, та же зримая речь, которая никогда не лжет.

Не отпуская пойманную птичку, – так крепко обнимавшую его, что неизвестно еще, кто кого поймал, – он отнес ее на диван. Его губы ласкали ее веки, розовые ушки, длинную шею, плечи… а его руки… Он чувствовал каждый изгиб ее тела сквозь тонкое полотно сорочки… И неизвестно, как далеко посмел бы зайти сгорающие от нетерпеливого жара Снежный принц и принцесса Фиалка, если бы не крошка Зи. Нахальная эйхо вдруг коротко взвыла, цапнула их по очереди за ноги и, заскулив от огорчения, сбежала!

Внезапная боль отрезвила не хуже пощечины.

Оба, и Летта, и Рамасха, отпрянули друг от друга. Кронпринц опустился на колени перед полулежавшей на подушках девушкой.

– Простите, ваше высочество.

– Не прощаю, ваше высочество. Почему вы остановились? И тебя, Зиантра, не прощаю! – Летта выпрямилась, сердито поправила кружево съехавшей с плеча рубашки. Эйхо заскулила еще жалобнее. – И тебя, Мара, тоже не прощаю! Почему ты не закрыла дверь и выпустила драконочку?

Принц, сев на пол, тихо засмеялся. Поймал руку разочарованной девушки и поцеловал каждый пальчик. Кажется, его сокровище унаследовало еще один дар – «огненную» страстность своего отца, короля Роберта.

– Я полюбил вас, леди Фиалка. Мы обязательно продолжим с того момента, на чем остановились. После нашей свадьбы. Я попрошу у короля Лэйрина вашей руки, – и Рамасха крепко переплел пальцы с тонкими девичьими, не оставляя ей никакого выбора.

– Но… император говорил, что мы с ним женаты…

– Он врал. Я тебя ему не отдам. Никому не отдам… Ты выйдешь за меня, Летта?

– Да! Только за тебя, ни за кого другого. Я люблю тебя, мой Рамасха.

Она потянулась к его губам, не замечая, что их переплетенные руки охватило зыбкое пламя, словно распускались лепестки светящейся жемчужно-синей розы.

Зеркало-дверь тихо закрылась, оставив крошку Зи внутри тайной комнаты.

***

Чем ближе была Темная страна, тем меньше было звезд на небе, пока они совсем не исчезли, даже самый слабый свет. На западе клубилась отвратительная тоскливая мгла, выстреливая в стороны вялые тентакли, как будто ворочался невероятных размеров осьминог. Но самое главное – оттуда веяло смертельной, оглушающей тоской. Она брала за горло, сжимая его спазмом до невозможности дышать. Она просачивалась в сердце, и оно билось реже и реже. Она подавляла волю, обессмысливала самое жизнь.

Ниэнир остановился у последнего сторожевого укрытия, взял Яррена за плечо:

– Осторожно, друг. Дальше нам нельзя. Особенно, если впервые видишь эту мерзость.

– Не впервые, – возразил полукровка.

Но северянин был прав. То, что он видел сейчас, было стократ больше, хуже и омерзительнее, чем приход войска Азархарта в Гардарунт. Получалось, тогда владыка темных задействовал далеко не все силы? Тогда почему Азархарт остановился? Понял, что проиграет все? Или его целью был не Гардарунт, а нечто другое? И он ушел, когда добился того, что нужно? Смерти Роберта. Передачи дара совсем юному наследнику. Тому, с кем всегда рядом высшие вейриэны, с рождения.

Полуинсей всеми печенками чуял, что ответ на эти вопросы связаны с другими: почему владыка темных не захватил весь Север? Зачем он поставил печать на императора, но больше никак и ничем не проявил свою власть над самым могущественным ласхом?

И зачем он приходил на свадебный ритуал Алэра? Откуда такой интерес? И не он ли заставил императора жениться на дочери огненного короля? Тогда почему он ушел? Понял, что невеста подменная?

Не для того ли, чтобы не сын владыки Севера, а сын владыки Тьмы получил обещанный дар огненной крови? Зачем? Темные не смогут им управлять! Или смогут? Опосредованно, управляя тем, кто получит дар, способный сжечь весь мир!

Уже сутки Яррен, глядя издали на рваные, клубящиеся черными тучами границы Темной страны, обдумывал открывшиеся факты и не мог связать их воедино. Это мучило. Как же не хватает учителя Рагара!

Еще одной неприятностью стало открытие: ни тропы духов, ни снежные порталы, ни зримая речь не открывались вблизи «серой зоны» – безжизненного, бесснежного, беспросветного пространства, усыпанного серым песком и пеплом. Почему учитель ничего не говорил об этом?

– И давно темные глушат вашу зримую речь? – спросил полукровка у Ниэнира.

– Как очухались от поражения в Гардарунте, так и начали.

– Получается, эта мерзость растет?

– Физически нет. Темные почти не вылазят из-за грани. Наоборот, притихли. За сорок дней – лишь несколько атак в Дихорской долине. Но Темная страна начала действовать иначе. Тут стало невозможно дышать, даже в серой зоне. Ощущаешь? Жить не хочется.

– Да. Подавляет. Возвращаемся, я увидел, что хотел.

– Разве можно в этой стене черной мглы что-то увидеть?

– Я смотрел не глазами.

Ниэнир непонимающе покосился на фигуру горца, замершего, как изваяние, но ответа не дождался. Вздохнул.

– Брат просил передать, что ее высочество в безопасности, ее жизни и чести ничего не угрожает. Она вернулась в гостевую башню, и ей прислуживают фрейлины принцессы Осияны. От ласхинь, служивших Эмерит, она отказалась. Кандар следит за всеми и стал главой охраны леди. Рамасха отдал под его руку десяток проверенных бойцов. Они все – члены тайного Ордена Прекрасной Дамы. Наше влияние растет с каждым часом, – и Ниэнир ткнул себя в щеку, на которой на миг расцвела белая фиалка.

Яррен улыбнулся.

– А что с советом старейшин?

– Откладывается. Ищут пропавшую корону Севера. В сокровищнице оказалась подделка, как ты и говорил. Без древнего артефакта власти ритуал низложения императора не будет считаться законным. Алэр заперся у себя в малых покоях и прикидывается больным. Ждет, когда буря уляжется, и он вернется на трон. Корона точно где-то у него. Его караулят стужеи, а они не уходят далеко от артефакта.

– Жаль, я не увижу низложения тирана. Прости, ты все-таки его сын.

– Отцов не выбирают. Тебе тоже не повезло со своим, – принц сочувственно похлопал гостя по плечу. – Я слышал, ты уходишь сегодня. Может, задержишься? Ты же еще слаб!

– Мы уходим сейчас. Игинир сказал, надо успеть к празднику Зимородка, там больше возможностей тайно встретиться с королем Лэйрином.

– Не понимаю, почему ты не можешь прямо и открыто просить аудиенции? Ты – доверенное лицо его сестры, друг кронпринца, ученик нашего брата Рагара, белого вейриэна. Тебя примут с распростертыми объятьями!

– Вот именно! Удобный жест, чтобы перехватить и убрать с дороги, – усмехнулся полукровка. – Прямой путь не всегда лучший, друг.

Развернувшись, Яррен направился обратно по тропе между ледяных торосов, с которых обозревал подступы к Темной стране, затем по траншее, прокопанной глубоко в снегу – к месту дислокации тайного лагеря ласхов, изгнанных с Севера вместе с Рагаром.

Ему предстоял долгий и трудный путь.

Во имя Прекрасной Дамы.

Той, кого он однажды увидел в окне мрачной цитадели Роберта Сильного. Той, кто была так похожа на Белую королеву Лаэндриэль. Той, кого он сразу узнал, хотя никогда прежде не видел.

ЭПИЛОГ

Император ощущал себя пленником в собственных покоях, куда его принес Ниэнир.

Собственно, младший сын был последним, с кем говорил Алэр за эти дни, и тот разговор был отвратителен!

– Ты спас меня и доказал свою преданность, Ниэнир. Хочешь стать моим первым наследником? – Алэр, едва очнувшись, задал младшему принцу тот самый вопрос, которым определял степень властолюбия и нетерпения своих детей, их готовность к предательству и заговорам.

Ниэнир его удивил:

– Для меня достаточно быть просто твоим сыном, отец. Я не хочу быть первым.

– Почему?

– Они мало живут.

И младший, не получив на то разрешения, развернулся и ушел даже без подобающего поклона, оставив императора сжимать кулаки в бессильной злобе.

Впрочем нет, последним был личный лекарь. Он послужил императору до последней капли своей магии. Хвала ему.

Но Алэру этого мало, ничтожно мало! У кого теперь он возьмет силу крови, чтобы восстановиться? Неужели не получится так же, как он вернул себе мощь, выпив глупца Даэра? Для чего еще нужны дети, как не служить опорой отцам? Он, Алэр, дал им жизнь. Как дал, так и взял – это же справедливо?

Лучше всего подошел бы Игинир. Но гаденыш даже не соизволил навестить отца, когда его в полубеспамятстве доставили во дворец!

Есть еще Эмерит, но на ней магические ограничители, да и девка совсем сошла с ума, кидается на всех диким зверем. Алэр сам же ее и запер в дворцовой тюрьме прежде, чем отправиться в «подснежник» добивать Яррена. Проклятый горец!

Алэр зашипел и потер нывшие шрамы на груди.

Ни один из его детей не пришел к нему за все эти дни! Да что там, ни один из его подданных! Даже слуги, приносившие еду и лекарства, доставляли их не лично, а оставляли снаружи у дверей, и подносы доставляли к постели Алэра стужии.

Ни один из целителей его не навестил после того, как император, обрадовавшись, что печатей Азархарта больше нет, устранил слишком много знавшего главного лекаря.

А сила крови нужна. Без нее Алэр слабее новорожденного эйхо. Без нее ему не восстановиться никогда и не обуздать распоясавшихся стужей. Стражи короны без сильной руки мага-императора стали не столько охранниками, сколько его тюремщиками! Никого не впускают и не выпускают! Даже его. Пока он слаб.

Без силы синего пламени он – не император. И скоро все об этом узнают. Не может же он прятаться в покоях бесконечно!

Фальшивая императорская корона оказалась одноразовым артефактом, а снова подделать эхо настоящей магии невозможно, пока он слаб. Замкнутый круг.

Император сел на постели, снова потер перевязанную грудь. Какой сегодня день? Все дни перепутались. Вся жизнь…

Кажется, на сегодня назначен совет старейшин? Ниэнир говорил о днях Зимородка… Какая разница. Без него не начнут. Корона Севера еще у него, а значит и власть! И пусть он пока не может ею воспользоваться, это временно!

Какой же он дурак! Как радовался, когда понял, что последняя печать Азархарта выжжена огненной магией, а он, Алэр, чудом уцелел. Зачем, если он сейчас оказался таким же слабым магом, каким был, когда заключал договор с владыкой Темной страны? Какой был смысл тайно страдать все эти века и не достичь цели? Ни одной!

Всё пошло прахом.

Вся жизнь.

Но Игинир не получит корону Севера!

Алэр сполз с постели, встал на четвереньки и вытащил из-под ложа ночную вазу, открыл крышку и развернул шелковую ткань. Она хрустела под его пальцами, как корочка наста, осыпаясь на сверкающее бриллиантовыми снежинками сокровище. Он попытался вынуть артефакт и с криком отдернул руки. Кончики пальцев побелели, превратившись в чистый лед!

Корона не подпускала к себе владельца, словно он стал простым смертным человеком без капли магии, что, к его ужасу, было недалеко от истины.

Алэр ощутил на затылке ледяное дыхание невидимых стражей. Стужеи еще не трогали его, но ясно давали понять, что они в ярости.

– Прочь! – прошипел император. – Я ваш господин!

Он подождал, когда к рукам вернется чувствительность, стащил со столика полотенце, бросил его на корону и закрыл крышку горшка.

С трудом встал, чувствуя себя стариком. Подошел к зеркалу и попятился. Он и в самом деле выглядел стариком! Лысым трехсотлетним стариком с потухшими глазами, дрожащими руками и серой, сморщенной, пятнистой кожей.

– Нет, нет, это не я! – бормоча как безумный, император поковылял к тайнику. Открыл, приложив ладонь и послав импульс, – на это остатков магии хватило, – открыл сейф и выгреб на пол бесценные амулеты-накопители, не обращая внимания, что хрупкие сокровища безжалостно ломались, выплескивая синие язычки пламени. Он ползал среди них и пил пламя, втирал в кожу и хохотал, как сумасшедший маньяк: – Вот, вот это я! Я здесь, в них! Я слишком умен, чтобы проиграть! Я подготовился. Я двести лет готовился к любому исходу! Этого мне хватит надолго. Тысячи, десятки тысяч накопителей и сотни тайников. Никто не догадается! Никто! Никогда!

Через час и следа не осталось от дряхлого, дрожащего от слабости старика.

Император Алэр выглядел стройным, великолепно сложенным юношей, уверенным в себе и своей силе. У него снова отрасли волосы и струились снежной поземкой, как раньше, а на гладких щеках мерцали морозные узоры.

Он снова мог покорять прекрасных ласхинь одним взглядом. И снова мог убивать ненавистных врагов одним прикосновением. Для этого у него под одеждой был спрятан целый арсенал накопителей, а на костюме под изысканными украшениями были замаскированы амулеты.

Теперь он и с безумной Эмерит готов встретиться. А свою полную подпитку вполне можно замаскировать под казнь преступницы, посягнувшей на его трон!

Он снова вытащил золотой горшок, завернул его в покрывало, стараясь не прикасаться к металлу. Подошел еще раз к зеркалу, придирчиво изучая свой обновленный облик. Довольно улыбнулся:

– Я великолепен!

И замер. Зеркало внезапно пошло трещинами. Трещины сложились в руны: «Скучаешь, раб? Не грусти. Скоро увидимся. Твой господин Азархарт».

Алэр в ужасе попятился, сорвал с груди и швырнул в зеркало амулет. И под дребезг осыпающегося стекла опрометью бросился вон из малой спальни. Стужеи как будто снова признали его силу и не препятствовали.

– Стража! Сюда! Ко мне! – разнесся по залам крик императора.

Как бы сейчас пригодился Диас! Но мерзавец сдох. Как не вовремя! Надо кого-то отправить к кузнецу в аринтский квартал, чтобы расплавить в раскаленной печи золотой горшок вместе с короной Севера. И запечатлеть в «зерне памяти» для контроля. Не самому же идти! Впрочем, стужеи не позволят чужаку взять сверток с древним артефактом, придется самому. Все самому!

Почетного караула у дверей снаружи не было. Ни души. И никто не спешил на зов. Куда они все подевались?

Император, придерживая сверток под мышкой, прошел по коридору, выглянул в зал. Никого! Как вымерли все! Он щелкнул пальцами, отправляя сотни радужных сполохов с приказами. Вестники бессильно осыпались вокруг него на узорные плиты пола и развеялись непрочитанными. Как будто не осталось живых сердец, чтобы их читать!

Алэр остановился, с замиранием прислушиваясь к самому себе. На дне его черного сердца не мерцало ни искры. Там царила такая безысходная тьма, словно в него самого, в его душу пришла Темная страна.

И поглотила.

Ни одного ключа! Ни единого, даже от крошки Осияны, которая еще всегда любила папу и плакала, узнав о его ранах!

Весь Север отвернулся от него. Все ласхи. Все живые сердца.

По ближайшей белоснежной стене зазмеились черные трещины: «Мне не нужны печати, чтобы владеть тобой, раб».

Алэр побежал. Попытался. Ослабевшие ноги едва держали.

Он ковылял по огромному опустевшему дворцу и старался не смотреть по сторонам, чтобы не прочитать случайно ядовитые смертоносные руны. Но они назойливыми мухами лезли в глаза, заставляя спотыкаться.

Если бы не поддержка невидимых рук стужей, которые вели и направляли императора, он давно бы упал с и разбил прекрасное лицо о какую-нибудь ледяную статую или ступеньку лестницы.

«Куда они меня ведут? – слишком поздно понял Алэр. – Точнее, тащат!» Он попытался остановиться, но не смог, стражи короны с силой втолкнули его в высокие распахнутые двери огромного, озаренного светом тронного зала, полного народу.

Вот где они все!

Алэр от толчка пробежал по инерции вперед и упал, выпустив из рук сверток с золотым ночным горшком. Тот, звеня, покатился, крышка с дребезгом отлетела. Корона – древний артефакт и атрибут императорской власти Севера – вылетела, ослепительно сверкая на свету, ударилась о ледяную колонну, отскочила в снопе искр и покатилась, подпрыгивая и теряя бесценные, наполненные магией бриллианты, при каждом ударе высекая фонтаны синего с яркими голубыми и белыми проблесками пламени.

В зале поднялась суматоха. Ласхи расступались, уворачивались от стреляющих в стороны смертоносных бриллиантовых брызг. Повсюду слышались вскрики, вспыхивали магические щиты, пока кто-то из сообразительных магов, – Алэр не успел заметить, кто именно, – не запустил ловчее заклинание, накрывшее зал сияющим куполом с длинной бахромой силовых нитей.

К ее силовым нитям прилипли даже мельчайшие осколки разбитой короны. Но главная драгоценность магического венца Севера – огромный синий алмаз величиной с крупное куриное яйцо, пробил «бахрому», срикошетил от тронной ступени и врезался в голову императора, только-только вставшего на четвереньки. Но, к счастью, не взорвался, высвободив мощь артефакта, а рассыпался искрами и растаял.

Алэр снова упал, хотя от злости за пережитое унижение хотелось вскочить и уничтожить всех свидетелей его позора! Одна радость – и кузнец не понадобился, корона не достанется никому из его недостойных отпрысков!

Чьи-то руки подхватили его с двух сторон и помогли подняться. Алэр поднял голову и огляделся. Принцы Игинир и Ниэнир, поставив отца на ноги, отряхнули его одежды и, поклонившись, отошли. «Боятся, сволочи! – скрипнул зубами Алэр. – Помнят судьбу Даэра! Но тут слишком много глаз. Как жаль…»

Сотни ласхов! Высший цвет аристократии Севера, сильнейшие маги и военачальники, главы различных служб, дворцовые стражники. Даже уцелевшие после недавней бойни асары здесь же, как будто не затевали бунта!

– Хранитель короны Севера Алэр вер Лартоэне, – запоздало объявил церемониймейстер, опустив непозволительно много из титула вновь прибывшего. Не прозвучало ни «его многоликость», ни «владыка Севера», ни даже родовые имена-обереги Алэра, словно он какой-то простой смертый, а не потомок древнего рода. Впрочем, фамилию негодяй назвал.

– Хранитель? Это как понимать? – надменно спросил Алэр, обведя грозным взглядом толпу многоликих.

– Совет старейшин упразднил наследный титул императора Севера, – вперед вышел недобитый асар, старейший из магов Заполярья. Выглядел он еще более важным, чем обычно, а сине-фиолетовую мантию асара украшал алмазный цветок эмелиса.

«Что это еще за новшество?» – удивился Алэр. А вслух поинтересовался:

– По какому праву?

– По праву большинства Синего очага, – Баэташр обвел толпу рукой с жезлом. – Мы не хотим ни тебя, ни твоих детей на троне Севера. Мы не хотим трона над собой. И мы решили, что вся власть будет принадлежать нам, совету лучших магов Севера. Отныне многоликому ласху, избранному большинством голосов совета старейшин, будет дароваться звание «хранителя короны» и годовое содержание, не более. Из привилегий у хранителя останется право голоса в совете. Причем, голос хранителя признается решающим в случае неразрешимых споров. Ты уже не император, Алэр вер Лартоэне. Имена-обереги, полученные во время коронации императоров, больше не имеют отношения ни к тебе, ни к твоим потомкам. Это теперь лишь история Севера.

– Какой бред! – расхохотался Алэр. – Ты-то, Баэташр, так стар, что должен бы своими глазами видеть, почему мой род получил корону…

– Значит, императора больше нет? – перебил его звонкий голос.

Ласхи расступились, пропуская принцессу Виолетту к возвышению, на котором стоял пустой трон и, тремя ступеньками ниже, старейшина Заполярья. Девушка шла с гордо поднятой головой, придерживая левой рукой белую шубку, накинутую на плечи. «Остановилась рядом с принцем Игиниром. Впрочем, если нет императора, то нет и принцев», – скрипнул зубами Алэр, пожирая взглядом Виолетту. Она выглядела непревзойденной красавицей, свежей и сияющей. Она затмевала даже самых прекрасных ласхинь.

– Нет, – поклонился ей Баэташр.

– Замечательно. Тогда мой брачный договор недействителен. В нем написано, что мой отец Роберт Сильный и Гардарунтское королевство отдают мою руку императору и владыке Севера. Если его нет, то мне и выходить не за кого.

– Мы уже женаты! – рявкнул Алэр, дернулся к упрямой девчонке, но его удержали на месте невидимые руки. Надо же! Короны уже нет, а ее стражи еще здесь?

– Докажи, – улыбнулась принцесса. – Если ритуал совершен и мы женаты, у меня должно быть благословение пламени, Алэр вер Лартоэне. Я все прочла о магической церемонии ласхов. Если ритуал был фальшивым, если ты обманом получил благословение пламени, то оно развеялось после того, как пламя не получило в дар соединение супругов, их кровь и семя. На моей правой руке нет никаких брачных знаков, – девушка скинула шубку и подняла руку. Узорчатая ткань широкого рукава соскользнула, обнажая до плеча ослепительно белую и чистую кожу. – Видите? Покажи свою левую руку, лорд Алэр!

Он ничего не собирался демонстрировать. Но те же невидимые руки стражей вздернули вверх его левую руку, на которой традиционно проявлялись супружеские символы ласхов. На предплечье Алэра зажглась морозными завитушками брачная вязь с гербом Лартоэне и… какой-то змеиной гадостью! Но бывшему владыке было уже не до того.

«Стужеями кто-то управляет! – обожгла его догадка. – Кто?»

– Если я не выходила за тебя замуж, то на ком ты женился, когда еще был императором, северянин? – сверкнули гневом фиалковые глаза принцессы. – Ты нарушил договор с Гардарунтом и Белыми горами! И ради кого? Я узнаю в твоем украшении родовой символ леди Исабель, дочери герцога Лескара. Где же теперь моя камер-фрейлина, хранитель короны? Где твоя законная жена?

Его, ласха, прошиб пот. Холодный, но тем не менее. Как же он не удосужился рассмотреть брачный знак? Неужели он женат на мерзкой шаунке Исабель? Не может быть! На алтарь была пролита кровь Виолетты, и магия приняла ее! Или… пары капель не хватило, и шаунка сумела одолеть силу крови принцессы и вступить с императором в брак на самом деле? Да, он назвал ее чужим именем. Но какое значение имеют имена перед силой магического пламени Очага?

Алэра передернуло от отвращения к самому себе. Жениться на шаунке! И, не отходя от алтаря, отдать ее темным! Как хорошо, что нет свидетелей того, какую мерзость он сотворил с ней. Ласхи проклянут его.

В поднявшемся шуме потонуло ворчание асара Баэташра:

– Он уже не хранитель короны.

– Ты отнимаешь у меня последнее? – возмутился Алэр.

Асар пожал плечами и пояснил:

– Думаю, все со мной согласятся: так как древнего артефакта силы Севера уже не существует, то и хранить нечего. И должность хранителя несуществующей уже короны не нужна. Все равно больше никто не будет короноваться. Никто не сможет получить единолично силу артефакта и власть первого мага и монарха над северянами.

Согласились не все.

– Позвольте напомнить, старейшина Баэташр, я голосовал против упразднения титула владыки. Против и сейчас, – возразил синеволосый сиагр Ланвир. – Если бы простым большинством решалось хоть что-то в этом мире, то мир был бы другим. Но увы, кроме воли простых людей, коих большинство в Эальре, есть наследники айров. И именно наследники решают, как жить большинству.

– К чему эти прописные истины, сиагр?

– К тому, что и наследники не всегда решают, как им жить, асар. Над волей наследников стоит воля самой магии. И вам пора вспомнить о том, о чем пытался напомнить низвергнутый нами император. Корону Севера невозможно уничтожить. И владеет ею тот, кого избирает она. Не мы с вами, не совет старейшин. А сама магия Севера. И охраняют корону не назначенный советом хранитель, а стужеи, ее невидимые стражи. Нам только нужно подождать, кого из собравшихся здесь многоликих наследников айров они выберут своим владыкой и вручат ему корону.

Асар Баэташр расхохотался, но тут же замер с вытаращенными глазами: жезл в его руке треснул и осыпался осколками льда. Ледяные алмазы эдельвейса, нового символа избранного главы совета старейшин, с тонким звоном истаяли.

И этот звон не утихал, а наоборот, становился громче, звучал невидимыми горнами. По залу проносились вихри, шевеля подвески и украшения ласхов, лохматя их прически, дергая оружие на поясах. Потом тычки стали ощутимее, как будто армия невидимок вызывала недругов на бой. Большинство аристократов сумели защититься. Даже Алэр срочно раздавил один из амулетов и окружил себя коконом синего пламени. Тогда ледяные порывы взялись за колонны зала, стены и окна, срывая украшения, выламывая целые куски и разбивая охранные щиты. Дворец шатало, словно он попал в руки сумасшедшего великана.

– Что происходит? – раздались крики.

Летту укрыл Рамасха. Они остались вдвоем в центре зала. Остальные с трудом оставались на ногах, цеплялись друг за друга, жались к стенам. Кто-то пытался заклинаниями остановить разгулявшуюся стихию, но пламя заклинаний гасло или, хуже того, ранило самих магов. Магия перестала слушаться!

– Держись за меня, – шепнул Рамасха Летте.

Она спряталась за его спину, прижалась лбом между лопаток и закрыла глаза, готовая в любой момент просить духов забрать ее на тропу вместе с любимым, обещая пожертвовать какое угодно воспоминание, но лучше что-нибудь из тех, который и сама охотно забыла бы.

Рамасха вскинул руки, озарившиеся лунно-голубым светом, и едва не рявкнул разбушевавшимся стужеям: «К ноге!». Но решил, что это будет уже слишком, и приказал, не повышая голоса, все равно не перекричать:

– Довольно. Остановитесь. Мы вас поняли.

Сразу все затихло и стало слышно, как где-то вдалеке повизгивают маленькие эйхо, а голос служанки Мары успокаивает: «Ну хватит вам буянить, сиротинушки, будет вам полководец. Нечего детишек пугать! А вы, детки, опять объелись магии? Куда вам столько? Животики заболят!»

– Моя булавка еще у тебя? – шепотом спросил Рамасха у Летты.

– Она у Зиантры.

– Жаль. Тогда дай мне что-нибудь из твоих украшений.

Летта отстегнула любимую брошь с аметистами в виде фиалки и бриллиантовыми капельками росы на цветке.

– Это подойдет?

– Вполне! – Рамасха, взяв драгоценность, поднял ее над головой и повелел: – Заприте свою силу!

Брошь вырвалась из его рук, вспыхнула яркой фиолетовой звездочкой. И ласхи ахнули, когда вокруг нарисовался северным сиянием стремительный контур, а потом из синего пламени и звездного света соткалась и сама Корона Севера. Вместо огромного и тяжелого алмаза ее венчал аметистовый цветок фиалки. Мерцая драгоценными гранями и прозрачными язычками пламени, артефакт силы опустился на голову Рамасхи.

– Прими нашу силу и службу, владыка, – прогремело по залу. В центре, освобожденном от ласхов, на миг проявились десятки высоких фигур в ледяных доспехах. Воины опустились на одно колено, склонили головы.

– Принимаю, – произнес Игинир. – Займите свое место.

Воины исчезли, а корона на челе нового владыки засияла как звездное небо.

– Прими нашу службу и верность, владыка, – один за другим опускались в поклонах многоликие маги. Все, кроме одного, жавшегося в самом углу за колонной.

– Принимаю, – кивнул Игинир. – Думаю, мы с советом старейшин утрясем формальности. – Не так ли, асар Баэташр?

Оставшийся без жезла и знака главы поморщился, но кивнул. Пусть власть у заговорщика вырвали, но лучше полкуска власти, чем ни крошки во рту.

Рамасха повернулся к Летте, встал на одно колено.

– Прими мое сердце, руку и любовь, принцесса Виолетта.

– Принимаю, – улыбнулась девушка, протянула руку и подняла своего любимого. И ощутила, как слетел под порывом ледяного ветра капюшон с ее головы, а волосы прижало тяжестью венца. Стужеи тоже приняли выбор владыки.

Зал взорвался ликующими фейерверками. Даже старейшины цедили улыбки и поздравляли молодых. Кто же будет спорить с таким превосходящим противником, как армия стужей? Никто не знает, сколько их на самом деле.

***

Воспользовавшись суматохой, Алэр выбрался из тронного зала. Никто его не заметил, никто не остановил. И даже черные мухи темных рун не преследовали, словно Азархарт наблюдал за происходящим глазами раба и теперь, ослабив поводок, обдумывал дальнейшие шаги.

Стражники уже вернулись на посты, в коридорах начали мелькать слуги и ленты зримой речи – сплетни лучами разлетались из дворца. Едва не распавшаяся империя оживала.

Алэр вышел из дворца. Никому не нужный, никому не страшный. Полярная ночь моргала на него мириадами равнодушных глаз. Неподалеку замерли два преображенных в лошадей эйхо в полной упряжи.

– Папа? – окликнул его тонкий голосок.

Он оглянулся. На крыльце, держа за руку младшего лорда Кандара, стояла принцесса Осияна в скромной шубке, шапке и теплых сапожках, словно она не морозоустойчивая ласхиня, а простой человек. Или маскирующаяся под человека.

– Осияна? Что ты тут делаешь? Где твои фрейлины? Гувернантки?

– Мне теперь никто не указ. Ну… тебя же не было, я подумала, ты уже умер. А что мне тут делать? Поэтому я иду в Белые горы. Хочу встать вейриэном, как брат Рагар. Милорд Кандар любезно согласился меня проводить. Принцесса Виолетта почему-то дала ему отставку и отправила обратно в горы. Неблагодарная она. Хорошо, что ты на ней не женился. Хотя братца Игинира жалко, ему же с ней мучиться теперь. А ты куда? Раз ты больше не император, а просто папа, пойдем со мной! Мне одной немного страшно.

Алэр на мгновение опешил. Перехватил панический взгляд Кандара и ухмыльнулся. Найла! Его единственная, потерянная и… ненавистная любовь. Если она не захотела прийти к нему, то он придет к ней! А Осияна… дети – лучшие заложники. Послушные и слабые.

– А пойдем, дочка. Не выгонит же меня мой старый знакомый Таррэ, если я явлюсь без войска?

«Иди, раб!» – мелькнула перед глазами и упала в его сердце черная руна.

– Простите, милорд, но леди Осияна отчаянная выдумщица, – спешно вмешался горец. – Мы здесь встречаем посольство Белогорья, так как возникла некоторая путаница, неразбериха…

– Переворот, – подсказал Алэр.

– Смена власти, – дипломатично поправил Кандар. – Все остальные официальные лица сейчас в тронном зале.

– Посольство Белогорья? Ну, встречай. А мы с дочкой пойдем в Белые горы. Порталом. Так быстрее доберемся до границы, – он протянул одну руку к девочке, а другой рукой пошарил в кармане, куда в спешке ссыпал горсть амулетов. Где-то среди них был и портальный.

Кандар оказался не таким простаком, как решил было Алэр. Горец, что-то прочитавший в лице низвергнутого императора, выступил вперед и заслонил принцессу спиной.

– Посольство уже здесь. – услышал он мелодичный, смутно знакомый голос позади.

Проклятые тропы горных духов! Проклятый Игинир! Он, никто иной не мог бы снять блоки, запирающие горцам все пути в Северную империю! Он или покоренные им стужеи!

– Высшая вейриэнна Наиэйла приветствует вас, принцесса, лорды… Зачем так торопиться, Алэр? Мы еще не успели поздороваться, а ты уже уходишь?

Он развернулся и замер как громом пораженный. В метре от него, в шаге от земли парила женщина. Черноволосая, белокожая, черноглазая, с алыми чувственными губами, с высокой фигурой, скрытой белым балахоном вейриэнны. Но его ладони судорожно сжались, вспомнив гибкость и тонкость стана под белыми одеяниями. Найла! Его Найла, такая же прекрасная. Нет, еще прекраснее. Она пришла, она возродилась, она вернулась к нему!

Высшая? Даже так? Тот самый седьмой высший, который никогда не покидает Белогорья?

«Интересно, а она воскресла снова девственницей или уже нет?»

Встретившись с Алэром взглядом, женщина стерла улыбку, дернула бровью. Краем глаза ласх отметил, как горец по этому знаку развернулся, сгреб принцессу в охапку и отпрыгнул тропой духов шагов на десять в сторону. Не дотянуться.

– Папа! – испуганно вскрикнула Осияна.

– Уведи ее, лорд Кандар, – жестко скомандовала Найла. – Это уже не твой папа, маленькая принцесса. Это темный вейр, поглотивший его душу. Раб Азархарта. Бегите оба!

Зарычав, Алэр кинулся на когда-то любимую женщину, предавшую его, бежавшую от него, укравшую у него сына. Амулеты были ему уже не нужны. Из его окончательно созревшего, черного сердца рвалось копье темной силы, его лицо вытягивалось, преображаясь в гниющую морду червеящера, руки удлинялись, обрастали кривыми ножами когтей.

Визг ребенка его на мгновенье отвлек. Он распахнул пасть, куда несносная девчонка вошла бы целиком. Но она, вывернувшись из рук Кандара, метнула ему в глаз острую пику магического льда.

– Ты сожрал моего папу, мерзкая червяк! – зарыдал воинственный ребенок и метнул второй рукой пучок слепящих стрел. Кандар, наконец, сцапал девчонку за шкирку, и оба скрылись на тропе духов за миг до того, как Алэр изрыгнул мертвящее черное пламя.

Это было последнее, что он сумел. Еще через миг его тело рассыпалось в прах и исчезло в ослепительно белом огне.

– Алэр… – прошептала Найла, опустив еще светящиеся руки. – Алэр… Как жаль…

***

– Так я отпишу Яррену, чтобы он не трогал последний экземпляр договора? – шепнул Игинир.

– Нет. Пусть уничтожит. У нас будет новый брачный договор. Не хочу, чтобы что-то в мире напоминало о старом!

– Поздно. Наш брак уже заключен. Но если ты хочешь… Бедняга Яррен, столько риска понапрасну, – хмыкнул Рамасха.

Летта прикусила губу, чтобы не засмеяться. Судя по виноватым интонациям и порхнувшему сполоху зримой речи, ее возлюбленный уже отправил кому-то вестника.

Она прижалась к супругу, и на их соединенных руках снова расцвели призрачные цветы.

Оказывается, для истинной магии не нужны алтари, когда она творится в сердцах и душах.

Никто не заметил, как в тронный зал вошла скромно женщина в белом балахоне, почти невидимая на белых морозных стенах. Постояла, глядя на великолепие праздника изысканных ласхов, отмечавших и обретение Короны Севера, и воцарение нового владыки, и его свадьбу. Особо пристально она рассматривала юную супругу владыки Игинира.

Никто не слышал, как гостья беззвучно, одними губами, сказала: «Белая королева? Неужели? Что же тогда делать с Лэйрин? Бедное дитя… Как жаль…»

Никто не видел, как чужачка исчезла.

Кроме Рамасхи.

Он бережно сжал ладонь Летты.

– Только помни, я тебя никому не отдам.

Брат высшего вейриэна понял послание.

Воевать так воевать. За Север. За любимую. За ее самую младшую сестру. За Белую королеву.