Магические притязания

Глава 1

— Ну, конечно, он взорвался, Кейт.

Было прекрасное сентябрьское утро. Я сидела на большом бревне, выброшенном на берег. Передо мной на песчаном пляже горел костер. За ним плескался Атлантический океан. Вода была непрозрачно-аквамаринового цвета, небо — ярко-голубым, а пламя передо мной — рубиново-красным, подпитываемое смесью трав и магии. Примерно в полуметре над землёй огонь превратился в изображение моей тёти.

Роза Тигра возлежала на резном деревянном шезлонге, украшенном реалистичными лилиями. Её белое платье искусно ниспадало с исполинского тела, подчёркивая тёплые золотистые оттенки бронзовой кожи. Я была похожа на неё, но в ней было что-то… большее. Я была ростом 170 сантиметров, мускулистой и сильной, а она была ростом под два метра, более мускулистой и сильной. Наши лица были очень похожи, но её глаза были темнее, губы — полнее, а черты лица более резкими. Её блестящие каштановые волосы роскошной гривой спадали на одно плечо, перехваченные золотой лентой. Она была похожа на ожившую картину, расцветшую в алых языках пламени, на древнюю императрицу в покое.

Мы не разговаривали два месяца. Она была занята чем-то, чем не могла или не хотела со мной делиться. Это был не первый раз, когда она исчезала из моей жизни. Однажды она пропала на девять месяцев, пока её подчинённые придумывали отговорки, а когда мы, наконец, связались, она сказала мне, что я отличная мать. Не то чтобы я не оценила комплимент, но он был неожиданным.

Раз уж мы наконец-то поговорили, я решила, что появилась отличная возможность прояснить ситуацию с взрывающимися головоногими. Я случайно взорвала кракена. Это было… неожиданно.

— «Карсаран» нацелен на самую высокую концентрацию магии в живом организме, — сказала Эрра.

— Да, для позвоночных это была бы кость. При отсутствии кости он нацеливается на кровь, в которой концентрация магии следующая по величине. Я всё это понимаю.

— Тогда в чем твой вопрос?

— Почему кракен взорвался? Я ожидала, что он расколется, может, лопнет, но он взорвался, будто проглотил противопехотную мину, а потом в течение десяти секунд лился дождь из кракена.

Она тихо рассмеялась.

Вдалеке, примерно в пятистах ярдах от берега, сквозь волны быстро плыл пловец, держась параллельно берегу.

— О великая и могущественная тетя, пожалуйста, просвети глупышку…

— Он взорвался, потому что ты не тренируешься. Ты играешь в семью уже сколько, шесть лет? Семь?

— Я тренируюсь. Я тренируюсь каждый день. Я включила работу над своими способностями в программу тренировок.

— Не для боя, нет. Ты понятия не имеешь, сколько энергии нужно вложить в команду, чтобы изящно рассечь кракена вдоль кровеносных сосудов, и поэтому он взрывается и падает на тебя дождем.

— И что ты предлагаешь? Охотиться на кракенов для калибровки?

— Да!

— Кажется жестоким.

Эрра одарила меня одним из своих фирменных взглядов, полных древней силы, протянула руку и хлопнула по невидимому мячику перед собой.

— Это ты бьешь меня по голове?

— Ты играешь в очень опасную игру. Ты пытаешься скрыть, кто ты есть. Сначала ты пыталась сделать это в Атланте, а теперь пытаешься сделать это здесь.

— Ты знаешь, почему мы уехали из Атланты, — тихо сказала я. Город медленно душил меня. Мне казалось, что я не могу там даже дышать, не говоря уже о том, чтобы растить Конлана. — Я хотела дать твоему внуку шанс на нормальную жизнь.

Эрра махнула рукой.

— Согласна. Я согласилась с твоим решением тогда и согласна с ним сейчас. В Атланте было слишком сложно. Слишком запутанно. Слишком много глаз и слишком много сил, готовых устроить кровавую бойню при каждом твоём чихе. Тебе нужно было начать всё с чистого листа, подальше от всего этого. Но ты не сразу приступила к делу.

Я стала загибать пальцы.

— Участок расчищен и огорожен, дом отремонтирован, Конлан зачислен в школу…

Тётя наклонилась ближе.

— Ты слоняешься по этому пляжу, чинишь эту развалину и пытаешься убаюкать себя ложным чувством безопасности. Дитя, ты, правда, думаешь, что решила свои проблемы? Что если ты просто останешься в этой маленькой крепости на краю континента, мир забудет о тебе, и ты сможешь жить спокойно? Даже если ты убежишь на самую отдалённую вершину Гималаев, это не будет иметь значения. Рано или поздно они придут за тобой, а ты будешь не готова.

Знакомое чувство дискомфорта охватило меня.

— Зачем кому-то приходить за мной?

— Ради твоей власти, ради твоей крови и ради твоего сына. Если они заберут мальчика, то смогут контролировать и тебя, и твоего мужа. Если они убьют хотя бы одного из вас, то смогут прославиться. И это будет не обычный враг. Это будет сила, которая посчитает, что сможет одолеть тебя.

В течение последних нескольких лет тихий голосок в глубине моего сознания не давал мне покоя. Это началось на следующий день после того, как я изгнала отца. Я проснулась солнечным утром. Кэрран лежал рядом со мной, тёплый, мирно спящий, его мускулистая рука обнимала меня. Конлан спал в своей кроватке, издавая во сне тихие рычащие звуки. Я открыла глаза, посмотрела на белый потолок и подумала: «С кем мне придётся сражаться дальше, чтобы защитить нас?»

Я заглушила этот голос, потому что решила, что не собираюсь всю жизнь ждать, когда грянет гром. Тем не менее, на протяжении многих лет он то и дело давал о себе знать. Я думала, что он затихнет, как только мы уедем из Атланты, но он только усиливался.

— Тебе нужно беспокоиться не только о своих врагах, — сказала Эрра.

Я подняла бровь, глядя на нее.

— У одного из мужчин, которых я любила, был боевой пёс, — сказала она. — Это был огромный слюнявый, пукающий, вонючий зверь, выведенный для сражений. Фу, я ненавидела этого пса. Я никогда не причиняла ему вреда, но не хотела, чтобы он приближался ко мне, поэтому я топала ногой и прогоняла его, когда он подходил. На удивление пёс трусил передо мной. Он сражался со львами и людьми, но стоило ему увидеть меня, как он убегал.

Женщина ростом 200 сантиметров, сложенная как олимпийская спортсменка, в полном доспехе и наполненная бурлящей, ужасающей магией. Я бы тоже убежала, если бы она на меня накричала.

— В этой истории есть смысл, или ты просто хотела поделиться своим отвратительным хобби — издеваться над преданными собаками?

Эрра поморщилась.

— Ты очень пользуешься моей любовью к тебе. В любом случае, пёс боялся только двух вещей: меня и грома. Каждый раз, когда молния рассекала небо, я находила его дрожащим у моей кровати, и как бы я ни топала и ни кричала, он не уходил. Он просто сидел там, дрожа, пока не заканчивалась гроза, а потом убегал.

— Ага.

— В конце концов, я спросила Лео, почему собака так поступает, и он сказал мне, что я для него самое страшное существо. Когда гремит гром, он бежит ко мне, потому что я такая ужасная, что могу отпугнуть гром и защитить его.

Я рассмеялась.

— Дослушай меня, наглая девчонка! Люди одинаковы. Нравится тебе это или нет, но ты вышла замуж за Первого.

Мой смех оборвался.

— И да, я знаю, что твоя любовь — самая великая любовь, которая когда-либо существовала под этим небом, и он оставил свою Стаю ради тебя, но он взял бразды правления в свои руки, когда ему было пятнадцать. Он вырос, будучи Царем Зверей. Это была не просто его личность, это сформировало его образ мыслей. И мне не нужно говорить тебе, что его преемнику не очень хорошо.

Нет, ей не нужно говорить мне об этом. Слухами полнилась земля. Ничего конкретного, просто намёки на то, что дела идут не так хорошо, как могли бы.

— В конце концов, в Атланте всё пойдёт наперекосяк. Возможно, в этом году, возможно, через пять лет, но, в итоге, Стая распадётся. Когда это случится, оборотни запаникуют. Они побегут от этого грома к самому страшному человеку, которого знают, ожидая, что он защитит их. Как думаешь, сможет ли он их отвергнуть?

Пловец повернулся в сторону пляжа и поплыл, преодолевая расстояние быстрыми, размеренными гребками.

— Я не знаю, — сказала я ей.

— По твоему лицу я вижу, что знаешь. — Эрра снова пристально посмотрела на меня. — И даже если он каким-то образом решит сказать «нет», ты скажешь «да». Достаточно одного уязвимого, беспомощного человека с душещипательной историей, и ты бросишься ему на помощь.

— Я понятия не имею, о чём ты говоришь. Я на пенсии.

— Вам нужна территория, хорошо защищённая база, достаточно большая, чтобы вместить много людей, деньги, влиятельные союзники и связи с местными властями, чтобы всё это работало. Есть ли у вас что-то из этого?

— Нет, — выдавила я.

— Тогда тебе следует заняться делом, не так ли?

— Спасибо, дорогая тётя, что снова перечислила все мои недостатки.

— Я пытаюсь сохранить тебе жизнь. Если ты хочешь, чтобы кто-то сказал тебе, какая ты особенная и замечательная, иди к папочке. Он хочет, чтобы ты потерпела неудачу, чтобы тебе пришлось бежать к нему и умолять о мудрости.

— Что случилось с собакой? — спросила я.

— Он произвёл на свет много щенков и дожил до глубокой старости. Я держала у кровати подушку и накрывала его специальным одеялом, когда начиналась гроза. Когда он умер, я похоронила с ним и подушку, и одеяло, чтобы ему не было страшно в загробной жизни. Передавай привет мужу и сыну и приступай к работе.

Огонь потух.

Я не увидела Джули. Снова. Раньше она звонила раз в пару недель, а потом, около двух лет назад, звонки прекратились. Мы по-прежнему разговаривали по телефону, но прошло много времени с тех пор, как я её видела. Слишком много.

Кэрран вышел из океана, его мощные мускулы блестели от воды. Ух ты!

Мой муж по песку направился ко мне. Ночью он плавал обнажённым, но поскольку было утро, на нём были синие плавки, и почему-то от этого он казался ещё более привлекательным. Но не его тело притягивало меня, хотя это и не причинило боли.

Смотреть в глаза Кэррана было всё равно, что встретиться лицом к лицу с высшим хищником. В них была стальная воля, грубая сила и уверенность, граничащая с высокомерием, но больше всего в них была любовь, когда он смотрел на меня. Эрра была права. Он никогда не переставал быть Царем Зверей. Он был человеком, который одним взглядом мог подчинить себе тысячи оборотней, и он же был человеком, который всю ночь не отходил от ребёнка, съевшего в лесу ядовитые травы и проведшего двадцать четыре часа в рвотных позывах. Одно не могло существовать без другого. Все это было частью Кэррана, и я любила его целиком.

Кэрран, которого я знала, порвал со стаями и иерархией оборотней. Несколько лет назад Мэхон пришёл к нему с безумным предложением основать ещё одну стаю в нескольких штатах от нас, и Кэрран сразу же его отверг. Когда Мэхон потребовал сказать, кто будет защищать нашу семью, Кэрран посмотрел на него взглядом альфы и сообщил, что он и есть наша защита. И всё же, если бы стая пришла к нему сейчас, отчаянно нуждаясь в его помощи, я не знаю, что он бы сделал.

«Как бы вы ни старалась, вы не можете изменить то, кто вы есть». Сын Джушура, бывшего начальника разведки моего отца, сказал мне это два месяца назад, когда я столкнулась с ним на Ферме. Я не хотела менять Кэррана.

Я тоже не хотела меняться. Потребовалось бы гораздо больше, чем слезливая история, чтобы заставить меня выйти на пенсию. Я заслужила покой и тишину и собиралась их сохранить.

Кэрран добрался до меня.

— Как вода? — спросила я.

— Бодрит. Тебе следует пойти поплавать.

— Нетушки, спасибо.

Я любила плавать, но мне нравилось, когда температура воды в океане была примерно такой же, как в ванне. В сентябре на нашем участке побережья Северной Каролины было приятно плавать, температура держалась около 25 градусов, но три дня назад был шторм, и температура воды упала до 18 градусов. Мне не хотелось в неё заходить.

Кэрран наклонился и поцеловал меня прохладными губами.

— Что случилось?

Земля, связи, деньги…

— Тётя дала мне длинный список того, чего у нас нет и что нам нужно получить прямо сейчас.

Он тихо рассмеялся.

Связи стоили бы нам анонимности, а земля — денег, которых у нас не было. Мы с Кэрраном владели частью Гильдии наёмников. Это приносило неплохой доход, но не настолько, чтобы финансировать нас в тех масштабах, которые предлагала Эрра.

— Как думаешь, мы совершили ошибку, переехав в Уилмингтон? — спросила я.

— У меня есть моя горячо любимая жена, непоседливый сын, форт, пляж… Чего ещё может желать мужчина?

— Я серьезно.

— Я вижу, — он поднял меня с бревна.

— Что ты делаешь? — спросила я.

Кэрран развернулся и побежал к воде, держа меня на руках. Пляж промелькнул перед глазами.

— Остановись! Кэрран! Кэ…

Он бросил меня. Я пролетела по воздуху и плюхнулась в океан. Вода сомкнулась над моей головой.

Ааааа!

Я забилась, вынырнула на поверхность и ахнула. Кэрран схватил меня в охапку, его серые глаза смеялись.

— Ты сказал «бодрит», а не, чёрт возьми, морозит. Отпусти меня!

— Позволь мне согреть тебя.

— Я сама согреюсь!

Его улыбка приобрела лукавый оттенок.

— Даже интереснее.

Я ударила его, пнула в грудь и пустилась в яростный заплыв, пытаясь согреться. Остановилась я примерно через минуту. В спокойном озере я бы оказалась в сотне ярдов от того места, где начала. В океане, против течения, я проплыла около пятидесяти.

Кэрран плыл рядом со мной, и даже не запыхался. Хорошо быть оборотнем-львом.

— Привет, детка.

— Тебя слишком много.

Он притянул меня ближе, и я обняла его. Мы плыли.

— О том, что ты сказала раньше, — сказал он, и его голос низким рокотом отдался в ушах. — Я наслаждался этим летом. Конлану оно понравилось.

Им обоим нравилось здесь, в форте. Эрра была права — мы действительно находились на краю континента, в месте, где заканчивалась суша, и начинался океан. Здесь мы могли оказаться в ловушке, зажатые между разъярённым морем и врагом. Если бы речь шла только о безопасности, я бы чувствовала себя лучше в Атланте, спрятанной глубоко в жилом комплексе, где каждый сосед был другом. Но Атланта была не вариантом.

— Тебе здесь нравится? — спросил Кэрран.

— Да.

— Значит, пока это работает. Это просто, детка. Когда нам это надоест, мы придумаем что-нибудь другое.

Может быть, все было так просто.

* * *

Три недели спустя

Пляж был отличным местом для тренировок, потому что песок был мягким и рассыпчатым.

Кэрран перекинул меня через бедро. Если бы я отпустила его, то приземлилась бы на спину, но я мёртвой хваткой вцепилась ему в шею, и когда он перевернул меня, я последовала за ним и швырнула горсть песка ему в лицо. Это дало мне полсекунды, которые я использовала, чтобы выбить у него из-под ног опору и провести удушающий приём. К сожалению, задушить оборотня-льва было намного сложнее, чем обычного противника. Человек, не являющийся оборотнем, уже бы сдался. Кэрран встал, подняв меня в воздух, и я повисла у него на шее.

Я уже собиралась ударить его по голове, когда он похлопал меня по бедру. Его взгляд был устремлён на крепость позади нас.

Я отпустила его. Он поймал меня, помог опуститься на землю, и я повернулась, чтобы посмотреть на форт.

После того, как банда «Красного Рога» напала на наш дом, Кэрран и Конлан решили установить флагшток. Он торчал из башни нашего форта, на нём развевался серый флаг со стилизованными чёрными полосами, похожими на тигриные или на царапины от когтей. Когда что-то происходило, мы поднимали второй флаг под первым — систему раннего оповещения: зелёный — оборотень, красный — опасность и так далее. Когда мы уходили этим утром, серый флаг развевался один. Теперь под ним был синий флаг.

К нам пришли люди. И не из школы Конлана. В тот единственный раз, когда они пришли в гости после начала учебного года, он прилетел в жутком оранжевом костюме, чтобы объявить о событии.

— Ты кого-то ждешь? — спросил Кэрран.

Бригада ремонтников закончила работу пять недель назад, и мы все заплатили. Доставка продуктов должна была состояться только через два дня.

— Нет. — Я потянулась за своими ботинками.

Мы нашли гостей во дворе. Молодая темнокожая девушка с копной волос, собранных в свободный пучок на макушке, и хорошо одетый темнокожий мужчина постарше. Наш сын впустил их, проводил к обеденному столу на улице, подал им чай со льдом и печенье, а затем устроился рядом, чтобы составить им компанию. По лицу Кэррана я поняла, что в ближайшем будущем Конлану предстоит разговор с отцом.

— Не сердись, — пробормотала я, когда мы пересекали двор.

— Я не сержусь, — пробормотал он в ответ. — Я достаточно приветлив.

Мужчине было, вероятно, за шестьдесят, у него была тёмно-коричневая кожа с красноватым оттенком и седые волосы, коротко подстриженные и наполовину скрытые светлой, мягкой шляпой. Его кудрявая борода тоже была седой, но усы всё ещё были с проседью. Он был чуть ниже среднего роста, подтянутый, в двубортном сером костюме, который он сочетал с гранатово-красной рубашкой. Он смотрел на мир сквозь очки в красновато-медной оправе, и его глаза были узкими и проницательными.

Девушка рядом с ним была одета в жёлтую майку и чёрную юбку с высокой талией. У её ног лежала большая сумка. Она повернулась ко мне и улыбнулась. Солина.

— Это одна из русалок, которых ты спасла? — спросил Кэрран.

— Хм.

Мы подошли к столу, и оба посетителя встали. Солина подошла и обняла меня. Я нежно обняла её в ответ.

— Ты хорошо выглядишь, — сказала я ей.

— Спасибо. Это мой двоюродный дедушка, Эдвард Кэллоуэй. Дедушка, это Кейт и Кэрран.

Эдвард Кэллоуэй протянул нам руку.

— Пожалуйста, зовите меня Недом.

Мы с Кэрраном пожали ему руку по очереди, и мы все сели за стол.

Интересно. Я не была знакома с Недом Кэллоуэйем лично, но слышал о нём. Впервые я обратила внимание на это имя, потому что постоянно видела его в счетах Пола за материалы во время ремонта. В конце концов, я спросила его об этом. По словам нашего генерального подрядчика, Нед Кэллоуэй был умным человеком, который многого добился. Он владел множеством предприятий, от лесозаготовок и мебельных фабрик до текстильных фабрик и заводов по производству автомобилей с двумя двигателями. Многие предприятия в Уилмингтоне и его окрестностях носили фамилию Кэллоуэй.

— Ваш чай со льдом очень вкусный, — сказал Нед Кэллоуэй. — Чем вы его подсластили?

— Гречишным мёдом, — сказал Конлан. Благодаря бабушке и дедушке, оборотням, мой сын был знатоком мёда.

— Я запомню это, — сказал Нед. — Моя внучатая племянница много рассказывала мне о вас. Спасибо, что спасли этого ребёнка. Наша семья вам благодарна.

— Это была счастливая случайность, — сказала я. — Я искала другого ребёнка.

— В любом случае, вы нашли Солину. Я должен был прийти поблагодарить вас раньше, но меня отвлекла срочная работа. У меня есть летний дом в Каролине-Бич. Мы практически соседи.

Они пришли сюда не только для того, чтобы поблагодарить нас, но если я буду торопиться, этот разговор будет тянуться, как холодная патока, поэтому я успокоилась.

— Приятно слышать, — сказал Кэрран. — Мы только недавно переехали, так что знаем не так много людей. Всегда приятно познакомиться с соседом.

Нед улыбнулся.

— Мы гостеприимные люди. Я уверен, что вы быстро станете частью нашего сообщества.

К чему это все?

— Наша семья родом из Пендертона, — сказал Нед. — Мы не там родились, но там оказались, прежде чем родители Солины и я переехали в Уилмингтон.

Пендертон был маленьким городком где-то к северу от Уилмингтона.

— С чего вы начали? — спросила я.

— Мои родители родом из Уоллеса, — сказал Нед. — Они выросли в небогатой семье, рано поженились, и мы с сестрой родились в Уоллесе, в старом фермерском доме. У моего отца была деловая хватка. Он начинал с мелиорации, затем занялся строительством и преуспел в этом. Они купили в городе дом побольше, но потом появился лес.

— И съел города, — сказала Солина.

Нед кивнул.

— Примерно тридцать лет назад в этой местности были в основном поля, виноградники и коневодческие фермы, а также несколько небольших городков. Бургау, Сент-Хелена, Айвенго… Потом начали расти леса, и их уже было не остановить. Леса сплотили людей. Небольшие деревни были заброшены, а Бургау и Сент-Хелена слились с Пендертоном.

Типичный сценарий, который разыгрывался по всей территории Соединённых Штатов. Магия ненавидела технологии и высокие здания, но любила и лелеяла растения. Деревья росли как сорняки, сливаясь в огромные леса, в которых появлялись существа со страшными зубами. Люди быстро поняли, что безопасность зависит от численности населения и прочных городских стен.

— Мама не хотела уезжать из Уоллеса. Её семья жила там на протяжении многих поколений. Там было семейное кладбище. Там была церковь, в которой мы крестились. Было неправильно отказываться от этой истории, — сказал Нед. — Но они не могли остаться. Чтобы облегчить переезд, отец построил дом их мечты в Пендертоне.

— Это красивый дом, — сказала Солина. — Там до сих пор живёт моя бабушка, и мама заботится о ней.

— После смерти отца я пытался уговорить их переехать в Уилмингтон, — сказал Нед. — Но мама не захотела уезжать. Теперь они там в ловушке. Мне понравилось это печенье. Я сладкоежка, и должен сказать, что это особенное печенье.

Он бросил это как бы невзначай. Да, моя мама и сестра в ловушке; вау, это отличное печенье.

— Хорошее печенье — важнейшая группа продуктов питания, — сказал Кэрран. — Моя жена отлично печет.

— Я так и подумал, что они домашние. В них есть какая-то особая изюминка.

— Я соберу вам пакет в дорогу, — сказала я ему.

— Ох, мне даже как-то неудобно. — Нед покачал головой.

— Я и так наделала слишком много. Так почему бы вашей матери и сестре не уехать?

— Из-за зла в лесу, — сказала Солина.

Ах, вот оно. Вот почему они здесь.

— Теперь я должен услышать подробности, — сказал Кэрран. — Что за зло?

— Мы не знаем, — сказал Нед. — В этом и заключается часть проблемы. Это началось после последней вспышки.

Вспышки — это мощные магические волны, которые возникали раз в семь лет и длились несколько дней. С каждой вспышкой наш мир безвозвратно менялся. Вспышки приносили бедствия. Проявлялись боги, рушились крупные сооружения, а странные монстры выходили из себя. Последняя вспышка была около пяти лет назад.

— Через три дня после того, как закончилась вспышка, из леса возле Пендертона вышли какие-то странные люди, — сказал Нед.

Солина потянулась к сумке, лежавшей у её ног, вытащила свёрнутый лист бумаги и развернула его на столе. На рисунке, сделанном цветными карандашами, была изображена женщина, но не такая, каких я когда-либо видела.

У неё была странная, почти синеватая кожа с сеткой мелких морщин. Однажды Андреа, моя лучшая подруга, затащила меня в спа-салон, где мне на лицо нанесли глиняную маску. Когда она высохла, на ней появились трещины, и краска на теле этой женщины выглядела поразительно похожей.

Её плечи были опущены под более острым углом, чем обычно, конечности и шея были слишком длинными, и в пропорциях её черт лица было что-то странное. Как будто вся средняя часть её лица была вытянута вдоль вертикальной оси, сплющивая и удлиняя нос и скулы. Её рот был похож на узкую щель, а уголки губ опустились вниз, придавая ей насмешливое или печальное выражение. Её глаза были круглыми, почти чёрными, близко посаженными и совершенно пустыми.

На женщине была одежда желтовато-коричневого цвета, что-то вроде халата или туники, подпоясанной поясом. Её длинные каштановые волосы были убраны назад и спутались. Казалось, что она взяла горсть той же голубоватой грязи или глины, что была на её лице и руках, размазала её по волосам у корней и оставила сохнуть. На шее у неё был металлический ошейник, что-то вроде плетёной ленты из полосок золотистого металла. В правой руке она что-то сжимала. Мешок или сеть?

После Сдвига многие люди обратились к древним богам и давно забытым религиям. Я видела нео-язычников, которые носили странные вещи, но это не объясняло странные черты лица.

— Что у нее в руках? — спросила я.

— Плакат, — сказала Солина. — Так они общаются.

Она достала из сумки зип-пакет и положила его на стол. Внутри был рулончик коричневой ткани.

— Можно? — спросила я.

Она кивнула.

Я открыла пакет, достала рулончик и развернула его. Три куска ткани. На ощупь похожей на шерсть. Я развернула первый. На нём ярко-красным цветом было написано одно слово на английском языке заглавными буквами. «ДАНЬ».

Черт.

Слово было не написано на ткани. Оно было вышито на ней алой шерстью.

— Во время той вспышки в Пендертоне погибла городская стражница, — сказал Нед. — Сельма Батлер. Мы почти уверены, что это её почерк. Она всегда писала заглавную «Д» под таким углом.

Кэрран взял кусок ткани, понюхал его и протянул Конлану. Сын подбежал и глубоко вдохнул.

Я развернула второй кусок ткани. Символ первой четверти луны — круг, разделённый пополам по вертикали. Левая сторона была сплошь красной. На правой стороне были лунные пятна более светлых и тёмных оттенков красного.

— Крайний срок, — сказал Кэрран.

Нед кивнул.

Остался один кусок ткани. Я развернула его. Символ человека, на ступень выше фигуры из палочек, безликий, но, несомненно, человек, вытканный красным в центре ткани.

— Они хотели дань в виде человека, — сказал Кэрран.

— Да.

В моём животе образовался холодный, неприятный комок. Ситуация становилась всё хуже и хуже.

— Город, конечно, проигнорировал это, — сказал Нед. — У Пендертона надёжная оборона, а стражники хорошо обучены. Это все крепкие люди, лесорубы, фермеры, охотники. В назначенный срок, на закате, лесные люди вернулись. Город ожидал, что они будут штурмовать стены, но они просто ушли. Казалось, всё улеглось. Затем на следующий день в полдень из леса вылетел огромный коричневый валун, приземлился на городской площади и взорвался, превратившись в коричневую пыль.

— Все, кто был на площади, погибли, — сказала Солина. — Девять человек. Двое детей.

— Вечером женщины вернулись, — продолжил Нед. — С тем же посланием, но на этот раз они хотели получить дань к полнолунию. Пендертон, конечно, забил тревогу. Все были наготове. Лесная служба, подразделение быстрого реагирования Национальной гвардии, три команды наёмников — все пришли, чтобы найти причину этой катастрофы. Они отправились в лес. Через четыре дня некоторые из них вернулись. Пендертонский лес — большое место, более трёхсот тысяч акров. Они ходили кругами. Некоторые из них исчезли. Некоторые были съедены, никто не знает кем.

Чудненько.

— Почему не эвакуировались? — спросил Кэрран.

— Люди пытались, — сказал Нед. — Все, кто покинул город после первого взрыва, через два дня заболели. Некоторые вернулись в город и выздоровели. Остальные умерли. Однодневная поездка, например, сюда — это нормально. Но если они пробудут за городом больше суток, у них начнут проявляться симптомы.

— Ни у кого нет ответов, — сказала Солина.

Они каким-то образом заразились. Возможно, от того первого валуна, хотя это могло быть что-то другое. А Нед и Солина не заболели, потому что уехали из Пендертона до того, как всё это началось.

— Что случилось с Национальной гвардией? — спросил Кэрран.

— Они задержались на месяц после истечения срока уплаты дани, но не могли оставаться в Пендертоне бесконечно, — сказал Нед. — На следующий день после их отъезда в школе взорвался второй валун. Так случилось, что большинство детей были в отдельном здании на школьном собрании. Погибло всего пять человек.

В его голосе слышалась ужасающая безжизненность.

— Пендертон отдал дань, — сказала я.

— Джимми Кодейра, — сказал Нед. — Ему было шестьдесят девять лет, и он умирал от рака. Он вызвался добровольцем. Он ушёл в лес с женщинами, и больше его никто не видел. На следующий год, в тот же день и час, они вернулись.

Они отдали им человека.

— Город накормил их, — сказал Кэрран. — Конечно, он вернулись.

— С момента вспышки прошло пять лет, — сказала я. — Как…?

— В городе проводится лотерея, — сказал Нед.

С годами я поняла, что ради выживания можно приспособиться практически к чему угодно. Пендертон приспособился к цене своего выживания. Один человек в год, чтобы остальные пять тысяч могли жить дальше. Это казалось чудовищным, потому что так и было.

— Эти люди не монстры, — сказал Нед, словно прочитав мои мысли. — У них не было другого выбора. Что бы вы ни думали, они сделали всё, что могли. Они обращались ко всем, от военных и наёмников до Ордена и ковенов. Все пытались помочь. Я лично ездил в Вашингтон за помощью. Никто не мог помочь, и, в конце концов, город каждый раз платил за это.

— Это пятый год, — сказала Солина. В её голосе слышалась резкость.

Нед посмотрел на нее.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на небо над нами.

Кэрран пристально посмотрел на Неда.

— Это ужасная история.

Нед кивнул.

— Да, это так. Спасибо, что выслушали меня. Я заболтался. Наверное, мне стоит перейти к тому, зачем я здесь.

Он сунул руку в карман куртки и вытащил сложенную карту.

— Город Пендертон очень рад вашему переезду в наши края. Но ваш прекрасный дом так далек от нас. Мы бы хотели пригласить вас переехать поближе.

Он открыл карту, и мы увидели Уилмингтон и его окрестности с высоты птичьего полёта. На востоке простирался бескрайний бледно-голубой Атлантический океан. Город Уилмингтон располагался в нижней части карты, чуть севернее того места, где река Кейп-Фир и Атлантический океан наконец-то встречались. Над Уилмингтоном карта была зелёной, с густыми лесами и узкими линиями основных дорог, пересекавших их.

Прямо над северной границей Уилмингтона пунктирной линией был обозначен округ Пендер, похожий на большую грибную шляпку, нависающую над городом. Почти весь округ был окрашен в зелёный цвет, обозначая обширный Пендертонский лес. В центре леса, недалеко от шоссе I-40, был нарисован маленький красный кружок, обозначающий Пендертон. А в нескольких милях к северо-западу от Пендертона большой синий квадрат пересекал Пендертонский лес, занимая примерно треть территории.

— Переехать поближе куда? — спросила я.

— Сюда. — Нед постучал кончиком пальца по синему квадрату.

Конлан беззвучно двинулся, чтобы взглянуть на карту из-за моего плеча.

— Что там? — спросила я.

— Ваш лес.

Что?

— Я не улавливаю.

— Это леса, которые Пендертон дарит вам. Приветственный подарок нашим замечательным новым соседям. Восемьдесят две тысячи акров лесных угодий, две трети из которых — длиннолистная сосна, первоклассная древесина; одна треть — болота с невероятным биоразнообразием; и озеро Биг-Скун площадью в тысячу акров. Лучшая рыбалка в округе.

Кэрран уставился на синий квадрат леса, как будто это был кровавый стейк, а он голодал целый месяц.

Нед положил на стол фотографию. На ней был изображён сосновый лес, прямой, как мачты высоких кораблей, поднимающийся на головокружительную высоту над золотистой травой, освещённой солнцем.

— Лес ниндзя, — выдохнул Конлан.

— У нас самые красивые леса, — сказал Нед. — Здесь много подходящих мест для строительства крепости.

Крепости. Как Крепости Стаи. Черт возьми.

— Я всегда ценю людей, которые делают домашнее задание, — сказал Кэрран. — Вы думаете, что знаете, кто мы такие. Но так ли это на самом деле?

Плоть на его голове раскололась и изогнулась, приняв другую форму. На его плечах сформировалась новая голова — массивная, кошмарная смесь человека и льва. На его сером мехе виднелись едва заметные дымчатые полосы. Его чёрные губы задрожали и приоткрылись, обнажив клыки размером с мой палец. Золотые глаза Кэррана хищно уставились на Неда и Солину.

Солина вскочила и сделала шаг назад.

Нед сглотнул, но остался сидеть.

— Подумайте хорошенько, — сказал Кэрран низким рокочущим голосом. — Убедись, что это то, чего вы хотите. Потому что, как только я захвачу эту землю, она станет моей.

— Она уже ваша, — сказал Нед. — У вас есть все права на полезные ископаемые, древесину, воду, доступ, на всё. Мы уже зарегистрировали дарственную в округе. У меня есть документы.

— Понимает ли город, кого они приглашают? — спросил Кэрран. Его голос, звучавший так близко, сотрясал. Он отдавался в костях.

— Они понимают, — сказал Нед.

— Даже если я выгляжу вот так? Даже если я приведу с собой таких же, как я?

— Люди — это всегда нечто большее, чем просто люди. Жители Пендертона знают, кто вы. Они знают о ваших друзьях. Если они переедут сюда с юга, город не будет этому противиться. И не сможет. Земля ваша. Делайте с ней всё, что захотите.

Небо над нами было совершенно ясным, но я могла поклясться, что услышала гром.

— Мы жители маленького городка, но мы не фанатики, мистер Леннарт, — сказал Нед. — И мы держим слово.

Если мы согласимся на этот лес, то наша спокойная жизнь закончится. От него веяло древней магической силой. Сражаться с ним будет кроваво, шумно и опасно. Если нам удастся справиться с тем злом, которое породил этот лес, и выжить в этой битве, нам нужно будет защищать эту землю. Рано или поздно Кэрран построит ещё одну Крепость, и как только он это сделает, к нему слетятся оборотни, и мы вернёмся к тому, с чего начали.

Территория, база, деньги, союзники и связи…

Моё «не высовываться» утекало сквозь пальцы.

— Ладно, — сказал Кэрран. — Я в деле. Но я не могу говорить за свою жену. Убедите её, и мы заключим сделку.

Нед встал.

— Не могли бы вы открыть для нас ворота?

Кэрран взглянула на Конлана. Наш сын подбежал к воротам и распахнул их. На подъездной дорожке стояли два больших внедорожника с раздутыми капотами, чтобы вместить два бензиновых двигателя и зачарованную водяную машину. Солина подошла к ним и помахала.

Взмахом руки Нед пригласил меня подойти к ним.

Ладно. Сдаюсь.

Я встала и прошла через двор к воротам. Кэрран присоединился ко мне.

Двери внедорожников открылись, и люди начали выходить, один за другим. Просто обычные люди в обычной одежде, кто-то постарше, кто-то помоложе. Молодой парень, ещё подросток, выскочил из машины и помог выйти женщине лет семидесяти. Они выстроились перед нами.

— В этом году женщины пришли раньше, — сказала Солина. — Они хотят получить дань через две недели. Город уже провёл лотерею.

Лед скользнул по моему позвоночнику.

Старший подросток достал из кармана плакат и протянул его. На нём, сотканном из шерсти цвета крови, были изображены десять человеческих фигур.

Люди смотрели на нас.

Кэрран взял меня за руку и сжал ее.

Я могла бы сказать «нет». Я могла бы уйти прямо сейчас, и никто бы меня не осудил.

Я сжала в ответ.

— Мы возьмемся за это, — сказал мой муж.