Магические притязания

Глава 4

Гнетущее чувство усиливалось. Мы уже прошли полмили по лесу. Оборотни выполнили маневр с безупречной точностью. Мы как будто сами собой разделились, медленно расходясь в разные стороны по параллельным тропам, выглядя совершенно естественно и непринужденно. Я больше не видела Кэррана и его группу, но знала, что они там, в пятистах ярдах справа от меня.

Лес вокруг нас по-прежнему состоял из сосен и травы. Ничего из того, о чём говорил мне Айзек, не происходило.

— Он затягивает нас, — пробормотал Килан слева от меня.

— Ага.

Он хотел, чтобы мы достаточно отдалились от города, чтобы помощь не успела прибыть вовремя, но остались достаточно близко, чтобы наши тела можно было легко найти.

— Теперь держитесь, — сказала я.

Оборотни вокруг меня двигались как тени, быстро и бесшумно. Мы продолжали идти.

— Нас преследуют какие-то милые кустики, — пробормотал Килан. — Они идут за нами последние пять минут.

Насколько мне казалось, милые кустики не двигались. Однако они источали пряный сильный аромат, который был достаточно хорош, чтобы заглушить другие запахи.

— Сколько кустов?

— По крайней мере, три.

Впереди, слева от нас упало несколько деревьев, образовав поляну вокруг огромной сосны. Хаким, который шёл чуть впереди и слева от нас, остановился и поднял палку.

— Стой, — приказали мы с Киланом одновременно.

Хаким замер.

Я догнала его.

— Что там?

Он указал палкой в сторону гигантской сосны. На поляне, примерно в пятнадцати ярдах от большого дерева, друг на друга были сложены четыре каменные сферы размером с бейсбольный мяч. По всем законам физики пирамидка должна была развалиться. Ее удерживала вместе магия, но от нее ничего не исходило. С такого расстояния они выглядели просто как камни. Невероятно гладкие и круглые камни.

— Ты собрался тыкать в них палкой? — прорычал Килан.

Хаким выглядел неуверенным.

— Да?

— Когда ты находишь какую-то странную хрень в жутком лесу, ты не тычешь в неё палкой. Она может взорваться у тебя перед лицом. Что ты делаешь вместо этого?

Хаким явно не знал ответа на этот вопрос. Мне стало почти жаль его. В этом году ему только исполнилось восемнадцать, и, скорее всего, это была его первая настоящая вылазка.

— Спрашиваешь у консорта. Консорт знает все.

— О, — произнес Хаким.

Килан повернулся ко мне.

— Консорт, пожалуйста, расскажите нам, что это такое.

— Понятия не имею.

Килан моргнул, его преподавательский запал временно иссяк. Ему потребовалась секунда, чтобы прийти в себя.

— Как нам действовать дальше?

Я протянула руку, и Хаким отдал мне палку.

— Я собираюсь потыкать это палкой.

Слева от меня хихикнул Трой. Оуэн выдавил улыбку.

Килан выглядел так, будто вот-вот впадёт в истерику.

— Это магическая ловушка, — сказала я ему. — Скорее всего, она сработает, когда с ней соприкоснётся что-то органическое. В данном случае дерево хорошая замена человеку. Я собираюсь зачаровать палку и посмотреть, смогу ли я лучше понять, что это такое.

Я подошла к камням и остановилась в паре шагов от них. По-прежнему ничего. Вопрос был не в том, смогу ли я справиться с ловушкой. Вопрос был в том, сколько своих карт мне придётся раскрыть.

Я прошептала заклинание себе под нос, сосредоточившись на палке. Я выучила его у отца около пяти лет назад, а он, в свою очередь, выучил его у приезжих магов несколько тысячелетий назад, когда пытался расширить кругозор. Как диагностический инструмент оно было довольно ограниченным. Оно показывало, есть ли магия и в каком количестве, но ничего не говорило о её природе. Существовали заклинания и артефакты получше, но у нас было мало времени, и сейчас это был мой лучший вариант.

Магия окутала дерево и пропитала его, с треском втянувшись в мёртвую ветку. Я подняла палку и сосредоточилась.

Каждый из камней был плотным сгустком магии. Поразительное количество магии было заключено в сосуд, который был слишком мал для такого количества силы. Как только сдерживающая оболочка разрушится, вся эта туго скрученная магия вырвется наружу. Просто, но разрушительно.

Нам придется это обезвредить. Ловушка находилась слишком близко к городу, и если мы ее не обезвредим, то кто-нибудь сможет ударить нас сзади.

Я попятилась, достала из рюкзака пузырёк и огляделась. Примерно в десяти метрах от меня на лесной подстилке виднелось небольшое углубление. Должно подойти.

— Приблизьтесь ко мне. — Я подошла к углублению.

Оборотни собрались вокруг меня.

— Ложитесь на землю и не высовывайтесь.

Они опустились на лесную подстилку.

Я откупорила пузырёк и провела большим пальцем по краю, пробуя жидкость внутри. Магия окутала меня. Всё ещё действенная. Патентованный секретный рецепт отца, но вместо семи трав и специй в нём использовалась кровь вампира, смешанная со связующим веществом и приправленная ровно тремя каплями моей крови.

Кровавая защита была самым сильным защитным заклинанием в моём арсенале. Однако кровопускание ослабляло меня и было неудобным. Кроме того, оно выдавало природу моей силы. Кровь нежити, заряженная моей магией, была почти так же хороша и удачно маскировала явную сигнатуру моей крови.

Я обошла лежащих ничком оборотней, периодически капая кровью из пузырька, и вошла в нарисованный мной круг. Кровь нежити ждала, готовая принять мою магию.

Я взяла сосновую шишку, капнула на неё немного из пузырька, закупорила его, убрала и взвесила в руке свою импровизированную гранату.

— Сейчас рванет! — крикнула я.

Я бросила шишку на камни и упала, активировав защиту магическим импульсом.

Магия загрохотала, как гром. Четыре сферы перевернулись и закружились в воздухе с головокружительной скоростью, в мгновение ока, превратились в валуны размером с автомобиль. Валуны вращались вокруг друг друга по кругу, как луны, потерявшие планету.

Магия, связывающая их, лопнула, как резинка. Камни понеслись по лесу, как неуправляемые поезда, сокрушая всё на своём пути.

Один из них полетел прямо на нас, врезался в щит над нашими головами и отскочил, врезавшись в сосну. Ствол толщиной в три фута сломался, как зубочистка. Щит разбился, его сила иссякла. Отдача ударила меня по голове. Ой-ой.

Дерево треснуло, деревья рухнули в четырёх направлениях, птицы тревожно заверещали, а затем всё стихло.

Хаким, Трой и Оуэн дикими глазами уставились на перекрёсток разрушения.

— И именно поэтому мы не тычем палкой в случайное дерьмо, которое находим в лесу, — сказал Килан.

Дерево слева от нас, у которого отломился кусок ствола там, где его задел один из валунов, накренилось и упало. С ветвей спрыгнула человекоподобная фигура и приземлилась в двадцати пяти футах от нас. Оборотень в форме воина. Огромный, почти в два с половиной метра ростом, с оранжевой шерстью, испещрённой тёмными крапинками, когтями, похожими на ножи, и гигантскими клыками. На его толстой шее был золотой ошейник. Он зарычал и бросился вперёд.

Килан прыгнул. Начал прыжок человек, но приземлился оборотень, вонзив палаш в атакующего зверя. Килан был необычайно крупным для оборотня, но враг был крупнее. Чёрт возьми.

Оборотень в ошейнике отбил клинок левой рукой и ударил Килана правой. Килан отпрыгнул назад, нанося удары. Оборотень в ошейнике бросился на него и взвыл, когда боль от почти отрубленного запястья, наконец, дошла до него.

Лес ожил.

Оборотни приближались к нам со всех сторон, продираясь сквозь деревья, завывая и рыча — масса меха, когтей и сверкающих зубов, и каждый из них был выше двух метров.

Страх охватил меня колючим приливом адреналина. Я уже забыла, каково это — бояться оборотней, и всё вернулось в мучительной вспышке. Казалось, что дикая природа проникла глубоко внутрь себя и выплюнула этих чудовищ, созданных только для того, чтобы рвать и терзать плоть. Человеческую плоть. Мою плоть. Все инстинкты кричали мне, что эти твари съедят меня заживо, пока я буду кричать.

Страх заставил мир вокруг меня стать кристально ясным. Ещё одна массивная рыжая женщина-оборотень, испещрённая крапинками, неслась на меня с разинутой пастью. Её клыки были огромными, не меньше девяти дюймов в длину. «Саррат» уже был у меня в руке. Я увернулась и вонзила саблю ей между рёбер, разрубив печень. Она развернулась, когда я вытащил саблю, и прыгнула на меня, пытаясь придавить своей массой. Я нанесла удар, когда она падала, вонзив лезвие ей в живот, через грудину в сердце.

Её вес отбросил меня к дереву. Она вцепилась в мои плечи своими огромными звериными лапами. Её сердце было пронзено клинком «Саррата». Она должна была быть мертва или умирать. Даже оборотень не мог отмахнуться от разорванного сердца.

Когти впились в мои плечи. Мои кости затрещали. Она пыталась разорвать меня пополам.

Я вонзила «Саррат» глубже, поворачивая лезвие. В этот момент её сердце, должно быть, разорвалось. Даже самый сильный оборотень не смог бы его восстановить.

Её челюсти распахнулись, намного шире, чем обычно. Она нацелилась укусить меня, пытаясь вонзить клыки в мою голову. Я втянула голову в плечи и ударила её лбом в нижнюю челюсть. Моя кровь и её слюна залили мне лицо. Я снова ударила её головой. Зубы оцарапали мою голову, прорезая кожу. Я направила магию через свои раны и позволила ей вырваться наружу.

Во рту оборотня взорвался лес кровавых шипов, пронзив язык, щёки и впившись в носовые пазухи.

Она уронила меня. Я наступила ей на колено, выбив ногу из-под неё. Она упала, и я отрубила ей голову одним горизонтальным ударом.

Исцели это.

Поле боя расцвело передо мной, как цветок. За долю секунды я увидела всё.

Килан справа от меня, отбросив палаш, разрывает на части рыжего противника, оба в крови.

Оуэн, огромный оборотень-бизон, хватает голову оборотня-волка и ударяет ею о дерево, в то время как другой оборотень рвет его сбоку. Спина Оуэна превращается в кровавое месиво.

Хаким и Трой, спина к спине, отбиваются от трёх оборотней. У Хакима разорван живот. Левая рука Троя безвольно висит.

У каждого врага одинаковый золотой ошейник.

Я бросаюсь к группе Оуэна, и с моих губ срывается магическое слово.

— Аарх Саар! — Всем замереть.

Моя сила растекается широким полукругом.

Оборотни застывают, окаменев от магии. На пять секунд.

Первая. Я обезглавливаю того, кто напал на Оуэна сбоку.

Вторая. Я перерубаю «Сарратом» позвоночник противника Килана, с хрустом разрубив спинной мозг в двух местах.

Третья и четвертая. Я добираюсь до Хакима и Троя.

Пятая. Я обезглавливаю оборотня слева от себя.

Время возобновляется.

Два оставшихся передо мной оборотня в ошейниках отворачиваются от Хакима и Троя и бросаются на меня.

Я открываю рот, чтобы произнести еще одно слово силы.

Из леса вырывается серый оборотень-лев с горящим золотом в глазах, и ревет. Рёв оглушает меня, как удар грома.

Кэрран хватает оборотня слева от себя и преломляет ему позвоночник, как прутик. Челюсти льва распахиваются. Кэрран вгрызается в шею оборотня чуть выше воротника, заливая его кровью. Оставшийся оборотень разворачивается, чтобы сбежать. Мой муж отрывает голову противника и швыряет её в убегающего врага. Окровавленная голова попадает оборотню между лопаток. Он спотыкается, и Кэрран набрасывается на него. Оборотень падает на землю вместе с Кэрраном. Хрустят кости. Мимо меня пролетает рука.

На другой стороне поляны Килан вырвал горсть внутренностей из живота своего противника и засунул их в грудь оборотня в ошейнике. В воздухе повисла пелена из крови и желчи.

Оуэн уронил окровавленный обрубок тела на землю.

Все было кончено.

* * *

Мы шли по лесу, перепачканные кровью, и несли семь тел. Мёртвые вернулись в человеческую форму, но моя команда была слишком измотана, поэтому тащить тела пришлось оборотням Кэррана. За исключением Оуэна, который нёс одно тело вопреки всем советам, и Килана, который настоял на том, чтобы тащить самого крупного оборотня, которого он убил в одиночку. Мой муж, любитель перевыполнять план, нёс два тела, по одному на каждом плече.

Я настояла на том, чтобы обезглавить каждый труп, на всякий случай. Изначально оборотни планировали насадить головы на палки и так их транспортировать, но я заметила, что приближаться к Пендертону, размахивая окровавленными черепами, не лучшая идея. Мы с Кэрраном взяли с собой рюкзаки с водонепроницаемыми сумками, и теперь Да Ын нёсла два мешка, наполненных головами оборотней. При весе в одиннадцать фунтов на каждую голову она тащила семьдесят семь фунтов и делала это с лёгкостью.

Хорошо быть оборотнем.

Сгущать кровь по команде было одним из первых навыков, которым меня научила тётя, поэтому я залечила порезы и раны, но они всё равно были. У меня болели плечи, кожа была содрана там, где когти проткнули мышцы. Эти когти не выглядели такими уж чистыми. Я выдавила немного крови, чтобы избавиться от загрязнения, но мне нужно было посетить медмага, прежде чем какая-нибудь предприимчивая инфекция решит обосноваться во мне как дома. Голова болела меньше, чем плечи, но я чувствовала боль.

Остальным членам нашей команды тоже пришлось несладко. Килан был ранен, но стоически держался. Спина Оуэна была исполосана в клочья. Раны затянулись, но мышечным волокнам потребуется больше времени, чтобы восстановиться, поэтому сейчас его спина выглядела странно бугристой и неровной. Нам пришлось на месте вправить сломанную руку Троя, иначе она плохо зажила бы, и пришлось бы ломать её заново. Хуже всего пришлось Хакиму. Его живот был в ужасном состоянии, и Трой читал над ним заклинания добрых двадцать минут, заставляя тело восстанавливаться быстрее, чем обычно восстанавливаются оборотни.

Я взглянула на Хакима. Он выглядел немного бледным и шёл медленно, размеренно, что означало, что каждый шаг причинял ему боль. Повреждённая печень — это сущий ад.

Бой продолжал проигрываться в моей голове, все эти тридцать кровавых секунд. Момент, когда оборотень отбросила меня назад, давление на «Саррат», когда он пронзил её сердце, клыки, царапающие череп, когда она грызла мою голову, колючки моей крови у неё во рту, её голова, падающая с плеч, слово силы, безумный рывок в течение пяти секунд, удары, кровь…

Впереди деревья поредели, намекая на залитую солнцем вырубку вокруг Пендертона.

Я бы сделала это снова. Не раздумывая. Это заставило меня почувствовать себя живой. Более того, это заставило меня почувствовать себя… самой собой.

Я была убийцей. Магия создавала барьер между мной и врагом. Она защищала меня от непосредственного физического насилия, но, в конце концов, я жила или умирала от своего меча. Меня учили убивать, поощряли это делать, хвалили, когда я хорошо справлялась, и в итоге мне это понравилось. Это было в моей природе, как дышать.

Последние семь лет я практически не вспоминала об этом. Я сосредоточилась на том, чтобы быть матерью, на том, чтобы построить безопасную жизнь, а теперь… Теперь мне нужно было кое о чём подумать, и я не знала, как поступить.

Мы миновали линию деревьев. Я прищурилась от солнечного света.

Колокол на ближайшей сторожевой башне начал звонить, отбивая быстрый, почти истеричный ритм.

— Шоу начинается, — сказал Кэрран.

Все стали идти немного прямее. Слева от меня Джийнкс поправила на плечах тело оборотня с ошейником и вздёрнула подбородок. Это был наш парад победы. Городу не нужно было знать, как сильно нам надрали задницы.

Дело было не в том, что план Кэррана был плох или его тактика была ошибочной. Команда из четырёх оборотней — одного рендера, двух рендеров на обучении и одного опытного альфы — должна была расправиться с семью обычными оборотнями как с комариными укусами, даже без моей помощи или помощи Кэррана. Просто уровень нашего врага был намного выше того, что мы ожидали, и мы не могли этого знать, пока не вступили с ним в бой. Теперь мы знали. Мы победили, но это дорого нам обошлось. Нам нужно было бы приспособиться.

Мы продолжали идти.

Ворота Пендертона распахнулись, и на улицу высыпали спасатели, две группы по три человека в каждой. Лучники заняли стену над воротами. Лучники и стена выглядели средневековыми, в то время как парамедики и медбратья в светоотражающих оранжевых жилетах выглядели явно по-современному, и контраст был разительным.

— Консорт, — сказал Хаким слегка охрипшим голосом.

— Да? — Он впервые назвал меня консортом.

— Благодарю вас.

— Не нужно. Мы — стая. Ты — один из нас, и ты бы сделал то же самое для меня.

Он сглотнул.

— Кто мы? — спросил Килан.

— Уилмингтонская Стая, — ответил хор.

— Черт возьми, так и есть.

— Стая, — сказал Кэрран.

— Стая, — подхватила я вместе с остальными.

Единство. Избранная семья. В этом была сила.

Мы ускорили шаг, выстроившись в привычную шеренгу: мы с Кэрраном впереди, Килан позади, а остальные оборотни образовали неровный овал позади нас. Я помнила это по своим временам в качестве консорта. Прошло десять лет, но некоторые вещи остаются в памяти надолго.

Спасатели побежали к нам, и я заметила, как ведущая группа поняла, что мы не несём наших раненых. Темноволосая медик впереди притормозила и остановилась, её лицо было неуверенным. Она выглядела почти напуганной.

Та же неуверенность распространялась от человека к человеку, словно зараза. Смятение и удивление смешивались с нервной дрожью.

Такого раньше никогда не случалось. Никто никогда не ходил в лес и не приносил оттуда тела врагов. Враги всегда были невидимыми и неуязвимыми, они наблюдали и выжидали. Теперь они внезапно стали плотью и кровью. Жители Пендертона не знали, как с этим быть.

Мы добрались до них.

— Мне нужна полная изоляция для семи тел, — сказала я ведущему медику. — У вас есть клетки для луп?

Она моргнула, глядя на меня.

— Клетки для луп, — повторила я.

Мозг медика заработал с новой силой.

— Клетки для луп у нас есть, но не вольеры. В старой тюрьме.

— Пойдет. — Известно, что магия способна творить чудеса с мёртвыми телами, но я никогда не видела, чтобы оборотень пережил обезглавливание. Даже у них есть свои пределы. Тем не менее, никто никогда не жалел о чрезмерной осторожности, когда дело касалось способности магии порождать странную ерунду.

— Показывайте дорогу, — подсказал Кэрран.

— Идите за мной. — Медик зашагала по улице, и мы последовали за ней в сопровождении санитаров.

К нам подбежала Хизер, капитан охраны стены.

— Они нанесут ответный удар, — сказал ей Кэрран. — Возможно, ещё до того, как закончится магическая волна.

— Возможно, вам стоит ослабить контроль над своими людьми, — добавила я. — Они попытаются наказать нас, и стражники — очевидная мишень.

Хизер молча развернулась и побежала обратно тем же путём, что и пришла.

Мы шли по улице. Люди выходили из своих домов и офисов. Они ничего не говорили. Они просто смотрели нам вслед с тем же выражением волнения и страха на лицах.

Медик повернулась и посмотрела на нас.

— Мы можем вам чем-нибудь помочь?

— Нам нужна еда, — сказала я. — Мясо. Много мяса. И нам бы не помешал коронер, если он у вас есть, чтобы помочь нам осмотреть тела. У нашего медмага сломана левая рука, и ему потребуется время, чтобы восстановить подвижность.

— Моей жене нужен маг-целитель, — сказал Кэрран. — Она скажет вам, что с ней всё в порядке и ей не нужна помощь. Это не так, ей нужна помощь.

— Ты высказал свою точку зрения, — сказала я ему.

Его глаза сверкнули золотом.

— Да. И я собираюсь стоять над тобой и смотреть, как тебя лечат.

Будучи замужней женщиной, я поняла, что некоторые ссоры не стоят того, чтобы их затевать.

— Твоё недоверие очень разочаровывает.

— Я доверяю тебе свою жизнь, но не твою, — сказал мой муж.

* * *

Я сидела в кресле-качалке на балконе верхнего этажа и потягивала чай со льдом. Слева от меня Оуэн медитировал на одеяле в позе лотоса. Его глаза были закрыты. Он сказал, что медитация помогает ему справляться с буйством бизонов.

Это был золотой час, волшебные шестьдесят минут перед закатом, когда свет становится мягким и тёплым, а небо окрашивается в первые оттенки красного и жёлтого. Мир был прекрасен, и линия деревьев в конце зоны поражения выглядела достаточно красиво, чтобы её сфотографировать: высокие сосны раскинули пушистые ветви, словно пытаясь удержать солнечный свет.

Мы давно ждали ответного удара леса. Он должен был последовать. Я в этом не сомневалась. Невидимая сила в лесу годами держала Пендертон в подчинении, так долго, что считала это само собой разумеющимся. Теперь город внезапно осмелился дать отпор. Она попытается подавить это сопротивление, жёстко и быстро, пока надежда не пустила корни.

Я взглянула на ближайшую башню. Подросток, притаившийся под этой крышей, был охранником. Мальчик с короткими тёмными волосами и в очках. Ему было не больше шестнадцати. На первый взгляд это казалось довольно простым способом занять подростков: сидеть на стене, следить за лесом, звонить в колокол, если что-то заметишь. Но когда начнутся неприятности, они окажутся на передовой.

Дверь слева от меня распахнулась, и Трой вышел на балкон с блокнотом и небольшим пластиковым холодильником.

— Консорт.

— Тебе удалось сбежать?

Он кивнул.

— Я вышел через заднюю дверь, когда услышал, что они идут.

После оказания первой медицинской помощи, Кэрран стоял надо мной, пока Нереда, главный врач города, лечила меня. Пендертон привёз еду грузовиками. Буквально. Наша команда поела и легла спать.

Смена облика требовала много энергии. Большинство оборотней могли без проблем делать это раз в сутки, но после второй смены им требовался обязательный отдых. В таких условиях оборотни ели и спали при любой возможности, чтобы избавиться от усталости после смены облика.

Трой остался в бывшей тюрьме, чтобы осмотреть тела. Примерно двадцать минут назад мэр Джин, Нед и весь городской совет постучали в нашу дверь. Они хотели осмотреть тела и задать вопросы. Килан и Кэрран отправились с городской делегацией в тюрьму. Я предусмотрительно отпросилась из-за своих травм. Я не хотела лгать городскому совету Пендертона, и были вопросы, на которые я не хотела отвечать, поэтому лучшим решением казалось избегать общения с общественностью. У меня было такое чувство, что Трой был в той же лодке.

Трой сел в другое кресло-качалку и поставил сумку с вещами у ног. Его левая рука, казалось, заработала, но двигался он осторожно.

— Ты поел? — спросила я.

— Пока нет.

Я встала, зашла в дом, спустилась на кухню и взяла поднос. Пендертон щедро угостил нас барбекю, поэтому я положила на тарелку грудинку и копчёную курицу, добавила говяжью вырезку весом около фунта, кусок чеддера и немного свежего хрустящего хлеба и отнёсла всё это Трою.

Он уставился на поднос.

— Клятва верности не требуется, — сказала я ему.

Он выглядел ещё более смущённым.

— Спасибо. Я не хотел доставлять вам неудобства, консорт.

Ах. Проблема была в том, что альфа встала и принёсла еду.

— Я никому не расскажу об этом, если ты все съешь.

— Да, консорт.

Он отложил блокнот и принялся за ужин.

Я откинулась на спинку кресла.

Когда оборотни ели, они полностью сосредотачивались на еде. Они не разговаривали, не общались. Они ели. Даже на официальных обедах, таких как День благодарения Стаи, в первые несколько минут царила полная тишина.

Трою потребовалось около четверти часа, чтобы доесть барбекю. Когда его тарелка опустела, он откинулся на спинку кресла с довольной улыбкой на лице.

— Я знаю, что всё это странно и захватывающе, но ты должен заботиться о себе, — сказала я ему.

Он кивнул.

— Да, потому что, если я умру, никто в Уилмингтоне не будет знать, как лечить раненого оборотня.

— Нет, потому что если ты умрёшь, то умрёшь. И всем нам будет очень грустно.

Он моргнул.

— Сегодня у тебя все идет наперекосяк, — проворчал Оуэн, не открывая глаз. — Сначала ты сломал руку. Потом консорту пришлось принести тебе еду. Теперь ты получаешь лекцию. Сегодня трудно быть Троем.

— Не заставляй меня вставать, — прорычал Трой.

Оуэн открыл глаза.

— Или что?

Трой оскалился на него.

— Оставайся на месте, и ты сможешь сохранить зубы. — Оуэн закрыл глаза.

Хм. Когда Нереда лечила меня, она нашла кончик когтя оборотня в одной из моих ран. Я вскрыла её и извлёкла коготь, вызвав кровотечение, и это сломало ей мозг. Я сказала ей, что это похоже на то, как оборотень выдавливает серебро из своего тела, и это шокировало её ещё больше. За десять лет работы полевым медиком она никогда не лечила оборотней. Она задала много уточняющих вопросов, некоторые из которых были мне непонятны, поэтому отвечать пришлось Кэррану.

Регенерация оборотней была невероятной. Они залечивали большинство ран, из-за которых обычный человек попал бы в больницу на неделю. Они практически невосприимчивы к инфекциям, к потере крови относятся как к шутке, и говорят, что если оборотень дышит к концу боя, то жить будет.

К сожалению, оборотни также часто сражались с врагами, которые наносили катастрофические раны. Их жизнь была гораздо более жестокой, поэтому в крепости Стаи в Атланте был первоклассный госпиталь.

— Я так понимаю, рекомендация избегать человеческих медмагов по-прежнему действует? — спросила я.

— Да, консорт, — сказал Трой. — Медицинский персонал Стаи уже давно обеспокоен этим.

Идея-то понятна. Если бы человеческие медмаги знали, как лечить оборотней, они бы лучше понимали, как их ранить. Вот только для того, чтобы знать, как ранить оборотней, не нужно иметь медицинское образование. Каждый наёмник в Гильдии знает, что серебро для них ядовито, а волчий аконит широко доступен на рынках трав и в аптеках.

Такая политика не приносит никакой пользы, кроме как отсрочки лечения до тех пор, пока оборотень не попадёт к врачу Стаи.

— Ты обсуждал свои опасения с Царем Зверей?

— Да, консорт. Нам сказали, что эта политика была введена предыдущим Царем Зверей, и нынешний Царь Зверей не видит причин её менять.

Тушите свет.

У моего мужа было трудное детство. Его родители увезли его с сестрой жить в лес, пытаясь избежать политики оборотней. В конце концов, на них напали лупы. Выжил только Кэрран. Его спас Мэхон, альфа клана тяжеловесных, медведь из Атланты, который в пятнадцать лет заставил Кэррана стать Царем Зверей. Во многом политика моего мужа формировалась под влиянием Мэхона, который не доверял людям. Кэрран многое поменял, как только начал думать самостоятельно, но это, по-видимому, не было переработано до нашего выхода на пенсию, и Джим решил оставить её как есть.

— Трой, ты бы отказался лечить пациента, не меняющего облик?

Зелёные огоньки вспыхнули в глазах Троя.

— Я дал клятву применять все необходимые меры во благо больных. В клятве не уточнялось, каких именно больных.

— Я полагаю, Нереда принесла ту же клятву?

— Да.

— Хорошо. С этого момента правила избегания не распространяются на Уилмингтон. Я разрешаю тебе делиться с ней и другими медмагами любыми медицинскими знаниями, которые ты посчитаешь необходимыми. Мы должны быть уверены, что если оборотень пострадает, он сможет получить неотложную медицинскую помощь. И если Кэрран что-то скажет тебе по этому поводу, скажи ему, что я приказала тебе так сделать.

Я не могла себе представить, что у Кэррана возникнут с этим проблемы, но если бы они возникли, то указание на то, что нашему сыну может потребоваться неотложная медицинская помощь, а Трой может оказаться не в том месте, чтобы оказать её, быстро бы всё уладило.

Трой улыбнулся.

— Да, консорт.

— Как прошло вскрытие тел? Вы что-нибудь узнали?

Трой посмотрел в свой блокнот, затем на меня.

— «Узнали» слишком громкое слово. У меня остались вопросы. Прямо сейчас я знаю гораздо меньше, чем не знаю.

Это совпадало с моими собственными ощущениями. Как только первое тело приняло человекоподобную форму, и я смогла его рассмотреть, я поняла, что мы вляпались по уши.

Тело было покрыто шерстью. Очень густой шерстью. Шерсть на спине торчала гребнем над позвонками; шерсть на груди у самцов была похожа на то, что можно увидеть у мейн-кунов; более длинная шерсть на тыльной стороне рук, цвет которой варьировался от почти чёрного на одних трупах до грязно-коричневого на других. Кожа под всей этой шерстью была светло-коричневой и имела странный, слегка фиолетовый оттенок, как будто кровеносные сосуды располагались очень близко к поверхности.

У каждого из них были мускулистые тела, как у олимпийских спортсменов. У каждого были заметные рельефы на руках, спине и животе, и почти не было жира. Все они были невысокими, не выше полутора метров. Можно было ожидать, что рост будет немного отличаться, и разница составляла три-четыре сантиметра, но статистически я ожидала, что хотя бы один из них будет выше полутора метров.

Оборотень, с которым сражался Килан, в форме воина был почти два метра ростом, и остальные были ненамного меньше. Разница между их человеческой и боевой формой была огромной. Хотя их увеличенная масса тела отчасти компенсировала это, их трансформация потребовала бы много магии.

А ещё были лица. Их зубы и уши были вполне человеческими, но у всех семерых были массивные, тяжёлые челюсти и широкие рты с очень узкими губами. Их лица были неестественно вытянутыми. Вместо того, чтобы располагаться на одной вертикальной линии, их подбородки, челюсти и носы выдавались вперёд сильнее, чем у обычных людей.

Уже одно это говорило о том, что они сильно отличаются от нас, но была одна деталь, которая не оставляла никаких сомнений в том, что они не люди. У них были рога. У всех семи. Рога были короткими и торчали прямо вверх, как будто кто-то взял оленьи рога и отрезал их у основания.

Трой пролистал блокнот.

— Я предполагаю, что они люди. Просто не такие, как мы.

И что это означает?

— Может, это какая-то отколовшаяся группа? Семья оборотней, которая ушла после Сдвига? — спросил Оуэн.

Трой покачал головой.

— Я насчитал трёх волков, одну, вероятно, гиену, что-то, что могло быть гепардом, а двое из них, как и тот, что напал на консорта, не похожи ни на что из того, что я когда-либо видел. И всё это в одной семье?

Да уж. У отколовшейся группы не было бы такого разнообразия.

Трой покачал головой.

— Некоторые из них могут быть связаны друг с другом, но в целом это не одна семья, а представители определённой группы гоминидов. Определённого фенотипа.

— Гоминидов? Не Homo sapiens? — Я уже знала ответ, но всё равно спросила.

К гоминидам относились современные люди, вымершие виды людей и их предки, а также странные вариации, появившиеся в результате воздействия магии.

— Мы говорим о некоторых фундаментальных отклонениях. У них совершенно другой рисунок шерсти. У них растут волосы вдоль позвоночника. Я никогда такого не видел. У них есть подбородки, как у нас, но строение лица у них странное. И у них есть рога.

Рога были камнем преткновения. Были мифические гуманоиды с рогами, например сатиры, но мы были далеко от Греции, и тела не соответствовали образу сатиров. Рога были неправильными, а ноги не были козлиными.

Кроме того, я никогда не видела и не слышала, чтобы кто-то встречал сатира. Но это не значит, что их не существует. Когда мы путешествовали к Чёрному морю, я встретил атсани, крошечного человека ростом всего в 45 сантиметров, способного на поразительно мощную магию. Он был частью целого племени людей, которые жили на Кавказе, бог знает сколько времени, и даже построили небольшие города. И всё же, если бы кто-то спросил меня до той поездки, существуют ли крошечные люди, я бы ответила то же самое, что думаю сейчас: я никогда не видела и не слышала, чтобы кто-то с ними сталкивался.

Может, есть и другие гуманоиды. У некоторых из них, судя по всему, есть рога. Или копыта. Рога — оружие травоядных. Эти же парни превратились в хищников, питающихся мясом. Во что, чёрт возьми, мы вляпались?

— Дело не в каких-то поверхностных различиях, — продолжил Трой. — Это не другая раса и не близкий родственник. Это другой вид. Хаким спросил меня, люди ли они? Он имел в виду это в культурном смысле.

— Что ты ему ответил? — спросила я.

— Зависит от твоего определения слова «человек», — сказал Трой.

Мне они показались людьми.

— Они используют имена? — спросил Оуэн из своего угла на балконе. — Если они используют имена, значит, они люди.

Трой нахмурился.

— Странный критерий.

— Если они дают себе имена, значит, у них есть язык и самосознание, — сказал Оуэн. — Это значит, что они понимают, что каждый из них уникален и не похож на других, поэтому у них должно быть отдельное имя. Это значит, что они знают, что жизнь ценна.

Неожиданная мудрость бизона-оборотня.

— Откуда они взялись? — пробормотала я.

— Может ли там быть портал? — спросил Оуэн.

— Да, может, это карманное измерение? — спросил Трой. — Может, они существовали в нём долгое время отдельно от нас?

— У порталов очень специфическая энергетическая сигнатура, — объяснила я. — Вся эта территория пропитана магией леса. Прямо сейчас мы по щиколотку в ней.

Трой посмотрел вниз.

— В этой магии нет ничего, что указывало бы на портал. Это нечто совершенно иное.

Это было похоже на что-то совершенно другое, и я ещё не была готова к этому.

Эти оборотни не только отличались от нас, но и совсем не были похожи на людей с плакатами с изображением дани. Это означало, что у нас не одна группа врагов, а две. Возможно, их больше.

— Если бы мне нужно было создать человека, приспособленного к перевоплощению, я бы сделал что-то похожее на них, — сказал Трой. — Масса плотного тела, с которым можно работать, строение черепа, позволяющее легко формировать морду, увеличенная ёмкость лёгких и большое сердце. У них более длинные носы и большие заострённые уши. Они не только сильнее среднестатистического оборотня в человеческой форме, но и их обоняние, и слух, вероятно, лучше наших. С точки зрения оборотня, они лучше приспособлены.

Теперь мне в голову пришла тревожная мысль.

— Я записал свои наблюдения. — Трой похлопал по блокноту. — Как только наступят технологии, я сделаю несколько снимков и отправлю их, а также образцы крови и тканей в Атланту.

— Другое мнение? — спросила я.

— Чем больше глаз обратит на это внимание, тем лучше.

Дулиттл будет очарован этим. Если мы не будем осторожны, он прибудет сюда уже через день после того, как эти образцы попадут в его лабораторию.

— Что насчет ошейников? — спросила я.

— О! Чуть не забыл. — Трой вскочил и принёс мне пластиковый контейнер. Я открыла его. Внутри лежал золотой ошейник.

Я поднесла к нему руку. Неподвижный.

Я вынула его, осторожно держа за края. Металл холодил кончики пальцев. Два ряда прямоугольников, один внутренний, другой внешний, похожие на старинные браслеты-расширители. Я осторожно растянула ошейник. Сегменты раздвинулись под давлением моих пальцев, достаточно, чтобы приспособиться к переходу от человеческой шеи к шее животного.

— В нём есть золото, — сказал Трой. — Немного щиплет.

Серебро было токсично для оборотней, но у них были проблемы со всеми благородными металлами. Золото было на втором месте по уровню токсичности. Ношение его вызывало раздражение кожи. Кэрран однажды описал это как постоянное лёгкое жжение. Оборотни, носившие золото, чувствовали его каждую секунду. Постоянное напоминание, но о чём? Был ли это знак почёта или рабский ошейник? Если им было больно, почему они не сорвали их?

На внутренней стороне ошейника были выгравированы тонкие символы. Я повернула его, чтобы рассмотреть получше.

— Компания! — рявкнул Трой.

У линии деревьев на поляну вышла группа людей.

Стражник на башне потянулся к колоколу.

— Не звони! — закричала я.

Мальчик опустил руку, а я бросила ошейник обратно и побежала.